Сердце труса - самое верное

— Ты думаешь. тащить крысу на распределение — это нормально? Питер проглотил писк и уткнулся носом в руки взявшей его девочки. То есть, купившей его девочки. Если бы Питер пережил меньше, чем он пережил, то ему непременно стало бы стыдно из-за осознания, что его продали и купили, как какую-то вещь. Но долгие годы в крысиной шкуре напрочь отбивали всяческое стеснение. Тем более, по такому незначительному поводу. Да и, к тому же, целый галеон! В лавке в Косом крысы стоили пару сиклей, и это породистые! Питер выбрал Уизли, потому что никто не стал бы проводить обыски у одних из главных сторонников света. Опять же, Петтигрю считал, что родители семерых детей, — на тот момент шестерых, кажется? — не станут лезть в политику или войну дальше. А значит, быть у них дома безопаснее всего. Да и куча детей будут прекрасным прикрытием. Они так уматывали своих взрослых, что у тех не оставалось решительно никаких сил на то, чтобы задаться вопросом: почему же эта крыса такая умная? Так нужно было продержаться пару лет. А потом Питер стал членом рыжей семьи — нелюбимым, но всё же… клановые ценности, все дела. И вот теперь Уизли-номер-шесть его продал. — А где я, по-твоему, должна была его оставить? В поезде? — Есте-ественно, — протянул тот же мальчишка. — Он бы убежал. — Так на то и расчёт. Кто вообще берёт крысу в Хогвартс? Девичьи ладошки сжали тело Питера. Ласково и очень осторожно — совсем не как это делал Рон. Не было ни боли, ни дискомфорта; Питер лишь ощутил, как его окутала прохлада. Пальцы у девочки были просто ледяными. — В письме было написано, что можно взять жабу, кошку или к-ысу. Вот я и… — Как-как ты сказала? Питер заворчал. Ну картавит девчонка, что с того-то? Хотя, это же дети. Они любой маленький недостаток раздувают так, что всю следующую жизнь ты из-за этого комплексуешь. Питер просунул морду сквозь тоненькие девичьи пальчики. Кто там у нас… м-да, примерно так Петтигрю и думал: рядом с купившей его девчушкой, чьё имя он прослушал в поезде, был сыночек Люциуса. Такой же прилизанный, противный, писклявый — ну полная копия папаши после пары Круцио от Тёмного Лорда. Только маленькая. Неоперившаяся. И которой ещё пёрышки-то не повыдёргивали. Ну ничего, жизнь отыграется. — Фу, — скривился мальчишка. — Спрячь эту гадость. — Сам ты гадость! Это мой д-уг! — Кто это у тебя др-р-руг, а? Может, кр-р-рыса? — усмехнулся малфоёныш. — Кр-рысиная под-р-ружка. Его дружки заржали. Питер убрал морду обратно, — весь он не помещался в руках девочки, но голову спрятать в центр ладони мог, — внутренне ворча. Ну, как он и думал: малфоёныш наверняка прицепится к картавости девочки. Подлец. Питер видел таких… и страдал от таких. Только не из-за дефекта речи, а из-за лишнего веса и прыщавого лица. И из-за слюнтяйского характера. И из-за трусости… Мда. Причин-то было достаточно, если так подумать. — Знаешь, д-р-руг, — хмыкнул в итоге малфоёныш, когда приступ веселья поутих. — Тебе прямая дорога на Пуффендуй. — Почему это? — Гр-р-риффондор-р тебе заказан. Сама понимаешь, почему. Как и Слизер-рин. И Р-равенкло, естественно… Только у пуфяков нет опасной для тебя буквы. — Эй, аккуратнее, — сказал другой ребёнок. — Я из семьи потомственных пуффендуйцев, Малфой! — Я не сказал ни единого слова против факультета, мистер Фоули. Так что не понимаю сути ваших претензий. «Точно малфоёныш, — скривил нос про себя Питер. — Вон как подлизывает…» — Я буду на том факультете, кото-ый мне подходит, Малфой, — удивительно спокойно сказала новая хозяйка Питера. — И вашим мнением, смею напомнить, никто не инте-есовался. «Так его! Блохастому бы такой ответ понравился…» Питер вздохнул. «К дракклу Блохастого». Распределение прошло быстро, и девочку определили в Гриффиндор. Питер был рад: за годы учёбы и жизни рядом с уизлятами он привык к этой красной гостиной и уже считал её своим домом. Попадать на другой факультет, пожалуй, было бы не очень удобно… Но вот он опять слишком задумался и пропустил, когда девочку позвали к табурету и Шляпе. Узнает он имя этой пигалицы сегодня или нет? — Малышка обокрала нашего младшего братика? — услышал Питер один из ненавистных голосов, когда девочка села за Гриффиндорский стол. — Малышке не стоило так делать. У младшего братика есть ста-аршие, — вторил ему второй, столь же ненавистный. Уизли-номер-шесть, также распределённый на Гриффиндор, услышал эти разговоры и резко завернул в сторону. В итоге сел не рядом с братьями, а чуть поодаль, ближе к Персивалю, первому хозяину Питера. Ну да Рон всегда был малость трусоват. Качество это тщательно воспитывалось в мальчишке старшими братьями, теми самыми близнецами: без знатной доли страха и трусости с этими дьяволами попросту не выжить. Питер это по себе знал. «Малышка», однако, нападок не испугалась. Питер решил, что с хулиганами она сталкивалась достаточно часто, так что того самого спасительного страха в ней уже не было. — Вообще-то, — сказала она, осторожно устраивая Питера на коленях, — я эту к-ысу купила вон у того ыжего мальчика. Она указала на шестой номер пальцем. Фред и Джордж, два посланника Сатаны на земле, проследили за её ноготком и упёрлись взглядами в младшего братишку. — И за сколько же?.. — Да, за сколько ты купила нашего дорогого члена семьи? — Нашего Паршивца? — Галеон, — всё так же спокойно ответила «малышка», погладив Питера по спинке; у близнецов засверкали глаза от названия монетки. — И тепей это не «ваш Па-шивец», это мой д-уг. И зовут его… хм… Она подняла Питера и посмотрела ему прямо в мордочку. Глаза в глаза. Питер увидел яркую зелень в её радужках, кислоту неспелого яблока, отблеск Непростительного, сорвавшегося с кончика палочки Тёмного Лорда. Чего Питер не увидел в её глазах — насыщенность изумрудов, которыми всегда хвастался Джеймс. Дескать, у его жены самые яркие, самые красивые глаза. И потом Петтигрю себя за это корил: ну как же так, не признал, не узнал, не… Он бы, наверное, вырвался бы из чужих рук в ту же секунду, как понял, кто перед ним. Но момент был упущен; зелень глаз пленил старым гэльским заклинанием, и Питеру стало будто бы не по себе от того, что он испытал к этой девочке. Слишком много благодарности, учитывая, как мало он знал эту «малышку». — Ваш б-ат пытался использовать заклинание, чтобы изменить цвет волосков у этого малыша, — девочка положила Питера обратно на колени и снова погладила, успокаивая. Близнецы-дьяволята захохотали и дали друг другу «пять». — Рыжая глупая крыса, перекрасься ты в жёлтый цвет!.. — И стань такой же, как масло, как яркий солнечный свет! Девочка вздохнула. После никому не интересной речи Дамблдора, — тут решается судьба целой крысы и галеона! — начался пир. Первый кусочек со стола «малышка» протянула Питеру. — Да… вот я и подумала, почему бы не назвать его Солнышком. Но это как-то слишком по-девчоночьи, а у меня же к-ыса мальчик, так что… Знакомьтесь, тепей его зовут Миста Санни! Питер вздохнул, по привычке быстро пытаясь съесть кусок сыра — вдруг отберут? Ну да ладно. «Мистер Санни» звучит в любом случае лучше, чем «Паршивец» или «Короста».