Здравствуй, новая королева.
Я знаю, что именно ты читаешь это письмо, ведь птица не отдала бы его кому-то другому. Потеряли подружку? Мм, ну что за нюни ты развела?
Малфоя ведь нет в стране? Как удачно.
Мне нужна ты, но не целиком, лишь то, что течёт в тебе, куколка. Приходи одна или кто-то из этих воротков останется со мной на всегда. Несколько часов тебе на осмысление и в половину первого ночи жду тебя на месте.
Квинс-Роуд 36.
Пергамент зажигается огнём, когда её глаза дошли до адреса. Она даже не реагирует на это, чувствуя, как температура в руках растёт, а потом ощущается лишь пепел. — Гермиона?! — выкрикивает Гарри именно в тот момент, когда записку охватывает огонь, но он просто не успевает подбежать к ней. Смотрит в стеклянные глаза подруги, дотрагивается до плеча, пытаясь хоть как-то притянуть к себя внимание, но Гермиона дёргается от испуга, отступая на несколько шагов назад. — Что было в записке? — Там… Она не знает что ответить. В голове такая каша, которая просто мешает нормально думать. Сказать правду Гермиона не может. Просто боится за малышей и Джинни. А идти туда одной, равносильно с самоубийством. — …что Джинни и дети будут дома завтра, — её глаза падают на стрелку часов. Начало одиннадцатого ночи. Чёрт. — Что? — переспрашивает Гарри, сводя брови на переносице, — Смысл им об этом писать? — Я не знаю, Гарри! — выкрикивает Гермиона, — Но там было сказано именно это, — как часто она стала лгать. Её саму воротило от этого, но Гермиона просто пытается спасти их. Догадок о том, кто это может быть, вообще нет и она садиться в кресло, продолжая теребить край кофты. В голове адрес будто воспроизводится в картах, и она понимает, что это окраина Лондона. Она просто знает, что это вампир и это уже заставляет её поежиться от этого фактора. — Я не могу сидеть на месте, — она в пол уха слышала то, как копошился Гарри, — сейчас птица должна полететь обратно, попробуем выследить… - Нет! — её крик раздаётся эхом по всей квартире, но то, что произошло дальше, заставляет этих двух схватиться за рот. Чёрный филин, что всё время сидел на оконной раме и будто чего-то ждал в один момент начинает заливаться кровью. Его глаза кровили так же, как из клюва стало выделяться что-то подобное. Он запорхал крыльями, но всё же оставался на месте. Выдирал себе перья, доставляя себе ещё больше боли, но потом, всё как по щелчку пальцев. Будто вся кровь, что содержалась в бедной маленькой птице вырвалась в наружу. Его потроха и внутренние органы, перья и кусочки плоти. Его разорвало на маленькие кусочки, разбрасывая всё это месиво по комнате. Запах стоял ужасный, видно птица уже была мертва и оказалась под каким-то заклятьем. Осознание в голове приходит быстро. Словно киноплёнка отматывает несколько месяцев назад, проявляя кадры. Взрыв. Её стаканчик падает на землю. Гермиона так отчаянно пытается пролезть сквозь паникующую толпу людей. Ещё один взрыв и кровь. Это Карлос Франц. Он расписался. Её тошнит, ужасно тошнит от всего. От запаха, ситуации и того, что её подруга и крестники у этого чудовища. Гарри сползает на пол, так же закрывая рот и нос руками. Ему сейчас не лучше, ведь его жена и дети где-то в городе и вот уже несколько дней о них ни одного известия. Знал бы Поттер, где именно находились они, то ему стало бы намного хуже. — Держи, — она подаёт ему стакан воды, наступая на ошмётки птицы, что валялись на полу. Палочка в руке и банальное чистящее заклинание. Нужно избавиться хоть от этого. — Я не верю, Гермиона, не верю в то, что всё будет хорошо, — он говорил смотря в пол, так и не приняв стакан воды от подруги, — Когда всё хорошо, людей не похищают. Филины, блять, не взрываются! — горланит Поттер. От его эмоций слишком много мурашек. Руки сжаты в кулаки и ей казалось, что ещё немного и он точно что-то да ударит. Она не видела друга таким никогда. Взгляд полный боли и отчаянья, вены, что так редко проглядывались сквозь бледную кожу, уже вовсю выпирали из-за прилива крови. Даже на шее. Она смогла разглядеть выпуклость на шее и заодно даже услышать как бежит там кровь. Стало вдруг слишком любопытно, какая у Гарри группа крови, и такая же ли она на вкус, как у Драко? Клыки ужасно чесались, но она обрывает себя на этой мысли, когда уже почти вплотную подошла к другу. Чёрт! Она не может это сдерживать. Даже не пытается. В ушах шум его крови, а в голове мысли о вкусе. Это так неправильно, что хочется просто убежать отсюда, оставив Поттера в терзаниях о пропаже Уизли. — Я пойду искать её, — уже тише, но всё равно голос дрожал. — Что? — переспрашивает Гермиона, — Мерлин, Гарри, это опасно. Вспомни о чём говорил Рон. Это единственная тема которую она не хотела поднимать, но и единственная которая могла остановить его. Вампиры. Гарри так же как и все опасался этих существ, только вот в груди кошки скреблись от того, что Гермиона и была тем самым, кого остерегался друг. Прямо сейчас в этой комнате, рядом с ним, она стояла на расстоянии вытянутой руки, и Гарри даже ничего не подозревал. Он находился рядом, подпускал её к себе ближе, доверял ей, верил. — Мне плевать! — гаркает он, сдвигаясь с места так, что она чудом устояла на ногах, — Я люблю её и не могу сидеть дома и просто ждать. Пусть эти твари высосут кровь из меня, но я найду её, Гермиона! Слишком воодушевляющая речь. — Давай тогда разделимся. Ты двигайся в сторону Хертфорд, а я в противоположную, — она просто хотела отправить его как можно дальше. Просто для того, чтобы защитить, уберечь. Она справится сама, ведь Гарри только усугубит всю ситуацию.***
Уже было ровно двенадцать ночи, а тремор в руках только усиливался. Её поражал тот факт, какие всё-таки крепкие рукава её кофты. Она была не так далеко от того адреса, что был указан в записке. И даже сейчас Гермиона отчётливо чувствовала запах того пепла, что осыпался у неё в руках. Сказать то, что её было страшно — это ничего не сказать. Карлос как-то чуть не укусил её, но ведь тогда вовремя появился Малфой, а сейчас? Сейчас он вряд ли вообще узнает об этом. Ждать и надеяться на то, что Джинни останется жива, она просто не могла, ведь тут счёт шёл даже на минуты. Дорого на освещалась фонарями, да и вряд ли они работали последние несколько лет. Дорога не асфальтированная, и щебень ужасно мешал идти тихо и не привлекать к себе внимание. Палочка будто вибрировала в руке, но Гермиона понимала, что древко вообще бессмысленно. Драко рассказывал как убить вампира, но она тогда не понимала, что когда-то эта информация станет ей полезна. Серебряный нож, позаимствованный из кухонного ящика Поттера был в кармане. Даже через ткань он приносил небольшое жжение, но она терпела и шла дальше. Минуя ещё несколько домов, в которых тускло горел свет, Гермиона остановилась. Тридцать шестой дом прямо через дорогу, и в глотке застревает ком. Колючий, едкий ком, который отравляет слюну. Она смотрит не моргая, ощущая только то, как холодный ветер толкает её в спину, будто подталкивает идти вперёд. Она слабая девчонка, которая ещё не готова ко всему этому. Ком сменяется тошнотой в горле? из-за чего она на несколько секунд задумывается о том, что ей срочно нужно очистить желудок. Руки сжимают палочку ещё сильнее? и Грейнджер откидывает страх куда-то назад и продолжает идти. О, он точно остаётся с ней и откликается на каждый шорох, который она слышит поблизости. Дверь была приоткрыта, а на ней уже ржавые цифры номера дома. Она замечает пожухлую листву, видимо ещё с прошлого года и чувствует, как прогибаются доски пола под её весом. Зайдя аккуратно внутрь, Гермиона выставляет палочку. Это что-то на автомате, в голове уже сотый раз произносится то, что она никак не поможет, но рука уже настолько привыкла к ощущению древка, что это просто не может казаться бессмыслицей. Небольшой коридор, где сразу на глаза попадается винтовая лестница, ведущая на второй этаж. Тут пахло пылью, сыростью и немного травами. Несколько арок, одна из которых вела на кухню, а две остальные в гостиную и ещё в какую-то комнату. Шаг за шагом она проходила глубже, пытаясь дышать глубоко. Сердце колотилось всё больше и больше, но она так и никого не увидела. Старая мебель на кухне, которая уже буквально поросла пылью и грязью. Порванный диван в гостиной и разбитое стекло на полу. Тут явно поразвлеклись местные мальчишки. Она знала, что нужно идти на второй этаж, но остановившись около первой ступеньки прислужилась к странному вою ветра. Как оказалось — это был вовсе не ветер, а мычание и довольно знакомое. Все рёбра будто в одну секунду сжимаются от осознания. Джинни. Она была точно наверху, но где дети? Никаких шагов она не слышала, а лишь прерывистое мычание подруги. Оно было тихим и слабым, однако очень сильно выдавало в нём её. Грейнджер сглатывает, но слюна будто острым лезвием проходится по гортани, вызывая тошнотворные чувства. Скрип половицы, что так сильно выдаёт её присутствие в этом доме, однако, Франц наверное уже давно знал о том, что кто-то бродит на первом этаже. Лестница и гнилые ступени, по которым даже страшно подниматься, но она шаг за шагом крадётся наверх. Держась за шершавый поручень, молясь о том, чтобы какая-то колкая заноза не пронзила её палец, ибо удержать равновесие тут было слишком сложно. В голове она уже представляла весь разговор и гнев Драко, который будет обязательно по приходе домой. Его открытая неприязнь к Французу чувствовалась всегда, но сейчас, она понимала, что поступала слишком неправильно, но другого выхода не было. Ещё немного и Гермиона готова была опустошить желудок, но чья-то рука вовремя закрывает ей рот. Холодно. Это первое, о чём она смогла подумать. После ощущение спиной тела, которое стояло сзади, и этого благотворный запах каких-то кислых леденцов. — Моё почтение, госпожа, — шепчет мужской голос ей на ухо, — Великодушно прошу простить меня, что приём такой скудный, как мог. Она бы ответила. О да, Грейнджер ответила бы всё то, что накопилось в ней за эти несколько часов раздумий, пока она добиралась до этого дома. Франц подталкивал её в спину, заставляя зайти в центральную комнату на втором этаже, где сразу на глаза попадается рыжая макушка. — Мы так долго ждали вас, что у вашей подруги разыгрался какой-то недуг, — слащаво процеживает он, останавливаясь в проёме, — Но уверяю вас, всё это вы сможете убрать при помощи вашей магии. Карлос хоть и был тем ещё ублюдком, но сейчас он слишком сильно поражал Гермиону своей вежливостью, хотя физиономия у него была слишком странной. Он опускает руки, обходя её сбоку, не спуская взгляда. — Отпусти её! — выкрикивает Гермиона, с опаской смотря в ответ на Карлоса. — О, всему своё время, — парень отворачивается и теперь его внимание лишь на Уизли, — Мне она без надобности, а вот то, что я хочу получить в замен на неё и её отпрысков находится в тебе. Она точно пропустила несколько ударов сердца, а может и десяток. Глаза сощурены, взгляд прямо на спину Франца, пока тот медленно приближался к Уизли. — Малфой тебя убьёт, — с едва ловимым смешком, но Гермиона не могла этого не сказать. А вот Карлос смеётся во весь голос. — Малфой? Его скоро самого убьют. Так что не неси чепухи, милая, — разворот, — Мне нужна твоя кровь, а в замен я отдам тебе её, — Карлос указывает за спину, на мычавшую в тени подругу. Сколько за эти несколько секунд ёкнуло сердце? Оно вообще билось? Гермиона приросла к полу, не в силах сделать шаг хоть в какую-то сторону. Франц витал вокруг неё, вдыхал её запах, чем ещё больше вызывал в ней рвотный порыв. В голове мутнело, а тело ослабевало. Кровь. Карлос ненавидел её, и этого он не скрывал. Возможно, он и убьёт её сегодня, но Грейнджер сглатывает, успокаивая себя только тем, что Джинни и дети останутся живы. — Отпусти её, — приказным тоном, выпаливает она, делая шаг вперёд, на что подруга сразу начинает показывать своё недовольство. — Мда, я думал это будет сложнее, — разочарованно протягивает он, подходя к связанной девчонке, — Видимо, Малфой ошибся в тебе. Ты не феномен, милая. Они рассудительны, полны энтузиазма, вот как наш Малфой, а вот ты… хилая, наивная девчонка, которой слишком удобно манипулировать. Манипулировать? — Ты выдвинул мне условие, на которое я соглашаюсь. Отпусти её! — Заполучить кровь феномена, банальным шантажом. Бабушка дьявола смеялась бы сейчас, — Карлос дотрагивается до лица Джинни, но Гермионе совсем не видно его действий, лишь слышен немой протест, — Ты слышала, дорогая? Твоя подружка от тебя оказывается много чего скрывает. Она чудовище, которое скоро начнёт убивать, ради очередного глотка крови, и, возможно, когда-то её клыки прокусят твою сладкую и нежную кожу. Джинни воротит голову от его прикосновения до щеки. Гермиона машинально тянется к карману, где уже особо привыкла к жжению метала о тонкую материю штанов. Он будто горел огнём, когда кончики пальцев едва дотронулись до ножа. Хотелось отдёрнуть руку с визгом, но она терпела боль, которую излучало серебро. Боль отдаётся в локте, словно кто-то протыкает её кожу острыми иглами, а глаза только на Карлосе. Тень падает на него не полностью, но видно лишь спину и размеренное дыхание. Да, она боится. За себя и подругу, за детей, которых не видно в этой этой комнате. В глотке становится сухо. Слишком резко она чувствует это чувство и в голове она осознает, что к чему. — Ну тише, тише, дорогая, — вырвалось у него слишком мягко, — Я покажу тебе её сущность. Франц отходит в сторону и теперь Гермиона видит напуганный взгляд Уизли, на щеке у которой кровоточил небольшой порез. Она знала, чем подпитывалась тревога в её взгляде на подругу. Знала это, но почему-то не отводила глаза, которые горели красным цветом при запахе крови. Сейчас, она сказала бы «спасибо» Драко, ведь он вынудил выпить его кровь перед отъездом. Если бы не это, если бы не её слёзы и его утешающие поглаживания по спине, то она бы просто не сдержалась. Наверное на это и рассчитывал Карлос и это видно было в его немного удивлённом взгляде. — Смотри, милая, она не накидывается на тебя, ибо уже отужинала отборной кровушкой, ведь так, Гермиона? — его тон играл на нервах, — Малфой поит тебя лишь своей кровью, не давая возможности даже глотнуть обычной. Будь я на его месте, поступал так же, — он подступал к ней всё ближе, но Гермиона не отходила, а лишь выпрямила спину, что бы хоть как-то показать свою храбрость, — Кровь феномена, какая она? Ведь никто не знает её вкуса. — Зачем тебе моя кровь? — внезапно спрашивает она, словно игнорируя всё то, что он рассказывал ранее. Ей действительно было интересно, ведь это Гермиона. — О, я не могу тебе сказать, но поверь, ты об этом узнаешь через пару недель, — довольно потирая руки вымолвил он. — Давай, — немного тихо с дрожащим голосом, — Бери её и покончим на этом. Ей просто хотелось уйти. Выбежать на улицу вдохнуть свежего воздуха. Дождаться Драко и уткнуться ему в грудь, забыться об этом. Не чувствовать страха и этого тошнотворного чувства в горле. Не видеть страха в глазах подруги, ведь это всё только из-за неё. Карлос резко поднял руку, и щелчок слишком громко разносится по комнате. Из двери в которую не так давно зашла Гермиона выходит трое парней, одного как ей показалось, она видела ранее, но так и не могла вспомнить где. Один устремился к Джинни и Гермиона чуть ли не бросилась к ней, но вот двое остальных хватают её за руки уводя к широкому подоконнику и буквально кидая её на него. Она ударяется о холодное стекло затылком, но окно остаётся целым. Взгляд немного плывёт, а кончики пальцев давно не чувствуются. — Тише, тише, — выдохнул Карлос и только сейчас Гермиона обратила внимание на то, что Джинни пыталась вырваться из хватки парня, — Выведи её и детей от сюда. Он кивает головой, хватая её за волосы и буквально волоча за собой, покидая комнату. Грейнджер продолжает смотреть на закрытую дверь, пока ей обзор не заслоняет парень. Он подходит к ней вплотную, хватая за горло и немного приподнимая, скалится, оголяя кровавые клыки. Видимо, тот успел поужинать не так давно. Она впивается ноготками к его запястье, но парень даже не реагирует на всё это. Он пах омерзительно, слишком противно, чтобы сдерживать тошноту. Гермиона вот уже раз пятый за вечер чувствует желудочный сок у себя в горле, что так сильно опаляет глотку. Парень одним рывком укладывает её на пыльный подоконник, не заботясь о том, что слишком сильно прикладывает её тело о твёрдую поверхность. Из груди вырывается сиплый стон. Было больно, больно до того, что взгляд теряет чёткость картинки из-за выступивших слёз. Нет, она не хотела плакать, точно не при нём. Показывать себя слишком слабой, даже чересчур слабой, позоря из-за этого Драко. Облизав сухие губы, она смотрела вверх, просто ожидая того, что ещё немного и весь этот кошмар закончится. Ещё немного. Она повторяла это в сотый раз. Второй точно не был вампиром. Петрификус она не спутает ни с чем, ибо руки и ноги слишком быстро соприкасаются с телом, не давая возможности хоть как-то двинуть даже пальцами. Парень задирает край её кофты, которая была сегодня как успокоение. Ни одна ниточка в её дрожащих руках не порвалась, пока рукав кофты так стойко принимал на себя все её удары. — Какая у тебя нежная кожа, милая, — капал на нервы Карлос, стоя не так далеко от неё, — Давай, — скомандовал ледяным тоном он, на что парень резво достаёт что-то из кармана. Она напряглась, хотя куда ещё больше. Гермиона понимала, что будет больно, но что бы на столько — нет. Она не видела что полоснуло её руку, но её визг затопил весь дом, если не всю улицу. Это было ужасно, словно вырывают что-то из руки, доставая по частям. Он разрезал кожу медленно, что-то произнося вслух, но Грейнджер уже не слышала его. Пульсация в висках настолько была громкой, что казалось, ещё немного и голова просто взорвётся. Рука дрожала, отдаваясь судорогой и только сейчас опознание того, что это было ничто другое как серебро быстро влетело в её голову. Глаза всматриваются в стекло, пытаясь хоть что-то увидеть. Хотя, для чего? Для того, чтобы стало ещё хуже? Наверное да, но она продолжает щурить глаза, но ничего не видно из-за пелены слёз в них. В комнате витал запах крови, и он был странный. Слишком сладкий и насыщенный. Она никогда не слышала запаха собственной крови, но сейчас, это было последнее, на что можно было бы обратить внимание. Чувство того, как чьи-то пальцы хозяйственно углубляются в порез, вызывая ещё больше льющийся, красной жидкости. Зубы скрипели друг об друга так, что готовы были раскрошиться в пыль. Ещё немного. — Ты так вкусно пахнешь, — шептал Франц вот уже несколько раз, хотя Гермиона слышала это впервые. Кровь сливалась во что-то, что она и вовсе не видела, а заклинание слабело. Даже если бы оно и вовсе спало, она продолжила лежать там, стараясь даже не шевелиться. Тело горело огнём, заставляя изредка дергаться в судорогах. Слабость быстро ощущается в ногах и даже в груди. Боль то спадала, то нарастала с новым приливом, ибо тот, кто сидел и занимался всем этим ужасом бесцеремонно рвал и без того кровоточащую рану в её руке. Оно ощущалось так, словно его пальцы дотрагивались до кости и ещё немного и он и её переломает. Сколько длился весь этот ад, она не знала. Глаза закрывались, а мозг старался оградить её от всего этого, отключая сознание на несколько секунд. Во рту было ужасно сухо, а губы и те уже потрескались. На затылке мокро от собственных слёз, хотя Гермиона не помнила даже того, что хоть одна слеза скатилась бы с её глаз. — Господин, — врывается голос в дверях, — Девчонка не уходит. — Убей её, — ледяным тоном командует Карлос. Спасибо Мерлину. Нет, ну вот действительно спасибо за то, что петрификус давно спал и она смогла хоть что-то сказать. — Нет! — хрипло, но достаточно громко. Франц подходит ближе, одной рукой убирая парня, который сидел рядом с ней и заканчивал цедить кровь. — Повтори, — требовательно и слишком громко, но в ответ тишина, — Повтори я сказал! — Ты… обещал о-отпустить, — выдавила Гермиона, стараясь как можно больше втянуть в себя воздуха. Крови видом собрали достаточно. Да так, что картинка уже просто плыла, без наличия слёз в глазах. — Обещал? Да? А, возможно, — наигранно и слишком противно, — Что мне будет за это, милая? В голову ничего не приходит от слова совсем. Она смотрит в потолок, стараясь хоть как-то выглядеть не жалко. Но судя по тому, как смотрит на неё Франц, она выглядела просто мусором в его глазах. Таким ненужным мусором, от которого нужно было как можно скорее избавиться. Карлос проводит кончиками пальцев по открытой ране, пачкая их в её крови, ухмыляется. — Я помогу тебе с предложением, — шепчет парень, наклоняясь ближе, — Один укус и несколько глотков, тогда ты и твоя подруга в безопасности. Укус, нет. До этого клыки в её кожу погружались лишь один раз и то, это было даже не по разрешению, а по решению Малфоя. Драко… Она так сильно хотела его увидеть сейчас. Почувствовать запах его одежды, посмотреть в ледяной взгляд и ничего не сказав, почувствовать ледяные руки на своей коже. Он убьёт его за это. Драко сделает это из-за неё. Для неё. Но а сейчас? Сейчас она кивает, соглашаясь. Нет другого выхода, его просто и не было. В этой игре главный он. Только Карлос диктует правила, на которые обязательно нужно соглашаться, а иначе… Она даже не знала что иначе. Это было больно и грубо. Он будто вгрызался в её шею, а глотки что он делал, слишком громко отдавались в ушах. Франц сжимал её плечи, притягивая к себе, но это всё равно отдавалось болью. Её открытая рана задевала его одежду, заставляя её кровоточить сильнее. С глаз соскальзывали последние слезинки, но Гермионе казалось, что это только начало. Ей так сильно хотелось как можно скорее ощутить одиночество. Просто прочувствовать то, что она осталась одна в этом чёртовом доме и всё это наконец-то закончилось. Карлос растягивал время, питаясь не только её кровью, но и её эмоциями, её страхом по отношению к нему. Но когда его клыки вышли из плоти, то он мягко, едва ощутимо проводит языком по шее, слизывая, собирая последние капли, что оставались на коже. — Божественно, — шепчет он, куда-то ей в ключицу, но всё равно не отпускает, — За такую кровь можно и убить, и спасти. Мерлин, она бы давно выбрала первое, только по отношению к нему. Так сильно хотелось достать нож из кармана, но на это не было ни сил, ни желания. Но вскоре Карлос действительно уходит, напоследок бросив на неё последний взгляд и что-то сказал, но она этого уже не слышала. Истерика — это первое, что появилось после за хлопнувшийся двери. Её колотило, бросало то в жар, то в холод, а тело ужасно ломило. Обжигаясь, вытирая мокрые ручейки со щёк он тянется к карману и вытаскивает то, что нужно было достать немного раньше. Нужно было достать и ударить прямо в цель, но она не смогла. — Брошенная, использованная, разбитая. Голос Драко проносится у неё в голове. Именно такой она и была, но почему-то эти слова прокручиваются в голове, повторяясь снова и снова. Руки дрожат когда она смотрит на кончик острого ножа. Она не знала, от чего идёт дрожь. То ли от страха, то ли от того, как больно было держать его в руках. Вонзить в сердце и всё. Ей так сильно этого хотелось, что ещё немного и она это сделает. Ещё немого. — Гермиона! — голос отвлекает её, но нож всё равно упирается в сердце, — Чёрт! Это была Джинни. Бедная, напуганная Джинни, которая разрывалась между детьми и подругой. Подругой, которая сидела полностью в крови и угрожала сама себе ножом. Это была страшная картина, пока оружие не оказалось в руке Уизли. Медленно, слишком медленно она запускает пальцы в её волосы, вынуждая поднять голову вверх и взглянуть на неё. — Всё хорошо, — шепчет Уизли. Нет, всё совсем не так. — Да-а, — протягивает Гермиона. — Мы живы. Я мертва. — Да-а. Слёзы смешивались с кровью на её шее от чего немного пощипывало, но до этого не было никакого дела. Гермиона усталым взглядом оглядывает напуганных детей, стыдится того в каком виде она сидит перед ними, но ничего не может сделать. — Давай я помогу, — Джинни взмахивает палочкой, но ничего не помогает. Медицинская магия тут бесполезна, ей нужна кровь. Рана глубокая и так быстро не затянется, а яд от клыков Карлоса, который остался в двух небольших дырочках на шее нужно обеззараживать. Так делал Малфой, после своего укуса. Он что-то прикладывал к шее, что пахло ужасно вкусно. Но Гермиона плакала и не обращала на это никакого внимания. Драко был рядом, забирал всю боль, а сейчас. Сейчас рядом с ней была Джинни, которая тоже старалась забрать хоть часть от того, что разрывало её душу на мелкие осколки, но всё это было бесполезно. — Джинни, — она судорожно перехватывает её руки, пачкая их в своей крови, — Я… я чудовище. Ей нужно было это сказать. Рассказать хоть кому-то, что бы эта тайна была не только в ней. Она ведь видела, видела её красные глаза, которые реагировали на царапину, что сделал на её щеке Франц. Её глаза были напуганы, но почему сейчас она не неслась от неё как можно дальше? — Это сделал Малфой? — тихо спрашивает она, присаживаясь на корточки перед ней, — Он обратил тебя? Гермиона кивает, закрывая глаза, но в какой-то момент она отрицательно кивает головой, смахивая новые слезинки. — Да, но… но так нужно было, поверь. Если бы не он, я бы была мертва. Была ли это правда на самом деле? Быть может, Драко всё это придумал, чтобы как можно скорее заполучить её себе, но Гермиона верила ему тогда и сейчас. — Это всё так сложно, Джин. Мне правда, правда так жаль, что всё это случилось из-за меня. — Глупая, — её усмешка сейчас была как спасительный круг, — Я люблю тебя, Гермиона и поверь, я рада, что мы остались живыми. Вампир ты или нет, мне нет до этого какого-то дела, главное, что ты рядом, тут, и что ты жива, — она вытирает влажные щёки, улыбаясь сквозь собственные, — Поверить не могу, он назвал тебя госпожой. — Пойдём от сюда.***
Он вернулся через сутки после того, как Гермиона появилась в Мэноре. Его нахождение в доме было явным, ибо та злоба, которая исходила только от него, чувствовалась слишком хорошо. Драко тут, опять злой. Гермиона почему-то боялась. Боялась рассказывать всё то, что произошло всего лишь за три дня его отсутствия дома. Малфой бы запер её в подвале на случай непредвиденных её геройских тяг. Гермиона думала не только об этом, а о том, не сорвётся ли он с места, сбивая всё на своём пути, дабы отыскать Франца и убить его одним лишь взглядом. Она думала о многом, но в голове ничего так и не осталось. Сердце ойкает и падает в пятки, когда дверь со скрипом открывается, а в комнату пробирается свет из коридора. Несколько секунд в дверях и Гермиона оборачивается, встречаясь с его красными глазами. Он чувствовал её кровь. Брови сводятся к переносице, а скулы остреют. — Почему я слышу запах твоей крови? — голос жёсткий, властный и грубый. На этот вопрос страшно отвечать, но так сильно хочется. Нет, хочется броситься к нему на шею и расплакаться. Утонуть в объятьях, попросить остаться с ней на ночь или до того момента, пока она не уснёт. Просто побыть рядом, но не так как сейчас. Как это чувствовалось сейчас. Столько колко, что поворачивать голову совсем не хотелось. — Я задал вопрос, — шипит он и подходит ближе. Она не станет оттягивать неизбежное. Зачем? Гермиона протягивает руку, перебинтованную и немного трясущуюся. Кровь запеклась на бинте, хотя повязка была сменена около часа назад. Его глаза круглеют, а сердце Гермионы замирает. В голове колется, слишком неопрятно колется, чтобы понять, Драко смотрит воспоминания. Она видела, чувствовала как он хозяйничал в её голове. Как отматывал всё, как останавливался на том, как кто-то безжалостно полоснул её руку. Как Карлос впивается в её шею, как она прикладывает нож к сердцу и как плачет, не в силах успокоиться. Он нежно берёт её за подбородок, открывая шею, смотря на укус. Челюсть ходит ходуном и Гермиона готова услышать то, что как лавина упадёт ей на голову. — Джинни, — это всё, что она смогла сказать, закусывая щёки изнутри. — Готова пожертвовать собой ради неё? — бровь ползёт кверху, но он ещё спокоен. Она сглатывает, уводя взгляд к окну. Он давно так грубо не разговаривал с ней. До злости, которую Драко источал буквально можно было дотронуться, уколоться и пораниться. Как он рылся в её памяти. Так беспорядочно ища в голове именно то, что ему и нужно было. Рылся, не боясь сделать больно, а больно было, опять. Сколько можно её вообще терпеть? Рана не затянулась даже на миллиметр, ибо полоснули серебром. Ей нужна была кровь, чтобы процесс регенерации хоть как-то начал работать. Хоть и Себастьян предлагал ей изобилие разных групп, но Гермиона молча уходила в свою комнату и не показывалась оттуда, до прихода Малфоя. Повязки, которые всё же менял дворецкий помогали лишь тем, что она банально не пачкала всё в своей же крови, а бадьян, которым слишком сильно несло от бинта, вообще был бесполезен. — Я беспокоилась за неё, Драко, — глаза мылятся от слёз, — Понимаешь? Я боялась, что он убьёт её. Франц… он бы точно это сделал. — Сделал бы, — соглашается он, выпрямляя спину, — Но твоей храбрости хватило на то, чтобы сломя голову лететь к нему и спасать свою подружку. Не подумав о последствиях, не подумав о том, что не убив он её, убил бы тебя! — и вот первый рык. Гермиона делает маленький шаг назад, поднимая на него залитое слезами лицо. Ей холодно, ей голодно, ей больно. Он будто добивал, заставляя понять ошибку, но она это и так понимала. Знала, что так оно и будет, но поступила бы так же опять и опять и ничего с этим не сделаешь. — Франц знал! Знал, что тебя не будет, он сделал это специально, Драко. Мне было страшно за неё, понимаешь?! — вторит Гермиона, повышая голос. — Не понимаю то, что ты чувствовала! Не понимаю! И не хочу понимать то отчаяние, принесённое кем-то столько никчёмным, как он! Малфой взрывался от ярости, смотря на неё сверху вниз. Сжимал кулаки, пытался держать себя в руках, чтобы не не сотворить новых глупостей. — Постарайся понять меня… — Не хочу! Я не стану этого делать и не проси, — он хватает её за раненную руку, доставляя адскую боль, — Вот итог твоего упрямства, твоей жертвенности! Франц пил твою кровь и это лишь ради того, чтобы ты осталась в живых. А если нет?! Если бы он убил тебя и эту дрянь прямо там, то что дальше? — Драко обрывается, тяжело выдыхая, — Что бы чувствовал я? Что бы чувствовал он? Вот причина его гнева. Это так было поверхностно, что просто плавало на поверхности, но Гермиона искала ответ где-то на глубине. Пэнс убили, а если бы убили бы и её? Чёрт… — Считай меня тварью, но мне глубоко плевать на твоих друзей и их жизни. Но если бы ты попросила о помощи, Грейнджер, если бы в твою голову пришла эта мысль, то ничего бы и не было! Дом пропитался запахом твоей крови, Франц издевался над тобой, располосовал твою руку, а ты терпела. — Тебя не было в Лондоне, — будто попрёком, на который он вздёргивает бровь. — Не аргумент, Грейнджер. Не было его, но было много кого в городе. Тот же самый Нотт, Блейз или Себастьян. Все из них будто обязаны были помочь ей, но она даже не думала об этом. Она неслась в пекло, словно на убой, прихватив с собой только столовый нож. Как же сейчас ей было паршиво. Драко откидывает её руку, делая несколько шагов к окну. Смотря на тёмное небо, он тяжело вздыхает, прикрывая глаза. — Он пил твою кровь, — шепчет, собирая руки на груди. Что-то собственническое вырывалось из груди, заставляя злиться из-за этого. Его единственной задачей было лишь то, чтобы с неё даже волоска не упало, но даже с этим Малфой не справился. Злился на неё, на себя, на всю ситуацию в целом. — Драко… — Замолчи, я не хочу тебя слышать, — перебивает грубым тоном, на что она вздрагивает. В животе крутит от страха перед ним. Нет, Гермиона не боялась его, боялась того, что он зол на неё. Это отвратное чувство, блевотворное и колкое. Хотелось воды и лечь спать. Плевать уже с ним или без него, она устала. Но тот груз, который давил на спину просто не дал бы ей возможности сомкнуть веки. Он думал о чём-то ещё минут десять. Тяжело дыша, и даже не сдвигаясь с места. Она так сильно хотела подойти к нему, дотронуться до спины, ощутить под кончиками пальцев его кожу, почувствовать то, как он обнимает её, но этого так и не произошло. Больно, обидно, отвратно. Хлопок двери и полное одиночество. Драко даже не дал ей возможность выпить крови, которая помогла бы залечить рану. Он просто проучивал её на её же ошибках. Показывал то, как делать нельзя. Но какой смысл в этом, если она и так это всё понимает. Содрогаясь от обиды, падая на колени и прижимая ладони к лицу, она плакала беззвучно. Так, чтобы никто не слышал, так, чтобы это всё осталось только наедине с ней. Пусть. Пусть тыкает её носом в ошибки, Гермиона и сейчас скажет, что поступила верно, хоть и необдуманно. Да, позвать кого-то на помощь, но а было ли время на это? Драко боялся за неё. Боялся увидеть снова мёртвое тело, пострадавшее от рук вампиров. Боялся опять не успеть и винить себя в этом. Трудно повышать на неё голос, трудно уходить от неё, когда так сильно ждал встречи с ней, но он прислоняется к двери, виня себя во всём этом. Слышит тихий всхлип, из-за чего что-то колит в груди. Желание ворваться в комнату и прижать её к себе. Гладить по спине и успокаивать до того момента, пока слёзы перестанут лить из её глаз. Она плакала и это было ужасно. Так ужасно, что хотелось загнать нож в ногу, чтобы как-то отвлечься от этой мысли. В её воспоминаниях она была стойкой девочкой, которая так отчаянно шла на глупый риск. Он бы гордился ей, если бы был рядом. Но видеть то, как кто-то прокусывает его девочку, пьёт