Грань между — The Door Between

      Медленно разгоралось утро, рассеивались тучи, а вместе с ними прояснялись и её мысли. На горизонте показалось сверкающее море, и Сириус помахал им рукой, указывая, что пора спускаться, а Гермиона ощутила себя так, словно только что проснулась после успокаивающей ванны — ненадолго вырвалась из удушающей петли собственного разума и смогла вздохнуть свободней.       Они приземлились на пологий травянистый склон холма. Ноги дрожали и подкашивались, но Люциус помог ей спуститься с метлы.       — Спасибо, — пробормотала Гермиона и опёрлась на его руку, чтобы восстановить равновесие. Уверенно встав на ноги, она медленно осмотрелась по сторонам, изучая место, где они оказались. По склону пригорка вилась усыпанная галькой тропинка, а холмистые поля на востоке разрезало множество других. Повернув голову на запад, к дальним утёсам, она наткнулась взглядом на монумент. Каменный обелиск вздымался на фоне ослепительно голубого неба, отчётливо выделяясь среди природного ландшафта, ведь явно был создан маглами. И хотя вид на море закрывала возвышенность, в воздухе витал шлейф морской соли.       Если не считать их — вокруг не было никого. Сотни волшебников исчезли где-то неподалёку, и всё же их тела, да и души пропали вместе с ними. Голые поля и мирная тишина щекотали кончики нервов, как будто за видимой пустотой притаилось нечто неправильное.       — Всё прошло не так уж плохо, да? — поддразнил Сириус.       Гермиона бросила на него встревоженный взгляд, но он протянул руку, желая её обнять, и она обвила ладонями его шею, расплывшись в улыбке.       — У меня бывало и похуже, — сказала она ему, отстраняясь.       — Что теперь? — спросил Люциус, оглядываясь по сторонам, пока волосы шёлковыми жгутами хлестали его лицу.       Забавляясь, Гермиона молча наблюдала, как он пытается пригладить их обратно, когда Сириус шагнул ближе, взяв её за руку.       — Ты чувствуешь это, котёнок? Мне кажется, я ощущаю рядом защитные чары.       Гермиона сосредоточилась на его холодной ладони в своей руке, и закрыла глаза, позволив волшебству растечься по груди. Магическая энергия скопилась где-то за солнечным сплетением, а затем с решительным толчком вырвалась из её тела, вихревыми потоками заполнив воздух вокруг. Она почувствовала, как их тянет вперёд, к скалам за обелиском. Но когда она сконцентрировалась и попыталась направить нити магии за гребень холма — ничего не вышло. Они как будто врезались в невидимую стену.       «Защитные чары», — поняла она.       — Там, — сказала Гермиона, открывая глаза, и вскинула руку, указав пальцем направление.       — Я тоже это чувствую.       — Арка? — спросил Люциус.       — Должно быть. — Гермиона взглянула на него снизу вверх. — Ты разве не чувствуешь? — Он указал на свою лодыжку, заставив её округлить глаза. — Извини, Люциус, я забыла…       — Ничего страшного, — Люциус слегка улыбнулся. — Кроме того, вполне вероятно, что лишь вы двое можете чувствовать защиту, ведь оба бывали за Завесой. Если повезёт, этот факт сыграет нам на руку, пока не появится Уизли и его дружки-авроры, иначе Арка не исчезнет, ведь чары никогда не рухнут. Мы должны действовать быстро.       — Гарри сумеет их отвлечь, — пренебрежительно бросил Сириус. — Вначале нужно осмотреться и тщательнее изучить то, с чем нам предстоит столкнуться.       Гермиона невольно вскинула брови, удивившись его необычайной сдержанности, и уже было открыла рот, чтобы ответить, когда Люциус подошёл ближе и холодно процедил:       — Как бы сильно ты ни обожал крестника, Блэк, теперь он аврор, а не тот беззаботный школьник, которого ты помнишь. Гермиона даже не решилась рассказать ему правду о своём исследовании, опасаясь, что он её остановит. Ты правда считаешь, что он не сдастся под давлением, что сохранит наши секреты и пожертвует своей карьерой?       Сириус поджал губы, скользнув цепким взглядом по Люциусу.       — Что ты об этом думаешь, Гермиона?       — Я думаю, вы оба правы, — сказала она, и оба волшебника обернулись к ней. — Что не так? — Гермиона нервно оттянула воротник джемпера, ощутив, как заливается краской под их пристальными взглядами. — Люциус прав в том, что хоть мы и получили фору, но должны поторопиться. Гарри попытается нам помочь, но он не продержится вечно. Не тогда, когда Рон знает. Ты рассказал ему о незаконном ритуале?       Сириус заколебался, но ответил:       — Да.       — Тогда Гарри уступит, как бы сильно он себя за это ни ненавидел. Времени не осталось, Сириус, — сказала Гермиона, ощутив, как слова словно застряли поперёк горла, ведь каждая прошедшая секунда сейчас стала для него на вес золота. И всё же — они не должны медлить.       — Прекрасно, — сухо ответил Сириус.       — Хорошо, — кратко кивнула Гермиона. — Пойдём прямо сейчас. Направляемся вверх по склону.       — Я сразу за тобой, — согласно кивнул Люциус.       Живот вновь скрутило от нервов, а магия забурлила в крови, когда она почувствовала воздух, густо наполненный волшебством. Отпустив руку Сириуса, Гермиона поднималась по тропинке вслед за ним, а Люциус держался всего в шаге позади.       Несколько минут они молча шагали вперёд, слушая лишь шелест пожухлой травы и гул ветра, долетающий с моря неподалёку. Гермиона обхватила себя руками, внезапно ощутив привкус желчи на языке. Когда это стало слишком невыносимым, она замедлила шаг.       — Кажется, я что-то забыла, — вдруг сказала она. Прозвучало странно — она как будто услышала свой голос со стороны, но даже не пошевелила языком.       Сириус усмехнулся.       — Знаю, я покидал вещи в сумку как попало, но клянусь, положил туда всё.       — Нет. — Гермиона замедлила шаг. — Нет, мы… мы должны вернуться! — пробормотала она и развернулась назад, проигнорировав Сириуса, который наблюдал за ней, нахмурив брови.       — Гермиона?       — Мы должны вернуться! — крикнула она, спускаясь с холма, и взглянула на Люциуса, который уже ждал её в нескольких метрах позади, отчего на неё нахлынуло облегчение — всего на мгновение, а потом Сириус догнал её и преградил путь, заставляя замереть. — Гермиона, что ты несёшь, во имя Годрика? — спросил он, грубо встряхнув её за плечи.       — Прекрати! — Гермиона попыталась вырваться, но он держал крепко. — Сириус, ты делаешь мне больно!       — Ты говоришь чушь, любимая!       — Мы должны вернуться, — настаивала она, безуспешно пытаясь высвободиться. — Мы должны пойти…       — Ох, драконье дерьмо! — выругался Сириус. — Драккловы чары! Они больше влияют на вас… На вас обоих, — добавил он, кивнув в сторону Люциуса, который уже начал спускаться по холму.       — Нет, Сириус…       — Не отпускай меня, ладно, котёнок? — Схватив её за руку, он пропустил мимо ушей все её мольбы и просьбы отпустить, и поспешил вниз.       Сириус практически потащил Гермиону к Люциусу, а она с воодушевлением побежала за ним, спотыкаясь на гальке, ликуя оттого, что они возвращаются, уходят прочь, далеко-далеко отсюда, и даже не замечала, как занемела ладонь.       — Спасибо! — радостно воскликнула она, когда они замедлили шаг и остановились. — Теперь мы можем наконец-то пойти домой все вместе!       Сириус лающе хохотнул.       — Уверен, ты только об этом и думала, да? — Но не успела она ответить, как Сириус метнулся вперёд, вцепившись в запястье Люциуса.       — Прошу прощения? — прорычал Люциус, пытаясь вырваться.       Сириус хмыкнул, но держал крепко.       — Мне напомнить тебе, как ощущаются верёвки, Малфой? — ответил он, заломив его руку за спину.       — Пошёл ты, Блэк, я возвращаюсь домой! Гермиона, иди сюда…       Потянув её руку вниз, Сириус вытащил палочку, отшатнулся и закричал:       — Силенцио!       Губы Люциуса продолжали шевелиться, но с них больше не слетало ни слова.       — Сириус!       — Силенцио! — выкрикнул он, взмахнув палочкой в её сторону.       Гермиона ахнула, схватившись за горло.       «Не могу поверить! Как он посмел?!»       Она попыталась закричать, и Люциус тоже пытался, судя его по разъярённому лицу, но Сириус не дал им времени — крепче сжал руку Гермионы и его запястье, а затем потащил их обратно вверх по склону.       — Прости, котёнок! — Перекрикивая шум ветра, Сириус шагал дальше, пока она не прекращала тщетных попыток вырваться на волю. — Ты ещё скажешь мне «спасибо», когда мы пройдём сквозь защитный барьер!       Люциус и Гермиона боролись, но никто из них, казалось, не находил в себе достаточно сил освободиться. Порывы ветра били по щекам, вытаскивали прядки из её хвоста, запихивая их в немо протестующий рот, пока они неотвратимо приближались к тому самому месту, от которого её внутренний голос молил убраться подальше.       — Я убью тебя, мать твою! — беззвучно закричала Гермиона, когда они приблизились к вершине холма. В поле зрения показался обелиск, взметающийся над их головами метров на двадцать ввысь.       Окинув её взглядом, Сириус с ворчанием потащил за собой гораздо более тяжёлого Люциуса.       — Ты что-то сказала? — поддразнил он, подмигнув.       Когда склон выровнялся, ярость буквально вскипела в венах. Гермиона упёрлась пятками в траву, но безрезультатно — Сириус рывком потянул её за собой, и от внезапной потери равновесия она упала на колени, уткнувшись ладонями в колючую траву, и едва не пропахала носом землю. Сначала она услышала свист извлекаемой палочки, а затем тихие слова заклинания.       — Я пыталась сказать, — взвизгнула Гермиона, — что я сама убью тебя, блять, если Завеса меня не опередит!       Угроза эхом разнеслась по склону холма.       Гермиона ахнула от того, как резко вернулся голос, а ещё от чувства вины за столь ужасные слова, которые её вынудила сказать магия Арки. Люциус упал на землю рядом, выругавшись в самой неприличной манере, которую она когда-либо от него слышала. Но когда она подняла голову, у неё перехватило дыхание. Хоть она и испытала облегчение после возвращения голоса, а навязчивое желание вернуться домой пропало, но теперь все её мысли сосредоточились на том, что вдруг открылось её глазам.       Преодолев защитные чары, они попали прямиком в ад.       Оказалось, пару секунд назад она видела перед собой лишь ожившее пейзажное полотно, за которым скрывалось само воплощение тёмной магии. Подобное она встречала лишь несколько раз в жизни, когда наблюдала, как Тёмная метка прожигает небеса. Только теперь вместо змеи и черепа перед ней разверзся сводчатый проход.       Арка.       Она зависла на самом краю утёса, там, где земля встречалась с клубящимися серыми тучами, а внизу бурлила морская пучина, с плеском разбивая чёрные волны о камни. Арка была размером по меньшей мере с дом на площади Гриммо, и выглядела изогнутой трещиной в пространстве, обрамлённой багровыми всполохами чистой магии, потрескивающей от энергии. А промеж ослепительных алых границ зияла тьма, настолько непроглядно-густая и лишённая жизни, что каждую клеточку тела окутывал леденящий холод от одного лишь взгляда. Маглы назвали бы это чёрной дырой. Но Гермиона знала лучше. То, что лежало между гранями искрящихся вихрей магии, являлось воплощением самой Смерти. Что манила, взывала и утягивала в свой плен любую жизнь.       Смерть была голодна.       И Смерть знала — они рядом.       Рядом, слева и справа от Гермионы, во тьму двигалось более дюжины фигур, которые вышли из-за невидимого барьера, полумесяцем окружавшего Арку. Ведьмы и волшебники молча шагали к пику утёса, в бесконечную мглу Завесы, чтобы исчезнуть во всполохах магии, бушевавших вокруг огненным кольцом. Их руки безвольно болтались, а ноги шаркали по земле, пока пустые остекленевшие глаза смотрели лишь вперёд.       — Остановитесь! — закричала Гермиона, вскакивая на ноги. Ближе всех оказался мальчик, которому на вид было не больше двенадцати. Она метнулась к нему, моля: — Не иди туда! Она убьёт тебя!       — Гермиона! — воскликнул Сириус, силой заставляя её отступить. Люциус поднялся на ноги, широко раскрытыми глазами уставившись на ужас, творящейся перед ними. — Ты не сможешь их спасти!       — Не смогу? Сириус, это ведь моя вина! Я заварила эту кашу. Я раскрыла Завесу.       Сириус наклонился, обняв её ладонями за щёки, и заставил отвести взгляд от мальчика, который был уже на полпути к Арке.       — Неважно по какой причине распахнулась Завеса, наша работа сейчас — закрыть её. Мы втроём, — твёрдо сказал он, на мгновение скользнув зрачками к Люциусу, — знаем правильный путь. Путь пророчества.       «О боги, он прав».       Тяжело сглотнув, Гермиона сосредоточилась лишь на его тёплых ладонях, ощущая рядом безмолвное присутствие другого мужчины, который касался её плечом, чем невольно поддерживал и давал понять, что он по-прежнему здесь. Всё ещё с ней.       — Туннель рухнет, когда дарители выкуют себя во плоти будущего и перед неминуемым крахом будет принесён третий дар, — хриплым шёпотом повторила она заученные слова. — Перед неминуемым крахом… — Гермиона выпрямилась, и Сириус опустил руки. — Завеса открыта уже несколько недель, как… — Она отступила в сторону, чтобы вновь осмотреть Арку. Теперь мальчик стоял на краю пропасти, а уже в следующий миг — сделал шаг во тьму. Его нога погрузилась внутрь, но он не упал со скалы, а просто исчез, поглощённый густой мглой. Лишь алая трещина вспыхнула ярче, а когти магии молниями рассекли клубящиеся тучи. Остальные волшебники последовали вслед за ним и пропали во тьме Завесы, исчезая без остатка.       — Мы должны ослабить её. Но как?..       — Атакующие заклинания, — вдруг предложил Люциус.       Гермиона сжала его пальцы.       — Да, — согласилась она. — По крайней мере, мы должны попытаться. — Она встретилась взглядом с Сириусом. — Готов?       Он кивнул.       Вместе они обернулись и подошли ближе, замерев на полпути к краю утёса. Люциус встал рядом, крепко держа её за руку. И Гермиону немного утешило, что он не оставил её, пока другие обезумевшие волшебники и ведьмы продолжали маршировать к вратам Смерти.       — На счёт три, — приказала Гермиона, пытаясь перекричать громко трещащую магию, пока Арка поглощала остальные души, а затем, набрав в грудь воздуха, крикнула: — Один!       — Два! — Сириус вскинул свою палочку, а сразу вслед за ним и Гермиона.       Какая бы связь… Какое бы волшебство их ни объединяло — сейчас оно колотилось от предвкушения, отчего дрожали руки. Люциус плотнее сжал её ладонь, вмиг заставив успокоиться.       — Три, — на выдохе прошептала Гермиона, и магия хлынула наружу. — Бомбарда!— Из острия палочки вырвалась оранжевая струя чистой силы.       — Депримо! — закричал Сириус, метнув вспышку красного света.       Гермиона в ужасе наблюдала, как прогремел взрыв, а уже в следующую секунду его поглотила тьма. Заклинанию Сириуса повезло не больше — земля у основания Арки содрогнулась под натиском волшебства, а потом багровые границы затрещали и разошлись молниями, но Арка осталась невредимой.       — Ещё раз! — скомандовал Люциус, не позволяя им медлить. Гермиона даже не взглянула на Сириуса, прежде чем снова взмахнуть своей палочкой.       — Конфринго! — выкрикнула она.       — Экспульсо! — вторил ей Сириус.       Белая струя её магии столкнулась с его синей, врезаясь в Арку, и раздался взрыв, настолько яркий… настолько оглушительный, что Завеса словно взвыла, расплёскивая по сторонам алые всполохи. Уши наполнились звоном, и Гермиона отчаянно затрясла головой, пытаясь прояснить сознание.       — Получается! — взволнованно воскликнул Сириус.       Наконец заставив себя открыть глаза, Гермиона увидела во мгле Завесы полоску ясного света, в которой плескалось тёмное море, словно кто-то чуть отодвинул занавеску реальности. Открывшееся зрелище привело её в трепетный восторг.       — Не время наслаждаться красивыми видами! — прорычал Люциус и дёрнул её за руку, привлекая внимание. — Ещё раз!       — Редукто!       — Конфринго!       — Экспульсо!       — Бомбарда!       — Редукто! — В унисон воскликнули они.       Свет и магия столкнулись, как две жестяных тарелки, отчего задрожала земля и воздух, а эхо заклинаний с силой срикошетило назад, ударив ей в грудь.       Гермиона отшатнулась, налетев на Люциуса, но на этот раз не отвела глаз от Арки, наблюдая, как затихают вдали волны взрыва. Багровые всполохи магии исчезли, превратились в тонкие нити, похожие на паутину, от которой в небо рассыпались слабые искры и молнии. Непроглядная мгла рассеялась, отступила от боковых сводов, оставив по центру Арку из иссиня-чёрной тьмы, сквозь которую мог пройти лишь один человек.       Лишь один мужчина.       «Нет, нет, нет…»       «Сосредоточься!»       Перед глазами помутилось. Гермиона вдруг отчётливо поняла — пришло время. И она не хотела быть рядом. Не хотела видеть это.       «Ты должна держаться».       «Сосредоточься!»       Ноги подкосились, и Гермиона осела на землю, сначала взглянув на Люциуса, смотрящего за неё со смесью страха и благоговения, а после на Сириуса, который наблюдал за результатом их колдовства, прикрыв рот рукой. Наконец, она обвела глазами пространство вокруг. Трава оказалась выжжена и почернела от череды взрывов, а воздух наполнился тяжёлой взвесью из горелой земли и обугленных растений, смешанной с едким запахом соли. Самым удивительным было то, что небо полностью очистилось от всполохов магии. Яростная тёмная буря прошла, и море за уменьшившейся Аркой успокоилось и стало безмятежно-голубым.       Но самым лучшим оказалось то, что волшебники и ведьмы пропали. Либо сгинули в Арке, под лавиной взрывов, либо, хотелось надеяться, остались в безопасности по другую сторону защитного барьера, который, как она чувствовала, по-прежнему сохранялся и навсегда исчезнет лишь после полного разрушения Арки.       — Она потеряла силу, — выдавила Гермиона сквозь прерывистое дыхание.       — Временно, — напряжённо ответил Сириус и протянул ей руку. Взявшись за неё, она поднялась на ноги, ощутив головокружение и слабость. В венах по-прежнему бурлил адреналин, но она выплескала всю магию до дна. — Настало время покончить с Аркой навсегда. Нужно принести последний дар.       Гермиона замерла, слушая шёпот ветра, лизавшего щёки.       — Один дар — будущее. Второй — семья. Третий — жизнь, — сказала она в тишине, хотя и сама не знала зачем повторила очевидное, но слова будто вырвались из груди, и никто из волшебников её не прервал. Не сводя глаз с последнего клочка Завесы, Гермиона продолжила: — Я принесла в дар своё будущее. Карьеру. Свободу. Люциус принёс в дар свою семью, когда решил вернуться ко мне, вместо того, чтобы найти способ сбежать из Лондона после ритуала…       — Прекрати! — В голосе Сириуса прозвучали незнакомые напряжённые нотки, которые он никогда себе не позволял.       — Почему? — спросила Гермиона, поворачиваясь к нему.       — Ты знаешь, — сказал он, заглянув прямо ей в глаза, — твоя интерпретация пророчества не может быть правильной.       — Что? — неверяще переспросила она.       — Подумай об этом, любимая. Как, по-твоему, Малфой принёс в дар семью?       — Он… он нашёл способ избавиться от медного браслета с моей помощью. Стал частью пророчества. И теперь попадёт в Азкабан, окончательно разрушив свою семью…       — Я спрашиваю тебя, как?!       — Я не знаю! — Гермиона зарылась руками в волосы.       — Ты знаешь, — мягко сказал Люциус и положил ладонь на её талию, но она отшатнулась.       В их словах не было никакого смысла!       — Ладно, ладно, допустим, пророчество действовало до того, как мы воскресили тебя, Сириус. После войны Люциус бросил свою семью. Помог мне в моих исследованиях, что и предопределило его судьбу, ведь в итоге он попал эту сраную переделку, и теперь его отправят в тюрьму и… и он вновь лишится своей семьи.       — Я потерял свою семью задолго до того, как встретил тебя в лифте Министерства, — ответил Люциус. — Ты упорно не хотела замечать очевидное, как делала с самого начала.       «Не хотела замечать очевидного?»       — Чудесно! — рявкнула Гермиона, развернувшись к нему. — Тогда ты отказался от своего будущего, ведь вскоре отправишься в Азкабан, а я отказалась от своей семьи, тем самым обеспечив себе место в камере рядом с тобой!       Но Люциус лишь покачал головой, отчего платиновые пряди скользнули по щекам.       — Когда дарители выкуют себя во плоти будущего. Мы занимались сексом с тобой, дорогая, а не друг с другом. — Люциус шагнул ближе и, не успела она отпрянуть, как он ухватил её за подбородок, но Гермиона упорно отвела взгляд, на что он лишь вздохнул и сказал: — Пожалуйста, посмотри на меня, Гермиона.       — Нет, нет…       — Прошу?..       И она не могла не поддаться этому вкрадчивому низкому голосу, внушающему доверие.       — Ты — «будущее» в этом пророчестве, Гермиона, — прошептал Люциус, скользнув по её лицу цепким взглядом своих светлых глаз. — И когда Блэк решил жениться на тебе, он разорвал все связи со своей семьёй, отказался от родового богатства и даже от самой фамилии, чтобы стать мистером Грейнджером. Он принёс в дар свою семью.       В горле пересохло, солнце светило так невыносимо жарко, что пот струями катился по спине…       — Этого не может быть! Этого недостаточно для пророчества!       Люциус отпустил её подбородок, выпрямляясь, и Сириус подошёл ближе, встав рядом.       — Ты всегда говорила, что существуют разные способы интерпретировать пророчества, — сказал он. — Возможно, я и не отказался от своей семьи так, как это описал Малфой, но я отрёкся от своей семьи во всех иных смыслах.       — А как насчёт ключа? Пророчество, оно говорит… говорит, что на одной стороне находится ключ. Ты буквально вышел из-за Завесы, Сириус! Ты должен быть ключом!       Сириус одарил её мягкой, грустной улыбкой.       — Ты знаешь, что ещё приоткрыло Завесу? Твои отношения с Люциусом. Ведь она свела вас вместе.       С криком, полным разочарования, Гермиона отвернулась, не желая никого из них видеть. Они обращались с ней как с глупым ребёнком. Словно… словно сговорились заранее! Что и вовсе представлялось безумно смешным, и она действительно рассмеялась — кратко, сбивчиво, горько и совершенно невесело.       — Ты говорил мне, что умрёшь, Сириус. Всё твердил и твердил мне это! — Тяжесть осознания разом свалилась на Гермиону, отчего она резко развернулась, вспылив: — Вы решили это без меня, да?! В баре. Я знала… знала, что в тот день что-то случилось!       — Никто ничего не решал, котёнок, просто…       — Это обсуждалось, — вмешался Люциус, и её зрачки вновь метнулись к его лицу. — Возможно, твоя первоначальная интерпретация пророчества сработает, и Завеса закроется, это не лучший вариант. Сириус принёс в дар свою семью. А я подарю свою жизнь.       — Не лучший вариант? — недоверчиво переспросила она, не желая слышать вторую часть его ужасных слов. — Я такая же часть этого пророчества, как и ты. Разве у меня нет права голоса?!       — Хочешь сказать, — Люциус недоверчиво выгнул бровь, — что ты бы выбрала, чтобы Сириус, мужчина, которого ты любишь, умер?       — Конечно, нет!       — Что ж, тогда всё уже решено!       — Но…       — Но что?! — взревел Люциус.       — Но я не хочу, чтобы ты отдавал свою жизнь, Люциус!       Порыв ветра подхватил её слова… и унёс их в море. Казалось, минула вечность, прежде чем она сумела вновь вздохнуть.       Горло сжалось от подкативших слёз. Боль отчаянно колотилась в груди, почти выламывая рёбра.       — Я не хочу, чтобы ты умирал, Люциус!       Услышав его имя, сорвавшееся со своих губ, Гермиона, словно впервые по-настоящему поняла, что он для неё значит.       «Люциус».       Мужчина, который сломал её… Который сделал сильнее… Ей следовало никогда его не прощать… Следовало ненавидеть его…       Но вместо этого она его полюбила.       И не хотела видеть его смерть.       — Я дам вам двоим минутку, — натянуто сказал Сириус, похлопав её по плечу. — Но лучше поторопитесь, пока Арка вновь не стала прочнее, — кинул он напоследок.       Гермиона перевела на неё взгляд. Границы сводов сошлись, тьма уменьшилась, но алые всполохи будто запылали ярче. Сириус не ошибался — со временем магия Завесы восстановится.       — Пожалуйста, посмотри на меня, Гермиона.       И вновь этот его голос, но уже спокойнее, отчаяннее, которому ещё труднее сопротивляться.       Гермиона снова подняла лицо и, откинув голову назад, отчаянно заглянула Люциусу в глаза. Даже с обветренными щеками и взъерошенными волосами, он выглядел всё таким же красивым, как и в тот день, когда она впервые его увидела, много-много лет тому назад. Но лишь сейчас она поняла, как глубоко скрыта эта красота. Чтобы отыскать её, пришлось пробраться сквозь многолетний слой гнили. Но, в конце концов, она увидела её. Нашла Его.       — Люциус? — прошептала Гермиона.       — Ох, моя дорогая! — Шагнув к ней ближе, Люциус обнял её за плечи и прижал к своей груди. Гермиона слушала стук его бешено колотящегося сердца, пока он гладил её по волосам.       — Почему это обязательно должен быть ты?       Люциус вздохнул, опалив её кожу дыханием.       — Забудь про пророчество… Я знал, что это должен быть я, задолго до того, как мы с Блэком поговорили в том парижском баре. До того, как ты разделила со мной постель. Я знал, что из всех ошибок, которые я совершил в своей жизни, самой непростительной было причинить тебе боль.       — Люциус, ты не должен…       — Не сейчас, прошу, — мягко одёрнул её он, убирая кудри с виска. — Непростительно было заставлять тебя страдать. Возможно, ты так не считаешь, моя дорогая Гермиона, но я не могу себя простить. Никогда раньше я не чувствовал ничего подобного. Вина за причинённую тебе боль разъедает меня изнутри. Более того… — Люциус чуть отстранился, чтобы приподнять пальцем её подбородок. Его лицо расплывалось перед глазами, и Гермиона часто заморгала, пытаясь прогнать набежавшие слёзы, чтобы вновь увидеть его прекрасные черты. — Я знал, что если Блэк умрёт, а я останусь жить, то просто не вынесу твоих страданий. Не смогу спокойно смотреть, как ты каждый день увядаешь в муках от разорванных брачных уз.       — Меня это не волнует, — выдавила Гермиона.       Люциус обхватил ладонью её щеку, большим пальцем утирая солёные капли.       — Это мой дар, дорогая, забрать всю боль, которую я причинил тебе, а заодно и ту, что ты испытаешь, если я останусь жив, а Блэк умрёт.       — Я не хочу, чтобы ты отдавал свою жизнь.       — Да, — согласился Люциус с усталой улыбкой. — Я тоже не хочу умирать. И если бы я мог, то узнал бы тебя получше. У нас с тобой была бы семья. Мы бы вели тихую жизнь, вдали от этого мира, который нас так ненавидит. Но сейчас, — уже твёрже сказал он, отшагнув назад, и положил ладони ей на плечи, — ты сможешь обрести всё это… и даже больше. Я хочу, чтобы ты получила в своей жизни всё, что пожелаешь. Я хочу подарить тебе будущее. Поэтому, когда ты покинешь эти утёсы и авроры поймают тебя, ты должна обвинить меня в случившемся.       Гермиона вздрогнула, и Люциус скользнул ладонями вверх, чтобы ещё раз обнять её лицо.       — Обвинить тебя? Мы сделали это вместе!       — Но весь мир думает иначе, так ведь? — легко бросил Люциус в ответ и ухмыльнулся. — Статья Скитер отлично всех убедила, что я по-прежнему Большой Злой Пожиратель смерти, позарившийся на твою невинность. Воспользуйся этим, моя дорогая. Скажи, что я развёл этот бардак. Мне уже всё равно, что они скажут, или подумают, или напишут обо мне. Для меня имеет значение мнение только одной волшебницы, и, честно говоря, над ней у меня нет абсолютно никакой власти.       — Люциус, пожалуйста, не надо.       Люциус с тоской заглянул ей в глаза, сильнее зарывшись пальцами в волосы.       — Судьба редко делала мне подарки в моей жизни, — прошептал он на грани слышимости. — Но те дни, что я провёл рядом с тобой, узнавал тебя, бесконечно думал о тебе… стали самым драгоценным даром в мире. А я потратил впустую то немногое время, что было нам отведено, на свой эгоизм… Это моя ошибка. Но она станет последней. Я лишь прошу, чтобы ты переложила вину за всё, что мы натворили минувшей зимой, только на мои плечи. Давай поступим именно так, хорошо?       Дрожащие пальцы исчезли с щёк. Люциус отшагнул назад, и холод его внезапной потери прожёг Гермиону насквозь, придавив к земле ошеломляющей тяжестью.       — Люциус? — выдохнула она, но он уже развернулся и быстро шагал к Сириусу. Она побежала вслед за ним, но он даже не обернулся. — Люциус! — снова крикнула Гермиона, но он вновь не обратил никакого внимания.       — Позаботься о ней, ладно? — сказал Люциус, резко остановившись. — Сделай её счастливой.       — Конечно, — кивнул Сириус и положил ладонь на его плечо.       Люциус похлопал Сириуса в ответ, — первое и последнее объятие, — а затем повернулся лицом к Арке. Багровые своды затрещали, словно почувствовали его близость. Его выбор.       Его дар.       Его смерть.       И Люциус пошёл ей навстречу.       — Нет! — вскрикнула Гермиона, и руки тут же обхватили её за талию, прижимая к твёрдой, неподатливой груди.       — Шшш, любимая, — прошептал Сириус, пока она отчаянно билась, пытаясь вырваться. — Всё решено. Ты… мы должны отпустить его.       Люциус продолжал идти. Волосы развевались за его спиной, жидким серебром переливаясь на солнце.       — Люциус! — всхлипнула Гермиона и изо всех сил бросилась за ним, почти вырвавшись из рук Сириуса.       Его хватка на миг ослабла. И Гермиона нутром почувствовала — это её последний шанс. Они не могут так расстаться…       «Нет, только не так…»       Собрав крохи сил, оставшихся в теле, Гермиона качнулась назад, ударившись макушкой в горло Сириуса. Он испуганно вскрикнул, но она едва ли его услышала, ведь уже со всех ног бежала навстречу Люциусу.       — Герм… — оборачиваясь начал Люциус, но не успел договорить. Гермиона врезалась ему в грудь, и он поймал её, крепко прижав к себе.       — Люциус, ты не можешь! — Слёзы текли по её щекам, пропитывали его рубашку, её волосы. Гермиона теснее прижалась к нему, водя пальцами по рукам, плечам, груди. — Я не готова.       — Так и есть, дорогая.       — Нет, нет, нет, — шептала Гермиона сквозь рваные всхлипы, рыдания и резь в глазах. — Я не могу потерять тебя! Не могу потерять тебя… Не могу…       Глаза Люциуса блеснули, быть может, от сочувствия?.. Но это не имело значения, ведь миг спустя — он уже целовал её. Нежно, ласково и отчаянно.       Их губы слились вместе всего на несколько секунд. И этого оказалось достаточно, ведь он целовал её так, как будто любил… Целовал так, как будто знал, что она любит его.       Но она должна была признаться. Должна убедиться, что он знает.       — Я люблю тебя, — прошептала Гермиона.       Люциус улыбнулся.       — Я тоже люблю тебя, — ответил он так, словно в целом мире не было ничего проще и ничего болезненней этих слов. — А теперь возвращайся, моя дорогая, или Блэк убьёт меня раньше, чем я успею зайти в Арку.       Люциус провёл пальцами по её щеке на прощание, а потом разомкнул объятия и повернулся, уходя. И на этот раз Гермиона отпустила его.       Семь шагов и Люциус добрался до края утёса.       Ещё один шаг… Нога оторвалась от земли, и его силуэт растворился во тьме.       Непроглядная мгла поглотила его без единого звука, а уже в следующее мгновение Арка начала шипеть и искриться.       Гермиона ждала, когда разразится очередной магический вихрь, что Завеса схлопнется, устроив напоследок жуткое зрелище, достойное всего того хаоса, который она породила. Но вокруг лишь лениво шумел ветер, а алые всполохи магии вскоре бесшумно исчезли. Темнота постепенно рассеялась, оставив после себя лишь ясное небо.       На склоне утёса воцарилась тишина.       А в следующий миг Гермиона отчаянно закричала, срывая горло, в надежде, что Люциус выжил, что просто упал в море… Вдруг раздался громкий треск, и воздух позади неё будто взорвался фейерверком от множества трансгрессионных скачков.       Но Гермиона ничего не замечала. Не слышала гомона за спиной… Не слышала крик Сириуса, который просил её вернуться… Не слышала другие знакомые голоса, зовущие её по имени. Гермиона не замечала ничего и никого вокруг, пока изо всех сил неслась, туда, где всего несколько секунд назад висела Арка.       «Он жив!»       Кровь набатом стучала в ушах. Безумие, но ведь в нём имелась хоть капля смысла? Судьба разлучила их, но, может, на то была своя причина?       Арка исчезнет, волшебный мир будет спасён, а Люциус выживет.       «Он должен…»       Ради бога, у неё ведь осталось волшебство. Она спасла магию, уничтожив Арку. Какой во всём этом смысл, если магия не способна ей помочь? Она сумеет исцелить Люциуса, сохранит ему жизнь, а с остальным они разберутся позже, когда он вновь окажется в её объятиях.       Гермиона резко остановилась, увидев на расстоянии вытянутой руки лишь пустое небо, и рухнула на колени у самого края обрыва, а затем, схватившись дрожащими пальцами за выступ, свесилась вниз. Камни в руках шатались и рассыпались, скатываясь по белой отвесной стене. Картинка перед глазами закружилась, но Гермиона упорно глядела туда, где бился о скалы высокий прилив, с громким шумом взбивая пенные буруны.       И ждала.       Волны начали отступать.       Осталось чуть-чуть…       Но берег моря оказался пуст.       Мужчина, которого она любила, исчез навсегда.