— Ошибки сделаны, сердца разбиты, жестокие уроки усвоены. Хэнк Муди, Блудливая Калифорния
***
31 октября, 2006 год.
Идя по тёмным переулкам, до которых пока не добрались лучи солнца, Деметрий пытался понять, почему его ещё не вырвало из собственного сознания. Он ведь всё вспомнил и всё понял. Вспомнил, как после первой их встречи долго не мог отодвинуть на задний план этот приятно щекочущий сознание аромат, который постоянно, лёгкой пульсацией, являл ему картинку местонахождения Эйлин. Стоило только подумать о её игривом взгляде, голосе, хоть и наполненном фальшью, как в нос ударял запах хвои, словно девушка где-то рядом, незаметно пролетела мимо, обдавая холодным ветром. А её уверенная и гордая улыбка, которая так злит Кайуса, заставляет дёргаться веко Аро и веселит Маркуса. Маркуса! Казалось, он и вовсе забыл как улыбаться после смерти Дидим – его единственной любви в вечности, – но Эйлин смогла. Она как лесная нимфа, что вновь вселила в него жизнь. И впервые за тысячелетия владыка не был обычной скульптурой, занимавшей трон. Он жил. Как и сам Деметрий, ведь после каждой новой встречи его каменное сердце снова и снова болезненно сжималось, заставляя вернуться в лофт и стиснуть в объятиях ту, что называет маленькой девочкой и покупает ей мороженое с вишнёвым сиропом. Деметрий за эти месяцы принёс ей слишком много боли. Ему сейчас бы поскорее выбраться и сжать в крепких объятиях Эйлин, которая вероятно с ума сходит от того, что парень всё ещё без сознания. Вампир, прежде чем исчезнуть во тьме, видел кричащее от ужаса столь родное лицо, которое растворилось за мгновения до его погружения в воспоминания. То, что происходило с его аллеями явно для неё впервые. Но он всё ещё был здесь. Его не засасывало, как раньше, глаза не тяжелели, а ноги продолжали нести в Бастон со скоростью превышающей его собственную. Вот взлётная полоса, знакомое лицо пилота и частный самолёт, что Эйлин наняла для Деметрия. Оплачивала его тоже она, не принимая никаких отказов, потому что понимала, что Аро будет терпеть их связь, но не дыру в казне с перелётами ищейки*. Он легко добрался до Вольтерры, несмотря на то, что мысли всё ещё кружили голову и пытались расставить по местам воспоминания, а также утихомирить злость на невозможность вырваться из сознания. Вольтури мог проживать ещё раз что угодно, любое памятное событие, но после вернувшихся празднование в замке не кажется таким замечательным и весёлым. Тронный зал, некогда серый и освещаемый лишь несколькими круглыми окнами ближе к куполообразному потолку или в ночное время факелами, светился теплом. Стены и колонны, рядом с которыми пол усыпан золотыми и красно-коричневыми листьями, обвивали золотые и тёмно-зелёные лианы. К тронам, от входа вела красная бордовая дорожка, разделяемая посередь зала. На них величественно восседали владыки: Кайус по обычаю, в расслабленной позе, сидел с нечитаемым лицом и лишь глаза выдавали лёгкое веселье от происходящего цирка; Маркус скучающе осматривал зал, приветствуя гостей еле заметным кивком головы. И только Аро светился от искромётного веселья. В прочем, как и всегда. В каждом углу зала на высоких стойках, покрытых чёрной тканью и украшенных свечами, стояли скрипачки в масках. Тёмно-зелёные шелковистые платья, утянутые корсетом, с вырезами до бедра спереди и сзади, являли гостям тонкие и белоснежные ноги. В центре, меж дорожек, на такой же высокой стойке стояла вампирша в чёрном бархатистом платье-русалке с пышным подолом, снисходящим до пола. И, как только скрипачки заиграли, та величественно, но тонко и протяжно запела. В такт ей на балконе заиграл пианист. Эйлин сыграла бы лучше и ярче... живее. Купол был заполнен светящейся тёплой дымкой, что создана из огня свечей и факелов с помощью дара юной, по меркам человека вампирши, с таким же солнечным именем, как и её способность. Кирия. Гречанка по происхождению, младше Деметрия на два тысячелетия, очень добрая и ранимая, коему характеру не место в Итальянском клане. Но она ломается, с каждым новым веком и каждой новой жертвой, коим, по приказу Кайуса, буквально расплавляет мозги. Девушка, как и телепат семейства Калленов, спровоцировала Вольтури, но Аро, видя в ней силу, с помощью Челси привязал её к клану, а с помощь Корин вселил в неё спокойствие и удовлетворение от жизни в замке... Именно это ждало бы Эйлин. Каждая мысль заканчивалась еле слышимом шёпоте имени Каллен, которая не высидела бы на праздновании и пятнадцати минут, ведь большинство гостей – это вампиры, прибывшие высказать своё почтение главам клана. Практически полуголые, в масках, что не способны скрыть запах от Деметрия, они склонялись перед братьями. Люди же, коих заманила в замок Хайди, воспринимали всё как часть представления на ночь, не зная, что оказались в ловушке (кто-то знал, но надеялся на что-то большее, чем смерть от клыков). Чёртов бал Сатаны в книжке Булгакова, только вместо королевы Марго три короля, ловящих веселье при виде того, как почти все гости просто лебезят перед ними. Потому что бояться, потому что хотят подобного... Мерзость. Как же хочется снова оказаться в лофте Каллен, обнять её и вдохнуть этот холодный запах хвои. Увидеть ту, кто на этом празднование не стал бы склонять колено только потому, что страх заполнил тело. А ещё больше хочется увидеть её не просто в воспоминаниях, а в живую и счастливую. Унижение. К нему подошла довольно симпатичная блондинка с пышными формами и буквально предложила себя как ужин. Бедный человек, коих здесь явно больше, чем один и даже десять, который повёлся на милейшую с прекрасным статным голосом Хайди, обещавшую подарить ей бессмертие. Парень чуть поморщился и перенаправил её к Феликсу. Эйлин был права, когда сказала, что люди на столько погрязли в благовонии к мысли о вечной жизни, что совершенно не видят в ней недостатков. Для древних эти минусы перечеркнулись опытом и скукой, для новичков постоянная жажда крови, неспособность контролировать усиленные эмоции и возможности тела перечеркнуться со временем, если он того захочет. Люди почему-то предпочитают думать, что, став вампиров, их не будут обязывать какие-то законы и нормы. Свобода. Да, она есть, не такая, как у людей правда. Её просто больше, возможностей больше. Но правила, как и у всех существуют, короли существуют, войны происходят. Предательства, любовь, убийства, несправедливость. Ты просто становишься сильнее, тебе не нужно тратить время на сон и деньги на еду, ты можешь убрать эмоции, но в целом – обычный человек. Разве что сердце каменное, как и вены, как и тело. И опять же Эйлин оказалась права, тогда в коридорах: человек, как и вампир, вампир, как и человек, сами решают становится им чудовищами или нет, использовать свои возможности для совершения безумных и ужасных или приятных для себя поступков. Быть счастливым и радоваться жизни или ненавидеть новый день, умирая от скуки и бренности жизни – выбор стоит перед каждым, познающим новую жизнь. Но именно вторые чаще всего требуют бессмертия, от чего оказываются к смерти ближе, чем будучи человеком. С этими мыслями, как и тогда, Деметрий поднялся на башню с окном-розой. Наливающаяся луна освещала тёмное пространство и его самого, стоящего и наблюдающего, как в домах города постепенно выключается свет. Именно это было его последним воспоминанием с Хэллоуина, потом темнота. Темнота, после которой он с энтузиазмом отправился с Феликсом на задание. С чистой головой без единого чувства, намекающего на любовь к той симпатичной Барби-Эдварду, которая зачем-то до ужаса банально флиртовала с ним.***
Аро знал об отношениях стража и входящей в сознание. Ничего не предвещало беды. Он наблюдал за ними через мысли Деметрия, но это медленное подступавшее отвращение к заданиям, привычному чёрному юмору его друга Феликса, отстранённость на ужинах и бале начала настораживать глав клана. Эта Эйлин пробралась к нему в мозг, отравляя сознание и меняя привычный ритм жизни. Пробралась в сердце, заставляя одного, из некогда самых бесчувственных, вампира испытывать эмоции. Сама девушка оказалась куда коварнее и опаснее, чем её способности. Потерять лучшего из лучших из-за любви к дочери Карлайла? Нет! Ни за что и никогда! Поэтому Аро сделал то, что сделал. Челси правда запросила высокую цену за задание по сжиганию эмоциональных воспоминаний ищейки: очередную пышную свадьбу со своим никчёмным мужем и пару медовых месяцев. Месяцев свободы от клана и приказов владык. Но не важно. Главное Деметрий снова окажется в своей колее. И именно в Хэллоуин Аро понял, что нужно действовать. Он и Кай увидели побагровевшие от чувства мерзости глаза Деметрия, который еле заметным жестом указал в сторону Феликса и Корин, дабы эта приятно-сладкая дама шла к ним. Тогда братья многозначительно переглянулись, понимая друг друга без слов. Маркус лишь отстранённо окинул их взглядом, явно не одобряя плана. Но недовольство не было высказано, что дало больше повода к реализации идеи. Челси слишком громко расстроилась, когда Кай и Алек оторвали её от танца с мужем, привлекая ненужное внимание. Но договор нужно соблюдать, поэтому, смиренно склонив голову, она прошла за ними, выслушивая план Аро, который присоединился к группе в коридоре. Всё было до банальности просто: Алек на время обездвиживает Деметрия, который находится сейчас в башне, а затем, пока тот медленно отходит от его дара, Челси проникает в разум ищейки, разрывая эмоциональные узы с надоедливым, словно муха, близнецом семейства Карлайла. Лёгкая безболезненная процедура: превратить любовь к Эйлин в равнодушие, а опутывавшую сознание, как паутина, ненависть к клану в непреклонную лояльность. Всё всегда было просто, но не сегодня. Челси проникла в сознание, начиная перерезать нити, но тут же была выброшена волной боли и крика, разнёсшегося по замку. Благо музыка, игравшая достаточно громко, не позволила собрать зевак. Вампиршу чуть передёрнуло от мелко пробежавшего тока по венам, и она взглянула на Аро и Кайуса, задавая безмолвный вопрос. Первый возвысился над Деметрием, который сидел на коленях, обхватив голову и поскуливая от обжигающей боли, что-то неразборчиво шепча. — Нужно потерпеть, mio caro amico, совсем немного, – он положил свою ладонь на макушку ищейки, произнося слова, в которых сквозил холод и раздражённость того, что даже сейчас, вдали от девчонки, происходят вещи, которых никогда не было. — Продолжай, – Аро повернулся к розе, смотря в звёздное небо. — Господин!? – поразилась Челси, склонив голову и приподняв бровь. — Челси! – прорычал Кай, — Формулировка приказа тебе кажется сложной? Продолжай! – буквально по буквам. Девушка поёжилась под стальным взглядом старшего господина и, встряхнув головой, направила глаза на Деметрия, продолжая процедуру, как выразился Аро, очищения. Ищейка вновь завыл, заваливаясь на бок. Перед глазами проносились на огромной скорости яркие разноцветные вспышки, которые сопровождали какие-то непонятные обрывки фраз. Голоса, смех, шёпот. От них осталась лишь сквозящая тишина. Тепло, лёгкость, блаженство. От них осталось лишь удушающее чувство неприязни и равнодушия. Ласка, забота, любовь. В одно мгновение превратилось в жалкое чувство ненависти к себе за слабость, которой не должно быть у вампира. Жар огня, бушевавшего в сознании, пронзил голову, отчего Вольтури начал задыхаться. Он перевернулся, пытаясь встать и расстегнуть верхние пуговицы, а когда не получилось, начал раздирать кожу шеи. Когда у него наконец вновь получилось выбросить Челси из эмоционального потока сознания, та отлетела в стену. Как и сам Деметрий, который не справился со сверхскоростью и врезался в стену, съезжая по ней, чуть ли не плача. — Прошу, – прошептал он, всё ещё пытаясь заглотить воздух, — прошу, хватить. — Кто такая Эйлин Каллен? – Аро повернулся к нему. — Эйлин… Эйлин…, – парень пытался напрячь мысли, которые всё ещё горели огнём, разнося пепел по сознанию, — Маленькая… её запястья так плавно двигаются, держа в руках смычок, водя им по струнам скрипки… — Не достаточно. — Нет, прошу… Челси, отдышавшись и поднявшись с помощью Алека, вновь зарылась в чувствах Деметрия. Последний заход, после которого, когда девушка вышла, ищейка провалился в темноту. Темноту бездонную и холодную. Слишком пустую с противным запахом гари человеческих тел, забивающих ноздри. Глухую и беспросветную, берущую в тиски без возможности на шевеление даже пальцем. Всё стало слишком... легко? Как только Деметрий открыл глаза и понял, что больше не обязан бегать на другой континент ради этой мелкой шлюховатой девицы, улыбнулся. На дух не переносит таких девушек, и будь та человеком, давно бы убил её. Феликс не нарадовался тому, что его друг наконец вернулся, и стал игнорировать тревожные звоночки: он стал более жестоким и безжалостным, допросы более зверскими, а кутежи более мерзкими. Даже игнорировал возмущения Хайди, которая первая заметила, что с Деметрием что-то не то. Раньше он был с ней галантен и весел, а сейчас смотрит на неё, как на кусок свежего нетронутого мяса и шутит слишком грязно. Их друг словно отключил свою человечность. Да, страже Вольтури не пристало показывать остатки былой человечности, но та у них всё же имеется, и показывают они её только на глазах тех, кому доверяют, но Деметрий явно не из тех, кто отключил бы чувства. Так считала Хайди, потому что, после каждого визита в Сиэтл, видела его искреннюю улыбку и витание в облаках чаще, чем нужно. Лёгкость ушла вместе с пришедшей болью, заставляя вновь и вновь возвращаться в обуглившееся сознание и выть от безысходности ситуации. В итоге, парень стал ещё более угрюмым и тихим, чем за последние два тысячелетия.***
Когда часы пробили полночь, Деметрий услышал шаги на северной винтовой лестнице. Хотел было посмотреть, но не успел. Тело пронзил разряд тока, который заставил упасть на колени и затрястись в мелкой дрожи. Мозг словно отключился, глаза закатились, и он упал без сознания. Вновь открыв глаза, Вольтури не сразу понял, что находится в доме Калленов в Форксе. Он обвёл глазами комнату, в которой находился, и в закромах сознания начали пробиваться воспоминания. Комната принадлежала Эйлин, да только её не было рядом, хотя в яркой вспышки точно был её образ. Ещё Карлайла и Джаспера, и её близнеца. Но комната, кажется, пустовала. Деметрий привстал, чуть ли не проваливаясь в это огромной воздушной, чего не заметил, пока был не в себе, постели, и ещё раз осмотрелся расфокусированным взглядом. Вампир спустил ноги и потёр лицо ладонями. У изголовья он заметил мимолётное движение. — Как прогулка по аллеям? Понравилось? – зло прошипела гостья. Деметрий повернул голову, пытаясь понять, кто это. — Что зрение подводит? – съехидничала другая, — Или память? Встряхнув головой, парень поморгал и вновь посмотрел на девушек. — Кейт, Таня, – помедлив, произнёс осипшим от голода голосом. — Отлично! Погуляем ещё, – воскликнула Кейт, и схватив Вольтури за шею, разрядом тока снова выбила его из колеи, заставляя зарычать.