— Тем, что прозрели, порой приходится спасаться, прикидываясь слепыми пассажирами. Непричёсанные мысли, С.Е. Лец
***
Начало июля, 2006 год.
Сначала он услышал звук скрипки. Медленный и тягучий. Мелодия незамысловатая и из тех, которые Деметрий не слышал ни разу за свою долгую жизнь. Колыбельная. Вспомнил, как только открыл глаза и понял, что снова находится в лофте Эйлин, а та стоит на балконе и играет. Вспомнил этот субботний по обычаю дождливый день. На горизонте собирались тучи, солнце уже не так ярко светило и его закрывали перистые облака, с каждым порывом ветра приносимые и темнеющие. Вдали сверкала молния и слышались раскаты грома. Он прошёл на балкон, не смея нарушать переливы струн. Помнит, как девушка отчитывала его за то, что как-то прервал её игру. Музыка для музыканта своего рода транс, из которого резко вырывать нельзя. И хоть у вампиров вроде бы и нет души, что не известно, никто не проверял, всё же он уходил глубоко в своё сознание. Глубже, чем человек, ведь чувствовал музыку на ином уровне. Вырвать из лимба, всё равно, что резко захлопнуть дверь, придавливая пальцы рук. — Эта колыбельная, – она грациозно отодвинула от себя скрипку, опуская руки вдоль тела и расслабленно вдыхая воздух, — мама её часта пела. Слов не помню, но мелодия… Эдвард как-то играл на пианино, решила интерпретировать на скрипку, – повертев в руке инструмент, объяснила Эйлин. — Звучит красиво и необычно. Красота, нежность и грациозность. Дождь большими каплями начал накрапывать, и Эйлин зашла обратно в лофт, Деметрий прошёл за ней, не закрывая дверь балкона. Это было сделано на автомате, так как делал уже раньше, но сейчас он ещё и вспомнил, что близнец любит запах дождя и грозы, а ещё, когда порывы ветра развевают тонкие почти что прозрачные занавески. Помнит, как Эйлин могла часами сидеть на полу перед открытым балконом, облокотившись спиной о диван и наблюдать за витиеватыми ярчайшими узорами, что разрезали тёмное небо. Вольтури сам был готов также часами сидеть поодаль, на диване, и рассматривать профиль девушки, запоминая мельчайшие детали идеальных черт лица. Маленький чуть вздёрнутый нос, пухлые ярко-красные губы, острый подбородок и впалые щёки, на которых при, столь прекрасных, но редких, улыбок появлялись ямочки – всё слишком тонко и изящно. А эти вишнёвые глаза, что горели ярким пламенем при любом упоминании приближающейся вечеринки или после сытного ужина запитого алкоголем: чего стоит её один взгляд? Сейчас он не такой. Озорство осталось, но пряталось за этими золотистыми крупицами на радужке, что напоминал ало-оранжевый закат. Ищейка это понял, когда в уже не столь бесчеловечном сознании прорезались вновь образы Эйлин со встречи на противостоянии и в доме Калленов, которые он неосознанно сравнивал с образами из того калейдоскопа воспоминаний, в которых побывал. И он понял, что настоящая Эйлин это та, которая в момент исчезновения во тьме стояла в дверном проёме сознания с лицом, искажённым страхом. Это та, которая любит записные книжки с различными глупыми мультяшными обложками, коих целая куча завалялось в одном из ящиков в стеллаже лофта. Это та, что, обладая прекрасной памятью, хотя бы раз в месяц записывает в личном дневнике, обтянутым коричневой кожей, каждое событие. Это та Эйлин, которая сидела на барной стойке, обнимая ногами его торс, и водила пальцами по холодному лицу напротив, смотря слишком ласково и влюблённо, без капли лжи. — Зачем дело стало? – от пролетающих картин воспоминаний Деметрия отвлёк слишком холодный вопрос. — О чём ты? – непонимающе произнёс парень, расстёгивая пиджак и садясь в кресло. — Аро ведь знал, против кого собирают армию. Ты тоже, – убрав скрипку, Эйлин подошла к мини-бару, наливая себе бурбон. — Ваша напускная защита людей и себе подобных дала трещину, когда Карлайл решил собрать свой клан. — Аро уважает закон. Нашей первостепенной задачей было найти создателя той армии. Уничтожив источник, мы бы занялись новорождёнными. Ты знаешь процедуру, к чему эти вопросы? – Деметрий вскинул бровь, расправляя плечи и пытаясь почувствовать себя расслабленно, что плохо получалось под темнеющим взглядом. Она не ела. — Он уважает силу и власть, а ещё он ненавидит страх. Потому что сам боится, что однажды появится кто-то, кто разрушит Итальянский клан, как в начале первого тысячелетия нашей эры уничтожил он Румынский, – Каллен села на противоположное кресло, в упор смотря на Деметрия. — Эйлин, – голос вампира стал ниже и строже, — Не стоит осуждать власть при мне. Я не мог вырваться из Италии почти месяц, решила закатить скандал? — Нет, всего лишь хочу докопаться до сути того, почему из-за своей трусости Аро подвергает опасности другие семьи. И…, – вампирша провела пальцем по переносице, откидывая выбившиеся пряди. — Довольно! Я не обязан отчитываться перед тобой, – сжимая челюсть, прорычал Вольтури. — Кто ты, чтобы сидеть здесь и осуждать действия клана? Моего клана. Ты за своим то не можешь уследить, а ещё пытаешься что-то доказать мне, будучи… Кем? Мы ведь даже не встречаемся: два наркомана, которые просто жаждут хоть на пару часов уйти от вечной реальности, – Деметрий встал и подошёл к барной стойке, наливая себе бурбона на три пальца и выпивая их залпом. Этого мало, чтобы опьянеть даже человеку, а для вампира… Он налил ещё и снова за один глоток выпил. — О…, – только и смогла выговорить Эйлин, смотря на чёрное небо, освещаемой частыми молниями. А собственно говоря, что ещё можно ответить? Эйлин сама разрушила свои ожидания, на мгновение помечтав о том, что у них с Деметрием могло бы что-то быть. Они ведь никогда за время встреч не говорили о чём-то большем, что есть, к примеру, у Карлайла и Эсми, Джаспера и Элис, Эмметта и Розали... Такие отношения доверительны, в них можно высказывать негодования от действий партнёра и приходить к компромиссу. Но у них просто секс. Секс и многочасовые разговоры с обнажением души, словно в кабинете психотерапевта. Словно возвращение в двадцатые... Эйлин не заметила, как этого оказалось мало, и она захотела почувствовать себя вновь живой, как прежде. В моменты, когда Деметрий был с ней, вампирша могла поклясться, что чувствовала, как сердце совершает кульбиты, но… Кажется, это было всего лишь эйфорией от близости с мужчиной. Не какое-то там возвышенное чувство любви. Просто секс. Просто парень, умеющий доставить удовольствие девушкам и затуманить их разум. Эйлин забыла, что они оба из разных миров: он член королевской династии вампиров, а она? Просто девушка, умеющая ублажать даже самых педантных парней. "В тебе навсегда останется эта черта, потому что в твою сломанную душу кулаками и палками вбили правило: работай так, словно перед тобой твоя единственная любовь. Сейчас ты бессмертна и каждые твои отношения будут похожи на ролевую игру, в которую ты снова заиграешься и в конце разобьёшь себе сердце. А камень склеить трудно, более того: пыль и крошки разлетятся, оставляя дыры, что будут становится с каждым разом всё больше и больше, – пронёсся в голове голос старого друга и звук удара стекло о стекло. — Запомни: всегда говори прежде, чем возводить мечты. Иначе ты останешься без человечности." — На пару месяцев забыла, что таким, как я ничего не светит. С такими, как я, только секс и хорош, – она подняла стакан с остатками бурбона к верху, — Спасибо тётушке, покойся, сука, с миром! – а затем выпила до капли и, оставив его на низком столике, ушла в спальню, шипя в пустоту: — Надеюсь, ты горишь в Аду. Что ж, да они созданы друг для друга. Завестись по щелчку пальцев, одновременно, – талант, какой ещё поискать нужно! Деметрий всегда уважал девушек, был с ними вежлив и даже спустя столько времени «джентельменские замашки», которые до безумия нравятся Хайди, никуда не делись. Но, когда Эйлин заговорила об итальянском клане, его охватило некое раздражение и злость к ней. Он слишком уважал Аро, Маркуса и Кайуса, чтобы выслушивать от кого-либо негативные комментарии в их сторону. И только сейчас, проживая вновь небольшую ссору, Вольтури понял, что никогда бы не смог высказать Эйлин что-то подобное вновь. Будь на её месте другая вампирша, он бы даже медленно и слишком ласково оторвал голову противнику режима. Но Эйлин… Она интересна ему до скрипа в зубах. С каждой новой встречей, новым прикосновением, случайным смехом, хочется изучать её больше. Узнать все тайны, которые скрывает эта стервозная обёртка. Коснуться самого сердца... Не очень-то похоже на главного, лучшего и единственного ищейку Вольтури, известного не только своим даром и угрюмостью, но и вежливым устранением приговорённых к казни. Что если Карлайл оказался прав не только в том, что Челси устранила его эмоциональные узы, но и…? Слишком бредовые мысли, а если озвучить их, то на смех пробивает. Нервный и усталый. Пропасть между ним и кланом медленно и верно разрастается. Что не хватало Аро в том, что Деметрий добровольно и с радостью оставил Амона и присоединился к нему? Сколько раз парень доказывал свою верность? Десятки и тысячи раз. И Каллен права: мужчина боится. Боится так, что пресмыкается перед Челси, чтобы та навеивала лояльность каждого члена клана к братьям. А Челси не дура, пользуется этим и живёт счастливо с мужем. И Деметрий вспомнил. Вспомнил, что именно в день ссоры с Эйлин, в его сознание стали пробираться мысли о том, что Аро то на деле не такой идеальный правитель, коим его считают все. Мудрый и уважающий закон, но не такой надёжный и очень лицемерный. Прозрение. Вампир хотел было пойти в спальню к Каллен, но снова застыл на месте, смотря в уходящую собственную спину и погружаясь в... В этот раз не было темноты и потери сознания. Деметрий словно упал в воду и продолжал лететь в её глубь вниз головой с невероятной скоростью. Первая попытка перевернуться вверх головой оказалась успешной, и на мгновение он застыл на месте, крутясь вокруг себя и не понимая, где находится. Взгляд направился вверх, где на поверхности нарастал огромный и ярчайший шар света. Секунда, и тот взорвался, а сильнейшая волна ударила по бессмертному, и тот вновь летел вниз. Вокруг появлялось множество мелких звёзд, которые продолжали взрываться перед его взором, отчего голова неимоверно раскалывалась как прежде. Но в моменты этой пульсирующей боли в сознании всплывали картинки. Забытые воспоминания о Эйлин, при виде которых на губах проскальзывала улыбка. Оказывается рядом они пробыли не так много времени. Каких-то семь месяцев, часть дней из которых и вовсе не встречались. Прошло не так много времени для зарождения любви, но видимо достаточно, чтобы Деметрий проглотил свою гордость и извинился перед близнецом Эдварда. Неумело и запинаясь, как школьник перед своей первой понравившейся девчонкой из класса, но всё же... Бесчеловечная часть вампирской сущности усмехнулась такому проявлению слабости, готовя ножи, чтобы вновь перерезать восстанавливающиеся узы. Но парень проигнорировал её погружаясь в очередное воспоминание.