студии / House Of Rising Sun

      Фернандо Алонсо в волнении расхаживал по своему большому дому в Маранелло. Прошло восемь дней после его неудачного свидания с Оскаром, а через полчаса должен был вернуться из Франции Эстебан, как всегда закончив очередной проект. Все эти восемь дней Фернандо мучительно размышлял. Он мог промолчать об интрижке – тем более она даже ничем не закончилась – но просыпавшаяся так редко совесть нашёптывала, что если он промолчит, всё обрушится навсегда. Ведь он пообещал не врать.       Он уже изменял Эстебану два раза и оба раза признавался в этом, а тот всегда его великодушно прощал, хотя мог бы вычеркнуть из жизни. Эстебан не знал о его мимолётных увлечениях, но наверняка догадывался и никогда ничего не говорил. И сейчас Фернандо тоже не мог не признаться: что-то подсказывало, что он не должен врать и скрывать. Он опять всё расскажет – и поменяется навсегда, если Эстебан снова дарует ему прощение.       Во время очередного бездумного прохода по дому Фернандо завернул на кухню. Там он выпил воды, но потом понял, что этого недостаточно, и открыл бутылку вина, после чего бродил с бокалом и в очередной раз прокручивал в голове всё те же мысли. Он не мог потерять Эстебана, потому что эти отношения были слишком дороги для него. Он должен покаяться, только сейчас поняв, насколько сильно ценит то, что у него есть. Отношения с Эстебаном были особенными, сам Эстебан был особенным – не одним из тех многочисленных увлечений, на которые он зарился, а потом терял интерес через пару дней и забывал их имена.       Они встретились два года назад в Париже – Фернандо был там по спонсорско-скаутским делам. Нужно было провести ряд встреч с потенциальными деловыми партнёрами и, конечно, не забыть о поиске новых актёров для «Феррари». Не забыть и о себе – Париж был и оставался городом любви, поэтому Фернандо не собирался проводить ночи в одиночестве в прилизанной обстановке отеля в историческом центре города.       После обеда со спонсорами он забрёл в картинную галерею современного искусства неподалёку от ресторана – особо не зная, зачем. Наверное, привлекла вывеска – зато теперь можно было сказать, что судьба. Фернандо обошёл несколько залов и не сказать, чтобы что-то понял, но восхитился творческим полётом мысли художников – по его мнению, достичь такого без мозговых стимуляторов не представлялось возможным.       Потом он восхитился ещё раз, когда в одном из залов опустился на скамейку, чтобы попить воды, но так и не открыл бутылку – уставился на молодого человека, который со знанием дела рассматривал одну из картин, склонившись к ней: хмурился, кивал чему-то своему, потом улыбнулся и сел на другом конце скамейки с ноутбуком. Фернандо углядел там что-то непонятное – какие-то чертежи или около того. Потом парень вернулся к картине, и Фернандо тоже стал её разглядывать, но снова ничего не понял. Какая-то геометрическая абстракция, которую он никак не мог объяснить.       Он был заинтригован. И не сразу посмотрел на самого молодого человека, но уже не мог отвести взор и нашёл это странным, потому что тот был практически не в его вкусе. Слишком странная улыбка – видимо, из-за неправильного прикуса, смешно растущие в разные стороны тёмные волосы, небольшие глаза. Обычно Фернандо любовался парнями с обложки без изъяна, и те легко отвечали ему взаимностью. Здесь всё было не так. Кроме роста – взгляд упёрся в пару очень длинных стройных ног, а потом остановился выше. Фернандо нервно сглотнул, а поднявшись на ноги и поравнявшись с ним, обнаружил, что едва перерос его плечо. Почему-то это был его любимый рост.       — Bonjour, – он поздоровался, обращая на себя внимание, и проговорил по-французски: – Мне было так любопытно за вами наблюдать. Вы художник?       Уголки губ молодого человека чуть приподнялись – и Фернандо догадался, почему: его отвратительный акцент всегда смешил носителей. Но тот сдержался и не рассмеялся.       — Я архитектор. Но такое искусство по-своему помогает работать над проектом. Есть общие точки… Которые вдохновляют, подсказывают правильные идеи.       — Меня всегда восхищали настолько творческие люди, – проговорил Фернандо, действительно забывая, где они находятся, что на этой выставке – не только они одни. – Я могу узнать ваше имя?       — Эстебан, – был ответ.       — Эсте… – протянул он с придыханием. – А меня зовут Фернандо Алонсо. Работаю с персоналом… в «Феррари», – он достал из дипломата визитку и протянул новому знакомому. – Может, проведёшь мне экскурсию по этим залам?       — В целом я не очень силён в живописи, – Эстебан вежливо улыбнулся. – Но конкретно эта картина подходит по жанру. Я слышал, здесь есть отличный аудиогид на пяти языках.       — Я предпочитаю живое общение, – Фернандо был непреклонен. – Может, продолжим знакомство где-нибудь ещё? – он кивнул на окна, где уже темнело. – Как насчёт ресторана?       — Думаю, нет, – твёрдо проговорил Эстебан. – Я должен вернуться домой. Мне нужно работать дальше.       Фернандо довольствовался номером телефона, но на все его дальнейшие приглашения Эстебан отвечал решительным «нет». Ему пришлось вернуться в Италию ни с чем, и он не собирался оставлять это просто так. Добиться Эстебана стало делом принципа – ему никто и никогда не отказывал, тем более несколько раз. И этот французский парень не желал уходить из его головы, занимая все мысли. Обычно каждая новая влюблённость заканчивалась через пару дней, но здесь было что-то новое. Фернандо подумал было о том, что Эстебан может попросту не интересоваться мужчинами – но отбросил эту мысль: он никогда не ошибался.       Он выяснил его адрес через базу данных и отправил подарок – ту самую картину, возле которой они познакомились. Оригинал, стоивший немалых денег. «Чтобы вдохновение было с тобой всегда. Beso», – написал он, когда получил отчёт о доставке. Но через неделю Фернандо изрядно удивился, увидев эту картину на студии. «Я не могу принять такой дорогой подарок», – к коробке была приложена записка. Та же участь постигла ещё два презента.       Через месяц Фернандо снова поехал в Париж и написал Эстебану, что будет непрерывно стоять возле его дома, пока он не согласится пойти на свидание. Тот отреагировал смеющимся эмодзи, но мог смеяться ровно до того момента, пока не получил очередное сообщение. «Выгляни в окно». Он раздвинул жалюзи и увидел внизу Фернандо, который стоял с роскошным букетом, а другой рукой продолжал что-то печатать. «Спустись ко мне, или я начну петь серенады. А мне медведь на ухо наступил».       Эстебан не хотел, чтобы над ним смеялся весь двор в спокойном и светлом районе Парижа, где жили в том числе благовоспитанные пожилые мадам, любившие обсуждать всех на свете. Теперь обсуждать его будут в любом случае – он оторвался от чертежей и вышел из квартиры, не став даже переодеваться. Летний день был тёплым.       — Эсте, – Фернандо произнёс его имя с придыханием, как не делал больше никто, и Эстебан не мог не чувствовать, как всё сильнее поддаётся этим чарам. – Это для тебя, – он протянул ему букет синих цветов. – Пожалуйста, прими их, не обижай меня.       — Розы? – решительность снова отказать сменилась удивлением, и он взял цветы в руки. – Но синие розы – наверное, редкие.       — Очень, – согласился Фернандо. – Как стремление достичь невозможного. Как символ недосягаемой любви – и я молю тебя, чтобы моя любовь не стала такой! – патетическая речь больше подходила интерьерам Лувра или романтической атмосфере на смотровой площадке Эйфелевой башни, но никак не простой площадке, окружённой многоквартирными домами. – Внутри вложен билет в «Гранд-Опера» на завтра, второй – у меня. Эсте, заклинаю, не отказывай мне! – голос звенел от напряжения. – Дай мне шанс. Я хочу доказать, что достоин тебя.       — Хорошо, – выдохнул Эстебан после нескольких секунд тишины. – Я приду завтра.       Фернандо выкупил для них лучшую ложу возле самой сцены, и они смотрели «Кармен», а в антракте пили шампанское из хрустальных бокалов. Теперь всё было правильно: помпезные убранства «Гранд-Опера» вкупе с демонстрируемой на сцене страстью подходили к жарким речам Фернандо Алонсо. Правда, Эстебан больше смотрел не на балет, в котором жгучая цыганка сводила с ума мужчин, а на внутренние интерьеры. Он был здесь несколько лет назад в университетские годы на экскурсии, но тогда все слова гида благополучно вылетали в другое ухо. Сейчас же он видел эталон эклектической архитектуры в исполнении Шарля Гарнье более ста пятидесяти лет назад, а на знаменитой центральной лестнице ощутил себя в сказке. Было невообразимо подниматься по этим ступеням в лучшую ложу – ему, совершенно простому парню из небогатой нормандской семьи. Он знал цену деньгам, теперь работая на в общем-то высокооплачиваемой должности. А Фернандо тратился на него совершенно бездумно.       — Тебе больше нравится сам театр, чем балет, – мягко проговорил тот в антракте, подливая ещё шампанского им обоим.       — Да, – вероятно, он заметил горящие интересом глаза. – Стиль бозар – довольно редкий. Как твои синие розы. Продолжение традиций французского барокко и итальянского ренессанса.       В этот момент Фернандо влюбился ещё сильнее, а потом ему всегда очень нравилось смотреть, как Эстебан работает, хотя сам он ровным счётом ничего не понимал в переплетении линий, деталей и измерений.       — Спасибо, что дал мне этот шанс, – произнёс он. – Тебя смутила моя работа? Моя предыдущая работа, я имею в виду.       — Нет, – Эстебан покачал головой. – Это искусство. В любом искусстве можно найти прекрасное.       При знакомстве Фернандо не нашёл ничего более умного, кроме как вручить визитку с названием студии и эмблемой гарцующего жеребца. Это было гарантом его значимости в порноиндустрии, но могло напугать человека со стороны. Эстебан не напугался, с удовольствием просмотрев работы Фернандо Алонсо. Ему нравилось то, что он увидел. Его это заинтриговало, ему был интересен этот человек. Но интернет помнил и другое – чаще всего имя Фернандо Алонсо упоминалось в связи с его многочисленными любовными похождениями. Модели разных полов, юные порноактёры, какая-то женщина аж из Владивостока. Эстебан попытался объяснить это и добавил:       — Я не хочу стать очередным твоим трофеем. О котором ты забудешь, едва заполучив.       — Ты решил поверить интернету, а не мне, – голос отдавал несвойственной горечью.       — Интернет врёт не всегда, – возразил Эстебан. – Даже из преувеличенной истории всегда можно выцепить факты.       Раздался третий звонок, напоминающий о скором начале второго акта, и свет приглушили. Фернандо превозмог желание положить ладонь ему на колено и вместо этого взял за руку.       — Я не могу перестать о тебе думать с тех пор, как увидел, – прошептал он. – Со мной никогда такого не случалось.       Он говорил правду, потому что действительно никогда не вспоминал об очередных своих увлечениях. И всегда дело было исключительно во внешности. А сейчас его пленила личность.       — Эсте… – прошелестел он, когда показ закончился, и они вышли на площадь Опера, подсвеченную в вечерней темноте. – Спасибо тебе за этот вечер.       — Это я должен говорить спасибо, – ответил тот слегка растерянным голосом.       — Мы сможем видеться чаще? – Фернандо был настойчив и хотел получить свой ответ. – Я пробуду в Париже ещё неделю.       — У меня через пять дней конференция в Милане. Очень важная, я к ней серьёзно готовлюсь и больше не хочу прерываться. А после неё… Да, мы попробуем, – он наклонил голову в его сторону и улыбнулся.       — Ты только не пропадай совсем на эти пять дней, – Фернандо приподнялся на носках и поцеловал его в щёку.       — Я не пропаду.       Эстебан сдержал обещание, и они стали чаще переписываться – во всяком случае, когда он отрывался от составления доклада и презентации. Этим приходилось заниматься после основной работы, а победа на конференции сулила денежный грант на создание и развитие собственного проекта или даже собственного дела. Он страшно уставал, но засыпать, прослушав голосовое «Buenas noches» было приятнее и спокойнее.       В день отлёта полил сильный ливень вперемешку с грозой, вылеты из Шарль-де-Голль отменялись один за другим. К вечеру ситуация не выправилась, и Эстебан не был уверен, что ему стоит ехать в аэропорт и ждать там непонятно чего. В любом случае он не попадёт в предоставленный организаторами отель за два часа до полуночи, чтобы как следует выспаться перед конференцией.       «Поеду на машине, – он решился на это и написал Фернандо. – Навигатор показывает девять часов».       «Не выезжай пока, – был немедленный ответ. – Буду у тебя через полчаса и сам тебя отвезу. Тебе нужно отдохнуть хоть как-то, а не рулить всю ночь».       Эстебан хотел отказаться и уже перебрал в голове всевозможные варианты с «не нужно» и «не стоит», но напечатал лишь одно слово, когда снова открыл переписку в мессенджере.       «Merci».       Крупные капли дождя колотили по лобовому стеклу и крыше машины – старенькой «Рено» с ручной коробкой передач. С севера Парижа слышались отзвуки грома, но им нужно было на юг, и они неслись по практически свободному шоссе. Фонари пролетали за окнами.       — Почему ты не купишь машину посовременнее? – спросил Фернандо, переключая рычаг. – Понимаю – отечественный автопром, но всё-таки?       — Я купил, – Эстебан развалился на пассажирском сиденье, упираясь коленями в бардачок. – Родителям – им нужнее, они ездят за город каждые выходные. А себе взял их старую, мне хватает доехать до офиса. Но она выдержит – была в сервисе месяц назад.       — В твоём возрасте я обожал гоняться на машинах и исколесил всю Европу, – в глазах Фернандо мелькнул затаённый азарт. – Теперь летаю на самолётах, потому что время не терпит. Ладно, перестаю болтать – попробуй отдохнуть. Доставлю тебя в целости и сохранности.       Эстебан закрыл глаза, но вскоре приоткрыл их снова, услышав раскат грома. Откинувшись на спинку сиденья, он смотрел на Фернандо сквозь ресницы, пока тот думал, что он спит. Тот напоминал умудрённого опытом льва, в котором всё равно горел затаённый огонь. Иногда он хмурился, глядя сквозь мглу на ярко освещённую фарами дорогу, а иногда чуть поворачивал голову и смотрел на Эстебана невероятно тёплым взглядом, думая, что он не видит. А потом он и вправду не мог видеть, потому что провалился в полусон и проснулся только от запаха свежего кофе. Уже светало, а с заправки, где они остановились, был виден заснеженный пик Монблана. Эстебан потянулся – мышцы сводило из-за неудобной позы: с его ростом было неудобно спать в машине.       — Доброе утро, – поприветствовал его Фернандо, вручая кофе и пару круассанов в бумажном пакете. – Скоро приедем.       — Давай теперь я поведу, – предложил Эстебан. – Ты устал, а осталось уже не так много.       — Нет-нет. Повторяй свой доклад – или что там у тебя.       Они въехали в безмятежно утреннюю Италию и через пару часов были в Милане. Эстебан смотрел на часы – времени всё-таки попасть в гостиницу и привести себя в порядок не оставалось. Разве что переодеть мятую одежду уже в выставочном центре, где пройдёт конференция. Только бы найти её в чемодане.       — Волнуешься? – Фернандо затормозил там, где указал навигатор.       — Ага. То есть, я знаю, что хорошо выступлю. Знаю свою тему. Но успеть зарегистрироваться… Переодеться… Всё найти… – организаторы заранее прислали на электронную почту график вплоть до отправления шаттла из гостиницы, но он уже не укладывался.       Фернандо быстро перегнулся через рычаг коробки передач и поцеловал его в губы, пока он не успел запротестовать. Почти не задержавшись на них, но ощутимо, чувственно. И проговорил глубоким голосом:       — Всё будет хорошо.       Тогда Эстебан наклонился и вернул поцелуй, но остался на губах, позволяя притянуть себя ближе, позволяя скользнуть глубже. Теперь он верил Фернандо Алонсо.       — Кажется, я больше не волнуюсь, – проговорил он с лёгкой тенью улыбки, прежде чем открыть дверь.       Выступление на конференции прошло идеально: Эстебан без запинки защитил свой проект, ответил на все вопросы и удостоился аплодисментов. Результаты должны были представить на торжественной церемонии через три дня – и он хотел было отправиться в отель, временно оставив свою машину Фернандо, но тот был тут как тут, встретив его объятиями возле выставочного центра.       — Я думал, ты поехал домой.       — Я не поеду домой без тебя.       Фернандо согласился проделать двести километров до Маранелло на пассажирском сиденье, запасшись ещё парой стаканов кофе. А ещё согласился пойти с Эстебаном на награждение – и после объявления итогов умудрился поднять его в воздух и закружить на месте. Наконец, он привёз со студии ту самую картину.       — Теперь ты её примешь?       — Теперь – да. Только у меня одно условие.       — Какое?       — Ты не будешь мне врать.       Картина осталась в его доме, и теперь он мучительно смотрел на неё, не включив даже лампу – гостиная освещалась только уличными фонарями. Он уловил едва слышный шум мотора и выглянул в окно – Эстебан вышел из такси и достал из багажника чемодан. Теперь он ездил на редком спорткаре от «Альпин» и больше не вспоминал ту рухлядь, на которой заявился сюда впервые, но новенькая машина осталась в Париже.       Фернандо отрепетировал разговор несколько раз, но все слова на французском, испанском и английском вылетели из головы. Он буркнул «привет» и больше не сводил с Эстебана странно-жадного взгляда: смотрел, как тот снимает куртку и разувается, прошёл за ним к ванной и ждал, пока тот вымоет руки.       — Эсте… – наконец выдохнул он, стоя возле двери.       Тот повесил обратно полотенце и посмотрел на него сверху вниз.       — Ты хочешь мне что-то сказать. Наверняка что-то важное. В чём-то хочешь признаться, – за два года он отлично изучил Фернандо и прекрасно знал, что сейчас его ждёт очередная отповедь. – Пожалуй, я даже знаю, в чём.       — Эсте, – повторил Фернандо и вдруг упал на колени, хватая его за руку. – Я чуть было тебе не изменил.       — Чуть было? – тот аккуратно выпутал ладонь, обогнул его и подхватил чемодан, чтобы отвезти в спальню. Фернандо развернулся в его сторону, взгляд в очередной раз упёрся в длинные ноги, которые заканчивались где-то высоко. Он задержал там взгляд и униженно пополз следом.       — Да! Высшие силы уберегли меня от этого. Послушай меня! – он взбежал на лестницу почти на четвереньках.       — Я рад, что тебя что-то остановило, – Эстебан устроил чемодан рядом с двуспальной кроватью и уселся на кресло. Фернандо остановился напротив – всё ещё на коленях.       — Пусть небеса падут на мою голову, если я совру! – возвестил он, подняв руки ввысь и словно ожидая расправы.       — Не упали, – подытожил Эстебан.       — Прости меня ещё раз. Последний раз. И я больше никогда не нарушу тебе верность, слышишь?! Никогда. Эсте! Je pensais que j'aimais beaucoup de gens. En fait, je n’aime vraiment que toi.       — Тебе лучше не говорить пылкие речи на французском, – едва заметная улыбка тронула его губы.       — Pensé que amaba a muchos, de hecho, realmente te amo solo a ti, – Фернандо перешёл на испанский и выдохнул это на одном дыхании. – Эсте, выходи за меня. Выходи за меня, и мы больше никогда не расстанемся в этой жизни. Обещаю. Клянусь. Только не молчи. Скажи хоть что-нибудь!       Эстебан оценивающе рассматривал его как в первый раз и почти соскользнул с кресла, сидя совсем уж на краю. Он мог уйти после первого же признания в измене, а уж после второго был и вовсе обязан это сделать, но и Фернандо мог промолчать, скрыть, никогда об этом не говорить. Но он всегда возвращался к нему и был после этого честен.       — Ума не приложу, почему, но мне опять хочется тебе поверить, – произнёс он. – Я согласен.       — Правда?.. – Фернандо не верил своему счастью – тут же схватил обе его руки в свои, прильнул ближе, а Эстебан наконец соскользнул с кресла вниз, чтобы встретить объятия и море жарких поцелуев на лице.       — Да, да, да, – говорил он. – Mi amado. Mi León!..

КОНЕЦ ТРЕТЬЕЙ ЧАСТИ