— Страшно, конечно, но мы, люди, так по-дурацки устроены, что все мало-мальски интересное и важное нам кажется страшным, по крайней мере поначалу. Большая телега, Макс Фрай
***
Конец апреля, 2006 год
Шум воды и запах зимнего хвойного леса вырвал из бесконечного падения во тьме. Деметрий пошатнулся, схватившись за голову и опираясь о дверной косяк. Пелена перед глазами медленно спадала, и парень смог понять, что находится в сиэтловском лофте Каллен. Он бывал здесь множество раз на протяжении полугода по приказу Аро, рядом с Эйлин. Поэтому помнит, как каждый раз приходилось играть интерес и влечение к её персоне, на что тратилось много энергии и из-за чего приходилось убивать парочку людей не потому что голоден, а чтобы утолить злость, мешавшую выполнять задание господ. Это до скрежета клыков заставляло сжимать кулаки и унимать своего зверя. И даже сейчас Деметрий на каплю проявившейся своей человечной сущности волком выл, чтобы та не просачивалась сквозь сознание мелкими крупинками, потому что больно и неприятно осознавать... Пока не понятно, что осознавать, ведь любовь – всё ещё величайшая слабость для вампира. Для вампира его уровня. А он не слабак. Как обычно, ни близнецы, ни Феликс, не заметили минутного замешательства стража, ожидая появления Эйлин. Он хорошо помнит этот вечер в Сиэтле, который выдался пасмурным, что дало больше возможностей для Вольтури обыскать весь город дабы найти новорождённых. Деметрий не сказал Джейн о том, что уже на границе почувствовал присутствие ненавистной ей вампирши в городе. Они прошерстили каждое заброшенное здание, канализации и пустыри, на месте которых когда-то работали заводы. В каждом из мест прослеживался след недавнего присутствия новорождённых, что помогло ищейке быстрее привести группу в их новое логово. Новички слишком глупы, чтобы скрывать следы своего присутствия, эмоционально нестабильны и постоянно голодные из-за чего случались драки и убийства внутри каждый день растущего и гиблого клана. Здесь и без Аро было понятно, что их готовят к битве. Было понятно, кто это делает и для чего, чему владыка высказал свою радость, но Джейн, Алек, Феликс и Деметрий уже с год наблюдают за быстрой сменой лиц в группе новообращённых, но всё ещё бездействуют. Тогда, стоя на высотке противоположного заброшенного здания, они заметили пополнение в группе в виде Эйлин, что удивило всех, кроме ищейки. Белокурая вампирша взглянула на того, борясь с желанием проучить за то, что не сказал о присутствие одного из Калленов в городе, но опустила злость, следя за развитием событий. В ту ночь новички с осторожностью обходили незнакомку, не припоминая, чтобы их создатель приводил кого-то ещё. — Она сказала, что Райли прислал её, – проговорил темнокожий парень, с которым и пришла Эйлин. — Хорошо, – откликнулся ещё один, по-видимому, тот, которого оставили за главного. После его одобрения часть вампиров вернулась к трапезе, а кто-то с опаской и недоверием поглядывал на новенькую. — Зря. Очень зря, глупый маленький вампир, – пропела Эйлин, в одно мгновение оказываясь перед главным. — Не дай никому уйти и убей всех даже ценой своей жизни, – глаза в глаза, произнесла девушка. Парень словно робот подлетел к одному из своих и оторвал голову. Темнокожий вампир сразу же повторил его действия. Начался весьма неравный бой, в котором победителем точно останется лишь довольная и одна из самых ненормальных из семейки Калленов. Не смотря на свою силу новообращённые не обладали какими-то выдающимися способностями, как их гостья. Эйлин безумно улыбалась на каждый рычащий крик и скрежет камня, которые исходили в моменты попыток остановить бой или попыток сбежать. Убегающим проходу не давала: оказывалась быстрее и внушала каждому убивать друг друга или заставляла сжигать себя на разведённом костре. Джейн тогда переглянулась с Алеком, не понимая действий их общего врага, а затем вновь перевела взгляд на развившуюся бойню, от которой удары и лязганье оторванных конечностей разносились эхом по заброшенному зданию. С верхнего этажа спрыгнул один из новообращённых, который ринулся прочь, но был остановлен внезапно возникшей перед ним Эйлин. Та одним движением руки снесла его голову, а затем перетащила тело в здание и, собрав остальные останки, подожгла их. Как показалось каждому Вольтури, вампирша сначала испугалась своих недавних действий, но затем она блаженно вдохнула запах гари и произнесла: — Les sentiments ne sont que des vestiges de votre conscience, – и вновь эта безумная, оголяющая ровные и белоснежные зубы, улыбка. — Может, она не так безразлична к своему клану? – предположил Алек, что не было принято во внимание, и крыша осталась пустой.***
И сейчас они стоят посередь гостиной лофта, всматриваются в темноту за панорамным окном, ожидая Каллен. Она довольно быстро поняла, что в квартире появился чужак. Вода отключилась, послышалось шуршанье махрового полотенца, то, как капли воды стекали по телу и падали на кафельный пол. Дверь позади Вольтури открылась, и в коридоре показалась Эйлин: слегка приподняв бровь в удивлении и не стесняясь частичной наготы, прошла к мини-бару. Мокрые волосы казались темнее, были зачёсаны назад парой движений рук. Без каблуков и яркого макияжа она казалась совсем миниатюрной, но всё ещё выше Джейн, и не такой стервозной. Слишком тонкая, с выпирающими ключицами, которые Деметрий не заметил при встрече в Вольтерре, закутанная в большое коричневое полотенце, девушка разливала по стаканам со льдом бурбон. "Прекрасна", – невольно пронеслось в голове стража, от чего он прикрыл глаза, чтобы не выдать свою злость. Деметрий сам пришёл за помощью: избавиться от головных болей и по возможности не позволить себе погрязнуть в словах о любви и привязанности к этой... — Прежде, чем будете выдвигать обвинения, выпьем за то, чтобы они были ложными, – обведя рукой напитки, Эйлин облокотилось о барную стойку, подпирая ладонью голову*. Глаза лишь на мгновение задержались на близнецах клана Вольтури и Феликсе, затем всецело посвящая себя изучению, как произнесла про себя Каллен, греческого бога. Тот совсем незаметно приподнял уголок губ, но вновь закрыл глаза, потому что: "О, чёртов Зевс, хватит так реагировать на эту Барби-Эдвард!" – прорычал про себя. — Не стоит вести себя при мне, как последняя шлюха, – процедила Джейн, проследив за взглядом Эйлин. — Я не Аро и такого отношения к себе не потерплю. Я не забыла твои фокусы в замке, как и мой брат. — О да, ты у нас всецело неповторимый Кайус, – отпивая горьковатую жидкость и игнорируя последние слова, проговорила Каллен. — Так, что же случилось? — Что ты знаешь о новообращённых в городе? — Мм… не понимаю о чём ты. Джейн сделал пару шагов к ней, смотря пристально в бледное лицо. То растянулось в усмешке, а через секунду стакан выпал из рук Каллен, разбиваясь, а она осела на пол, схватившись за голову и воя от боли. — Новообращённые в городе – армия, которую кто-то собирает уже на протяжении года, – близнец приблизилась к Эйлин. — Что тебе известно? Боль чуть утихла. Эйлин выдохнула, откидывая волосы назад и как-то устало опустила руки, медленно вставая. — Если ты помнишь, что было в Италии, то не стоит больше испытывать судьбу. Я ведь могу заставить тебя и твои мысли молчать вечность. Тогда ты не будешь уже такой страшной мелкой сучкой. — А нам не составит труда заставить молчать тебя. Тогда ты уже перестанешь быть такой самоуверенной стервой, – парировал Алек. Эйлин поддёрнула уголок губ, беря новый наполненный стакан и выпивая его залпом. — Я ничего не знаю о тех обращённых. Они недавно появились в городе. Или не недавно, – устало опершись о стойку, Барби прислонила к щеке пустой стакан. — Может, их просто не спускали с поводка, – она пожала плечами. — Ты была на северо-западном пустыре. Зачем тебе вмешиваться в их дела, если ничего не знаешь? — А почему Аро всё ещё не отдал приказ об их устранении? – вопросом на вопрос ответила девушка. — Кажется, вампиры, созданные для войны, должны быть уничтожены незамедлительно. — Не нужно учить нас нашим же законам! Они писались ещё при присоединении Деметрия к клану, до нашего рождения и после. Мы знаем каждый из них, – проговорила Джейн, выставив руку в сторону, останавливая Алека, который начинал раздражаться от ситуации. — К каждому закону прилагается своя дополняющая часть, написанная мелким шрифтом и принятая, увы, без ваших и наших глаз и ушей, – вампирша встала напротив окна и потянулась. — Скучно с вами. Аро умеет веселиться. Наверное, потому что больше вашего прожил. Что ж…, – она развернулась к Джейн, подходя ближе, — новообращённых приводит в их места скопления некий Райли Бирс. Говорит им, чтобы сидели и не высовывались, приводит им людей, как корм, говорит, чтобы мысли держали свои под контролем. Не думали лишнего: питались и убивали. Парень неуравновешенный, зачастую сам своих же и убивает, потому что не слушаются. Каждый день уходит куда-то, возвращается с новичками, либо новыми указами. Это всё, что рассказал мне тот темнокожий тупоголовый балван, принявший меня за человека, под внушением. Но это ты и так знаешь без меня. Верно? – наклонилась к Джейн, ухмыляясь в лицо, — Не нужно злиться, дорогуша, и думать, что твой дар причиняет мне боль. — А кричишь ты от щекотки? – протянул до этого молчаливый Феликс, но сразу заткнулся под строгим взглядом босса этой миссии. — Ну давай, порадуй меня, скажи: «Боль», – я ещё тот мазохист. А ты садист – отличный тандем! Эйлин хлопнула в ладоши и тут же изогнулась дугой, оседая на колени и взывая от боли. Деметрий отчётливо помнит, что в тот раз он считал минуты этой пытки над близнецом Эдварда. Но не помнит, чтобы было колющее чувство где-то в глубине сознания, заставляющее волноваться за девушку. А сейчас оно есть, вместе с желанием просто уйти и не смотреть на это представление. Он знает, что Эйлин специально вывела из себя Джейн. Знает, что ей на самом деле невыносимо больно. Но не может понять зачем она так поступает. Загадка, подогревающая интерес к самой необычной и покрытой кучей тайн из клана Карлайла. Встревоженность и интерес. Ровно десять минут, а затем они просто ушли. Ищейка задержался, смотря в окно, видя в его отражении тоже лицо и пустой взгляд, что в Вольтерре. И ушёл следом. Но вернулся. На следующий день. Пасмурное ранее утро лучшее время для охоты. И он охотился, да только ноги сами привели его в лофт к Каллен. Ни Аро, ни Джейн никакого приказа не отдавали, но он стоит у окна в просторной гостиной, стены которой были в трещинах и неровностях, а за белой облупившейся штукатуркой виднелся коричнево-красный кирпич. Стена лояльности и привязанности к клану дала трещину. Девушка сидела у себя в спальне, что совмещена с кабинетом, с громко включённой музыкой. Он не заглядывал туда, но запах масляной краски и нового холста, шуршащий звук кисти, проходящей по бумаге, давали понять, что она рисует. Увлечённая этим занятием и, возможно, уверенная, что её никто не потревожит, Эйлин решила откинуть нечеловеческий слух и нюх на задний план, утопая в джазе и улавливая присутствие Деметрия часа через два после его прихода. Музыка стихла, послышался звук открывающегося окна, и лёгкий дождливый ветер заполнил спальню, а затем и гостиную лофта, когда Эйлин вышла из неё, оставляя открытой дверь. Он почувствовал её мгновенно исчезнувший ступор и невесомое касание ладоней, снимающих с твёрдых плеч плащ. Деметрий позволил его снять, чуть повернув голову, замечая, как быстро, но аккуратно она скинула вещь на спинку кресла. Руки вновь опустились на предплечье, опуская к кистям, а затем левая ладонь легла на основание шеи, задевая пальцами скулы. Правая же дотронулась до пуговиц на современный манер сшитом камзоле, расстёгивая их. Каллен прижалась грудью к его спине и, привстав на носочки, коснулась носом впадинки за ухом, вдыхая аромат свежей крови вперемешку с петрикором, сиренью и сладко-кислой черешней. Губы обхватили мочку уха, оттягивая. Деметрий резко выдохнул, закрывая глаза, поддаваясь назад и обхватывая правое запястье девушки. Он буквально услышал лёгкую улыбку, а её пальцы расстегнули камзол и принялись за мелкие пуговицы на черной рубашке. Эйлин стянула жабо, переключаясь на верхние пуговицы, и ладонь задела оголённые ключицы. Она вновь обхватила мочку уха зубами, прикусывая, большой палец правой руки дотронулся до губ парня, и тот в одно быстрое движение развернулся к Эйлин, грубо толкая к стене. Девушка довольная заулыбалась, когда Деметрий вжал её тело в шершавую стену, раздвигая ноги коленом, чуть приподнимая за талию. Губы прошлись по открытой шее, и она приобняла вампира, прижимая ближе, откидывая голову назад, выдыхая. Последний выдох он забрал поцелуем. Жадным и резким. Прижимаясь к Эйлин сильнее, приподнимая её выше, так, чтобы ноги оказались на его талии, обвивая. Холодные языки сплелись воедино, а острые зубы то и дело прикусывали и оттягивали нижнюю губу, заставляя утробно рычать. Одна ладонь оказались под футболкой, проводя по гладкой коже, очерчивая плоский живот и поднимаясь выше, обхватывая небольшую грудь и задевая затвердевший сосок. Эйлин издала тихий полустон, отрываясь от губ и резко толкая Деметрия к противоположной стене. В одно мгновение оказавшись рядом, она вновь впилась в его губы, а затем перешла к щеке и шее, попутно расстёгивая остатки пуговиц рубашки. Ткань спустилась по крепким рукам и оказалась у их ног. Тонкие пальцы невесомо прошлись по торсу, опускаясь к ширинке, сквозь ткань брюк задевая твердеющий член. Деметрий вновь издал рык и в одну секунду поменял позиции, напористо целуя и толкаясь в руку Эйлин. Ладони прошлись по футболке, задирая её и полностью снимая. На мгновение они просто соприкоснулись лбами и прижались телами тяжело вдыхая запах друг друга, задумываясь о правильности своих действий, которые могут привести к неизведанным и точно неприятным последствиям. Но это было лишь на мгновение, после которого Деметрий обхватил талию Эйлин, приподнимая вампиршу, и оказываясь в её спальне. Им обоим было необходимо оказаться рядом с друг другом ещё с момента встречи в Вольтерре. Оказаться в этой огромной постели, прижимаясь оголёнными телами, поддаваясь друг другу на встречу, болезненно пуская яд по венам, что придавало большей интимности и эйфории от касаний. Оба каким-то образом поняли, что только это спасёт их от проблем и ненужных воспоминаний, скопившихся у одного за несколько тысяч лет, у другого – за почти век. И оба понимали, хоть и надеялись на обратное, что новая встреча вновь состоится для получения новой дозы забвения в запахе друг друга и бессмысленных разговоров. Оба просто сбегали от реальности.***
Она лежала лицом к окну на животе Деметрия, который свесив голову вниз с кровати, смотрел в посветлевшее небо. Они лежали так несколько часов, ни о чём не говоря, совершенно бездумно – ищейка мягко перебирал волосы Эйлин, а та в свою очередь пальцем водила по его руке и ладони, лежавшей на её согнутом колене, – невесомо задевая друг друга. В один момент девушка легла на спину и уставилась в потолок, задумавшись о произошедшем. После случайного секса она всегда уходила или выставляла партнёров прочь, заставляя забыть её, но в этот раз совершенно не хочется этого делать. Лежать вот так вот и буквально мурчать от трепетных прикосновений грубых рук является чем-то нереальным для неё. Эдвард и Карлайл так делали, но их прикосновения всё равно, что ласковые и заботливые прикосновения матери перед сном. Касания Деметрия более интимные и совершенно неправильные. Она не должна была вообще сейчас быть с ним, тот глупый и слишком банальный флирт в замке Вольтерры не должен был закончиться страстным и резким, в какой-то мере голодным, сексом. И как бы она не играла роль блудливой придурошной принцессы-дочери, разум всё же просачивался: Вольтури вроде как враг семьи, по крайней мере с момента появления Беллы в их жизни, – девушка даже не должна помышлять о ещё одной ночи с ним. Деметрий считал также. Он помнит, как думал о том, что клан Калленов является приоритетным в списке Аро по уничтожению. Вегетарианец, собравший вокруг себя таких же, как и он, да только со способностями, опасными и одновременно слишком нужными для главы Вольтури. Возможность последующей встречи слишком опасна, Аро ловко мог бы воспользоваться их связью. Что в принципе-то уже и произошло. Он вспомнил, как в тот апрельский день ему было так хорошо, как ни разу за последние тысячелетия. Потому вампир и возвращался к Эйлин каждый день, а она не прогоняла, потому что испытывала тоже самое. Они оба позволили этой эйфории просочиться в их жизнь. С каждой новой встречей поцелуи были горячее, прикосновения ласковее, а объятия, слишком непривычные поначалу, до дрожи в пальцах уютнее и теплее. И Аро не приказывал ему этого. Выбор принадлежит Деметрию и Эйлин. Тепло, спокойствие и воодушевление. Трещина становилась больше и больнее. Солнце стало пробиваться сквозь тёмные навесы облаков в спальню, падая на кровать и задевая оголённые тела. Деметрий по привычке дёрнулся в сторону, но Эйлин остановила его. — В соседнем здании старушка, что живёт на чердаке, быстрее бы схватила инфаркт от «животного секса», чем от светящегося тебя или меня. — Это не смешно. — Пфф… Смотри, – Каллен встала перед окном, посередь спальни, и солнце осветило её бледное худое тело. Она блаженно прикрыла глаза от жёлтого тепла, покружившись. Ни единого блеска: ни на выпирающих тазобедренных косточках, ни на плоском животе, ни на тонких запястьях. Светилось только лицо, от искренней улыбки. — Видишь? Тонированное закалённое стекло – суперская вещь! Знакомый из небольшого городка в Вирджинии посоветовал**. Вольтури встал и медленно подошёл к девушке, которая подставляла лицо к лучам. Он выходил раньше на солнце, когда никого не было рядом и как-то ощущения блаженства не испытывал. Но сейчас, обняв со спины Эйлин, смотря на яркое светило, было хорошо и тепло. Можно было почувствовать себя обычным человеком, что так нравилось примерять на себя близнецу Эдварда, за исключением красных горящих глаз в отражении окна. Парень прикрыл их, целуя плечо девушки, слегка прикусывая. Та чуть улыбнулась, откинула голову и обхватила за шею, притягивая ближе. В кольце сильных больших рук она снова стала слабой, втянув в себя все колкие иглы, забываясь. Ладонь Деметрия очертила грудь Эйлин, медленно спустилась по животу вниз, задевая клитор, массируя, отчего вампирша протянула шёпотом его имя. — Ты была права, звучание моего имени из твоих губ слишком заводит, – проурчал парень на ухо. — Правда? – она развернулась к нему, толкая к кровати и садясь на колени, — Тогда передай Феликсу, что он был прав на счёт следующего захода солнца. Он рассмеялся. Глухо, но так чисто и естественно, что Каллен также невольно улыбнулась. В момент, когда она окончательно повалила его на простыни и поцеловала, Деметрий почувствовал то же засасывающие чувство, как и в замке Вольтерры. В один миг он уже не был участником своих воспоминаний, а стоял в стороне, и темнота вновь обволакивала его, заставляя тело неметь и бросая в пустоту.