— Они говорят: им нельзя рисковать, Потому что у них есть дом, В доме горит свет. И я не знаю точно, кто из нас прав, Меня ждет на улице дождь, Их ждет дома обед. Закрой за мной дверь, Кино (Виктор Цой)
***
Деметрий сидел на мягкой постели, пока Карлайл переговаривал со своей женой в коридоре. Зайдя в комнату, он недоумённо уставился на кровать, занимавшую большую часть у окна. Вообще-то в его комнате в замке в Вольтерре она была, но парень практически ей не пользовался, поэтому та всегда была в идеальном состояние. А тут предмет мебели находился в статусе «да, я здесь не для красоты и уюта». Кремово-серое одеяло неаккуратно свисало на пол, четыре подушки того же цвета были в разных углах, а простынь скомкана. Он уже предположил, для чего служит данная мебель по разговору с первого этажа, но здесь не пахло сексом, лишь хвойным дождливым лесом, слегка солёным морем и полевыми цветами. Карлайл снисходительно улыбнулся и извинился за беспорядок, который был только у окна. — За прожитые годы, она так и не может отвыкнуть от ненадобности кровати и большую часть свободного от работы время проводит в ней, – заправив постель, объяснил мужчина и, попросив подождать, вышел. Вампир, не свыкшийся со своей новой жизнью, – самое ужасное, что могло произойти в их мире. Только эта мысль закончилась в голове Вольтури, как в комнату лёгкой походкой вошла Эйлин, а за ней Джаспер и Карлайл. Эдвард, судя по голосам, отлучился к дочери и жене, которая пыталась вразумить Джейкоба не лезть к ищейке. — Скажу сразу: я не знаю, что именно нужно искать, – произнесла она тихо, садясь рядом с Деметрием, — Но думаю, заглянув в коридор, мы определим, что нам нужно. — Коридор? — Эм…, – близнец Эдварда задумался, слегка прикусывая губу, пытаясь понять, как лучше и проще объяснить данный термин. — Она так называет сознание людей и вампиров. Ты поймёшь, когда окажетесь там, – ответил Джаспер. — Да… В общем, из всего этого следует, что мы неизвестно сколько пробудем там. Час, два или двадцать два. Больше, меньше…, – Эйлин закрыла глаза, собираясь с мыслями, — Карлайл, нужна будет кровь. Человеческая. — Хорошо, я принесу из больницы. — Спасибо, – затем девушка повернулась к Деметрию. — Готов? Он посмотрел ей в глаза и кивнул. Эйлин придвинулась чуть ближе, беря парня за руку, и одним резким движением прижала левую ладонь к виску Вольтури. Лёгкий толчок, и оба почувствовали, как их засасывает во тьму. Карлайл и Джаспер подошли к паре, положив их в нормальное положение, не разрывая сцепленных ладоней. — Что-то чувствуешь? – поинтересовался старший Каллен. — Умиротворение и покой, – поправляя медово-русые пряди сестры, ответил эмпат. — Если у них получится, Аро не простит того, что наша семья забрала лучшего. — Аро сам виноват в том, что это произошло. Отдавая приказ Челси об устранение связи, будучи уверенным, что и на Эйлин это подействует, он собственноручно зарыл все свои старания по сплочению клана, – мужчина чуть сжал плечо Хейла. — Будем решать проблемы, по мере их поступления, но мы всё-таки обсудим возможные исходы. Побудешь здесь? Завтра тебя сменю я или Эдвард. Он кивнул, и Карлайл удалился. Джаспер отошёл от кровати и сел в кресло у журнального столика, на котором был раскрыт старинный фолиант с записной книжкой. И огромное количество разноцветных стикеров, приклеенных к поверхности стола. Парень улыбнулся этой милой для вампира человеческой привычки. Не смотря на отличную память их вида, Эйлин постоянно и везде клеила стикеры с заметками или заносила записи в блокноты. Судя по написанному на листках, сестра начала очередную реставрацию книги, делая пометки о наличие и качестве повреждений на ней. Хейл прислонился к мягкой спинке кресла и вновь посмотрел на сестру. Единственный раз (но не последний), когда вампирша была такой… беспомощной? был день их первого знакомства. Они с Элис уже чуть больше года жили с Карлайлом и его семьёй, которая состояла из пятерых, включая их – семерых, вампиров, и никто никогда не упоминал о ещё одном члене клана. У Эдварда была старшая, всего лишь на несколько месяцев, сестра, которую обратили позднее Эсми, Эйлин.***
Джаспер помнит, как в очередной из вечеров вся семья собралась после охоты в гостиной, посидеть у камина и просто поговорить. Всё было хорошо, но в одно мгновение Эдвард сильно напрягся, произнося шёпотом: «Она здесь». Карлайл также стал серьёзным, а Эсми попыталась расслабить его, поглаживая плечи. Розали лишь закатила глаза. Эмметт как-то странно растянул губы в улыбке, ободряюще хлопая Роуз по ноге. Затем по дому резко разлетелся насыщенный запах крови. Человеческой. В гостиную грациозной и лёгкой походкой, стуча каблуками, вошла русоволосая с медовым оттенком красноглазая девушка. Запах исходил от неё, что поднапрягло Джаспера и Элис, которые только-только начали понемногу привыкать к образу жизни Калленов. Эйлин тогда была слишком надменной и в открытую показывала незаинтересованность к членам семьи, но даже Джаспер, которого больше, как и Элис, манил к себе стаканчик двойного кровавого эспрессо в тонких руках внезапно появившейся сестры, понял, что та играет. Прекрасно играет, скрывая эмоции. А он их чувствовал, каждую малейшую их частичку. Приёмные родители и сводные братья также знали это, и под их слоем серьёзности и взволнованности тому, что «блудливый придурок», как выразился Эмметт, трепля девушку по волосам, выкинет в следующую минуту, скрывалось беспокойство. А также тоска и жалость, которая в особенности исходила от Эдварда. Наличие игры подтверждало утро следующего дня. Не смотря на шумную ночь, которую устроила Эйлин, оно было до ужаса тихим. Из комнаты вампирши не исходило не единого звука. Элис чисто из любопытства заглянула в комнату, которая до этого всегда была заперта, – Джаспер конечно же оказался рядом и также смотрел в дверную щель, – и посмотрела на тело, сидевшее в гнезде из одеяла и подушек и апатично пустыми глазами смотревшее в противоположную стену. Любопытство Хейла оказалось сильнее и, не обращая внимание на шипящую девушку, он подошёл ближе к Эйлин. Та не повела и бровью, даже когда парень пощёлкал пальцами перед бледным лицом без капли макияжа, который вчера был довольно ярким. Он слегка обхватил запястье девушки, хотя больше узнать о её чувствах, но сразу же с ужасом в глазах отскочил от неё, а затем и вовсе вылетел за дверь. Эмпат подпёр стену, облокачиваясь на колени тяжело… дыша? — Ты тоже видел это, да? – произнёс Карлайл, появившись в коридоре. Эсми была рядом с ним. — Что это? – округлёнными глазами он посмотрел на отца, который чуть хмурил брови и поглядывал на дверь. — Что ты видел, Джас? – обеспокоенно спросила Элис, положив руку на плечо. — Боль... Боль, которая буквально сдавливает всё нутро, от которой тянет вывернуть весь вчерашний ужин наружу, – он посмотрел на свои руки, которые каким-то образом мелко дрожали. — Даже сейчас… — Поэтому Эдвард вчера сразу же уехал к Денали. На время. Но, помимо этого, он видел огонь. Много огня, в котором вновь и вновь сгорает Эйлин. — Он не может вынести того, что сестра страдает? Но… как и зачем она это делает? – Элис вновь приоткрыла дверь, задавая вопросы и большими, медленно начинавшими принимать золотые крупицы, глазами смотря на близнеца. — И почему она не слышит нас? Не чувствует и не видит? — Это её дар, помимо внушения*. Она входящая в сознание, – пояснила Эсми. — Сейчас она глубоко в себе и собственноручно разрушает его. Оттуда огонь и боль. — Но…, – начала было провидица. — Элис, единственное, что мы вправе сказать, это то, что она слишком много страдала за свою человеческую жизнь. Став вампиром, Эйли стала вымещать всю злость, которая с превращением усилилась, на людей. Она наказывает себя, потому что не может вынести того, что творила первое несколько лет, став другой. Только потом Элис и Джаспер узнали от Эдварда, что после смерти родителей и бесследно исчезнувшего брата, сестру под опеку взяла тётя, которая через пару месяцев, за несколько недель до совершеннолетия Эйлин, продала её в бордель. На протяжении семи лет девушка находилась там, терпя избиения за неповиновение, частые изнасилования, постоянную накачку наркотиками, вызвавшее привыкание, а в следствии и ломки, когда дозы не давали. Джаспер хорошо помнил, как неприятно было рассказывать Эдварду историю обращения сестры. Но Хейл видел страдания девушки, а парень уловил это в мыслях брата. Решил сам поведать, как он сказал, неприятный кусок воспоминания и его ошибки. Теперь встало всё на свои места. Это была не неприязнь к девушке и её объятиям со стороны Эдварда, Карлайла и Эсми, это была совесть, которая играла на струнах давно переставшего бить сердца. Эйлин не было обидно за это – ей также было стыдно за свои действия. Они трое это знали, как теперь и Джаспер, но не знали, как исправить события двадцатых. И появился Деметрий. Элис сказала, что ещё тогда, в Вольтерре их связь установилась, так как видения уже начали подкидывать различные варианты событий, а Эдвард уловил в мыслях Маркуса какое-то проявление тепла и искреннего любопытства, смотря на девушку и стража. Эти доводы невероятно воодушевили всех, в особенности младшего близнеца. Но, с другой стороны, каждый беспокоился о том, что в их семье появится кто-то из Вольтури. В основном Розали и Белла. Первая просто не верила в то, что Эйлин может что-то изменить и что та принесёт в семью раздор. Несмотря на то, что их судьбы чем-то похожи, их обоих также оставили без выбора, она не переносила присутствие вампирши в доме. Вторая же просто боялась, что её убьют, либо Эйлин, либо Деметрий. Даже сейчас боится и на что-то надеется. Хейл взглянул на всё также лежащих в мягкой постели сестру и ищейку, закрывая глаза и мягко улыбаясь. Он тоже надеется. Сестра заслуживает такого же счастья, что есть у каждого в семье. Карлайл так считает. Он так считал, когда у Эдварда появилась Белла. Старший Каллен отбросил все страхи, желая всего наилучшего своему первому сыну. Также он отбрасывает волнение и при Эйлин, веря, что Аро не воспримет уход своего лучшего стража (а некоторые члены семьи уповали на это), как предательство от клана, и в скором времени он увидит вновь ту невинную и ослепительную улыбку дочери, которую увидел впервые в Кливленде, когда вернулся из больницы.