— Моя жизнь словно чёрная дыра, В моём сердце пули, я жива. Я кричала, вторила прибою: "Забери, забери меня с собою". Успокой меня, Polnalyubvi
***
Денали уехали сразу же после того, как к дому подъехала машина Беллы. Немного переговорив, Каллены также ушли с заднего двора коттеджа, дабы дать время новой парочке их семейства. Ренесми, услышав голос Эйлин, ринулась к ней, но Джейкоб схватил её поперёк груди и, сделав круг, поднял на руки: — Не думаю, что стоит идти туда, принцесса, – прозвучало немного грубо: одно дело, когда ищейка безжизненно лежит в кровати, но другое, когда он в сознании и, кажется, не собирается покидать пределы Форкса. Девочка обиженно надула губы, расстроенная тем, что не может обнять Эйлин, но Эдвард через прикосновение успокоил её, сообщая, что скоро та сможет крепко-крепко обнять тётю. Хоть каждый день. Но любопытство Ренесми всё же оказалось шире неё, и она наблюдала из окна дома за тётей и красноглазым вампиром со странным именем, который служит Аро, а последние несколько дней вовсе провёл вне реального мира. Она увидела, что как только с улицы все ушли, Деметрий обессилено осел. Эйлин слегка испуганно подхватила его, вместе с ним оседая. Этот момент заставил Ренесми также испуганно вскочить, на мгновение полностью показываясь в окне: маленькие ладошки прислонились к стеклу, и она уже бесцеремонно смотрела на пару. — Понятия не имел, как я скучал по этому, – Деметрий поцеловал в лоб девушку, а затем вжался носом в изгиб шеи. Он вдохнул столь родной, ставший чуть тёплым, аромат хвои, который перебивал запах шерсти медведя, земли и озёрной воды. Руки крепко обняли за талию, сжимая сквозь высохшую и жестковатую ткань кофты бока. Эйлин обвила его в ответ и зарылась ладонью в короткие волосы, торчавшие в разные стороны, чувствуя слабую улыбку в изгибе шеи, и прошептала: — Я тоже. Тоже скучала, – другая ладонь нервно водила по лопаткам, изредка сжимая и разжимая пальцы. В этот самый момент их узы судьбы снова сплелись воедино. Через прикосновения, дыхание и шёпот жаждущих близости душ. Сейчас Деметрий уже не бился в пустое зеркало своего сознания, он видел в нём счастливую Эйлин, а та видела счастливого, хоть и уставшего морально от долгой и сложной дороги, парня. Он держался за место разрыва крепко, прислонясь блаженно к тонкой поверхности, и молился всем богам и дьяволам, лишь бы эта страшная и жгучая боль никогда не повторилась. Ни с ним, ни с его Эйли. — Прости…, – прошептал Деметрий. — Не смей! – чуть оттолкнув парня, Эйлин прикрыла его рот ладонью. — Ты ни в чём не виноват. Нужно забыть произошедшее, как кошмар, из которого с трудом удалось выбраться. Деметрий мягко убрал руку Эйлин, целуя костяшки. — Ты никогда не забываешь, а значит это всегда будет с нами, – он прижал ладонь к щеке, чуть улыбаясь. — Ты не один из тех людей, которые платили за ночь со мной, а за неповиновение избивали, – на этих словах словах Деметрий мягко обхватил подбородок Каллен, целуя в уголок губ; та слабо улыбнулась. — Ты не враг для меня. — Я враг для себя. — Все мы для самих себя враги, но, если рядом есть тот, кто поддержит в нужный момент, с собой можно и подружиться. — Говоришь не своими словами, – усмехаясь, прошептал Деметрий. — Да, – Эйлин покосила глаза в сторону коттеджа, — Джаспер тот ещё мозгоправ. В этой сфере он явно будет также востребован, как Карлайл в хирургии. Из дома послышались удары, и легкий, но громкий хохот Эдварда, который подшутил над Хейлом, передразнивая слова сестры. За этим последовал вздох Элис, которая точно закатила глаза. А где-нибудь у камина сидел Карлайл с Эсми, с улыбкой наблюдая за перепалкой сыновей. Глаза девушки засияли от проскользнувшего счастья, которое заменилось таким же чувством вины перед любимым. Она перевела взгляд на Деметрия, который чуть повернув голову в сторону, вслушивался в продолжающуюся перепалку Эдварда и Джаспера: привыкнуть жить без каких-либо ограничивающих рамок будет трудно. Эйлин невесомо провела по волосам парня от виска и за ухо, привлекая к себе внимание. — Когда Элис показала мне, что будет, если я приду раньше времени, то я... Деметрий, я испугалась, – голос Каллен дрогнул, — Испугалась так, словно я не какой-то там вампир со способностями, а обычный человек, которого в лёгкую можно сломать... — Иди сюда, – он снова обнял её, ероша пальцами спутавшиеся волосы на затылке. — Ты права, тебя бы сломал Аро с помощью Джейн. И не физически, а морально. Ты бы не исправила ничего, находясь там, всё стало бы только хуже. И снова тишина. Им бы уйти сейчас в глубь леса, куда-нибудь, где нет ни людей, не вампиров, чтобы делиться всеми самыми сокровенными мыслями и чувствами, но не получается. Они попросту не могут оторваться друг от друга, насладиться моментом. Они могли бы уже миллион раз убежать и вернуться вновь, вывернув душу только самими себе и лесу, но просто встать, разорвать эти цепкие и манящие объятия не выходит. Для них, показать чувства перед кем-то – самое тяжелейшее испытание. В них никто не верит, в их любовь никто не верит, поэтому произносить столь личные вещи для них энергозатратно. Но они переступили себя, пытаясь наверстать упущенные дни, упущенные касания, упущенные слова... — Тебе нужно поесть. Карлайл принёс немного второй положительной. Я принесу, – девушка попыталась встать, но была остановлена. — Эйли, не хочу, чтобы она видела это, – он кивком указал на выглядывающие из-за рояля глаза Ренесми, что всё это время внимательно вслушивалась в разговор пары. — Да и тебе будет тяжело, ты ведь недавно переняла диету. — Всё нормально со мной, а Ренесми… Принцессы не должны подглядывать! – немного громче произнесла Эйлин для девочки с улыбкой на лице. Племянница смутилась, что её заметили, но тоже заулыбалась, убегая в гостиную. Послышался строгий голос Беллы, которая попросила дочь больше не шалить. И вновь тишина. Разговор взглядами и лёгкими улыбками, как в четвёртую их встречу, когда оба пытались понять, что происходит. Почему они снова в лофте Эйлин, сидят за барным столом, осушая уже третью бутылку виски – и не единого слова, означавшего, что оба погрязли в болоте привязанности друг к другу. Теперь же оба безвозвратно погрязли в любви, которую снова возрождали крупицами, как было в начале их пути. — И всё же я клоню к другому, – Деметрий помедлил, приглаживая пальцами высохшие от бега волосы, — Научишь? – руки опустились на шею, водя большими пальцами по скулам. — Ты…? – её взгляд сначала потупился, а, когда парень посмотрел в глубь леса, девушка всё поняла, — Но так сразу нельзя. Крови животного будет мало, учитывая, что ты не ел неделю. — Три, – поправил её парень, опуская глаза. — Что? Ты с ума сошёл?! – возмутилась Эйлин, убирая руки с лица, ошарашенная ответом. Карлайл говорил, что вампиры, которые долгое время не питались могут потерять себя. Они будут убивать без разбора, не в силах утолить жажду. Они теряют рассудок и оставляют следы. Деметрий не выглядел полностью свихнувшимся, только казался белее обычного, привычная алая радужка походила на чёрную вишню, а под глазами цвели синяки. Безумием и не пахло, в отличие от Эйлин в пятьдесят восьмом: рассудка она не лишилась, но безудержной жаждой и злостью тащило за версту, по словам Гаррета. Возможно ли, что Деметрий просто слишком долго пробыл вампиром, чтобы вот так вот не обезуметь от жажды?... — Подумал, что жажда поможет избавиться от боли. Но она только усилилась, – всё ещё смотря в землю, ответил Деметрий, — Маркус видел это и посоветовал наведаться к тебе и… Я не помню, как очутился в Сиэтле, но всё же я здесь, всё помню и хотел бы попробовать жить как ты. Эйлин вскинула брови, безмолвно спрашивая: «Ты сейчас серьёзно?». — Как никогда я уверен в своём решении. Я же должен увидеть мир вокруг твоими глазами прежде, чем попрошу благословения у Карлайла? – он приподнял бровь, а затем усмехнулся, слыша из дома визг Элис и протяжное «о-ля-ля» от Эмметта, который однозначно играл бровями, потирая ладонями. — Увидишь, – Эйлин улыбнулась, придвинувшись ближе и целуя в побледневшие губы. — Он не особо отличается от того, что ты видишь сейчас, поэтому, если не понравится, то… — Понравится. Мне нравится всё, что связано с тобой, потому что я люблю тебя, – глаза в глаза. — Я тоже. Люблю. Всегда и навечно.***
Как только шаги пары стихли, Розали тут же вскочила с кресла, начиная метаться из стороны в сторону, кусая губу, то и дело поглядывая в окно, за которым начинало смеркаться. Никто не произнёс ни слова с того момента, погрузившись в свои мысли. Каждый молчал, потому что ждал, когда взорвётся Хейл. Никто не хотел начинать обсуждение, пока вампирша не задаст свой главный вопрос. Та не спешила с этим, мельтеша перед глазами Ренесми, которая удивлённо смотрела на тётю. Прошло не меньшим часа два, как Роуз повернулась к отцу, пристально смотря. — Карлайл, Вольтури только-только оставили нас в покое, и ты спокойно принимаешь их союз? — Розали, мы все беспокоимся о том, что случится узнай братья о их воссоединении. Но пока Элис не видит ничего, что могло бы угрожать нашей семье и… Пойми, Эйлин как никто другой нуждается в любви. К слову, как и Деметрий. Я слишком мало пробыл у Вольтури, но понять, что он, несмотря на все попытки скрыть это, слишком одинок. Одиночество и манипуляции Аро с Челси породили жестокость. С ней он становится тем парнем, которого когда-то обратил Амон, как и она – становится той девушкой, которую я обратил по своей глупости. — Это была не твоя глупость, Карлайл, – подал голос Эдвард, — Это был мой эгоизм. — О чём ты, милый? – в разговор втиснулась Белла, посадив к себе на колени Ренесми, которая, быстро отлучившись, за руку привела Джейкоба, посадив того рядом с матерью. Парень не особо любил вампирские собрания, потому девочка с силой вела его на них, считая нужным посвящать её друга в дела семьи. — Господи, не заводи снова шарманку о том, что твоя сестра не смогла принять своё бессмертие! – прошипела блондинка, пропуская мимо ушей слова Беллы, вскидывая руки. — У нас тоже есть неприятные воспоминания, которые мы бы хотели забыть. Умереть и забыть! Но мы живы и принимаем жизнь такой, какой она стала. Этой девице стоит поучится этому. Хотя… Она же приняла её и пользовалась на широкую ногу, подвергая опасности всех нас! Или вы уже забыли, что она буквально с час назад говорила о своей тёти и сестре? Эдвард, о твоей тёте и сестре. — Поверь, Роуз, узнай я раньше о её поступке, поступил бы также, может чуть более гуманно, но… — Хватит! – строго произнёс Карлайл, — Эдвард, перестань думать о том, что было бы, а ты…, – он обратился к Хейл, — Розали, вы куда больше похожи, чем ты думаешь. Единственное… Вы обе слишком по-разному воспринимаете болезненные потрясения вашей человеческой жизни. И если ты, отомстив своим обидчикам, продолжаешь держать всё это в себе, подпуская только нас, то она, до знакомства с Деметрием, не подпускала никого, зарывая боль и ненависть в чане, наполненным кровью невинных. За что и расплачивается каждый день, убивая свой разум изнутри. — Надеюсь, многие понимают, что Ренесми не нужно слушать это? – тихо пробурчал Джейкоб, обращая на себя внимание членов семьи. Девочка взглянула на него и слишком спокойно улыбнулась. —Не волнуйся, я видела частичку прошлого Аро... Видеть подобное страшнее, чем слушать. — И всё равно это настораживает. — Поверь, волк, если Кайус придёт за драгоценностью клана, она увидит кое-что похуже воспоминаний Аро, – прорычала Розали, вскидывая руками, — Почему всем плевать на то, что творила Эйлин и Деметрий? Почему всем плевать на то, что может быть очередная война? Из-за Эйлин! — Не будет, – произнесла Элис. — Хоть Деметрий и не принял чёткого решения по поводу отречения от Вольтури, но я точно не вижу войны. И срывов Эйлин. — Ты никогда и не видела особо будущего этой... бешеной фурии. Это было правдой. Элис редко могла видеть будущее сестры Эдварда. Скорее в моменты, когда девушка сама хотела предупредить о своём приходе. Подобных видений насчитывалось с десяток с появления первой вампирши в клане, которая не помнила свою человеческую жизнь. Чаще всего видения были сумбурными, словно Эйлин игралась с даром Элис, принимая постоянно штук двадцать решений сразу. Разум шёл кругом, отчего вампирша старалась не смотреть в будущее сестры. — Роуз, Эйли никогда не была такой заносчивой и стервозной девушкой, какой ты знаешь её. Это всё фальшь, – произнесла Эсми. — Она, хоть ей и было почти двадцать шесть на момент обращения, всегда оставалась семнадцатилетним подростком, которому слишком рано пришлось повзрослеть. Просто попробуй посмотреть на неё с другой стороны, и ты увидишь, маленькую девочку, любящую смешивать краски на холсте вместе с Элис, мешать Эдварду играть на рояле, жульничать на пару с Джаспером в бейсболе, дуться, когда Эмметт также жульничает в игре в приставку… Всё это – она настоящая в эти моменты. На самом деле у Эсми в ящике рабочего стола есть несколько фотографий двадцать пятого года, сделанная за пару недель до того, как Карлайл огласил смертельный приговор для Эйлин. Она тогда наконец смогла более-менее избавиться от наркотической зависимости, стала набирать вес, щёки заиграли румянцем, и Карлайл посчитал, что ей стоит показать водопады Берден*. Зима, которую девушка просто обожала, придавала им некой сказочности, и Мейсон прыгала по замёрзшим камням, петляя между деревьями и напевая незамысловатую песню, которую Эдвард играет каждый вечер на пианино. И она была счастлива, как и брат, который шуточно притворялся, что слепленный снежный ком заставляет его чуть содрогаться от удара, как и Карлайл, круживший в закате вечернего солнца Эсми под игру Эйлин на скрипке. Этого уже очень давно не было, но женщина до сих пор помнит и каждый день рассматривает эти старые снимки, которые не особо могут передать всю красочность и уют того дня. Она любит эту настоящую улыбку близнецов, которые уже давно стали для неё родными детьми. Розали нужно понять, что Эйлин сейчас не притворяется, чтобы в один момент разрушить семью, заставить преклонить колено перед Аро. Она хочет наверстать упущенные годы, сделать их такими же, как и почти век назад. Её просто нужно поддержать, не обрубать протянутую ладонь, иначе Эйлин снова расколется, и собрать её не сможет даже Деметрий. — Она всегда завидовала… — Джаспер! – прорычал Эдвард, отчего даже родная дочь немного сжалась, испугавшись. Джейкоб также напрягся, неосознанно обхватив ладонь девочки. — Что? Если это так? Эйлин всегда завидовала тебе, Роуз. Завидовала и восхищалась, потому что ты смогла остановиться вовремя, а она нет! Эсми права: перестань видеть в ней фальшивку, – сейчас она настолько искренняя, что можно заставить весь штат перестать скрываться за масками. И как бы я не опасался Вольтури, считаю, что Деметрий должен остаться с ней. С нами. — Я тоже «за»! – воскликнула Элис, — Я уже говорила, что будущее смутное, так как они оба на стадии очередного принятия чувств друг друга, но что всё будет хорошо, я вижу. — Я тоже не против, даже, если студенческим вечеринкам конец, – пропел Эмметт, перепрыгнув спинку дивана под укоризненный взгляд Эсми, садясь. — Тебя кольцо на пальце никогда не останавливало, – саркастично проговорил Карлайл, заставляя большую часть семьи усмехнуться, а Эмметта закатить глаза. — Моё мнение вы уже знаете, – Эдвард откинулся на спинку дивана, ловя непонимающий взгляд Беллы. — Прости, дорогая, но она приняла наш союз, хоть и не сразу. Я поступлю также. — Что если это всё уловки Аро? – предположила Белла. — Я видел мысли Деметрия – они чисты, а чувства неподдельные, – он чуть сжал ладонь жены, успокаивающе поглаживая большим пальцем запястье, та, помедлив, кивнула, принимая сторону мужа, — Джейк, поговори со стаей. — Моё мнение в этой семье вообще не важно? – Блэк вскинул бровь, обводя взглядом вампиров и задержавшись на Эмметте, который ухмыльнулся, давая явный отрицательный ответ. — Ладно, но если эта бледнолицая псина нарушит хоть какой-то пункт договора... Думаю, Эйлин также пойдёт за ним, – Эдвард окинул Джейкоба темнеющим взглядом, но сам понимал, что договор, не смотря на запечатление с Ренесми, остаётся в силе. Карлайл на слова Блэка кивнул, а затем произнёс: — Наше с Эсми мнение тоже, думаю, уже ясно: Деметрий, если того хочет, может стать членом нашей семьи. Отчасти, потому что Эйлин нуждается в нём, и отчасти, потому что он сам нуждается в нас, хоть и не показывает это открыто. Ему будет трудно перенять наш образ жизни, и даже не в плане питания, а в простом общении не только с людьми, но и другими близкими друзьями семьи. Я думаю, он справится. Зная его сдержанность и терпеливость, да и года, прожитые после обращения Амоном, он справится. Эйлин поможет, как и мы, – он встал, озвучивая последнее слово, означавшее, что Деметрий теперь является их членом. — Вынуждена перефразировать вопрос Беллы: что делать с Аро? – не унималась Розали, хотя сейчас её ненависть была больше направлена на мысли, что Вольтури вновь найдут повод противостоять против Калленов. — Не беспокойтесь о нём, – в зал вошёл Деметрий, держа за руку Эйлин. Все с облегчением выдохнули: от него пахло животной кровью. Они возвращались с гор Олимпик, когда услышали часть разговора Калленов. Решили не встревать, Деметрий хотел узнать настоящее мнение каждого. Когда Розали вновь начала возмущаться, а Эйлин хотела убежать в гостиную, чтобы поспорить с ней, парень легко и как можно тише прижал её к стволу дерева, затыкая рот поцелуем. Слишком страстным, не дающим даже возможности задуматься над словами, доносящимися из коттеджа. Девушка расслабилась, обвивая его шею руками, целуя с таким же напором и тихим рычаньем. Он оторвался от губ, прислоняя к ним палец, а затем указав на уши и в направлении леса, за которым скрылся дом, заставил стоять в молчании. Минут пятнадцать они слушали спор вампиров, прижавшись лбами друг к другу и глупо улыбаясь. Это так было не похоже на него. Феликс бы сказал, что его друг отуземился: небольшими шагами скатился по наклонной** и был готов встать перед девушкой на колени, даря весь мир и любовь, которую никому не мог подарить до марта 2006 года. «Благо не человек!» – обязательно добавил бы он. Когда Розали вновь напомнила об итальянской проблеме, они в одно мгновение оказались в коридоре коттеджа, а затем зашли в гостиную. К Эйлин, спрыгнув с коленей матери, подбежала Ренесми. Та подняла её на руки, обнимая и чувствую настороженность, исходящую от Джейкоба. — Ты больше не будешь злиться на дедушку и дядю Джаспера? — Никогда себе не позволю такого, – близнец щёлкнула по носу племянницу, приподняв уголки губ. — Не беспокоится? И почему же? – Розали встала напротив Деметрия, скрестив руки. — Я сам лично обсужу с ним мой уход. Знаю, Аро и Кайус воспримут его, как предательство с моей стороны. Я постараюсь убедить их в его отсутствии. Возможно, мне удастся заручиться поддержкой Маркуса. — Что если тебя не станут слушать? Ведь по вашим законам предательство – это смерть. Убьют, а затем придут за нами, обвиняя в подстрекательстве к мятежу? – Джейкоб озвучил вопрос, крутящийся на языке у каждого. — Он не будет разбрасываться смертельными приговорами против ценных ресурсов. Таких как я больше нет. Лишь похожие, но они слабее и менее благоразумны, – с неким презрением ответил Деметрий: из характера, который формировался почти три тысячи лет, трудно убрать подобный взгляд в сторону ненавистных Каю оборотней. Не тех, что напали на старейшину, хотя тому, кажется, плевать с кем воевать. — Ха, крошка Эйл, да у твоего дружка самооценка до небес! – присвистнул Эмметт. — Впрочем, твоя тоже не отстаёт. Эйлин закатила глаза, продолжая держать на руках Ренесми, которая, хоть и знала, что перебивать не хорошо, нашептывала на ухо тёти истории, накопившиеся за два дня её отсутствия, на которые получала лёгкие смешки и такой же шёпот на ухо. Их перешёптывания никого не раздражало, слух был настроен на переговоры с Деметрием, который, к слову, на глупый, по его мнению, сарказм мужа Розали ответил строгим слегка потемневшим взглядом, от которого Эмметт лишь из вежливости стал серьёзным. Он то больше всех понимал, что проживи парень с ними с десяток другой лет, то станет вместе с ним неуместно пускать шутки, как это делают все в семье. — Аро найдёт замену, да, – продолжил Деметрий, — но будет питать надежду на то, что я, как и Элис, Эдвард и Изабелла, на данный момент ещё и Эйлин, предстанут перед ним на коленях, умоляя принять в клан. А потому он будет продолжать искать лазейку, которая сможет разрушить ваш клан, дабы ускорить процесс. — Семью, – поправил его Карлайл, — Семью, в которую теперь входишь ты. Деметрий проглотил возмущения уже очень давно. Никто не считал клан Вольтури семьёй, никогда. Конечно, в таком распространённом мнении виновны братья, которые больше своей и жизни одарённых ценили жизнь своих жён. Они любили их, а других готовы были отправить на рожон ради безопасности. Несмотря на это между многими из стражи завязывались не только романтические отношения, но и дружеские, братско-сестринские или просто приятельские. Как случилось с Хайди, Феликсом и самим Деметрием: друг за друга они не отдадут жизнь, но убить готовы. Они знают о понятии семьи, но в своём извращённом смысле. И Деметрий знал, что ему будет трудно оставить своих. Прожить столько лет бок о бок в каком-то смысле даже заботится друг о друге, а потом резко всё оборвать – Аро не даст общаться с ними – из-за любви к близнецу Калленов. Он не может как-то изменить ходы в настоящем, чтобы будущее оказалось у всех счастливым. Да, Деметрий будет скучать по тем дням, когда, дав фору приговорённым к смерти, они с Феликсом кутили с ночи напролёт, когда Хайди, не найдя поддержки в глазах высокомерной Чарли, бежала к нему, дабы тот оценил все её образы, бегая по бутикам и готовясь к очередному торжеству; когда они втроём отхватили сполна от Кая, что должным образом не уследили за его женой, зависнув в первом игровом отделе торгового центра, словно дети. С его женщиной ничего не случилось тогда, но образ холодных, безэмоциональных и сдержанных вампиров, которым не должны прельстить человеческие слабости, был вдребезги разбит. Но когда кланы враждуют, стоит выбрать меньшее из зол. И если Феликс и Хайди отходчивые, желающее Деметрию счастья, то Эйлин может просто развалиться, как бы не уважала его выбор и не старалась делать вид, что всё хорошо. Она, откажи он Карлайлу пошла бы за ним, завянув через несколько веков, как цветок, или же превратившись в такую же, как и Кай или Джейн, в пустом и холодном замке. Деметрий прожил достаточно, чтобы перестать быть восприимчивым к смене обстановки. Будет трудно, но ментально на нём никак не отразиться. Он многое повидал, будучи привязанным к Вольтури, и чистый лист очередной вечности с любимым человеком в новом, под необычным для него углом, мире – глоток свежего воздуха. Эйлин, как вампир всё ещё молода. Она не справится, что так беспокоит парня.***
Из затянувшегося молчания, Деметрия вывела Эйлин, положившая ладонь, на его плечо. Он встряхнул головой, прогоняя воспоминания и избавляясь от мыслей, и вновь посмотрел на Карлайла. Тот сдержанно улыбнулся и протянул руку. — Добро пожаловать в семью! Надеюсь, тебе не будет трудно принять наш образ жизни. В любом случае, каждый из нас будет готов помочь тебе в этом. Деметрий кивнул и пожал ладонь, также сдержано улыбаясь. К Карлайлу со спины подошла Эсми: — Я рада видеть тебя здесь рядом с Эйлин, – она мягко улыбнулась, как мать при виде новорождённого ребёнка, отчего по телу разнеслось тепло, — с нами, – она приобняла его, прикосновением спрашивая, не против ли вампир объятий. А когда он в ответ скованно приобнял Эсми, женщина прижала его крепче, что означало только одно: Деметрий и её сын тоже. — Что ж, – когда Эсми отошла от парня, на его плечи легла тяжёлая рука Эмметта, — эта придурковатая принцесса та ещё заноза в заднице, не старайся её приручить, скучной станет. — Эмметт! – укоризненно произнесла Эйлин с Эсми. — Что? Просто предупреждаю, что если однажды он придёт с охоты, а Эйлин и меня не будет в доме: значит где-то в Вирджинии классная студенческая вечеринка, – и рассмеялся, взъерошив и так торчащие в разные стороны волосы нового брата. Деметрий криво улыбнулся, посмотрев на Эйлин, которая делала вид, что слова Эмметта ей безразличны, всё ещё шепчась с Ренесми, и легко скинул руку мужа Хейл, уже улыбаясь ему. — Приму к сведению. Элис, как и Эсми, легко и крепко обняла Деметрия, высказывая радушные приветствия и мимолётно упоминая о её прекрасных навыках в организации свадеб. Эйлин шикнула на неё, видимо боялась, что от такого напора от родственников, её парень сбежит, но он успокаивающе взглянул на девушку. Вероятно понял, что стоит привыкать к такому количеству веселья, тепла и объятий прямо сейчас, иначе на людях его отстранённость к родственникам будет выглядеть странно. Эдвард вместе с Джаспером наблюдали за радушным приёмом Деметрия в семью и, когда очередь дошла до них, кивнули. И если Эдвард чуть улыбнулся, то Джаспер несмотря на то, что пытался успокоить волнение, трепещущее на подкорке сознания, нового вампира, нахмуренный взгляд перевёл на Эйлин. Однозначно им троим предстоит серьёзный разговор, после которого сестра будет в ярости, что братья полезли не в своё дело. Белла не произнесла ничего, с опаской поглядывала на дочь, которая уж очень любит тётю Эйлин. Видимо новообращённая была против, но не осмелилась высказать своего мнения из-за согласия Эдварда и страха перед золовкой. Деметрий вспомнил обещание Эйлин убить её и как-то странно приподнял уголки губ, понимая, что его Эйлин никогда бы не осмелилась задеть чувства брата. — Тебе придётся посетить резервацию, чтобы стая знала о новом члене семьи, – с таким же презрением произнёс Джейкоб. — И изучить договор между квилетами и Калленами. Деметрий чуть задумался, представляя себе встречу с волками, которых на протяжении веков учили ненавидеть, а затем кивнул, обращая внимание на Розали. — Я буду первой в списке тех, кто оторвёт тебе голову, если с семьёй что-то случится, – единственное, что произнесла она прежде, чем уйти из гостиной. Деметрий поджал губы. Он не из тех, кто проглотит угрозы в свою сторону. Ярость на таких, как Розали, всегда выливается с полна, но промолчал, не желая портить такой приятный сердцу момент. Эйлин, извинившись перед Ренесми за прерванный разговор, отпустила её, преграждая путь Хейл. — Можешь продолжать ненавидеть меня – стервозную, блудливую дочь и главную потаскуху этой семьи, – но не смей выливать эту ненависть на моём любимом человеке, веря в аксиому, что вампир не может измениться. И я не прошу любить и ценить меня или его, как ты любишь и ценишь других членов семьи. Нет. Хотя бы не груби и не нарывайся на грубости, – прошипела девушка. — Ты постоянно всё портишь, выводя из себя каждого из нас! — Только, если не в состоянии контролировать эмоции или же, если вообще отключаю их. Но я никогда не лезла к тебе первая, потому что наши человеческие жизни чем-то схожи и потому что, смотря на тебя и Эмметта, завидовала. Потому что хотела также: забыть всё и жить счастливо, быть сильной хотя бы морально. Ты буквально мой идеал, к которому я постоянно хотела стремиться. Выходя из сознания каждое утро четырнадцатого ноября, я думала: «Сегодня точно последний день». Но также каждое утро своей ненавистью и словами ты давала понять, что я не заслуживаю чего-то такого же возвышенного. И нет, я не виню тебя в своей слабости и восприимчивости к чьим-то словам. Нет. Я виню себя, а тебя продолжаю уважать, как старшую сестру, которую всегда хотела. Вообще у Розали давно была подготовлена речь на случай, если Эйлин вновь сотворит что-то такое из-за чего терпение Карлайла, Эдварда и Эсми наконец взорвётся, и они выставят её из дома, обрывая все связи. Но этого не происходило. Даже в день битвы с армией Виктории, когда Карлайл понял, что Деметрий связан с Эйлин не мимолётным знакомством в замке Вольтури, а чем-то большем. Он всё понял по их быстрому взгляду друг на друга. И Розали верила, что вот сейчас старший Каллен не выдержит и с позором заставит уйти. Верила и забыла, что старший уважает Аро и некоторых его стражей со времён его жизни в Вольтерре. Просчиталась и ждала ещё одного момента. И вот, даже он разбился вдребезги. А после унизительного для Эйлин признания, речь вообще забылась. Розали стояла с нескрываемым удивлением и смотрела в лицо близнеца, понимая о чём говорила Эсми. Эйлин ребёнок. Там, в глубине её золотисто-бардовых глаз, сидит маленький наивный человек, которому разбили все ожидания от мира. Розали такая же. Была, а может есть и сейчас. Ройс сделал её такой, а Эмметт собрал по частям для неё новый мир, показав, что все детские, подростковые и прочие мечты могут стать реальностью. Кроме одной. Хотя Белла косвенно уже помогла ей исполнить и мечту о ребёнке. Конечно, Роуз хотела обычного, без всяких сверхъестественных для человека вещей, ребёнка. Но Ренесми просто прекрасная девочка, о которой мечтала вампирша. Они похожи, хоть и не родные сёстры. Карлайл, как всегда, оказался прав. Поэтому Розали просто ушла. Из дома. Прогуляться, освежить мысли и может даже поохотится вновь. Эмметт урвался за ней.***
В гостиной стояла тишина, от которой Эйлин стало противно. Она оглянула каждого члена семьи, закрывая лицо ладонями. Проведя по нему к волосам, зачёсывая их назад, тяжело вздохнула. — Даже не пытайтесь что-то сказать по этому поводу. Мне и так стыдно за то, что я вывалила свои психические проблемы, которых у вампира не должно быть, на Роуз. Я…, – она обессиленно сгорбилась, обнимая себя руками. Деметрий подошёл к ней и положил ладонь на щёку, поглаживая большим пальцем и заглядывая в глаза, — Всё хорошо, – она прикрыла веки, а затем мягко убрала руку Вольтури, делая чуть шаг вперёд. Парень встал полубоком, обнимая за талию, прижимая ближе. — Карлайл, я… просто хотела перестать ссориться с ней и с… — Эйли, не стоит. Здесь все и всё понимают. И я рад, что ты наконец снова ты. Девушка улыбнулась, прижимаясь виском к плечу Деметрия. Тот погладил её всё ещё спутанные волосы, а затем повернул голову к членам, теперь и его, семьи, проговаривая: — Мне приятно, что я могу стать членом вашей семьи. И я постараюсь оправдать ваши ожидания, постараюсь не разочаровать. — Вот не надо, – засмеялась Эйлин, повернувшись к нему, обхватывая предплечья. — Будешь оправдывать ожидания каждого и потеряешь себя. Мозгоправ Джаспер снова в деле, – улыбаясь, она постучала пальцем по своему виску. — Зная, что ты будешь издеваться над моими советами, никогда бы в жизни не произнёс их, – Джаспер схватил Эйлин за шею, оттаскивая от опешившего Деметрия. Она поддалась, пятясь назад, а затем перекинула его через плечо, нависая над ним. — Ну хватит вам, как дети! – наигранно строго произнесла Эсми. — Сам ведь учил не нападать со спины? – заулыбался близнец. — Ренесми, давай! Девочка подбежала к лежавшему на полу дяде, которого за шею к полу прижимала Эйлин и, присев рядом, три раза ударил по полу: — Ты выиграла! – Ренесми отбила пять тёте, и пухлые щёчки взлетели вверх. Карлайл, воспользовавшись моментом, отвел в сторону Деметрия, который, поняв, что это очередная шуточная игра, приподнял уголки губ. Он видел искреннюю Эйлин, но, чтобы она вела себя на ровне с дочерью Эдварда – никогда. — Деметрий, – старшему Каллену было всё равно, что даже говоря вкрадчиво, его все услышат, — она права. Просто будь собой, не подстраивайся под каждого. — Диета? – парень вскинул бровь. — Эйлин почти с самого обращения питалась людьми. Эдвард срывался, Эмметт, Джаспер... Большинство моих друзей так же питаются людьми. Нам будет приятно, если ты сможешь перенять образ жизни, но также мы сможем принять и твой. Без осуждения. Единственное, что важно для нашей семьи – это доверие друг другу, возможность положиться в тяжёлые времена друг на друга. — Я понимаю, Карлайл. И не подведу, обещаю. — Я знаю. Они оба повернулись в сторону быстро набирающей обороты вакханалии, к которой присоединился и Эдвард. Подушки с диванов были собраны в кучу, и Эдвард с Эйлин бросался ими в Джаспера с Ренесми, считая очки попадания. Элис присела на ручку дивана со стороны Джейкоба, делая фото на память. На лице самого Блэка появилась ухмылка, когда Ренесми попала в голову Эйлин, а Белла неожиданно расслабилась и даже заулыбалась, видя счастье на лице дочери. — И…, – задумчиво протянул Деметрий, — так постоянно? — Всегда, – ответила Эсми, подошедшая к нему и мужу. — Благо не зима и поблизости не носится обращённый Джейкоб. — И то верно, – Карлайл улыбнулся.