— Румыния изолирована на карантин, сообщил нам премьер министр.
С его слов опасаться нечего.
Данные меры введены вынуждено и продляться не больше месяца.
— Франция спонсирует Бухарест.
Карлос Франц лично перечислил более пяти миллионов долларов.
Поттер выключает телевизор, даже не дослушав до конца речь диктора. Садится рядом с Уизли, сглатывая. — Карантин? На кой чёрт его ввели там? — вопрос будто самому себе. Он убирает взлохмаченные волосы назад, закусывая нижнюю губу. Знал Рон. Саму причину карантина. Ведь Малфой был прав, когда шипел ему в лицо. — Тот, от кого ты бежал из Румынии. Малфой был вампиром и Уизли знал, что Гермиона сейчас у него. Почему она доверяла ему? Почему подпускала его к себе? Ведь такие же как он шныряли по улицам Румынии и убивали всех, кто попадался им на глаза. Он был монстром и она, возможно, об этом знала, но всё равно была рядом. То, как девушка прижималась к его груди, как тяжело вздыхала и даже не вздрагивала от его прикосновений. Рон сжимает кулаки, отходя от стенки и усаживаясь напротив друзей. — Там вампиры, — ему незачем это скрывать, — Я говорил об этом, но их много. Слишком много вампиров, которые убивают людей. Именно поэтому я уехал. Нет! Я сбежал от туда, что бы меня просто не сожрали эти твари. Его голос немного дрожал, но Уизли чувствовал вину за то, что просто вовремя убежал оттуда. Ведь если всю страну закрыли на карантин, волшебники обязаны были бы отлавливать этих животных. На кой чёрт ему это сдалось? Предлог его приезда точно не заключался в том, что Рональд так сильно сожалел о расставании с Гермионой. Нет. Точно нет. — Но ведь… — Джинни пытается что-то сообразить, — Их не может быть так много. — Люпин рассказывал о них, но судя по его словам, они одиночки. Не было такого ещё, чтобы все кровососы обезумели и вышли в город в поисках добычи, — у Гарри получалось лучше, но тремор его рук всё равно было слишком сильно видно. — Я не стану врать, — фыркает Рон, — Я видел не две твари, а больше сотни. Видел как он загрызает девочку лет десяти у меня на глазах. Слышал её крик и то, как он сглатывает её кровь. Гарри, они ещё те твари, которые заполонили Бухарест. Им нет края и это действительно вынужденная мера. Уизли младшая плотнее прижимается к Гарри, который сняв очки, потирает глаза двумя пальцами. В глотке ком и Рон может пожалеет, что не сказал об этом раньше, но сейчас в его голове слишком дурные мысли. Вдруг с ней что-то случилось? Или её и вовсе нет в живых. Малфой ещё та скотина и способен на многое. В голове та сцена с маленькой девочкой, только теперь её лицо почему слишком сильно напоминало Грейнджер. — Гермиона, — он прерывается, сглатывая, — Она с Малфоем. — Тоже мне новость, — рыжая, махнув рукой встаёт, поправляя помятое платье, — Я давно предполагала это. Не зря то Забини, то Малфой кружили около её дома. Гарри и Рональд непонятливо переглядываются между собой, не понимая её легкого тона. — Малфой он… он вампир, — это было тяжело произнести, но всё же. Глаза опущены на пол, а в душе чего-то не хватает. Вот только чего? Почему вся эта ситуация заставляет его жалеть о том, что в тот день Рон так просто смотрел им в спины? На то, как он уводит её, буквально забирая её себе. Показывая Уизли, что теперь он хозяин положения и только ему решать об её поступках. Почему всё именно так? Гермиона исчезает, наплевав на друзей, не сказав им ни слова. Она просто отворачивается от них, хотя они поступили почти так же с ней, тогда к чему все эти мысли, если это обычный закон бумеранга. Он сожалеет о своей трусости, но не наступит на одни и те же грабли сейчас. Не махнёт рукой, тяжело вздыхая из-за того, что девчонка в силу своей наивности и глупости повелась на лесть и волшебные сказки. Ей просто было нужно это. Внимание, теплота, ласка. Драко давал ей всё это и, наверное, это финиш. Гермиона просто переступила эту черту, идя на поводу у Малфоя. А что ей нужно было делать? Рон мог, точнее стал рассуждать здраво. Анализируя и сопоставляя разные исходы ситуации. Это надо было делать из-за того, что в данный момент их лучшая подруга возможно в беде. — Ты понимаешь, что это серьёзное обвинение? — повысив голос выпалила Джини, выглядывая в соседнюю комнату, дабы убедиться, что её тон не разбудил детей, — С чего ты вообще это взял? — Он сам мне это сказал, Джин. Где по твоему она может быть, как не у него? Ты же блять видела их, так почему не могла хотя бы предположить то, что она у кого-то из них?! Малфой вампир, я уверен в этом, — теперь можно быть уверенным в том, что из-за крика Рона, дети проснулись. Джинни ещё несколько секунд смотрела на брата, не в силах что-то ответить, а после убежала к детям. Гарри был в шоке. Нет, не то чтобы в шоке, на его лице слишком сильно сверкала маска непонимания. Он не верил, хотя почему бы не верить в слова друга? Возможно, тот говорил это из-за всей ситуации. Из-за того, что Гермиона не вернулась к нему, а предпочла ему кого-то другого. — Ты уверен? — переспрашивает Поттер, — Скажи мне, ты точно уверен? Тот кивает, хрустя фалангами пальцев. — С ней всё хорошо, — говорил Гарри, словно сам себе, — Она взрослая девочка, не даст себя в обиду, — он хотел пошутить, но этого не удавалось. Минута в тишине. Такая болезненная, из-за которой в голове просто происходила каша. — Я смотрел на то, как он уводит её. Гарри… — Рон оглядывается, удостоверившись, что сестра их не слышит и продолжает говорить, но на тон или два тише, — Я кинул в него сектусепрой и ничего, понимаешь? Я смотрел, как они уходят и ничего не мог сделать. Помоги мне. — Помочь тебе? — переспрашивает Поттер. — Помоги мне вернуть её.***
Она была словно в клетке, но эта клетка не вызывала в ней дискомфорта. Почему? Да потому, что она и сама не хотела выходить из неё. Даже банально пройтись около дома в последнее время стоило каких-то слишком сильных усилий. Гермиона списывала это лишь на один фактор. Она не пила кровь. Все две недели она не притронулась ни к бокалу, ни к шее Драко. Как паршиво ей было после того, как Гермиона ощутила кровь Малфоя. Почувствовала и смогла осознанно понять, что это его кровь. Свернувшись калачиком и чувствуя холод его комнаты, Гермиона ждала, когда он вернётся. И он вернулся. Немного помедлив, помялся в дверях, как нашкодивший школьник, всё не решаясь подойти к ней. Но когда кровать недалеко от неё прогнулась, а после она почувствовала его дыхание на затылке, стало тепло. От чего тепло-то? От того, что она засыпает с кем-то рядом. От того, что кто-то беспокоится за неё? От того, что она нужна кому-то? Да. Да. Да. Грейнджер бы закивала до хруста в шее на все эти вопросы. Она и сама знала на них ответ, но почему-то соглашаться с этим было чуждо. Когда её характер меняется рядом с человеком — это странно. Она не перечила, не упрямилась и перестала задавать ненужные вопросы. Гермиона знала о Малфое теперь больше, чем прошлой осенью. Знала, когда он думает, знала о том, когда лучше его вообще не трогать. Понимала, когда он сердится и избегала его взгляда, когда Драко волновался. Это было странно. Видеть его взволнованным. Но почему-то эта маска была на нём слишком часто, хотя тот старался как можно тщательнее её скрывать. — Ты горячая, — прошептал в ту ночь Драко, прижимая её к себе. Горячей она была всегда. И это тоже было странно. Её кровь циркулировала очень быстро. Слишком быстро для хладнокровного вампира. Руки, щёки, шея, они всегда были слишком горячие, и даже она стала обращать на это большое внимание. Мэнор был холодным местом. Будто что-то отрешённое от всего мира, где всегда мрак, сырость и холод. Но видно её тело говорило обратное. Да, может она могла бы и списать это на то, что тело привыкает и всё такое, но это не длится так долго. Каждое утро на первом этаже пахло по разному, видимо, Драко не любил однообразные завтраки. Кстати о завтраках. Они ещё ни разу не принимали пищу вместе. Гермиона смотрела на большой стол и воображала себе то, как здорово было бы отужинать тут. При свечах и тёплых разговорах, но в этом доме было всегда холодно. Драко исчезал каждое утро, а по приходе домой не говорил ни слова о том, где он был. Это, как казалось Гермионе, что-то на подобии запрета. — Госпожа, — Себастьян встречает её в холле, склонив голову и останавливаясь на месте, — Вы желаете что-нибудь к бранчу? — Как-то нет аппетита, — не сразу ответила Гермиона, — Драко не в Мэноре? — Он отбыл ещё в пять утра, госпожа. Могу ли я предложить вам свежезаваренный китайский чай? Поговаривают, что если заварить листки до полудня, вкус становится насыщеннее, — он выпрямился из глубокого поклона, пряча одну руку, которая так элегантно смотрелась в белоснежной перчатке за спину. Гермиона, склонив голову набок и немного поразмыслив, соглашается. Дворецкий всегда слишком хорошо описывал чайные церемонии и даже сейчас с небольшой мигренью, она не прочь понаблюдать за тем, как он виртуозно хозяйничает на кухне. — Вы неважно себя чувствуете? — словно опасаясь своего вопроса, произносит Себастьян, заглядывая в верхний ящик кухни. — Совсем немного, но это не повод для беспокойства, — лукавит Грейнджер, подпирая подбородок кулачками. — Господин будет переживать, если ваше самочувствие ухудшится. Он переживал всегда. Она задумывалась об этом не в первый раз, но в голову не шла отгадка. Почему? — Чайный куст из юго-западных провинций Фуцзянь. Лишь его принято считать настоящим китайским чаем. Верхушки имеют немного горьковатый привкус, но если его настоять, то получается довольно интересный вкус. Надеюсь, что вам понравится. Дворецкий отмерял граммы и следил за температурой воды, когда она привыкла просто залить пакетик кипятком. Ей был интересен процесс, а не сам вкус чая. Все эти истории, будто ты на слишком увлекательной лекции. — Нужно подождать тридцать пять секунд, тогда температура станет приемлемой для приёма внутрь. Гермиона пододвигает к себе фарфоровую чашечку и тянется за рафинированным сахаром, дабы добавить кубик другой в чай. Руку обжигает, а ложка падает с характерным звоном на пол. Серебро. Оно жгло уже сильнее, чем раньше. Оно обжигало слишком сильно её руку, не давая ей даже прикоснуться к прибору. — П-почему? — Прошу прощения, госпожа, — его глаза округляются и эта первая эмоция, которую Гермиона вообще видит от дворецкого, — Я не учёл это. — Серебряные столовые приборы в доме вампиров? Это было странно. — Хозяин пользуется только ими, — спокойно отвечает Себастьян, поднимая ложку с пола. Он не дёрнулся из-за того, что металл обжигал его руку, а лицо и вовсе ничего не выражало. Гермиона закусывает нижнюю губу, пытаясь докопаться до ответа. Почему она чувствует это, а они нет? — Он любит чувствовать хоть какую-то боль — это помогает вампиру помнить о том, что тот всё ещё живой, хоть и бессмертен, — произносит он, сам накладывая сахар, — Господин каждый вечер держит в руках вилку и нож, разрезая мясо. Как бы серебро его не обжигало, но проглатывает эту боль, продолжая трапезу. — Это же… — Всё верно. Это неправильно, даже странно. Будучи живыми столько лет, боль притупляется, а организм и вовсе забывает что это такое. Мы не можем помнить что-то вечно, ведь вечность — это и есть мы. Гермиона забывала даже о том, что Себастьян тоже являлся вампиром, только вот каким? Она ни разу не задавалась этим вопросом, ведь он просто изредка мелькал у неё перед глазами за день и всегда был занят своей работой. Её глаза смотрели на всё ту же ложку, до которой хотелось бы дотронуться ещё раз, но в памяти сразу всплывает боль. — Чай испорчен. Я заварю вам новый, — строго произносит Себастьян, будто обвиняя её своим тоном в том, что та была невнимательна. Небольшой осадок и взгляд на его спину, когда чёрный костюм, который слишком идеально сидел на нём, почти не двигался. Его движения были мягкими, плавными и грациозными. Строго по граммам отмерял каждую чаинку, следя боковым зрением за кипением чайника. Ей и вовсе не хотелось пить этот чай. Хотелось вернуться к себе и зарыться с головой в одеяла, тяжело выдохнуть и уснуть. Кончики пальцев были холодные, но всё тело словно стремительно набирало температуру. — Господин будет не доволен вашим состоянием. — Его не бывает дома, — фыркает Гермиона в ответ, снова пододвигая чашку к себе. — Но ведь это не означает, что он вас не видит. Это заинтересовало. Она склоняет голову набок и с интересом смотрит в ответ, словно ожидая того, что тот сам расскажет смысл своих слов. Себастьян слегка улыбается, становясь напротив стола, но конечно же не присаживается. — Ваш сон — это его любимая картина. Конечно. Малфой смотрел на неё, пока та спала. Ведь дожидаться его всегда было для неё сложно. Усталость и сонливость вставляли палки в колёса, из-за чего девчонка просто не дожидалась Драко. Он наблюдал за тем, когда она наиболее открыта. За её сном. — Ему этого достаточно, чтобы убедиться в том, что с вами всё в порядке. Каждую ночь, господин заходит в вашу спальню, а покидает её через несколько часов. Она закусывает нижнюю губу, думая. Возможно — это и было странно, ведь они стали друг другу уже не чужими людьми. Он мог спокойно лечь рядом, остаться с ней на ночь, но видимо, ему проще делать именно так. О чём думал Малфой в этот момент, пока та тихо сопела, укутываясь плотнее в пуховое одеяло. Что было в его голове? — Я… я наверное пойду, — становилось дурно. Горячий чай будто подливал масла в огонь, заставляя её тело повышать температуру ещё больше. — Не возражаете, если я проведу вас? Не сочтите за грубость, но не хочется увидеть ваши свёрнутые лодыжки на лестнице, тем более, когда вы так ослаблены, — дворецкий не сдвинулся с места, пока она не кивнула в ответ. Пусть. Пусть доведёт её до этой чёртовой комнаты, ибо в глубине Гермиона уже не могла рассчитывать полностью на себя. Себастьян галантно предлагает ей локоть, как недавно ей протягивал Родион. Ведёт её к главной лестнице в доме, но ей становится хуже, а сил не хватает даже на то, что подняться на несколько ступенек вверх. Она слышит, как бешено бьётся собственное сердце, как что-то стучит в висках, а в горле ужасно становится сухо. Кровь феномена слишком сильно отличалась от любой другой даже тем, что после нескольких её глотков, жажда наступает не так быстро. Как в случае с Гермионой, она и вовсе забыла об этом точно на две недели. Возможно, её уставший мозг и больная голова списывали всё это на недостаток крови? Нет, она точно списывала на это. Себастьян не двигается, смотрит на то, как девушка пытается совладать с собственным телом, которое играет против неё. Но это длилось не так долго, ведь он успевает схватить её за тонкую ручку, когда та опадает у него на глазах. Обморок от лихорадки. В голове он ставит диагноз, подбирая девчонку и поднимая на руки. С интересом смотрит на полуоткрытые губы, подрагивающие веки и открытую шею. Вот она, девочка феномен у него в руках. О такой возможности мечтали все, но дворецкий Малфоя был словно личной нянькой для неё. Он знал о каждом её шаге, о том, какую она читала сегодня книгу и во сколько легла спать. Гермиона хоть и думала, что отсутствие Драко дома — это что-то вроде свободы, но видимо полностью ошибалась. Малфой имел везде глаза и уши. Он не успевает сделать и одного шага по направлению к лестнице, как его тянет за плечо грубая хватка. — Что с ней? — шипит Драко, смотря на её закрытые глаза. — Её лихорадит, господин, — дворецкий отвечал в пол голоса, словно боясь разбудить её. Драко оглядывает тело, скрипя зубами. Дотрагивается тыльной стороной ладони до щеки и действительно, слишком горячая. — Я отнесу её. — Нет! — это было громко, — Дай мне её. Он буквально выхватывает девчонку из рук Себастьяна, прижимая как можно сильнее к себе. Руки сжимают её кожу, а скулы ужасно остры. Злой. — Красная папка на моём столе. Её нужно отдать Нотту, он знает, что с ней делать, — даёт указание Малфой, поднимаясь на несколько ступеней выше, — На стол можешь не накрывать, я не голоден.***
Вздох. Такой тяжёлый, но он звучал уже лучше, чем предыдущие. Пальчики сжимаются в слабые кулачки, когда ей что-то снилось, и Драко готов был ворваться в её сон, чтобы убрать всё то, из-за чего напрягалось её тело. Он просидел около её кровати около пяти часов сегодня, а вчера эта цифра была на два часа больше. Он ждал того момента, когда она проснётся и не будет бредить, ведь до этого она вздрагивала, подрывалась и несла полную чушь, чем ещё больше пугала его своим состоянием. Три дня. За эти трое суток он сменил больше двух десятков влажных полотенец, которые укладывал ей на лоб, чтобы жар хоть как-то спал и не мучал какое-то время. Драко убирал её волосы, которые давно были мокрые из-за пота и скатившихся слёз к вискам. Постоянно укрывал её распаренное тело и сам ругал себя за то, что именно он это делает. Как быстро изменилась его жизнь с приходом Гермионы. Подумать только, что он будет протирать её лицо от пота и слёз, вечно волнуясь за то, чтобы она не очнулась в его отсутствие. Драко не нравилось это. Сидя за столом переговоров, он клялся себе в том, что этого больше не повторится, но по приходе домой он забывал о данном самому себе же обещании и сразу шёл в её комнату, что укрыть одеялом до плеч. После опять сжимал кулаки до хруста костяшек и уходил, при этим тихо закрывал за собой дверь. Ночью он сидел в своём кабинете, выпуская парочку бомбард в комод, а после, произнеся репаро, восстанавливал его и запускал цикл ещё раз. Ему нужно деть куда-то всю ту злость, которая копится в нём больше месяца. Около шести утра в голову влетела мысль о том, что Грейнджер может быть беременна, но Драко быстро выбросил её из головы. Её слова, да и в добавок, если бы там был хоть какой-то плод, то он явно не выжил бы с такой лихорадкой. Он хотел увидеть её мягкий взгляд, но так же ему пришлось её расстроить буквально сразу же. Новости в его арсенале были не из лучших, но скрывать от неё всё, он просто не мог. Грейнджер должна узнать хотя бы крупицу из этого всего, от чего Малфой оберегал её. Так и произошло, когда она проснулась под вечер третьего дня. Глаза пытались зацепиться хоть за что-то, но постоянно бегали. Она ещё не особо понимала, не особо приходила в себя, но чувствовала его рядом. — Пить, — прокряхтела Гермиона, поднимая руку и прикладывая её к горлу. Стакан воды, что так долго ждал своего часа был опустошён за несколько секунд. И действительно, ей стало лучше. — Как ты себя чувствуешь? — Непонятно, — она пожимает плечами, поворачиваясь на бок, — Будто всё тело без костей, а голова наполнена соломой. Гермиона сквозь боль выдаёт улыбку. Она такая бледная, будто кровь давно свернулась в её венах, а под глазами образовались синяки. Ручки её были холодные, но это уже лучше, чем когда те полыхали огнём. Она как маленький ребёнок прикрывала глаза, осматривая комнату. Его комнату. Грейнджер была у него, опять. Для неё она — это будто тайная комната, в которую лучше не ступать. Не злить зверя в которой он живёт, а то будет худо. Мрак её стен особо не пугал её, а вот хозяин их возможно и пугал. Трогать вещи Драко — это всегда было опасно. И вот, сейчас, лежа в его постели и опять чувствуя этот сандаловый запах, которым пропахло пуховое одеяло, ей становилось спокойнее. — Себастьян принесёт тебе зелья, — тон его голоса был тихим, но Гермионе не требовалось особых усилий, чтобы его услышать, — Твоя лихорадка почти отступила. — Наверное простудилась, — а вот её голосок звучал слишком невинно, — Драко, что случилось? Этот вопрос заставил его напрячь скулы. Как девчонка, которая бредила несколько дней могла так хорошо читать его эмоции в таком состоянии? Он убирает уже почти сухое полотенце с её лба и проводит ладонью по щеке. Ей так сильно хотелось прижаться к нему, продлить это ощущение на несколько часов, но когда Драко убрал руку, она разочарованно выдохнула, проследив за его движением. — Я так сильно не хочу того, чтобы ты волновалась, — он посмотрел в её сонный глаза, а внутри что-то будто перевернулось, — Если от одного я могу тебя уберечь, то второе я не могу скрывать от тебя. Твои друзья… — Что с ними? — Гермиона резко подрывается с кровати, сгибаясь в корпусе, от чего голова слишком сильно начинает кружиться. — Чшш… — успокаивающе шепчет он, укладывая девушку обратно на подушку, — Всё хорошо. Они слишком сильно хотят тебя увидеть. Если они заявились в моё присутствие, то, твоего присутствия ожидал бы только Поттер. Мальчики хотели её увидеть. С чего бы это? Разве им не было всё равно, когда она пропала месяц назад. Когда Рон видел, что та уходила с Малфоем. Им не было до неё никакого дела все эти дни, но вот они отбивают порог Мэнора, заставляя Драко сердиться. — Они волнуются, — пожимая плечами ответила Гермиона. — Честно говоря, мне плевать на их душевное состояние. Их не будет в моём доме, Гермиона. Хочешь, отправь сову и назначь встречу, но только не тащи их сюда. Девушка улыбнулась на едва заметную злость Драко. Он бы мог говорить с ней ещё более грубым тоном, злиться сильнее и испепелять взглядом, однако его тон сейчас был такой мягкий, что бы не волновать Гермиону лишний раз. Он держал её за холодные пальчики, стараясь согреть собственным теплом, которого, видимо, не хватало. Увидеться с друзьями? Да, она определённо хотела этого. — Вы когда-нибудь видели вампиров? — шепчет рыжий, пододвигаясь поближе к друзьям. — Больше года назад они убили Паркинсон. — Не хочется быть укушенным какой-то тварью с красными глазами. Их голоса проносятся у неё в голове. Она теперь та тварь, о которой ребята так отзывались. Она теперь не та милая Гермиона, которую они помнят, а животное с красными глазами, сородичи которой убили Паркинсон. Если они узнают? Грейнджер боялась этого и почему-то испуг только нарастал. — Что-то же есть ещё, — она выделяла каждое слово, притягивая к себе одеяло. — Это уже мои проблемы, которые тебя пока никак не затрагивают. Проблемы. Ранний уход и поздний приход его домой. Просто его отсутствие рядом уже могло означать о том, что Малфой чем-то обеспокоен. Ведь странно то, что он так долго пытался добиться её, а по итогу просто пропадет. От него всегда пахло кровью. Нет, не той которую тот пил из красивых бокалов, а грязной кровью с запахом сажи и копоти. Его волосы иногда были покрыты пылью, а одежда испачкана. Драко просто сжигал её, ещё несколько минут смотря на то, как она тлеет. Его состояние могло бы обеспокоить любого, но видимо, никто кроме Гермионы не замечал этого. — Я переживаю за тебя. — Поверь, твои переживания напрасны, ведь всё хорошо, — Драко пододвигается чуть ближе. Знает же, ей так хочется его прикосновений, и он даёт их ей. Рука проходится по волосам. Белая прядь из них слишком сильно выделялась и сейчас, они ещё больше стали нравится Драко. Длинные, мягкие, вьющиеся волосы, которые так и манили его для того, чтобы прикоснуться к ним. — Ты останешься со мной на ночь? — этот вопрос больше походил на мольбу. Он хотел сдаться. Лечь рядом, откинув все проблемы куда-то далеко. Почувствовать её тело рядом, её запах. Как легко и спокойно она дышит. Прижать девчонку к себе и уснуть глубоким сном. Её глаза молили об этом, но он просто не мог. Скрипя зубами, Драко отрицательно качает головой. — Я уезжаю сегодня в полночь на несколько дней. Взгляд Гермионы стал в одно мгновение расстроенным, и это, словно серебряным ножом, полоснуло его грудь. Больно смотреть на это. Думать о том, что девчонка одна дома, просто слоняется, пытаясь занять чем-то себя в его отсутствие, а по приходу домой, Драко тихо смотрит за тем, как она мило сопит. Как подкладывает свою ладошку под щёку или как приоткрывает пухлые губки. — Тебе нужно выпить крови. Ты совсем слабая, а для вампира — это лучше всяких зелий. Он знал, что Гермиона откажется. Она не жаловала кровь так же, как все остальные вампиры. Девчонка просто не могла до конца осознать то, кем стала. Но её молчание в ответ, сбивало с толку. — Давай, Гермиона, это нужно сделать, — Драко говорил с ней как с ребёнком, но это работало. Малфой притягивает её к себе, помогая сесть удобнее. Ногами он чувствовал все её косточки. Как сильно Грейнджер исхудала, какой лёгкой она стала. Девушка обхватывает его за шею, а телом прижимается к его груди. Так приятно, что хочется закатить глаза от удовольствия, но в один момент она начинает отчётливо слышать запах его крови. Глаза краснеют, а сердце начинает биться быстрее. Его рука медленно проходится по спине, успокаивает. Клыки едва дотрагиваются до кожи, но она не кусает. Противится сама себе. Упрямится, хоть и ей этого хочется. Её подрагивает, но Драко продолжает гладить её по спине. — Я… я не могу, — запинаясь произносит Гермиона. — Я не хочу уезжать, зная то, что ты в таком состоянии. — Останься со мной, — словно это могло сработать. — Милая, я сам хочу этого. Но я делаю сейчас всё для того, чтобы в будущем, мы были всегда вместе. Он делал всё для того, чтобы их не убили. Чтобы не открыли охоту, и чтобы Гермиона всегда была рядом с ним. Драко держал её в этом неведенье лишь для её блага. Гермиона не могла свыкнуться со своей сущностью, а новость о том, что её жизнь, жизнь всех вампиров сейчас буквально зависела от Малфоя не давал ей покоя. Она бы не была такой спокойной, она не читала бы книги, накручивая прядь волос на палец, она бы не спала глубоким сном и тем более, Грейнджер стала бы ещё больше остерегаться всего. Драко делал всё для неё. Плевать на весь мир, на всех. Он не хотел видеть её слёзы и испуг в её глазах, доставленные кем-то кроме него. Да, это так эгоистично с его стороны, но Малфой сам неоднократно доводил её до этого состояния, но в его голове объяснения были к каждому поступку. Её слёзы опять на его шее. Чёрт, они приносили больше боли, чем серебро. Грейнджер несколько раз дотрагивалась его кожи своими клыками, пока всё-таки не прокусила и не сделала первый глоток. Это ощущалось как наркотик. Слишком приятно для того, чтобы она останавливалась. Тихие звуки глотков сводили с ума, заставляя тело покрыться мурашками. Она делала всё настолько аккуратно, что казалось, ещё немного, и она сама залечит ранку от укусов. Руки держались за его рубашку, сминая ткань. Губы оставляли мокрые следы около самого укуса. Вот так, милая. Ещё немного и тебе станет легче. — Драко, — дверь распахнулась, и на пороге появился Блейз, вычитывая что-то в документах. Он видел спокойное лицо Малфоя и сжатые, закрытые глаза Гермионы, из которых текли слёзы. Девчонка даже не шелохнулась от открывающейся двери, а вот Драко перевёл ледяной взгляд в сторону друга. Он смотрел на него, даже не моргая, но мулат устремил свой взгляд лишь на Грейнджер. Руки Драко притягивали девушку к себе, словно вынуждая её на этот поступок, но она плакала и это заставляло впасть в ступор. Забини захлопывает дверь с такой силой, что теперь она вздрагивает, отстраняясь от него. — Кто-то захо…? — Себастьян, — лжёт Малфой, убирая несколько прядей волос с её лица, — Кровь так красиво смотрится на твоих губах. Слишком красиво, чтобы не слизать её. Не забрать свою же кровь поцелуем, и Драко делает это. Проводит кончиком языка по нижней губе, ощущая свой же вкус и прикусывает, слегка, но этого хватает для того, чтобы она приоткрыла рот шире. Её слюна так же пропиталась полностью им. Это было странно на вкус, но дико приятно. Руки не прекращали блуждать по её спине и вот он уже чувствовал, как температура её тела приходит в норму. Как мало требовалось вампиру, чтобы исцелиться. Хотя, это ведь кровь Феномена, и она в сотню раз лучше той, что приносил ему Блейз. Тот Блейз, который просто сбежал несколько секунд назад, увидев её сидящую на Малфое. Драко слегка ухмыляется, отстраняясь. Смотрит в её заплаканные глаза и пытается себя пересилить, чтобы уйти, но этого просто не получается сделать. — Побудь со мной до полуночи. Я хочу уснуть с тобой, — эта просьба отзывалась в нём словно приказ. Он не мог отказаться от этого, ведь она так редко с ним засыпала. Хотелось подарить ей хоть немного своего внимания. Хотелось не смотреть на неё уже спящую, а быть рядом, когда она засыпала. Соглашается.***
Небольшой тремор в руках, но она всё-таки вышла на связь с Гарри. Нет, это было письмо не напористому Рону, а именно Поттеру. Тот, кто буквально через двадцать минут ей ответил, прислав белоснежного филина в Мэнор. Его письмо едва ли отличалось от орущей кричалки. Ей казалось, что вот-вот и оно действительно закричит, а после разорвёт себя же на мелкие кусочки. Даже по почерку Гермиона понимала, что тот писала его действительно в гневе, хотя на автомате уже нашла несколько грамматических ошибок. Гарри выписывал чёткие, резкие буквы, будто хотел разрезать пергамент пером, но у него это почти и получилось. Встречала была назначена на семь вечера, ибо раньше не могла ни она, ни он. Почти середина апреля и Гермиона смогла найти занятие себе по вкусу. Во дворе дома были на странность пустые, но красивые клумбы, огороженные чёрными, металлическими прутьями. Хоть и дворецкий уверял её в том, что выполнит любую её просьбу, но девушка не смогла отдать желание покопошиться в земле и посадить туда несколько саженцев гортензии. В детстве, она часто сажала цветы с мамой и гортензия — это были её любимые. Какой по итогу получится цвет, она не знала, но её это по правде говоря даже не волновало. Хотелось просто увидеть результат. Рыхлая, ещё холодная земля не особо жаловала её мягкие руки, да так, что она слегка порезала палец садовыми инструментами, но всё же около семи саженцев были успешно закопаны в землю. — Нужно поддерживать их под согревающим заклинанием, — произнёс Себастьян, где-то из-за спины девушки, — У вас лёгкая рука, цветы распустятся и будут благоухать на весь дом. Тем более, вы удобрили самым лучшим удобрением. — Каким? — она оборачивается к нему. — Своей кровью, Гермиона, — он даже не смотрит в её сторону, лишь на те саженцы, которые были усажены с землю, — Кровь Феномена — это то, что даст жизнь любому. В вашем случае — даст жизнь этим прекрасным цветкам. Она хотела действительно увидеть то, как они день из-за дня вырастают из маленького саженца в большой куст красивейших цветов. Ей всегда нравились фиолетовые и синие, ведь именно они были такими необычными и привлекали своим цветом. На встречу Гермиона шла без особой радости. Она закусывала нижнюю губу, сжимала кулачки в кармане и чувствовала, как намокли её ладошки от волнения. Волнение. Да, Грейнджер волновалась. Боялась того, что ребята узнают о том, что она стала вампиром. Как тогда они поведут себя? Ведь не станут же они сжигать её на костре, или бросаться бежать прочь, выкрикивая в ответ всё то, что кричали эти сумасшедшие в деревне. Тремор был, но мозг подкидывал ещё больше и больше идей того, как отнесутся к этой новости ребята. Лондон охватывала весна и это было приятное чувство. Отказавшись от сопровождения дворецкого она шла уже минут десять пешком. Минуя свой дом, останавливаясь и смотря на него несколько секунд. Подумав о том, что ей следовало бы забрать ещё несколько вещей оттуда. Дальше небольшой парк и вот он бар, в котором они скорее всего дожидались её. Перед входом она выдохнула несколько раз, дабы хоть как-то придать себе уверенности. Было ли это успешно? Нет. Но это единственное, что наверное первое пришло в её голову. Плащ она вещает на вешалку около входа и идёт будто на казнь за дальний столик. Джинни. Она скучала только по ней. Хотелось очень сильно увидеть рыжую подругу, но её, как оказалось, за столом не было. — Гермиона, — радостно произносит Гарри, увидев приближавшуюся к ним подругу. А вот серьёзный вид Рона не сулил ничего хорошего. — Я рада вас видеть, — искренне говорит она, усаживаясь за стол. — Неужели? — бровь Рона резко подскакивает в верх, — Принцесса снизошла до нас? Он говорил резко и слишком напыщенно. Смотрел осуждающе, что ещё больше вызывал в ней шквал разный эмоций. — Я не понимаю твой тон, Рональд, — отвечает она, — Если ты так сильно отбивал порог моего дома ради пару колкостей, то я пожалуй пойду. — То есть, Мэнор уже твой дом? — Уизли не сводит с неё взгляда, и даже торможение Гарри где-то сбоку его не останавливают. — Гермиона, — вступает Гарри, — Мы волновались. Ты с Малфоем? Она выравнивается в спине, оборачиваясь назад, дабы никто не слышал их разговора. — Даже если это и так, то что с того? — Он же вампир, Гермиона! — и о Мерлин, она боялась именно этого. Рон крикнул это чуть ли не на всё заведение, но благо, в нём почти не было людей. — Заткнись, Рон! — прошипел Гарри, буквально вгоняя в ступор их двоих свои тоном, — Мне нужна помощь Малфоя. Поттер говорил это слишком эмоционально и именно из-за этого она сразу почуяла неладное. Его тремор рук и постоянный контакт глаз. Он переживал, но чёрт, почему Гарри переживал? — Что произошло, Гарри? Рон издаёт едва уловимый смешок, собирая руки на груди и откидываясь на спинку стула. Он бесил сейчас их двоих одинаково. Смотрел на них так, будто только он знал правду, только он мог решить эту проблему, но нет. Его вообще умилила речь Поттера о том, что ему нужна помощь какого-то там вампира. Той твари, которая украла его девушку, буквально забирая её себе… — Джинни пропала.