***
Из дневников Гудвина.
«… Вееры брызг разлетались по сторонам, поблескивая при свете солнца. Стайка разноцветных бабочек пролетела под сводом голубо-розоватого неба и села Нине на руку, которую она вытянула специально для них. Звонко смеясь, дорогая посмотрела на меня своими большими оранжевыми глазами — взгляд доверчивый, лучистый… Кажется, ничто во всех существующих мирах не могло затмить её для меня в тот момент. Нарядное платье совсем намокло, а янтарную серьгу она и вовсе потеряла минутой ранее и будто совершенно не сожалела о потере. — Негоже женщине королевских кровей так себя вести, — шутливо запричитал я. Мантия тоже насквозь промокла, хотя я и в воде-то не стоял. Нина лукаво улыбнулась, и мне померещилось, будто она вспыхнула в этом своём внутреннем пожаре — взлохмаченные рыжие волосы в сочетании с таким по-детски неряшливым внешним видом делали её похожей на самое настоящее пламя. Которое уже много лет бушевало и во мне с момента нашей встречи. — Только не говори, что доложишь двору, — задиристо пролепетала жена. — Тем более, что я и не наследница вовсе. Какое им дело до моих увеселений? И вообще, никакая я не женщина! Мне всего тридцать лет, как и тебе! Она аккуратно сдула бабочек со своей руки и, расхохотавшись, обрушила на меня целую волну. Я что-то недовольно вскрикнул, и Нина, воспользовавшись моей растерянностью, в долю секунды оказалась рядом, навалившись на меня и толкнув в воду. Полностью безоружный перед ней, я плюхнулся на мелкое речное дно, а Нина повалилась на меня сверху, беспрестанно смеясь. Пламя захватило меня в свои сети… Я глупо вытаращился на неё, раскрасневшийся до кончиков ушей. — Какие же у тебя всё-таки глаза, милый мой Гудвин! — с придыханием воскликнула жена. Святые огни, с каким же очаровательным обожанием она на меня смотрела! — Точно утреннее небо, ясные-ясные! — Нина, моя драгоценная Нина… — я трепетно прижался к её лбу, губам, поцеловал каждую прелестную веснушку из их огромного множества. Как жаль, что счастье наше не могло длиться до конца времён…»***
От лица Ники.
— Я не пойму, ты от меня чего хочешь?! — Женя хлопнул по столу, за которым мы с ребятами сидели в зоне отдыха во время обеденного перерыва. — Чтобы ты в себя пришёл! — повысила голос Ева, блеснув видящим глазом. — Эй, ну скажите же что-нибудь! — подруга упёрла грозный взгляд в нас со Славой и Ромой, и я замерла, от удивления переставав жевать. — Твой парень — твои проблемы, — быстро открестился от их спора Рома. — Согласна, — довольно промычала я, возвращаясь к еде. — Отлично! — фыркнула Ева, скрестив руки на груди. — Спасибо за помощь! — Расслабься, это же не сейчас произойдёт. У тебя будет время его переубедить, — Слава, сидящий рядом со мной, перелистывал какую-то заумную книгу для старших курсов и спокойно пил сок. — Женя, брат, я на твоей стороне, — Рома хлопнул друга по плечу. — Ев, а я на твоей, — я мило улыбнулась, решив смягчить гнев подруги. — О чём спор? — рядом с нами опустились тётя Яна с тётей Алисой и окинули всех заинтересованными взглядами. — Этот балбес хочет заказать Немо подружку, — просвистела Ева, вцепившись в маму. — Я пытаюсь его образумить. А он не понимает, видите ли, причину моего недовольства. Как ты там сказал? — девушка выставила ладонь вперёд, прося Женю повторить. — Где один дельфин — там и два, — невозмутимо отозвался друг, нанизывая мясо на вилку. — Железная логика, — хихикнула тётя Алиса, складывая руки на стол. — А что думают Василиса и Саша о твоей идее? Всё-таки Саша — твой отец, а Вась-Вась — директриса академии, где ты собираешься поселить целого второго дельфина. — Они не знают. Женя не сейчас хочет это сделать, а после выпуска, — проговорил Слава, подняв на нас блестящие глаза и ухмыльнувшись. — Сказал, что накопит нужную сумму и купит. — Лет через сто он накопит, — по-доброму хмыкнула тётя Яна. — Потом обязательно обсудим вашу «непоколебимую» веру в меня, — недовольно протянул Женя, уткнув нос в тарелку. Я поджала губы, стараясь не улыбаться, и достала блокнот, начав с серьёзным видом его перелистывать. Рома рядом обречённо вздохнул, Ева чертыхнулась, видимо от мыслей о своём весёлом будущем, а её мама и тётя Алиса тихо посмеялись. — У тебя на какой поляне лекция? — поинтересовался Слава, повернув ко мне голову. — Никак не могу привыкнуть к этому вопросу, — хохотнул Рома. — На седьмой, — хмыкнула я, доедая свою порцию. — О, рядом со спортивной площадкой, — довольно резюмировал Ветров, положив книгу и оперевшись руками на стол. — Сможем навестить твоих родителей. Активно кивнув, я, неожиданно для себя самой же задумавшись, перевела взгляд на студентов. После нашего возвращения из Сказочного мира прошло несколько дней, и, пока здание академии довольно быстро восстанавливалось, многие лекции проходили на улице. Большинство аудиторий были разрушены взрывами, и Василиса организовала учебные зоны под магическими тентами прямо на территории снаружи, указав перетащить туда мебель — своеобразные классы на свежем воздухе сначала были крайне непривычными, но вскоре студенты по достоинству оценили их. Лично мне в разы приятнее было заниматься на улице, нежели сидеть в четырех стенах кабинета. Да и запоминалась теория гораздо лучше, когда вокруг царила хорошая погода, от которой нас не скрывали окна и двери. Представители Министерства, Этмэса и Департамента ещё находились в нашей академии, так же как и другие директора со своими помощниками. Решение по Камню, Нити и заклинаниям до сих пор не было принято, а я так и не нашла достаточного количества времени, чтобы встретиться с Ариной, которая в основном сидела в комнате, где свои последние дни коротала её сестра, и никуда не выходила. Напрашиваться на встречу я не собиралась, но знала, что она виделась с Андреем, и с ним у них состоялась исчерпывающая беседа. Также папа как-то обмолвился, что Арину вряд ли оставят в академии. Была в наших новых реалиях и огромная бочка дёгтя — многие студенты до сих пор оставались в больнице, и смыслящие в лечебном деле маги часто приходили туда, чтобы помочь пострадавшим восстановиться. Но в целом мир постепенно залечивал свои раны, работа и учёба в академии буквально кипели, и жизнь потихоньку вливалась в прежнее русло. — Добрый день, — прозвучал рядом тихий мелодичный женский голос, и я вынырнула из своих мыслей, обернувшись. Прямо за моей спиной стояла Арина, нервно прикусывающая губу и заламывающая красивые длинные пальцы. Неуверенно оглядев весь наш стол, она остановила свои болотно-зелёные глаза на мне. — Здравствуй, Арин, — я поднялась, полностью развернувшись к ней, и девушка неосознанно сжалась. — Можно просто Ари, если удобно. Мне так… роднее… Она сцепила руки в замок, переступив с ноги на ногу. Парни одновременно поднялись со своих мест, а Ева, тётя Яна и тётя Алиса остались сидеть, с интересом наблюдая за разворачивающейся сценой. — Присаживайся, — я указала на никем не занятый стул рядом с моим. — Спасибо, я постою, — пролепетала Арина, подняв ладони и в отрицании помахав ими перед собой. Я уже собиралась представляться, как вдруг затихшая блондинка снова заговорила: — Можете не называть своих имён. Я знаю, как всех вас зовут. Видела всё, что происходило здесь, когда Алина… когда… — Мы поняли, можешь не объясняться, — быстро прервал её стоящий вблизи Рома, мягко улыбнувшись. Я заметила, как щёки Арины залились краской, и она в спешке вновь переключила своё ушедшее к Роме внимание на меня. — Мы просто не знаем, будет ли ещё возможность поговорить. В этот раз я повернулась чуть резче, чем хотелось бы. К нам приближался облачённый в чёрную официальную одежду Андрей, разместивший руки в карманах брюк. Арина качнула головой, печально нахмурившись, а я с любопытством вгляделась в осунувшиеся черты парня — медовый ехидный блеск пропал из его глаз, и теперь они излучали лишь открытую серьёзность, перемешанную со скорбью. Похоже, что он действительно сожалел об утрате, несмотря на свои громкие слова, которые он обратил ко мне тогда, в Тёмной башне. — Уезжаете…? — негромко спросила я. — Да, — неожиданно решительно заявила Арина и сверкнула по-настоящему добрыми глазами, в которых всё же читалась грусть. — Леонид и Катерина предложили мне помочь им с набором абитуриентов. В мире всё-таки остались полукровные существа, не вставшие на сторону Валентина. Вы очень помогли нам, Ника — благодаря вашему решению, Департамент рассмотрел отмену приговора Андрея. Он уезжает со мной. — Академия Леонида заживёт новой жизнью, — встряла Ева. — По словам Вась-Вась, многие полукровки мечтали туда поступить, но мест не хватало. — Теперь их более, чем достаточно, да и академиям полукровок и вампиров больше нет нужны оставаться в тени, — Арина взяла край кофты, начав теребить его рукой. — И мне всё же нежелательно оставаться здесь, учитывая, что меня тут знают, как Алину. Андрею уж тем более. Да и с вами видеться… Это тяжело. На лицо Арины легло выражение вины, и я тяжело вздохнула, даже не зная, что сказать. Пару минут царило молчание, и было заметно, что девушка собирается с мыслями, и даже Андрей торопить её не спешит, сам впав в глубокие раздумья. — Мы пришли, чтобы сказать вам, что сожалеем, — наконец, внешне легко произнёс он, уперев пристальный погасший взгляд прямо в меня, отчего я вздрогнула. — Я не стану оправдываться: что сделано, то сделано, и прошлого изменить я, увы, не в силах. И всё же… Я хочу, чтобы вы все услышали это, особенно ты, голубоглазка. Мне искренне жаль, что я и девочки причинили вам столько боли. — Андрей… — выпалила я, сделав едва заметный шаг вперёд. — Подожди, — движением руки он попросил меня замолчать. Его губы скривились. — Больше всего я хочу попросить прощения у вас, Ника и Слава. Вам двоим пришлось хуже всех в этой ситуации, и мне жизни бы не хватило, чтобы искупить свою вину. — Нашу вину, — тихо добавила Арина. — Я знаю. Я слышала и видела происходящее. Если бы я только знала, к чему приведёт мой выбор… Хотя, не думаю, что мне хватило бы мужества отпустить сестру. — Гораздо больше мужества ты продемонстрировала, когда пожертвовала собой ради неё, — Рома в поддерживающем жесте положил руку девушке на плечо. Арина снова вспыхнула, подняв голову и окинув его лицо заблестевшим от слёз взглядом. — Уж кто, а ты точно ни в чём не виновата. Осознание того, что она была невидимым свидетелем во время переселения наших с Алиной душ, во время всего того, что последовало за этим, бросило меня в дрожь. Воспоминания о том времени навалились неожиданно и резко, и меня с головой накрыли эмоции, вызвавшие ком в горле и такой же, как у Арины, влажный блеск в глазах. — Сейчас я понимаю, что нужно уметь отпускать, когда приходит время. Даже тех, кого любишь. Так ведь? — Арина, накрыв своей дрожащей ладонью Ромину, вопросительно посмотрела на всех нас, задерживая испытывающий взгляд на каждом по очереди. Я медленно кивнула, ощущая, как душу затапливает сочувствие и сострадание по отношению к ним. Две сестры, с которыми так несправедливо обошлась жизнь, разлучив их навсегда. Ветер перелестнул листы моего блокнота, который лежал на столе, и, услышав шелест, я посмотрела на простой рисунок дома и леса, который ручкой нарисовала во время лекции. А ведь тогда во мне была душа Алины — сама я не склонна к такому виду творчества, но в тот день делала это от скуки на занятии. Сейчас я понимала, что это был порыв души Алины. Вырвав лист, я протянула его её сестре. — Это же… это же наш дом! — выдохнула Арина, округлив глаза. Она трогательно улыбнулась, а я удивлённо вскинула брови: для меня это был простой легкомысленный рисунок, но девушка, похоже, увидела в нём очертания родного дома. — Это Алина рисовала, когда её душа была в моём теле, — негромко проговорила я, когда она приняла рисунок из моих рук. — Спасибо, Ника, — Арина прикусила губу, изучая взглядом лист, а потом подняла на меня яркие светящиеся глаза. Ободряюще ей улыбнувшись, я кивнула. — Я не держу на тебя зла, Ари. У меня тоже есть сестра. Пускай мы и не родные, я сделала бы ради неё всё, — я посмотрела на Еву, и она расцвела в тёплой улыбке. — И я рада, что ты пересмотрел свои взгляды, Андрей. — А я рад, что мне не удалось осуществить задуманное, — Андрей сделал несколько шагов ко мне и вытащил руку из кармана, протянув её мне. Секунду поколебавшись, я пожала её. — Береги себя, милая Николь. Все вы… берегите друг друга. — И вы берегите себя, — прошептала я, разъединив наши ладони. Подойдя к Арине, я заключила её в утешающие объятия. — Будьте счастливы. — Спасибо, — надломленным шёпотом отозвалась блондинка, стиснув меня в ответ. Через несколько секунд я отпустила её, и Арина, махнув рукой и кинув последний тоскливый взгляд на Рому, стала удаляться в сторону главного корпуса. Андрей молча последовал за ней, вновь разместив руки в карманах. В воцарившейся тишине я смотрела им вслед. Всё было правильно, но… душу щемила тоска. Может, потому что девочки были так похожи на нас с Евой. Я не представляла свою жизнь без неё, и было больно смотреть на Арину, которая окончательно лишилась самого важного человека в своей жизни. В нашей компании повисла тишина, и мы все смотрели в сторону, где уже успели скрыться из поля видимости Арина и Андрей. — Ну что, идём на лекцию? — глухо произнёс Женя через несколько минут молчания. — Да, идём, — вздохнул Рома, мотнув головой. Я взглянула на Еву, и она подняла на меня глаза — нам с ней не надо было что-то говорить, я и так прекрасно видела, что она ощущает то же самое, что и я. Стиснув зубы, я натянуто улыбнулась, давя удушающий комок в горле. В тишине и задумчивости мы все разбрелись по своим площадкам, возвращаясь к занятиям. Короткий разговор с Ариной и Андреем ощутимо повлиял на меня — остаток лекций я не переставала думать о них с Алиной. Лишь за несколько минут до конца последней пары я более-менее пришла в себя, вынырнув из подавленного состояния. Помотав головой, я постаралась настроиться на предстоящий визит в больничный корпус — надо помочь раненым, а потом предстоит ещё и тренировка… Или сегодня её нет? Чёрт, с этим новым временным расписанием, которое утвердили на период восстановления академии, я постоянно путалась в занятиях. После того, как нас отпустил преподаватель, я направилась к другой площадке, чтобы встретиться с Евой, Славой, Ромой и Женей, с которыми мы должны были идти в больницу. — Ник! — окликнула меня подруга откуда-то сбоку, и я тут же остановилась, развернувшись. Ева быстрым шагом приближалась ко мне. — Директора с помощниками уезжают, мы их там провожаем. Пойдёшь тоже? — Недолго только, — серьёзно отозвалась я, когда она взяла меня под руку, потащив к парковке. — У нас дела. — Конечно, — согласилась Ева, коротко улыбнувшись. На подходе к месту назначения я заметила всю нашу компанию, кроме уехавших к себе в измерение бабушки и дедушки. Леонид, Анна и Катерина что-то бодро обсуждали между собой, улыбаясь и изредка взмахивая руками, а Арина с Андреем стояли немного в стороне и разговаривали уже в более спокойном тоне — беседа последних выглядела даже откровенной и личной. Так, а где Николай? Странно. Он разве не должен уезжать вместе с Анной? Немой вопрос повис в воздухе, но озвучить его я не решилась. Мы с Евой подскочили к ним: я одной рукой обняла Славу, а подруга Женю. В ответ Ветров прижал меня к себе, поцеловав в макушку. — Будем видеться, — улыбнулась Катерина, доброжелательно кивнув нам. — Безусловно, предстоит ещё много работы, — отозвался папа, бегло глянув в мою сторону. Каждый раз, когда я встречала его, в голову постоянно закрадывалась мысль о том, насколько непривычно мне было видеть его без трости. В руке, которой он обычно придерживал её, папа теперь с лаской сжимал мамину ладонь. — Да и пора всем дружить не только по работе. Например, на пикник можно будет собраться всем составом, — встряла Арина, отойдя от задумавшегося над чем-то сказанным ей ему чуть ранее Андрея. — Министра только не приглашайте, — девушка насмешливо фыркнула. Присутствующие хохотнули, и Рома с интересом глянул на Арину. Тоска и раздумья, терзающие меня, испарились, когда я посмотрела на явно повеселевшую и воодушевившуюся блондинку. — Он всё равно не придёт, — хитро улыбнулась мама и понизила голос. — Решит, что мы этот пикник выдумали. — Лучше ему не говорить, а то ещё академии закроет, — Анна в притворном ужасе всплеснула руками, а потом вздохнула. — Беседа с вами занимательна, но нам пора в путь. — Хорошей дороги, — кивнул Слава. Уезжающие пожали всем мужчинам руки, а девушек — обняли. Наблюдая за тем, как Анна садится в свою дорогую машину в одиночестве, я тихо озвучила вопрос, который так и просился сорваться: — А где Николай? Он разве не должен уезжать вместе с Анной? — Николаю Равскому была предложена должность в академии Василисы Премудрой, — усмехнулся папа, проследив за автомобилем вампирши, который разогнался по дороге и вскоре исчез в пространстве. Ого! Так он остаётся здесь! Я невольно расплылась в широкой улыбке. — Вот только он ещё не дал своего согласия, — хмыкнула мама. — Судя по тому, что Анна уехала одна… — тихо, но весело протянул Женя. — Так, а чего вы тут столпились?! — громко произнесла Василиса откуда-то сзади, и мы резко обернулись. Директриса строго смотрела на нас, быстрыми агрессивными шагами сокращая дистанцию. — Дел вагон! — Провожали директоров и их помощников, — бодро ответил дядя Вася, и Василиса перевела взгляд на выезд. — Анна тоже уехала? — наша директриса нахмурилась. — Да, конечно, — совершенно без эмоций кивнула Ева. — Кстати, Василиса, Николай просил передать, что академия Анны имеет неплохие связи со строительной сферой: они недавно там у себя зону отдыха расширяли, — в голосе папы скользнул смешок, и я удивлённо посмотрела на мага. — Просил передать, — эхом повторила Вась-Вась, прищурившись. — Он опять… Её благородное лицо на мгновение исказилось, и женщина бросила глубокий взгляд в сторону выезда. Так, стоп. Она что, думает, что Николай уехал? Он ей не сказал о своём решении остаться? Слава рядом со мной ухмыльнулся и подбородком указал в определённом направлении. Я глянула туда и не смогла сдержать улыбку — Николай с какими-то бумагами и планшетом приближался к нам со стороны одной из учебных площадок, но Василиса не могла его видеть, потому что стояла к нему спиной. — Что «опять», Василиса? — невинно поинтересовалась мама. — Ничего, — процедила Вась-Вась. — Для глухих повторяю: хватит тут топтаться! Дети — в больницу, Алёна — ко мне в кабинет, Влад — куда хочешь, остальные… — К чертям? — ухмыльнулся дядя Дима, перебивая директрису. — Да хоть в страну гоблинов! — повысила голос Василиса, скрестив руки на груди. Николай, с недоумением глянув на неё, замедлил шаг. Он вопросительно посмотрел на моего отца, но папа молча усмехался, как и все мы. Очевидная злость директрисы из-за «отъезда» Равского не могла не вызвать умилительную улыбку, учитывая, что Василиса даже не подозревала о том, что он стоит прямо у неё за спиной. Я прикрыла губы ладошкой и специально закашлялась, стараясь скрыть своё настроение. — А ещё Николай сказал… — снова начал папа, и Вась-Вась упёрлась в мага тяжёлым взглядом. Отца ситуация явно забавляла — как только она это поняла, с лица директрисы слетела маска фальшивого равнодушия, и эмоции вырвались наружу, снося всё на своём пути. — Мало ли, что он сказал! — рявкнула женщина, не выдержав, и я вытаращилась на директрису. — Он мог мне всё, что надо, высказать лично! Собственно, как и сообщить о своём выборе! — В очередной раз уехал, — притворно вздохнул Женя, но в его голосе скользнуло веселье. Не ожидая такого выпада от Абрикосов, мы все протяжно выдохнули, а я глянула на Василису и дрогнула. Если бы взглядом можно было убивать, то Женя сейчас бы уже лежал мёртвым… снова. Николай за спиной Вась-Вась самоуверенно улыбнулся, продолжая молча наблюдать за развернувшимся представлением. — Василиса Васильевна, не расстраивайтесь, — с довольно фальшивым сочувствием протянула Ева. — Мужчины они такие… Ну, знаете… — Какие, Ева?! — яростно рявкнула Вась-Вась, сатанея прямо на глазах. — Давайте ещё порассказывайте мне, какие мужчины непостоянные, своенравные и… Господи, как же он меня достал! — последнюю свою фразу директриса буквально прокричала, и Николай за её спиной беззвучно рассмеялся, с весельем блеснув глазами. — Фиг ему, не в этот раз! И тут Василиса метнулась к своей машине, что-то злобно запричитав на ходу. Мы повернулись, наблюдая за ней и едва сдерживая смех. — А Вы далеко собрались, Василиса Васильевна?! — бархатисто смеясь, воскликнул Николай. Женщина застыла, резко развернулась и ошеломлённо уставилась на нас, в то время как вся наша компания оглушительно расхохоталась, согнувшись пополам. — Николай, — с облегчением выдохнула директриса, начиная расплываться в улыбке и устремив полыхающий взгляд прямо на Равского, который стал к нам приближаться. — Вообще, о связях академии Анны со строителями я бы сам сказал, но спасибо, Влад, — Николай заулыбался, чуть наклонив голову и оглядывая Василису точно так же жадно и трепетно, как и она его. — И кстати, Вась, — он потряс бумагами в воздухе, — нужна твоя подпись на документах. — Ручка есть? — неловко кашлянув, женщина моментально взяла себя в руки, вопросительно изогнув бровь. — Есть, — хмыкнул Николай, подходя к директрисе и протягивая бумаги и ручку. — Я всё же не понял, куда многоуважаемая глава академии собралась ехать в разгар рабочего дня? — полумаг невинно похлопал ресницами. — В магазин, — ляпнула раскрасневшаяся Василиса, ставя подписи, и мы все заговорщически захихикали. — Зачем? — встряла я, не удержавшись. — За дверьми, — выпалила директриса, вызвав у нас новый приступ смеха. — Хватит тут гоготать! В аудиториях дверей нет, если вы не забыли. — Их вчера привезли, — одними губами беззвучно проговорил Николай, повернувшись к нам и хитро усмехнувшись. Мы тихо рассмеялись, переглянувшись. — К слову, через неделю в выходные едем к моим родителям, устроим себе отдых со всеми прилагающимися весельями, — оповестил папа. — Николай, тебя мы тоже ждём у нас. — О, — он вновь сверкнул белоснежной улыбкой. — Спасибо за приглашение. Я с удовольствием. Василиса, продолжающая ставить подписи, коротко улыбнулась, не поднимая взгляда от бумаг. — Ну что, идём по делам, — Слава потащил меня с парковки, и все потянулись следом за нами, оставляя Вась-Вась и Николая одних. Через несколько метров мы стали расходиться по разным сторонам: я и ребята отправились в больничное крыло, родители друзей и тётя Алиса с дядей Васей решили посидеть и поговорить в зоне отдыха, потому что с самого утра участвовали в восстановлении раненых, а мои мама с папой пошли отдохнуть в корпус. Отец всё ещё не до конца пришёл в себя после передачи мне своей магии. — Удивительно, — заметил Женя, когда мы почти дошли до больницы. — Не думал, что дядя Влад его позовёт. — Почему бы и нет, — отметила Ева. — Лично у меня Николай вызывает только самые светлые и добрые чувства. — Николай такой человек, — проговорила я, идущая за руку со Славой, так, словно это всё объясняло. — Да, у меня тоже ощущение, что я знаю его давным-давно, — подхватил Ветров. — И наша Вась-Вась, похоже, влюблена в него, — протянул Женя, и мы с ребятами коллективно фыркнули. Закатив глаза, я покачала головой. «Похоже». Да тут к гадалке ходить не надо, чтобы это увидеть! Более того, лично я нисколько не сомневалась во взаимности её чувств. Подойдя к больнице, мы со Славой остановились у входа, пропуская остальных внутрь первыми. Предстоял обычный день, наполненный различными делами и обязанностями, но душу грели предстоящие выходные, которые мы впервые за долгие недели проведём у бабули с дедулей. Кажется, по-настоящему я не расслаблялась целую вечность.***
Из дневников Гудвина.
«… Боль… Я предпочитал скрывать её до последнего: ухаживал за садом Нины возле нашего дома, проводил время с Черномором и Черногором, брался за гораздо большие объёмы поручений от двора. Пытался сдерживаться, стал реже навещать жену, потому что не мог вынести настойчивое жужжание, такое, будто бы в моей голове поселился рой маленьких отвратительных мошек, обычно слетающихся на всякий смрад. Будто бы я гнил изнутри, а они радовались, слетались на соблазнительный для них запах. Жужжали о том, какой я никчёмный — сильнейший маг Сказочного мира, смотрю на неё, практически мёртвую, а сделать ничего не могу. Заклинания развеивались до того, как долетали до покрытого рубцами тела. Вирус Кулеома — вещь страшная, и мы убедились в этом на собственном опыте. Нина горела в ужасной лихорадке, иногда начинала биться в конвульсиях прямо на постели, но в сознание не приходила. Лишь изредка её мокрые веки приоткрывались, и лишённые осознанности оранжевые глаза встречались с лишёнными надежды моими. В такие моменты особенно ярко хотелось исчезнуть. Она теряла силы стремительно — становилось ясно, что конец не за горами. Дети перестали приходить вовсе, убивали часы и дни за книгами, а я, отчаявшись, забился в угол рядом с кроватью жены и сидел там безвылазно. Думал, думал много, но ничего дельного в голову не приходило — лишь мошки продолжали жужжать, обвиняя. — … Г… вин… — я вздрогнул и вскочил на ноги, услышав её безжизненный голос. Подорвался вперёд, споткнулся на ровном месте, рухнул на постель возле её тела и осторожно обхватил израненную болезнью руку своими бледными пальцами. Нина тряслась в частичном беспамятстве, но ласково улыбалась. — Береги… свой… — она зашлась ужасным кашлем, а я не отпускал её руки. Когда приступ закончился, я уже совсем её не узнавал, — внутр… ий… огонь… Слёзы скатились по моим осунувшимся щекам. Я отчаянно хотел провалиться вместе с ней, но у придворного мага здоровье железное, поддерживаемое силой всей земли, к которой он привязан. Хотелось положить всю эту землю к её ногам, оказаться дряхлым беспомощным стариком, лишь бы жила, лишь бы была рядом… И в этот самый миг Нина крупно дрогнула, выгнувшись дугой. Искрящаяся огненная магия вырвалась из её груди и прежде, чем я успел что-либо понять, ворвалась в моё сердце, вызвав невыносимую вспышку боли. Искрящаяся тёмная магия, первая в своём роде. Стечение обстоятельств, сильные чувства, неосознанная передача… Моя драгоценная Нина умерла на пятьдесят третьем году жизни, а я прожил ещё долгие девяносто два года, лелея её огонь внутри себя…»