Сердце труса - самое верное

Как Ньют и предупреждал, Питеру не разрешили пребывать в анимагической форме долго. Едва ночь опустилась на пустыню, как к Скамандеру, — он сидел у магического костра в окружении женщин и детей и травил байки о своих приключениях на чистейшем английском; берберы, до того изображавшие полнейших немтырей, когда дело касалось английского, слушали внимательно и с большим интересом, — подошёл один из мужчин племени. Вот этого бербера Питер бы ни за что не спутал с женщиной: в отличие от остальных кочевников, подошедший мужчина был темнокож, ростом почти два метра и оказался настолько широк в плечах, что в это практически не верилось. Наверное, он был загонщиком верблюдов или, может быть, даже охранником племени… в любом случае, магии в нём не чувствовалось совершенно; с другой стороны, зачем тебе магия, если на твоей стороне есть пудовые кулаки, которые ты не боишься пустить в ход? Бербер ничего не сказал, однако поманил Ньюта за собой. Дети и женщины, до того слушавшие Скамандера, дружно испустили разочарованный вздох. Когда же гигант посмотрел на них, каждый сделал вид, что вздыхал кто-то другой. Не они. Боялись они этого громилу, что ли? Или, может, дело было в его непререкаемом авторитете: за проведённый день в племени Питер успел заметить, что иерархия здесь была очень жёсткой и нерушимой. Если кто-то выше тебя сказал тебе что-то сделать, то ты должен был слушаться беспрекословно. Иначе… Питер не знал, что «иначе». Может, из племени выгонят? Оказаться посреди пустыни в одиночестве — такое кого угодно напугает, разве нет? А может, берберы никого не выгоняли, — потому что Ньют отзывался о них как об очень добрых и сострадательных кочевниках в отличие от прочих племён, — но вот телесные наказания мало кому нравятся. Они-то тут точно были. Или и вовсе кого-то в жертву принесут. Племя было старым, с цивилизацией и её правилами практически не знакомым; Питер краем глаза уже успел увидеть, как тут творилось… всякое. И жертвоприношение было не таким уж страшным делом, если так подумать. К счастью, ни Герта, ни её Грейнджер, ни Рольф с Питером не должны были придерживаться чужих обычаев, да и в иерархии берберов никак не участвовали. Стояли обособленно. А вот про Ньюта Петтигрю такого же сказать не мог: крысиное чутьё подсказывало, что Скамандер-старший очень даже слыл «своим» среди кочевников. Одни только призывные взгляды от местных женщин в его сторону говорили о многом. Потому что, как читала Гермиона, берберы не подпускали к своим красавицам никого извне. Если хочешь быть с женщиной-берберкой, то, пожалуйста, будь и сам частью кочевого племени. Громила отвёл Ньюта, — и Питера на его плече заодно, — в один из расставленных шатров. В основном берберы ночевали под открытым небом: магия Шамана позволяла им не мёрзнуть, так что и каких-то особых ухищрений не требовалось. Ночью температура опускалась до нуля по Цельсию, так что Питер мог только радоваться своему волшебному дару. Было бы тяжко без магического обогрева, если так подумать. В шатре было темно, немного душновато, пахло деревом и слегка — благовониями. Ньют спустил Питера с плеча на одну из подушек и мотнул головой: перевоплощайся, мол. Петтигрю, признаться честно, вдруг ощутил какую-то робость. Может, дело было в громиле, который так и не вышел из шатра, теперь с интересом наблюдая за бесплатным магическим представлением. А может Питер заранее волновался из-за того, что ему какое-то время придётся провести рядом с Гертой в своём человеческом облике. Деваться в любом случае было некуда, так что он чихнул и совершил обратный оборот. Ньют смотрел на это как всегда с каплей интереса: почему-то Скамандеру не надоедало удивляться, — в положительном ключе, — тому, что Питер прибегает к анимагии без волшебной палочки. У Петтигрю-то, конечно, на пальце теперь было волшебное кольцо, которое Ньют и не думал забирать. Но обращался в крысу и обратно Питер всё равно без помощи украшения-концентратора — больше по привычке, ясное дело. Громила выглядел как ребёнок, получивший подарки без всякого Рождества. Он даже одобрительно похлопал в ладоши, когда Питер посмотрел на него. А затем на абсолютно идеальном английском поинтересовался у Ньюта, нужно ли «двум господам» что-то ещё. — Нет, Кингсли, спасибо. Дальше мы сами. Питер сжался, с подозрением смотря на бербера. «Кингсли»?! Он слышал эту фамилию от Артура Уизли, когда ещё жил в Норе: патриарх семейства частенько упоминал о своём коллеге. Не только по Министерской работе, но и по Ордену Феникса. Громила вышел из шатра. Ньют поднял с ковра бесформенные тряпки, которые на поверку оказались одеждой, и скептически осмотрел Питера. — Помыться бы тебе, да в порядок себя привести… ты чего такой напряжённый? — «Кингсли»? — А, — Ньют ухмыльнулся. — Ты про Шеклболта Кингсли, я так понимаю? Это не тот, если что. Даже не родственники, чисто тёзки. А ты чего про него подумал, из-за кожи этого малого? — Кожа?.. нет-нет, дело в имени. Да и вообще, я думал, что наш Кингсли потомственный англичанин. Ньют выпучил глаза, после чего вдруг заливисто расхохотался. Утирая слёзы, Скамандер покачал головой и посмотрел на Питера как на ребёнка, сморозившего глупость. — Ты его видел вообще? Хоть раз? Какой ещё «потомственный»?! — М-м-м… нет? — Он чёрен, как грех христианства, — фыркнул Ньют, кладя руку на сердце и всучая Питеру тряпки. — В прямом смысле. Этот Кингсли по сравнению с ним белый и пушистый… тоже в прямом смысле… ладно, расизм это плохо, никаких расистских шуточек! Плохой, плохой Ньют… ты одевайся, а я выйду, мне это… подышать!.. чёрный юмор, хе-хе… Бормоча, он вышел из шатра, всё ещё посмеиваясь. Питер растерянно смотрел Скамандеру вслед ещё где-то с минуту, после чего принялся осматривать одежду, которую ему дали. Всё было как у берберов: яркое, шёлковое, цветастое. Абсолютно безвкусное; если бы какая-нибудь модница Англии вроде Нарциссы Малфой увидела подобное безобразие, то ей непременно стало бы плохо до обморока. Но Питеру такая расцветка была только на руку: наверняка она будет отвлекать внимание от его лица. Хотя кому какое дело до его лица, правильно? Подумав о словах Ньюта, он с сомнением посмотрел на кольцо у себя на руке. Носить его было удобно только на безымянном пальце, так что особого выбора не было, куда надеть концентратор. «Место вдовца». Ведь кольцо на безымянном пальце правой руки носили те, кто потерял супруга. Питер, конечно, жену или невесту не терял, но вот прошлую жизнь… иронично вышло, если так подумать. Он поднапрягся и смог создать кривоватое, но всё ещё неплохо отражающее его фигуру зеркало. Ньют был прав: выглядел Петтигрю просто отвратительно. И если тело ещё хоть как-то выправилось благодаря уходу Герты за Мистером Санни, то грязь и одежда… Питер ведь был в тех же лохмотьях, в которых лазил по Тайной Комнате. И даже не подумал о том, что надо бы их сменить. А до Тайной Комнаты он их сколько носил? Подумать страшно. Всё же, жизнь крысы была во многом лучше человеческой. Не надо было думать об одежде, к примеру. Вздохнув, Питер бросил ещё один, — разочарованный, — взгляд на своё отражение. Потом сжал в кулак руку с волшебным кольцом и поджал губы. Он, конечно, никогда не был особо искусен в магии, но уж бытовые чары знал назубок, да и в Трансфигурации оставался очень даже неплох. Наука эта ему нравилась, так что её Питер учил на совесть и знал на уровне. Хуже, чем Джеймс, Сириус или Ремус, но лучше той же Лили, которая очень гордилась своими умениями в этой дисциплине. Другое дело, что Питер своих навыков практически не показывал. Ведь не может быть у тихого и забитого крысёныша отметка по Трансфигурации выше, чем у самки местного альфа-оленя, правильно? На знания этот балл никак не влиял, да и преференций никаких не сулил, так что Питер со спокойной душой специально ошибался в тестах и неправильно отвечал на вопросы МакГонагалл. Джеймс, помнится, небрежно после одного из таких провальных ответов потрепал Питера по плечу и сказал: — Молодчина, Хвостик. Продолжишь в том же духе — куплю тебе новых шмоток. Договорились? В этом вопросе вопроса-то и не было: Джеймс даже не сомневался, что «Хвостик» сделает всё так, как ему было надо. Чтобы его дорогая Лили была довольна. Пускай и за чужой счёт - что такого в этом, правильно? Питер тогда кивнул. Ну а что? Получить новую одежду за то, что ты и так делаешь — это разве не круто? Особенно учитывая, что у Петтигрю никогда не было таких же крутых шмоток, как у того же Поттера или Блека… Только вот Джеймс о своём обещании забыл. Как обычно; и чего Питер вообще думал, что он выполнит то, что сказал? Поттер о своих словах всегда забывал.