Never an Absolution

Гордость и предупреждение

Усталость. Тотальная, всепоглощающая усталость. Живот сводило от голода, мочевой пузырь бил во все колокола, но она не могла заставить себя подняться с постели. Рассматривая трещинки на потолке своей съемной квартиры, Гермиона пыталась не думать. Эмоции пытались прорваться наружу, и ее разум отчаянно работал, затыкая дырки в плотине, которая вот-вот должна была рухнуть. В ту ночь в отеле ничего интересного больше не произошло. Ведь взаимные оскорбления с Малфоем давно стали для нее обыденностью. С той лишь разницей, что в этот раз оскорбляла по большей части она. Гермиона все еще пыталась откашляться, сидя на полу возле унитаза. Малфой стоял, оперевшись на дверной косяк и сложив руки в замок. Сквозь его сдержанный взгляд все же просачивалась неуловимая эмоция. Не то злость, не то презрение. Или даже скорее микс из подобных мелких, отвратительных чувств. — Слабый желудок, Грейнджер? — Скорее омерзительные клиенты. — И как тебя взяли проституткой с такой тонкой душевной организацией? — Малфой… — Гермиона усмехнулась сквозь тяжелое дыхание. — Меня стошнило впервые. Даже старые, вонючие извращенцы не вызывали у меня такого отвращения как ты. На самом деле это была неправда. Она уже давно перестала воспринимать свое тело как священный храм. Теперь оно было скорее инструментом для достижения целей, будь то деньги, удовольствие или манипуляция. Малфой был для нее интересной целью. Слушая его тихие стоны, она даже прикидывала, сможет ли увлечь его настолько, чтобы он регулярно приезжал в Австралию ради ночи со ней, обманывая свою чистокровную, кем бы она ни была, жену. Все это не всерьез, конечно, скорее профессиональная привычка. Или деформация. Она получала какое-то извращенное наслаждение, упиваясь слабостью мужчин. Их интимный секреты, проблемы на работе, о которых они не рассказывают женам, позорные истории из жизни, о которых они умалчивали в кругу друзей, их открытость и уязвимость дарили ей опьяняющее чувство власти. Их карьеры, их браки, их привычный ритм жизни — стоило ей написать одно смс, и все это рухнуло бы в одночасье. Нет, не то чтобы она стала использовать против них что-то из услышанного. Но сама мысль о вероятной возможности… Она ни черта не контролировала в своей жизни. Ее бессилие сводило ее с ума. И она подсела на эту эфемерную привязанность клиентов покрепче чем Лора — на фен. Она делала всё, чтобы клиент вспоминал их встречу как минимум до конца своих дней. И это маленькое ощущение власти казалось не давало ей окончательно сойти с ума. С Малфоем, она была почти уверена, у нее бы тоже получилось, если бы ему не пришло в голову произнести ее имя. В этот миг все иллюзорные картинки, которыми защищался ее нездоровый разум, рассыпались на кусочки. Реальность предстала передо ней в своей уродливой наготе, и Гермиона не смогла больше отрицать очевидное. Она. Гермиона Грейнджер. В чужом номере. В шелковом платье-комбинации едва прикрывающим ягодицы. Протирает колени о ковер с членом во рту. Ей стало до дрожи противно. Не от Малфоя. От себя. От того, кем она стала. И дело не в ее низкой профессии. Эскорт — это лишь еще один способ добыть деньги, не более. Ее тошнило от того, кем она стала внутри, во что она превратилась. Где все ее хваленные принципы, которые когда-то были основой ее личности? Где гордость, которая подстрекала язвить даже Пожирателям смерти? Где храбрость, которая помогала в самых опасных операциях Ордена? Где выдержка, которая помогала мыслить рационально, даже когда Гарри и Рон были на грани срыва? От нее прежней не осталось ровным счетом ничего. Она растеряла всю себя в какой-то безумной, бесконечной погоне за… Она даже уже не знала за чем именно. Не знала, в какой момент это всё началось. И как все дошло до этого. Просто в какой-то момент она очнулась и поняла, что ее по горло засосало в болоте, и не имела ни малейшего понятия, как выбраться из этого дерьма. Но Малфою не обязательно знать все тяготы жизни Гермионы Грейнджер. Поэтому она выбирает самую наглую ухмылку из своего арсенала и дарит ее своему клиенту. — Значит я тебе противен? — усмехнулся парень. — Тогда почему, Грейнджер, твои глаза горели таким блядским огнем, когда ты смотрела на меня? — Профессиональная привычка, — пожала плечами Гермиона.— Чем убедительней стонешь, тем больше чаевые. Или ты правда подумал, что я могу хотеть тебя?! — Я бы на твоем месте по вежливей разговаривал с клиентом. Ее смех снова и снова ударялся о мраморную плитку ванной, рассекая воздух. Она смеялась. Хохотала как ребенок. Громко. Импульсивно. Не ограничивая себя и не думая о чувствах собеседника. Смех теперь тоже ее инструмент. Оружие, если хотите. Но на Малфоя оно кажется не подействовало. Его непроницаемое лицо заставило ее почувствовать себя неуютно, и от этого она засмеялась еще громче. Если бы он разозлился, ей бы стало легче. Ей бы стало понятно. Но вместо этого он развернулся и скрылся в темноте комнаты. — Пожалуй, нам не стоит продолжать вечер, — кинул он ей через спину. — Не переживай. Оплачу как за целую ночь. Надо ли говорить, что такой дешевкой она не чувствовала себя никогда? Даже когда в первый раз легла под мужчину за деньги. Даже когда клиенты оскорбляли, унижали и откровенно смеялись над ней. Вы не знаете меня, не знаете через что я прошла, не знаете, что возможно я спасла ваши задницы от рабства. Так она думала всякий раз, когда очередной мужчина пытался указать ей на ее место, и это успокаивало. Это скрытое высокомерие лелеяло уязвленное эго Гермионы Грейнджер. Но с Малфоем это не сработало. Она знал ее. Знал, ту кем она была. И теперь он увидел, кем она стала. И он просто ушел. Он не стал говорить гадости. Не стал смеяться. Он просто ушел, как будто она недостойна даже презрения. Как будто ее второсортность теперь стала аксиомой, не подвергающейся сомнению. Следующие несколько дней Гермиона провела в постели. Смерть отца, болезнь мамы, эта работа, на которую прежняя она ни за что бы не согласилась — все это навалилось на нее с новой силой. Встреча с Малфоем словно протерла давно запылившееся зеркало, и то, что она в нем увидела, ей совершено не понравилось. Оправдания, которые раньше спасали ее от жестокой реальности, теперь казались ей донельзя смешными. К сожалению, днем пришло сообщение от Даниэль и к восьми вечера Гермиона, по возможности восстановив свой внешний вид с помощью чудесной силы косметики, ступила на территорию отеля Morrison. В какой-то степени она даже любила это место, как полюбила бы любое место своей работы. Погружаясь в работу, изучая клиента, играя во флирт и роковую соблазнительницу, она забывала о том, кем она была. А вместе с этим и обо всех прилегающих к ее настоящей личности проблемах. Наверное даже хорошо, что ее вызвали сегодня. Потому что рыдания в дешевой, малогабаритной однушке едва ли способствовали разрешению проблем. Собрав всю свою волю и решительность, Гермиона натянула на себя маску соблазнительной загадочности, и дернула ручку двери. — Да твою ж мать! — вырвалось у нее, едва она переступила порог номера. У нее отлично получалось играть свою роль перед клиентами. Она не позволяла себе грубостей, никогда не ни голосом, ни мимикой не выдавала свое раздражение или недовольство. Она отлично усвоила уроки дипломатии от Лоры и, как бы мерзко не вели себя клиенты, она всегда знала, что любая ситуация — это отличный повод заявить о своей позиции, проявить нужные качества и понравиться даже самому придирчивому из мужчин. И вся эта конструкция ее новоприобретенного характера рушилась как карточный домик при виде высокого, стройного блондина с голубовато-серыми глазами и неугасающим желанием досадить ей. Малфою давно пора бы перерасти свою школьную привычки к буллингу. Но похоже, что он так не считал. — Привет, Грейнджер. Опаздываешь. — усмехнулся парень. Он сидел на краю кровати, оперев локти на колени и смотрел на нее исподлобья. В этот раз в комнате было включено все освещение и Гермионе удалось разглядеть его получше. Он повзрослел с тех пор, когда они виделись в последний раз. Он стал выше, немного шире в плечах, окончательно стерлись следы подростковой угловатости, однако сильнее всего его выдавали глаза. В его взгляде сквозила легкая усталость, которую Гермиона не видела никогда прежде, и на мгновение в ее голове пронеслась мысль. Интересно, сколько усталости замечают окружающие в ее собственном взгляде? Однако его надменная ухмылка в легком изгибе губы с левой стороны ничуть не отличалась от той, что она помнила еще со школы. Той, с которой он всегда обращался к ее друзьям с одной лишь целью — унизить. Плотно притворив дверь, Гермиона резко повернулась к парню. — Зачем пришел? Малфой, не меняя выражения лица, молчал, но его глаза пристально изучали девушку, казалось, они что-то искали в ней, но найти никак не могли. — Как ты оказалась в эскорте? — наконец заговорил он таким голосом, словно она была подсудимой на допросе. — Не твое дело. — Справедливо. Однако, я заплатил за тебя, так что будь добра — ответь. — Ты заплатил за секс, а не за душевные беседы. — Не хочу снова ознакомиться с содержимым твоего желудка. Поэтому пока ограничимся словесным общением. Так что? Нужны были деньги или захотелось острых ощущений? Гермиона, которая уже взяла себя в руки, окинула Малфоя взглядом, прикидывая, какой стратегии ей придерживаться, а затем продефилировала к креслу и изящно опустилась на него. Шерон Стоун могла бы гордиться тем, как эффектно она закинула одну ногу на другую, и как томно вздохнула прежде чем заговорить. — И то, и другое. — уклончиво ответила она. — А как ты оказался в Австралии? — Дела. — также уклончиво ответил Драко. — И как тебе твоя жизнь? Нравится? — Жаловаться не приходится. Я, конечно, мечтала немного о другой жизни. Но мне считай повезло. Работы не много, платят достаточно. Даниэль — честный агент, что редкость в этом бизнесе. — А каково трахаться с незнакомыми мужиками? Гермиона бросила резкий взгляд на Малфоя, но ее губы тут же растянулись в снисходительной улыбке. Прежняя она возможно вскочила бы на ноги, выкрикнула что-нибудь оскорбительное, ударила. Но теперь она знала, что именно это будет означать ее проигрыш. Теперь она знала, что он пытается спровоцировать ее. Она знала, что только заставив человека открыться (пусть даже в негативных эмоциях) ты можешь сделать ему по-настоящему больно. Вы хотите сыграть в эту игру, мистер Малфой? Тогда вам придется приложить гораздо больше усилий. — По началу было непривычно. — тем же ровным тоном продолжила Гермиона, словно они говорили о работе штатного сотрудника Министерства. — Но это ведь не обычная проституция. В элитном эскорте мужчины совсем другие. От них всегда веет хорошим парфюмом и деньгами. Мне нравится чувствовать внимание, которое… — Да черта с два! — резко выкрикнул Малфой, не дав ей договорить. Он резко поднялся с кровати и начал быстро вышагивать по номеру. Руки, спрятанные в карманы брюк, были сжаты в кулаки, а сам он был очень сильно раздражен. Чем именно, Гермиона не поняла, поэтому недоумевающе наблюдала за ним, чувствуя легкое торжество, но все же невольно вжимаясь в кресло, не зная чего ожидать. — Нравится — говорит. — бормотал он, покачивая головой. — Только послушайте ее. Нравится… Бред! Что за бред! — Малфой, что ты… — сделала попытку Гермиона. Но Малфой в два шага достиг кресла и навис над ней, с силой сжимая деревянные ручки мебели. — Да что с тобой стало? Ты… Ты же просто кукла. Ты посмотри на себя. Малфой окинул ее взглядом полный презрения, и хотя Гермионе ужасно хотелось ответить ему как-нибудь дипломатично, но крайне остроумно, ничего не приходило на ум. Он не кричал, но его яростный шепот заполнял все пространство, сдавливал, создавая четкое ощущение того, что ей не сбежать. — Как ты вообще до такого дошла? Я ожидал увидеть в этой роли кого угодно, но не тебя! — Да какое тебе вообще дело до моей жизни?! — воскликнула Гермиона, не понимая, почему они вообще обсуждают это. Малфой хотел было что-то ответить, но не найдя слов, оттолкнулся от кресла и снова зашагал по комнате. — Как ты оказалась здесь? — Малфой, это не твое… — безапелляционным тоном начала Гермиона. — Просто, ответь! Гермиона сделала глубокий вдох и сфокусировала взгляд на небольшом торшере в углу комнаты. — Мне нужны были деньги. — сдавленным голос проговорила она. Она не хотела это обсуждать. — И никто не мог тебе их одолжить? — Мне нужно было много денег. И нет… Не знаю. Я перестала общаться с Гарри и Роном. Да я бы и не стала просить у них. Я сама виновата во всем. — В чем именно? Она не хотела это говорить. — Я неправильно наложила заклинание на родителей. — Заклинание? — нахмурился Малфой. — Да. Обливиэйт. Я заставила родителей забыть себя и спрятала от Пожирателей. С папой прошло нормально, а маме после отмены заклинания с каждым днем становилось хуже. Головные боли, провалы в памяти, забывчивость. Мозг не выдержал нагрузки видимо. — Я все еще не понимаю… — Я ничего не умею! Ясно?! — выкрикнула Гермиона, глядя теперь в лицо Малфою. — Я была неплохой ведьмой, но больше я ничего не умею. Меня даже в обычный офис бы не взяли, потому что в чертовом Хогвартсе не обучали владению стандартными компьютерными программами! А долги росли! Ты хоть представляешь сколько стоит содержание в больнице и все эти обследования, которые нихрена не помогли! Она не хотела об этом говорить. Это было слишком… слишком… Она не была готова к этому. Не сейчас. Тогда почему она продолжала вести этот диалог? — А отец? Неприятная дрожь прокатила по всему телу, заставляя Гермиону стиснуть зубы. — Он умер. — выдавила она и снова уставилась на торшер. В комнате воцарилась напряженная тишина. Гермиона злилась, испепеляя взглядом несчастный торшер. Она намеренно раскачивала внутри себя ярость, потому что знала, что иначе просто расплачется. А она итак уже в достаточно унизительном положении перед Малфоем. Слезы стали бы последних гвоздем в гроб ее самоуважения. Малфой снова опустился на кровать и шумно выдохнул. — Грейнджер. — Что? — резче чем ей хотелось бы отозвалась Гермиона. — Поехали со мной? — Ч-что? Гермиона перевела взгляд на Малфоя. Он сидел на кровати, немного откинувшись назад. Опираясь на ладони, он запрокинул голову к потолку и, казалось, о чем-то усиленно размышлял. Его голос стал мягче, но в нем все еще чувствовалась нервозность. — В воскресенье я возвращаюсь в Англию. Ты можешь вернуться со мной. Порт-ключ уже оплачен. Мысли в голове Гермионы кружились со скоростью света, сбивая друг друга, перемешиваясь и путаясь. Было совершенно непонятно, для чего Малфою говорить подобное. Он просто издевается над ней? Если так, то это очень злая шутка. — А лечение моей матери ты тоже оплатишь? — усмехнулась она. — Нет. — Малфой не понял иронии в ее голосе. — Но ты же сказала, что ей все равно не становится лучше. А ты еще можешь изменить свою жизнь. — Как типично. — закатила глаза Гермиона. — Только такой придурок как ты мог допустить мысль о том, что я брошу родную мать. На несколько минут в комнате снова наступило молчание, а затем Драко сел ровно и снова заговорил. — Послушай. Позволь мне помочь тебе. Я постараюсь помочь с работой и жильем в Англии. Или… — он на секунду замешкался. — Может во Франции. Неважно. Все лучше, чем это. — он развел руками, показывая на номер отеля. — Твоя жизнь может стать иной. Ты разве не мечтала о… Не знаю, о чем ты там мечтала. Но уверен, что не об этом. — Зачем это тебе, Малфой? — спросила Гермиона, которая все еще держалась варианта об издевательской шутке. — Ни зачем. Просто я правда могу помочь. Ты же сгниешь тут. Я могу дать тебе шанс на другую жизнь. Все нутро Гермионы вспыхнуло. Так вот в чем дело. Шанс на другую жизнь. Он возомнил себя ее спасителем. Тем, кто станет светом в ее никчемной жизни, и кому она будет обязана любым своим последующим достижением. Как же банальны мужчины. Это не зависело от размера кошелька, статуса или внешнего вида. С тех пор как она стала работать в эскорте, она не раз убедилась, что каждый, буквально каждый из них свято верил в то, что он тот самый свежий глоток в ее вонючей жизни, который она буду помнить до конца своих дней. Гермиона едва не задохнулась от возмущения. Она резко поднялась и направилась к выходу. У самой двери она замешкалась на секунду, а затем повернулась к недоумевающему парню. — Мне не нужна твоя жалость. Ясно?! Не нужна. — яростно прошипела она. — Да кем ты блять себя возомнил? Думаешь, купишь мне билет до Англии и я брошусь к твоим ногам? Катись к черту! Понял?! Мне нужна помощь. До сих пор я как-то справлялась без тебя. — Я вижу. — в уже захлопнутую дверь не без злости пробормотал Малфой. Гермиона неслась по коридорам отеля, что было абсолютно вне всяких рамок приличий в заведении такого уровня. Но ей было все равно. Так же как было все равно, если ее оштрафуют за то, что она оставила клиента. Все было неважно. Она не могла находиться рядом с Малфоем. Просто не могла. Выдохнуть и немного успокоиться она смогла лишь оказавшись в своей квартире. Но если раньше она убеждала себя, что это место вполне себе ничего за свои-то деньги, то теперь ей казалось, что нет ничего уродливее светло-зеленых облупленных стен, поскрипывающего одинокого стула и этих отвратительных запыленных люстр. Я ожидал увидеть в этой роли кого угодно, но не тебя! Удивительно, как больно ей оказалось не оправдать ожидания Малфоя. Ей бы было легче, будь то Гарри или Рон. Или кто угодно из Гриффиндора. Их разочарование она могла бы понять, к этому она хотя бы мысленно была готова. Но выносить жалость от Малфоя — это было уже что-то за пределами ее возможностей. Следующие три дня она провела дома. Она попыталась выйти прогулять, что-то приготовить, сходить за покупками. Но все, буквально все раздражало ее. Нечто зудящее в ее груди не давало расслабиться и отвлечься от потока мыслей, которые наконец-то прорвали выстроенную ею плотину. Эти дни были заранее расписаны под выходы в свет с Нэйтаном Роудсом. Но он больше не объявлялся. И когда в третий раз Даниэла раздраженно процедила, что нет, он не звонил и вряд ли когда-нибудь позвонит, Гермиона перестала надеяться на бывшего спонсора. Затем на нее накатила такая всепоглощающая грусть, что порой становилось трудно дышать. Реальность словно окатывала ее холодной водой и оставляла стоять на морозе, осознавая все жестокость сложившихся обстоятельств. И в момент слабости она даже подумала, что может было бы правильно принять предложение Малфоя. Но тут же отмахнулась от этой мысли, стоило ей подумать о перспективе такого выбора. Наконец зазвонил телефон. Даниэла вызывала ее в отель. В 6 вечера Гермиона в одном из своих лучших платьев, которое выгодно подчеркивало ее талию и открывало вид на стройные ноги, вошла в номер своей начальницы. К ее удивлению вместе с Даниэлой она увидела там Лору, вальяжно восседавшую в кресле и кажется уже немного подвыпившую. Лора была худой, острой на язык и с копной локонов, выкрашенных в самый идеальный для ее кожи оттенок блонда. Ее наряды были всегда кричащими и вызывающими, будь то вечернее платье или домашняя пижама. Она была бунтаркой по натуре, дерзкой, шумной, но далеко неглупой. И Гермиона с первых дней прониклась симпатией только к ней. Ей казалось, что будь у Лоры шанс ее жизнь сложилась бы совершенно иначе, что она могла бы стать знаменитой актрисой, моделью или может даже иметь свой бизнес. На это Лора со смехом отвечала, что она в первую очередь красивая женщина, а это значит, что в любом случае придется подкладываться под кого-нибудь. — Значит так. — сразу перешла к делу Даниэль. — У нас небольшая проблема. Мина, твою ночь забронировал Малфой. Гермиона шумно вдохнула воздух. Ну, конечно. С чего она взяла, что ее жизнь должна стать проще? — Похоже, что у него действительно есть деньги. И он действительно заинтересовался тобой. Но. Даниэль сделала многозначительную паузу. — Час назад со мной связался Роудс. — Нэйтан? — Именно. Он хочет дать тебе еще один шанс. Сегодня вечером ему нужно сопровождение. Что мы будем с этим делать? — Полагаю, у вас есть какое-то предложение? — лениво протянула Лора. Ничуть не смутившись, Даниэль кивнула. — Я думаю, что лучший выход для нас это отправить Мину к Роудсу. А Малфою предложить Лору. — Почему не наоборот? — осведомилась Гермиона. — Потому что Роудс спонсирует тебя не первый месяц. А как быстро ты надоешь Малфою неизвестно. Роудс всегда заказывал только тебя, и он точно не возьмет Лору. А Малфою Лора может понравиться, потому что, прости Мина, но Лора лучшая в этом деле. Она как никто умеет управляться с мужчинам, даже незнакомыми. — А ты хочешь Малфоя себе? — раздался томный голос из кресла. Под пристальным взглядом Лоры Гермиона почувствовала себя неуютно, словно она была маленькой девочкой, которую поймали, тайком поедающую сладости. — Мне все равно на него. — равнодушно ответила она. — Роудс меня более чем устраивает как клиент. Буду даже признательна, если ты избавишь меня от этого мальчишки. — Мальчишки? — в глазах Лоры зажегся огонек интереса. — Мы учились вместе. — пояснила Гермиона. — Теперь он придумал себе, что его священный долг — вытащить меня из эскорта. Но… — Но как мы знаем, — весело подхватила Лора, — Клиенты всегда врут. А наша задача делать вид, что мы им верим. — Что ж отлично. — прервала наш короткий диалог Даниэль. — Тогда Лора, номер 407. Он будет в отеле через час. Лора с улыбкой кивнула, легко оттолкнулась от кресла и направилась к двери. — Мина. Дашь, какие-нибудь советы по клиенту? — на ходу спросила она. — Надень школьную форму и галстук. — усмехнулась Гермиона. — Красный в желтую полоску. Гермиона готовилась к встрече с Роудсом, но ей никак не удавалось отделаться от того жужжащего чувства, которое преследовало ее после встречи с Малфоем. Ее раздражало это, потому что она никак не могла настроиться. Ее улыбка выглядела неестественно, платье казалось жутко неудобным, а новые босоножки успели натереть кожу. Она стояла на балконе третьего этажа отеля, ожидая приезда Роудса, и занимала себя дыхательной гимнасткой, чтобы расслабить раздраженные нервы, когда ее силой развернули на сто восемьдесят градусов. Лицо Малфоя оказалось в непозволительной близи от ее собственного. Он до боли сжимал ее плечи и сам буквально дрожал не то от гнева, не то от обиды. — Мальчишка? Значит я для тебя надоедливый мальчишка?! — Малфой, я… — испуганно пробормотала Гермиона, но он не дал ей ничего сказать. — Какого хрена, Грейнджер?! Я пытаюсь помочь тебе! А ты подсылаешь ко мне свою подружку в гриффиндорской форме! Если бы я хотел тебя трахнуть, то сделал бы это еще в первую ночь, идиотка! Он с силой встряхнул ее и притянул еще ближе к себе. — Ты что не понимаешь?! Возможно, я твой единственный шанс выбраться отсюда! Гермиона со всей силы толкнула Малфоя, от чего сама едва не упала, если бы не колонна, об которую она ударилась спиной. — Да что ты привязался ко мне?! Единственный шанс?! Ко мне такие шансы регулярно раз в неделю приходят. Выходи за меня замуж! Я спасу тебя от всего этого! Я люблю тебя и буду всегда заботится о тебе! — блеющим голосом Гермиона передразнивала очарованных ею мужчин, а затем громко хмыкнула в знак своего презрения к подобным предложениям. На секунду она вдруг представила, что все иначе. Что она просто девушка, которая стоит со красивым молодым человеком на балконе элитного отеля. Их спор жаркий, но не злой. Возможно они приехали в отпуск и он разозлил ее тем, что флиртовал с официанткой в кафе. Или может он злится на ее излишний трудоголизм, злится, что даже в таком красивом месте она не может отвлечься от работы и уделить время ему. Ведь он прячет в кармане кольцо и все эти дни ждал подходящего момента. Необычайно теплый для апреля ветер обдувал ее лицо и немного растрепал идеально уложенные локоны. Сияющий круг солнца уже коснулся линии горизонта и все небо залило таким мягким золотистым цветом. В лучах угасающего дня лицо Малфоя было очень красивым. Абсолютно правильный черты, и невероятно светлые волосы делали его похожим на персонажа фильма. И Гермионе стало невыносимо грустно. К черту фильмы. Ей до боли в груди захотелось стать обычной ученицей Хогвартса. Хотелось, чтобы Малфой стоял здесь, не потому что может оплатить ее интимный услуги, а просто так. Просто потому что они знают друг друга. Пусть бы даже он оскорблял и всеми возможными способами намекал на собственное превосходство. Как было бы замечательно вернуться в прошлое. Как было бы замечательно иметь возможность дышать. — Я не хочу возвращаться. Понятно тебе? — уже спокойнее, но с еще большей желчью в голосе продолжила Гермиона. — И уж тем более я не хочу возвращаться туда с тобой. — Со мной? — со едва сдерживаемой злостью спросил Малфой, который не знал обо всех мыслях, пронесшихся за секунду в голове Гермионы. — А ты что думал? — мрачно усмехнулась она. — С чего ты взял, что твое предложение — это лучшая альтернатива? Я сама выбрала эскорт. Потому что мне так удобно. Да, это не было моей мечтой. Но с чего ты взял, что вернуться в Англию с тобой — это лучше для меня?! — Лучше замолчи. — мрачно проговорил Малфой. — Неважно, кем стала я. Ты то остался собой. Ты все тот же трус, самоутверждающийся за счет своих денег и статуса. Псевдо Пожиратель Смерти! — Заткнись, Грейнджер! — Я не забыла ничего из того, что вы делали! Если уж мы говорим о моем положение, то это вы во всем виноваты! Это из-за таких как ты, мне пришлось наложить заклинание на родителей! Это из-за вас я оказалась здесь! Я лучше обслужу еще сотню мужчин, чем вернусь в Англию вместе с тобой! В следующую секунду она вскрикнула и спрятала лицо в ладонях, потому что Малфой ударил мраморную колонну в паре сантиметров от ее лица. Другой рукой он сжал ее воротник платья. Она чувствовала его ненависть, его злость, бурлящую по венам, ярость, с которой он сжимал ткань платья, и почему-то от этого ей становилось легче. Словно взорвался какой-то гнойный пузырь, тем самым принося болезненное облегчение. — Ты пожалеешь об этом, Грейнджер. — прохрипел он еле слышным шепотом, и она почувствовала его обжигающее дыхание на своей щеке. А затем он резко оттолкнулся от колонны и зашел обратно в холл отеля. Гермиона осела на пол. Силы словно покинули ее, оставив телесной оболочке справляться с проблемами в одиночку. Малфою удалось вскрыть все тщательно забинтованные раны, и оказалось, что теперь они стали еще уродливее и глубже от накопившегося в них гноя. Звук, который издал телефон, показался Гермионе свистом падающего лезвия гильотины. «Роудс подъедет через десять минут. Будь в лобби отеля.»