***
Скарамучча очнулся, когда за окном уже было темно. Иссиня-черный морок за пластиковой рамой отражал свет лампы в палате. Почему-то стало смешно. Всегда идеальный Скарамучча вновь допустил ошибку и первое, что он увидел - то, что так и не смогло его убить. Подумать о том, что за ирония от жизни, ему помешал чей-то тихий смех. Чем дольше он вникал в реальность, тем сильнее проявлялись болевые ощущения. Горло горело, словно Скарамучча накануне выпил флакончик с серной кислотой. Несмотря на все введенные медикаменты и обработку, внутри все раздирало, а язык настолько опух, что челюсть невозможно было сомкнуть. Казалось, даже двинуть головой - уже большой подвиг. Однако до боли знакомый голос все же заставлял пересилить неприятные ощущения и развернуться. - Очнулся наконец, - ласково, сквозь улыбку прошептал Чайльд, заставляя порезанные уголки губ скривиться в усмешке. Попытался было что-то сказать, но хрип вместо слов заставил недовольно поморщиться. Словно рыба на суше, Скарамучча лишь открывал и закрывал рот. - Молчи, ты себе всю глотку изранил, придурок. Будешь терпеть меня, а потом выскажешь все, что обо мне думаешь, - снова смеется. Почему он всегда смеется? Чайльда было приятно видеть. Казалось бы, еще недавний конкурент стал близким другом. И вот он здесь, в Иназдуме, сидит у самой койки и противно хихикает над неудачником. В голубых глазах проскакивает грусть и Скарамучча понимает, что несмотря на смех Тарталье тяжело. - Я тебе рассказал свою историю в надежде, что ты не повторишь мой сценарий. Но почему-то решил сделать все также, как и я. Теория не оправдалась и ты приступил к практике. Доволен теперь? - Заткнись, - хриплое негодование вновь развеселило Тарталью, но пальцы тут же сомкнулись браслетом на тонком запястье. - Даже не пытайся сыпать недовольством. Знаешь же, что я прав. Но я рад, что у тебя есть близкие люди и ты не один. Ты выкарабкаешься, Скара. Завтра мы посетим комиссию Тэнре. Твоя мама уже связалась с какой-то Сарой. Говорит, она поможет нам. Интересно, им обязательно надо каждый раз тянуть и ждать, пока мы захотим умереть, прежде чем принять какое-то действительно стоящее решение? - Недовольно хмыкнул Чайльд, поджав губы. - Но они, кстати, были здесь все эти сутки. Как примерные родители, смехота. Нахида выгнала их, чтобы привели себя в порядок. Особенно мне смешно стало с Дотторе, что ты с ним сделал, милашка? - Слабый хохот ласкал уши и Скарамучча изобразил подобие улыбки. “Тэнре? Сара? Что они хотят сделать? Мама же говорила, что не будет связываться… Или…”, - тысячи мыслей вертелись в голове, пока Тарталья продолжал болтать. Скарамучча увлеченно слушал, пытался соединить слова в предложения и осознать, что происходило, пока он спал. Мозг очень медленно обрабатывал информацию, но тихий голос Тартальи с периодической усмешкой убаюкивал и отгонял тревогу. Принять дружбу этого странного и чрезмерно энергичного парня - лучшее решение, которое он совершал в жизни. - Выглядишь просто отстойно, - подытожил Чайльд, на что Скарамучча медленно поднял средний палец вверх. - Фу, как некрасиво. Кстати, где твой Кадзуха? Я думал застать его вместе с твоими няньками. Ах… - блеск голубых глаз потух, когда Скарамучча медленно покачал головой в немом отрицании. - Вот как, - утвердительно кивает, мол, все понял, не утруждайся. - Видимо, ты и здесь решил меня не послушать. Скара, пожалеешь ведь, - поджав губы, Чайльд вновь медленно коснулся дрожащей ладони, что при упоминании любимого имени теперь отчаянно комкала простынь. - Ну, ничего, ничего. Все наладится. Он поймет, ты только напиши ему, а не жди, как я. Не будь идиотом, позволь себе уже стать счастливым. Ты достаточно себя наказал. - А… ты? - Прохрипел Скарамучча, прищурив глаза. - Попробуешь? - А что я? - Недоумевающе спросил Чайльд и тут же отмахнулся от догадок. - Брось, кому вообще нужна шлюха спустя четыре года, - снова смеется, но скрыть затравленный взгляд уже не удалось. Скарамучча явно остался недовольным, потому что сразу весь насупился и мотнул головой. Чайльд же нашел его негодование весьма милым. - У него, наверное, своя жизнь. Я даже не знаю, в Инадзуме ли он еще. Думаешь, мой звонок не доставит ему проблем? - Скептично оглядев друга, Тарталья легко поддел кончик его носа указательным пальцем, заставляя того вновь смешно морщиться. - Позвони, - шикнул Скарамучча. - Не потеряешь… ничего. - Прекрати болтать, Скара. Тебе вредно, - устало вздохнул Чайльд, но все же сдался. - Я позвоню ради тебя. Но идеи у тебя отвратительные в последнее время. Так что все это уже заочно обречено на провал. Недовольное сопение со стороны Скарамуччи, наконец, стихло. Больше к этой теме не возвращались. Кажется, каждый дал друг другу толчок. Осталось теперь принять: действовать без шанса на удачу или продолжать спасаться бегством в надежде, что однажды перестанет болеть. Тарталья еще какое-то время сжимал своими пальцами ладонь Скарамуччи и что-то рассказывал. Что-то забавное и отвлеченное, чтобы хоть какое-то время не нужно было думать о всех горестях, которые с ними приключились. Скарамучча улыбался. Спустя столько времени наконец-то искренне улыбался. В какой-то момент саднящая боль от разрезанных по краям губ и носоглотки отошла на второй план, когда Чайльд рассказывал очередную смешную историю о том, как перед выходом на подиум умудрился запутаться в слишком широких палаццо и чуть было не полетел вперед. Он бы и дальше сыпал своими историями, если бы в палату не вошла потрепанная Нахида. - Ага, ты еще здесь, - тяжело дыша, выпалила она. - Тарталья, умоляю, в следующий раз будь осторожнее. Мы весь день не могли разогнать толпу, а один умник с готовой камерой на телефоне пробрался на этаж. Кажется, завтра все будут знать, что вы со Скарой здесь. - Спокойная жизнь - скучная жизнь, - резюмировал Тарталья и в него почти что полетел увесистый поднос с капельницами и медикаментами. - Ухожу уже, ухожу, - примирительно выставив вверх руки, Чайльд миловидно улыбнулся, пытаясь хоть как-то задобрить Рукхадевату. Выходило скверно, потому что она распахнула дверь и настойчиво указала на выход. Оставалось подчиниться, а потому, схватив свое помятое столь долгим путешествием пальто, юноша ретировался в сторону коридора. - Береги себя, Скара! Я вернусь совсем скоро, не скучай - лукаво подмигнув, Тарталья коротко кивнул Нахиде и покинул палату. - Ну, как ты здесь… Голос Рукхадеваты скрылся за закрытой дверью вместе с улыбкой Чайльда. Теперь можно было не притворяться. Последние сутки дались непросто. Взволнованный звонок Дотторе вырвал Тарталью из круга семьи. Наконец, у него был долгожданный отпуск, в котором Синьора его не так жестко контролировала. Чайльд так сильно хотел оградиться от всего плохого. Кто бы мог подумать, что Скарамучча выберет именно этот момент, чтобы покончить с собой. Идиотское стечение обстоятельств вновь привело его в Инадзуму. Несмотря на своеобразный способ уйти из жизни, Чайльд все же был рад, что летел не на похороны. Перелет был неугомонный и прошел в невеселых рассуждениях о том, что стоит сойти с самолета и ему сообщат, что его единственный друг не выдержал, что сердце все же остановилось. Судьбоносного звонка не было, сам же Тарталья не смел связаться с Дотторе, боялся. Все казалось слишком шатким. А когда такси несло Чайльда по заданному адресу мимо уже знакомых кварталов, перед глазами возник образ человека, которого он на протяжении нескольких лет обвинял во всех смертных грехах и одновременно не переставал боготворить. Вот та самая улица, вот тот дом, у которого было так беспечно разбито сердце и карма в этот же момент начнет свою траекторию, чтобы совсем скоро бумерангом зарядить рыжего идиота по затылку, повалить на землю и заставить жрать ее. Тарталья никогда не болел излишним фатализмом. Стремился сам вершить свою судьбу, но, из раза в раз натыкаясь на грабли, все же сдался. Жить толком не научили, а самому познавать уже и сил нет. Сейчас будто бы все сводилось к тому, что ему дают второй шанс. Призрачная надежда, что влияние “Фатуи” падет и он осовбодится, грела душу и очищало тело от вязких поцелуев Панталоне. Стоило ли послушать Скарамуччу? Стоит ли довериться стечению обстоятельств? Накинутое на плечи пальто не согревало от накатившего озноба. Избивая тело в мелкой дрожи, этот внутренний холод сцепил в тугое кольцо горло и мешал дышать. “Если не возьмет трубку или сменил номер, то больше никогда не буду пытаться”. Стоя у окна в пролете между третьим и вторым этажами, Тарталья судорожно вбивал в клавиатуру сенсора номер, который почему-то все еще помнил наизусть. Удалил, стер все сообщения, звонки, блокировал даже, но сейчас мозг услужливо диктовал спасительные цифры. Приблизив веснушчатое лицо почти вплотную к приоткрытому окну, чтобы хоть немного насытиться свежим воздухом, Чайльд бездумно нажал на кнопку вызова. Протяжный гудок сообщил о том, что номер все еще не сменили. Сердце пропустило несколько ударов, после чего чуть ли не пробило грудную клетку в тахикардии. - Не бери трубку, не бери, - сжимая пальцы в кулак, нервно постукивал он по подоконнику. Второй гудок вызвал чувство тошноты, хотелось выблевать себя из себя и нажать уже на чертову отмену, но сознание упрямо дробилось о третий гудок. - Умоляю, не бери трубку, Моракс, не бери трубку, - шепотом заклинал Чайльд и с силой зажмурился, словно он вновь маленький мальчик, который принес плохую оценку и сейчас мама влепит пощечину. И лучше уж пощечина, чем усталый голос, искаженный не очень хорошей связью, но все такой же родной, как и четыре года назад. - Слушаю… - отозвались на той стороне и Тарталья готов был поклясться, что в этот момент забыл, как дышать, потому что как бы он ни пытался сделать вдох, удушье не проходило. - Алло? Вас не слышно. “Идиот, зачем ты ждешь, сбрасывай”, - жалко всхлипнул Тарталья в трубку, заставляя терпеливого собеседника недовольно цыкнуть в ожидании хоть какого-то ответа. С силой зажимая свой рот, боясь издать малейший звук, Тарталья затрясся в немой истерике, когда на другом конце вдруг послышался детский голос: - Папа? А когда мы пойдем спать? - Уже идем, солнышко, - в сторону ответил голос, заставляя Чайльда откинуть голову назад и чуть ли не взвыть. - Что-то со связью, видимо. Перезвоните или напишите, если срочно. - Резкий сброс звонка синхронизировался с тем, как внутри Чайльда в момент перемололись органы. - Ты теперь папа, значит - кивал головой, будто соглашаясь и принимая, а сам прижимал к губам экран, на котором все еще красовались наизусть заученные цифры. - Все, как ты мечтал. Все правильно. Ты умница, ты смог. Скарамучча был прав, этот звонок был очень нужен. Во всяком случае, теперь Тарталья точно знает, что в жизни любимого человека больше нет места для него. Жизнь любимого человека обрела покой. Жизнь любимого человека больше не нуждалась в этом грязном лживом существе. Судьба подкинула тупую лотерею, в которую Чайльд так постыдно проиграл и решила посмеяться над ним, лишний раз напоминая о том, где его место.***
Подошвы кед с силой топтали побитую плитку. Новый день встретил Инадзуму новостями о том, что популярный Тарталья явился к своему коллеге из самой Снежной. Слухи о том, что Скарамучча в больнице больше не были слухами и интервью пациента Аратаки лишь подтвердило этот факт. “Начинающая звезда не выдержала напора. Куда смотрит Эи Райден?” “Что сломало инадзумскую куклу? Слова очевидца” “Жизнь на грани смерти или неудавшийся суицид” С самого утра во всех новостных лентах, во всех заголовках мелькало лишь два имени и Итэр, что есть силы, мчался по проспекту, то и дело врезаясь в прохожих. За ним кое-как поспевали Люмин и Бэй Доу, которые иногда поправляли парня, когда он заворачивал не по тому направлению. - Как думаете, Кадзуха уже читал новости? - Запыхавшимся голосом выкрикнул Итэр, сворачивая к дому друга. - Впервые в жизни надеюсь, что депрессия его уничтожила и он продолжает овощем лежать на своем диване, - мотала головой Бэй Доу, отгоняя плохие мысли. После ночи в баре и утра, что началось с баннера его несостоявшегося парня, Каэдэхара окончательно рассыпался, предпочтя провести остаток своих дней под одеялом. Бэй Доу, что пообещала навещать его каждый день после пар, покидала прокуренную квартирку с тяжелым сердцем. Однако новости с самого утра о том, как некий Аратаки Итто заметил Скарамуччу за поеданием стекла, заставили ребят в ужасе переглянуться и покинуть университет раньше положенного. Бледный Итэр, который что есть сил ругал Скарамуччу, что так “бессовестно захотел свалить”, не смог дождаться автобуса и рванул вперед с криками, что “не позволит второму идиоту повторить тот же прикол”. Страх за Каэдэхару сковал каждого, а потому, уже стоя перед дверью, троица упрямо долбилась в обитель друга. Спустя слишком долгие секунды дверь, наконец, открылась, и каждый издал вздох облегчения, когда на пороге показался Кадзуха. Потрескавшиеся от обезвоживания губы, слишком бледный цвет лица и просто космических размеров синяки под глазами заставили задуматься о его состоянии, но Кадзуха был живой. Живой и невредимый. - Слава Архонтам, ты в порядке, - с облегчением выпалила Бэй Доу. - Кадзу, скажи, что ты не открывал новости, просто скажи, что ты этого не делал, - бесцеремонно ввалился Итэр, буксиром отталкивая назад хозяина квартиры. - Я не понимаю, - хмурясь, Кадзуха удивленно хлопал глазами, оглядывая обеспокоенных раскрасневшихся друзей, которые с трудом переводили дыхание. - Ты, главное, сядь. Давай, пойдем, сядем… - Бэй Доу крепко вцепилась в плечи друга и настойчиво проводила его до дивана. - Видимо, ты еще не в курсе. Ничего не понимающий Каэдэхара растерянно морщился. Чувствовал, что сейчас друзья произнесут что-то, от чего у него в очередной раз разобьется сердце, потому не торопил, выжидал, пока те соберутся с мыслями. Но с каждой частичкой времени, проведенной в молчании, тревога разгонялась все сильнее. Бэй Доу слишком крепко обнимала его за плечи. Люмин почему-то почти плакала, а вспотевший и какой-то слишком зеленый Итэр осторожно опустился перед ним на колени и схватился за руки, нервно их сжимая, словно Кадзуха - игрушка-антистресс. - Да скажите вы уже! Что произошло? - Кадзуха, там… там… - лепетал Итэр, продолжая разминать его пальцы. - Ты только не переживай, но там, кажется, Скарамучча умереть пытался. И об этом все узнали. И вот… И мы… - Чего? - Слишком грубо и как-то отстраненно, словно речь шла о каком-нибудь курсаче, переспросил Каэдэхара, явно не осознавая смысла сказанного. - Он выжил, но он вроде как… наглотался стекла, - просипела Люмин, вжимаясь спиной в стену от того, что только что произнесла. - Как это… стекла? - Уголки губ дрогнули и Кадзуха отрывисто повернул голову на Бэй Доу. По ее лицу было понятно, что близнецы не шутят и его словно ледяной водой окатило. - Но ведь так нельзя. Он же мог умереть. - Шокировано взглянул он на ребят, пытаясь там найти хоть немного поддержки или шанса, что это все глупая шутка. Общее молчание лишь задавило Кадзуху. Дрожащими пальцами он взъерошил распущенные спутанные волосы и почти что заскулил, так и не дождавшись слов о том, что это все неправда. - Скара… - все, что смог выдавить из себя сквозь хриплый вой. - Он в порядке. Он выжил, - тихо вторила Бэй Доу, чувствуя, как тело друга в ее руках начало нездорово потряхивать. Ладонью девушка поглаживала острые плечи, помогало все это так себе. - И мы собираемся сейчас к нему, даже если нас не пустят. Мы пройдем, вот увидишь. - Просто мы хотели убедиться, что ты тоже не наделал глупостей, - всхлипнула Люмин, которая медленно опустилась на стул. - Я бы не… Я бы, - запинаясь, собирался Кадзуха с мыслями, но вновь споткнулся о свои же мысли. - Я уже не уверен, кажется, ни в чем. С силой растерев ладонями лицо, будто пытаясь прийти в себя, Кадзуха резко поднялся с дивана, освобождаясь от рук Бэй Доу. Под недоумевающие взгляды Каэдэхара стащил со спинки стула бомбер и, небрежно накинув его на плечи, рванул в коридор. - Кадзуха! - Опомнился Итэр, когда тот уже впихивал босые ноги в кеды. - Кадзуха, мы с тобой. Переглянувшись, ребята повскакивали со своих мест и столпились в узком пространстве коридора, натягивая обувь. То и дело пихая друг друга в бок, вчетвером они все же смогли покинуть душную квартиру, которая уже давно превратилась в личный склеп Каэдэхары. Путь до метро преодолели молча. Каждый прокручивал в голове свою мысль, но все об одном. Переполненный вагон метро мчался, казалось, быстрее обычного, но Кадзуха все равно боялся опоздать. В голове ни одной адекватной мысли, все сводилось к тому, что было жизненно необходимо увидеть Скарамуччу. Он не думал о том, хочет ли тот его видеть, пропустят ли его, будет ли там Чайльд. Судя по новостной ленте, которую Кадзуха бегло пролистнул, золотой мальчик уже прибыл в Инадзуму и привлек к себе не меньше внимания. Плевать на все, нужно было лишь убедиться. Нужно узнать, что все-таки произошло. Скарамучча мог грубо послать и еще раз попросить больше никогда не появляться в его жизни, но все это только после того, как Кадзуха убедится, что любовь всей его жизни все еще дышит. А после он, конечно же, уйдет. После того, что произошло в баре, Кадзуха не прекращал изводить себя мыслями о предательстве. Он свято верил в том, что, поклявшись в любви, ты обязан на всю жизнь. Даже если в тебе не нуждаются, пока любишь - обязан. А он предал. Своим поступкам Каэдэхара не смог найти никакого оправдания, как бы его ни жалела Бэй Доу. Уже завернув на дорогу перед больницей, Кадзуха понял, что не совсем адекватно рассчитал свои силы. - Нифига здесь толпа, - присвистнул Итэр. - Вот уроды, - прошипела следом Бэй Доу, морщась от количества людей на входе у ворот. - Нашли новость Тейвата и решили поживиться. А то, что человек в больнице - не интересует, видимо. - Злость явно переполняла девушку, потому что она моментально прибавила шаг, расталкивая всех на своем пути и вызывая всеобщее негодование. - С дороги! Идиотство какое-то, - шипела Бэй, грубо отталкивая очередного зеваку. Кадзуха терялся. Слишком много людей и все они жаждали увидеть Скарамуччу, которого вернули с того света. Металлические ворота, что вели на территорию больницы, были закрыты. За забором стояли медсестры, то и дело отмахиваясь от вспышек и вопросов. Внутрь впускали только пациентов, которые в негодовании размахивали своими карточками и рецептами поверх голов любопытных зевак, журналистов и фанатов. Не имея ни малейшего понятия, как попасть внутрь, Каэдэхара вглядывался в беспристрастные лица охраны, которой, казалось, стало предусмотрительно больше. Видимо, Дотторе позаботился о том, чтобы пригнать усиление на время нахождения здесь Скарамуччи. То и дело ощущая чужие толчки в спину, от которых с трудом укрывала Бэй Доу, он пытался подобраться ближе к решеткам забора. Наконец, ему это удалось и он окликнул одного из охранников. - Мне нужна Нахида, - еле слышно пробормотал Кадзуха, поймав зрительный контакт с мужчиной в форме. - Пожалуйста. - Я не посыльный. Впускаем только пациентов, которым назначен прием, - отчеканил тот, отводя глаза, но тут же был грубо схвачен за ворот крепкой хваткой Кадзухи, который ловко просунул руку меж прутьев. - Мне нужна Нахида, - отрывисто огрызнулся Каэдэхара, с силой притягивая к себе в миг взбесившегося охранника. - Это срочно. - Парень, не испытывай меня, - отпихнув руку Каэдэхары, мужчина коснулся кончиками пальцев своего бедра, где была закреплена небольшая дубинка. Кажется, еще немного и тот готовы был ей воспользоваться, чтобы отбить наглые руки Кадзухи, если бы не голос Рукхадеваты. - Пропустите! Его одного, все в порядке, - выкрикнула женщина, выбегая с крыльца больницы и указывая на растерянного Каэдэхару. - Остальных только на прием. Без исключений! Явно не горя желанием открывать для Кадзухи ворота, охранник все же угрюмо кивнул. Поманив за собой, чтобы парень пробрался ко входу, мужчина мастерски игнорировал возмущение толпы и с силой втянул Каэдэхару на территорию больницы, попутно отпихивая коленом какую-то юркую девчонку. Кадзуха, не теряя времени, почти бегом преодолел расстояние до крыльца, где его ждала Рукхадеватта. По ее нервно дергающимуся кончику носа отчетливо читалось негодование. - Быстрей, идем, пока эти сумасшедшие не стали опять ломиться. Сейчас поутихло, утром особо смелые пытались перелезть через забор. Пришлось Дотторе попросить вызывать дополнительную охрану, - вздохнула Рукхадевата, пребывая в явном переутомлении. - Он, кстати, скоро приедет вместе с Райден. Поэтому ты очень вовремя. Увидела тебя из окна по счастливому случаю. Иначе ты бы не попал. - Я бы придумал способ, - на это Рукхадевата лишь усмехнулась, качая головой. - Всего этого не было бы, если не два придурка, которые свалились на мою голову в такой момент. - Почему об этом вообще стало известно? - Глухо отозвался Кадзуха, следуя за врачом. - Потому что вчера прилетел Чайльд и умудрился за собой притащить хвост из нескольких фанаточек. А потом мой пациент, который нашел Скару, решил поболтать о случившимся с прохожим. Конечно, же прохожий оказался не просто прохожим и понеслось, - эмоционально всплескивала руками Нахида. - Превратили мою больницу в какой-то балаган. Ничего толком этим журналюгам объяснить не успели. На утро много кто обогатился, выпустив такой материал. Сам понимаешь, в последнее время все тихо, а здесь целых два события. Поэтому часть идиотов пасет Тарталью у отеля, а часть ошивается здесь, пытаясь застукать Скару, - усмехнулась Рукхадевата. - Через несколько дней все уляжется, когда СМИ и фанаты будут сыты, но до этого нужно еще дожить. Уже на лестнице, ведущей на третий этаж, Нахида чуть подтолкнула Каэдэхару в плечо и мягко улыбнулась. - Ты только не напрягай его. У него горло изранено, говорить много вряд ли будет. Пришлось исколоть мальчишку обезболами, чтобы хоть немного притупить боли. Но ты молодец, что пришел. Понятия не имею, что именно произошло у вас, он так никому ничего и не объяснил. Но подозреваю, ты сможешь хоть немного привести его в чувства. - Сомневаюсь, - понуро отозвался Кадзуха, заправляя волосы за ухо. - Я просто хочу убедиться, что все хорошо. Чайльд будет эффективнее меня, - слабо улыбнулся, заставляя Нахиду скептично оглядеть его фигурку с ног до головы. - Чайльд мне только проблемы создал. Сказала ему не приходить ближайшие сутки, каким бы там другом он ему ни был, так что давай, дуй. А мне нужно уже, наконец, своими делами заняться. Я надеюсь, вы разрешите свои проблемы и Скарамучча вскоре сможет отправиться домой. Честно говоря, я от вас всех уже слишком устала. Нахида кривила душой, когда говорила нечто подобное. Конечно же, она любила каждого своего пациента и готова была биться до последнего. Но ее усталость сказалась на манере речи и за это ее явно не стоило винить. Слабо улыбнувшись женщине, Кадзуха проводил ее взглядом до тех пор, пока белоснежный халат не скрылся за дверью одного из многочисленных кабинетов. Онемевшее тело двинулось вверх по лестнице. Вид зеленого коридора навевал неприятные воспоминания о последней встречи со Скарамуччей. Кажется, все произошло только вчера. Каждое его слово отпечаталось ожогами на теле, которые Кадзуха будет вынужден пронести с собой через всю жизнь. И вот он снова здесь. Тишина коридора напрягала и нервное перекатывание зажигалки меж пальцев не спасало от гнетущего состояния, когда ноги остановились у печально знакомой палаты. Пальцы несмело дернули за дверную ручку и в нос ударил навязчивый запах медикаментов. Он ни на секунду не выбрасывал образ Скарамуччи из головы, но как же странно было увидеть его вновь. Уже без мерзких трубок и капельниц, но все еще болезненно худым и измученным. Из приоткрытых губ Кадзухи вырвался сдавленный стон, пока глаза напротив с таким удивлением расширились и рваные движения рук неловко откидывали край одеяла. Кадзуху же пригвоздило к месту. Не смог двинуться, не знал, имеет ли право сокращать дистанцию, но инициативу брал уже Скарамучча. - Ты… Это же правда ты, - протягивая руку вперед, приближался Скара. И у Каэдэхары ноги подкосились, когда холодные подушечки пальцев коснулись его скулы. Не понял толком, что происходит, очнулся, кажется, когда сидел на коленях перед Скарамуччей, утыкаясь носом в родные ладони, которые ласкали и крепко прижимали к груди. Шепотом Скарамучча вторил его имя изрезанными воспаленными губами и Кадзуха захлебывался этим хрипом. Легкими поцелуями покрывал тонкие пальчики и косточку на запястье. Все слова встали комом. Больно и радостно одновременно. Почему Скара всегда вызывал этот сумасшедший коктейль? Как вообще можно столько чувствовать лишь от одного взгляда на человека? Кадзуху разрывало, когда руки Скарамуччи вплетались в его распущенные волосы и массировали макушку. Запах ванили вперемешку с медикаментами сносил голову и руки сгребали это тощее тельце, вжимая в себя крепче. - Как же так, Скара. Что бы я делал? - Жил бы дальше, - шептал тот в ухо, почему-то тихо посмеиваясь. Поморщившись в замешательстве, Кадзуха поднял свои опухшие от недосыпа глаза. Скарамучча все также был прекрасен. - И как бы я жил? - Выдержав небольшую паузу, Кадзуха вымученно улыбнулся. - С осознанием, что тебя не существует. Нигде. Ни в одном регионе. Как бы я жил, ответь мне? - Сипло прикрикнул и тут же впился пальцами в худощавые предплечья Скарамуччи. - Брось меня, если не любишь, уезжай, скрывайся, но не умирай, Скарамучча. Пожалуйста, не умирай больше. - Кадзуха, послушай. Ударив костяшками по выцветшему линолеуму, Каэдэхара замотал головой, от чего спутанные пряди скрыли его лицо. Очень вовремя, потому что глаза вновь застилала предательская влага, как главный символ слабости перед Скарамуччей. А он продолжал гладить его и так ласково смотреть, что тело растворялось. - Кадзуха, прости. Я не хотел делать тебе больно. Просто мне пришлось, слышишь? Нет, не нужно плакать, - шептал Скара и его холодная ладонь легла на мокрую раскрасневшуюся щеку парня. - Зачем? - Не видел другого выхода, как бы глупо это ни звучало, - губы вновь растянулись в улыбке, заставляя болячки на краешках чуть разорвать образовавшуюся корочку. - Вставай, Нахида не обрадуется, если найдет нас на полу. Коротко кивнув, Кадзуха подчинился и поднялся вслед за Скарамуччей. Тело все еще скверно себя чувствовало, его наполняла слабость. Слишком учащенное сердцебиение раздражало. Дыхание Кадзуха так и не смог восстановить, шумно втягивая воздух через рот. Скарамучча усадил его на кровать и не смел отпускать его руку из своей ладони. - Не видел выхода, значит. Вот ведь, - наконец, произнес Кадзуха, нарушая молчание. - Пьеро слишком душил. Он хотел меня увезти и я бы… - Поморщился Скарамучча, пытаясь подобрать слова. - Пойми, ты бы ничего не смог сделать. Мне пришлось. А потом я подумал, что если меня не станет, то быть может, в другом мире мы встретимся, - глупо хохотнул и Кадзуха поднял отчаянный взгляд на него, словно на сумасшедшего. - И кто мне даст гарантий, что я все-таки не умер и мы сейчас не в том самом светлом мире, где ты рядом? На это Кадзуха в очередной раз болезненно зажмурился. Через открытое окно внезапно подул легкий ветерок и ваниль заполнила его легкие. В голове не укладывалась вся ситуация. Пальцы Скарамуччи, что легко массировали косточку большого пальца вводили в транс, а в голове лишь одна мысль: “Что же мы натворили”. Лбом он уткнулся в грудь Скарамуччи, жадно вдыхая родной запах, упиваясь им и пытаясь запомнить. Потому что то, в чем ему следовало признаться, могло поставить окончательную точку в их отношениях. - Я всегда рядом. В любом из гребаных придуманных тобой миров. - Сквозь онемевшие губы вновь вырывались те слова, которые так невыносимо разрывали душу. - Вот только пока ты искал встречи со мной, я изменил тебе с Хэйдзо. Все время чувствовал такую злость. Даже внушил себе, что Чайльд и ты… - поведя плечом, Кадзуха промычал, ощущая себя еще большим мудилой, чем до этого. - Сейчас это кажется абсурдом, но я так был уверен, что он - еще одна причина, по которой мне отказали. А позавчера, пока ты здесь… Я … Я напился, как скотина и изменил тебе, господи, - с каждым словом он все больше горбился и чувствовал, как хватка Скарамуччи слабела. - Но, Кадзуха. Ты не мог мне изменить, - прошептал парень куда-то в макушку и Кадзуха почувствовал, как сильнее забилось сердце Скарамуччи. - Я же с тобой расстался. Более того, я надеялся, что ты, вопреки всем словам, как можно скорее меня разлюбил. Терять ненавистного человека легче, чем любимого. Не то чтобы я много в этом понимал, но предполагаю. Почему-то в голосе Скарамуччи не было ни нотки злости или обиды. И все его слова звучали странно. Кадзухе было сложно понять, что же все-таки было у него в голове. Скарамучча казался сплошной загадкой. В голове не укладывалось, как он вообще мог сопоставить у себя в уме такое странное уравнение. Это совсем не та реакция, которую Кадзуха ожидал, а потому, потупив свой взгляд в пол, наконец, произнес на выдохе: - Я очень злился, но как я могу тебя не любить? Я даже сам себе пытался внушить, что все пройдет, но как это может пройти, когда ты буквально внутри меня? - Вновь подняв голову, Кадзуха обхватил болезненное личико ладонями, чуть ближе притянув к себе. - И даже если ты меня бросил, я брал другого человека, ты меня понимаешь? Я люблю тебя, но был вместе с другим. Я предал тебя и себя. То, к чему я шел, было разрушено в какие-то минуты. Тебе что, даже не больно? Сдвинув брови в болезненной гримасе, Кадзуха вглядывался в чистый, почти заплывший расширенными зрачками взгляд напротив, пытаясь прочитать в нем хоть немного осуждения и разочарования, хоть намек на то, чтобы Кадзуха был им наказан. Кажется, с наказанием он справлялся самостоятельно, потому что в глазах Скарамуччи какого-то хрена было слишком много незаслуженной нежности. Это тепло убивало. - Вообще-то… ужасно больно, - наконец, произнес Скарамучча. - Но галоперидол настолько разъел мой мозг, что я уже не понимаю, мне больно от твоих слов или всегда так было, перманентно. - Сделав небольшую паузу в исповеди, он провел кончиком языка по пересохшей нижней губе и прикрыл глаза, лишая Каэдэхару зрительного контакта. - Чайльд говорил, что я должен был тебе все рассказать, что мне нужно тебе написать. Вот только я не уверен, что нашел бы в себе столько сил. Но ты пришел и стало легче. Хочешь, чтобы я тебя снова уничтожил, но мне кажется, я вообще ничего не чувствую. - Совсем ничего? - Ничего кроме того, что до ужаса люблю тебя и хочу быть с тобой, придурок, - слабый хохот отозвался эхом в ушах Кадзухи. - Чего? На мгновенье Кадзухе показалось, что это все постановка, в которой он - главный подопытный. Сейчас должны выйти ведущие, которые в течение месяца доводили его до нервного истощения, вручить гонорар под громкие аплодисменты и проводить в палату, где его разум будут восстанавливать. Но в дверь так никто и не вошел. В окнах не показалось прожекторов или что-то вроде того, лишь ветер игрался с прозрачной тюлью, а мягкие поглаживания Скарамуччи по плечам и спине помогали хоть немного остаться в сознании. - Согласись, наше знакомство произошло отстойно. Я много думал над тем, как себя повел в тот период. Отталкивал, избегал, но в ответ упорно получал твою заботу и любовь. Ты показал мне, что такое - быть свободным и почему за это так важно бороться, - Скарамучча болезненно поморщился, когда в очередной раз попытался прочистить саднящее горло, но продолжал с хрипотцой объясняться. Наверное, если бы он начал раньше учиться говорить о своих чувствах, сейчас не было бы так сложно. - Я мог бы вновь прогнать тебя, как я это уже делал несколько раз, мог снова сделать тебе больно, но я выжил. Значит для чего-то это было нужно? И даже твоя так называемая измена мне кажется не такой... ну, важной. Все, что сейчас происходит - это результат моих и только моих действий. Я сам себя убил и сломал при этом тебя. Все еще не до конца осознаю, умер я и сейчас в другой жизни или же мне дали еще один шанс и я должен им воспользоваться. Но я точно знаю, что больше не могу тебя прогонять. Когда ты сам пришел ко мне, когда ты такой разбитый и совсем не улыбаешься, я не могу сопротивляться. Кадзуха не мог поверить, что это все правда. Чувство вины было слишком сильным грузом и все слова Скарамуччи казались такими неправильными и несправедливыми, но кончики пальцев вновь приятно покалывало, когда он медленно обхватил ладонями его лицо. - Я не заслужил, - шептал почти в губы, осторожно проведя большим пальцем по острому подбородку и ощутив судорожное дыхание Скарамуччи. - Ты заслужил всю любовь этого мира, Кадзуха. Ты, а не я. Чуть подавшись вперед, Скарамучча осторожно коснулся своими губами Каэдэхары. Как же сильно он ждал его. Как же мечтал вновь коснуться его губ в поцелуе. От этого ощущения по коже прошлись мурашки. Боль от ран отошла на второй план, когда Кадзуха мягко ответил. Жадно зарывался в его волосах и сжимал в теплых объятиях, совершая то самое идеальное похищение. Жилистые пальцы Скарамуччи вцепились в прокуренный бомбер, пока его губы сминали во взаимном поцелуе. Всем своим сердцем он ощущал, что теперь их не разлучит никакое обстоятельство. Что теперь, с этого момента, все постепенно начнет вставать на свои места позволяя, наконец, искренне улыбаться и любить.