Как Даниил твирь собирал

      В Город-на-Горхоне снова пришла осень. Как и год назад, когда здесь бушевал мор, в Степи цвела твирь, отравляя воздух. Но пока горожане отсыпались в своих домах и жаловались на головные боли, Артемий с утра до ночи пропадал в степи и возвращался домой с целыми охапками трав.       — Когда ты последний раз высыпался? — ворчал Даниил, когда гаруспик затемно собирался в Степь. — Сейчас же такое время, а ты совсем о себе не думаешь!       — Тише, ойнон, — хмуро улыбался Артемий. — Зимой зато тинктур наготовлю.       И он уходил, оставляя Данковского одного. Тот сердился на глупого Бураха, мол, знает же, что твирь, когда цветет, — страшно вредная, но все равно несётся в треклятую Степь. Оставалось надеяться только на какой-нибудь необыкновенный степняцкий иммунитет.       Вдоволь наворчавшись, Даниил тоже собирался на работу. Год назад, когда эпидемия закончилась, он на первом же поезде уехал в столицу, но никто не был рад его возвращению. Власти начали преследовать Данковского из-за якобы антигосударственной деятельности, их лабораторию закрыли, в чем бывшие коллеги винили исключительно бакалавра.       Поэтому Даниил собрал все свои вещи и книги и вернулся в Город-на-Горхоне. Снова останавливаться в «Омуте» ему было неловко, но Бурах очень кстати предложил жить с ним в доме Исидора.       — Дом большой, места хватит. Да и вдвоем веселее.       Так они и жили. Артемий следил за Бойнями, помогал Капелле присматривать за детьми, варил настои и собирал твирь. Даниил, спрятавшись от властей, пытался изучать танатологию дальше и найти секрет бессмертия, но то ли отсутствие работы, то ли убеждения Бураха повлияли на Данковского, и тот стал лечить простых людей, в отличие от Артемия отдавая предпочтение медикаментам, а не твириновым настоям.       Сегодня бакалавр планировал сходить в Узлы, уж очень много оттуда приходило жалоб. Один за другим Даниил посещал больных. У всех одни и те же симптомы, одно и то же лечение — больше спать и соблюдать режим питания, в Степь стараться не ходить. Все как и в любую другую осень. Из всего города этих рекомендаций не придерживался только Артемий.       — И как бы его заставить поспать? — думал Данковский, шагая в сторону Земли. — Как медведь: запасает и запасает эти травы. Когда ж он остановится?       И тут Даниилу пришла мысль. Почему бы не помочь Бураху собрать твирь? Ведь должно же быть какое-то количество, после которого гаруспик перестанет так рваться в Степь. Вот только твирь бакалавру в руки точно не дастся. Что же делать?       Последний пациент на сегодня — Андрей Стаматин. Уж кто-кто, а он-то должен знать, как спасаться от твиринового дурмана. Зачем бы это ему звать Данковского?       Кабак с покосившейся вывеской ничуть не изменился за год. Все те же брошенные ящики, заколоченные окна и почти пустая бочка около входа. Даниил вошёл внутрь. В кабаке посетителей не было. Вполне логично — днём тут пить некому.       — А, Данковский, присаживайся! — замахал рукой Андрей, увидев гостя. Они с братом сидели за дальним столом. Петр задумчиво глядел на свет лампы сквозь пустую рюмку.       — Здравствуйте-здравствуйте, — устало вздохнул бакалавр, садясь рядом. — Что случилось?       — Ты глянь, а? — ухмыльнулся Андрей, вытаскивая из-под стула бутылку. — Целую неделю настаивали! На бурой твири знаешь какой вкусный твирин?       — То есть вы не болеете?       — Очень болеем, — вздохнул Петр. — Болеем от несовершенства этого мира.       — Этим вы болели ещё до моего приезда. Я такое не лечу, — фыркнул Данковский и направился к выходу.       — Ну Даниил! Что ты как не знаю кто? — возмущённо воскликнул Андрей. — Посиди с нами. Мы ради тебя бутылку не открывали, а ты…       У Данковского не было выбора, кроме как сесть и выпить. Стаматины ни за что не отвяжутся, хотя, казалось бы, какая им выгода делиться твирином?       Андрей стал вспоминать жизнь в столице, как он балагурил в институте. Петр скривился. Для него столичная жизнь не была такой радостной, как для брата. Слово за слово речь зашла о твирине.       — Какая нынче осень! — восхищался Андрей. — В прошлом году столько твири было, а нынче и того больше! Видать много крови пролилось во время мора.       — Не понимаю, как связана твирь и кровь? — хмыкнул бакалавр.       — А то как же! — откликнулся Петр. — Твирь же из Земли растет. Земля крови напилась, вот и твири много.       — Опять ваши степняцкие штучки! Ну вы же столичные люди! Как можно верит в эти сказки?       — Да какие мы теперь столичные? — рассмеялся Андрей. — Кому там братья Стаматины нужны? Мы сейчас вроде местные, но не местные. И в другом городе жить не можем, и тут не совсем свои. Как ты.       — Вот и остаётся приобщаться к местной культуре и отчаянно косить под коренных степняков, — добавил Петр.       — Скажите-ка лучше, — вкрадчиво начал Даниил, — как эту твирь можно собрать?       — Ого, куда ты махнул! Мы бы с Петром знали, так всю бы Степь вырвали! Ты ж вместе с Бурахом живёшь, так у него и спроси.       — Он не рассказывает, — соврал Данковский.       — И правильно делает. Твирь кому попало не показывается.       — А вы-то ее где берете?       — У гаруспиков. Раньше у Червей брали.       — Ну хоть показать ее мне можете?       — Отчего не показать? Эй, брат, — Андрей тряхнул за плечо уснувшего Петра. — Где у нас травы?       Опьяневший Петр ткнул пальцем в прилавок и снова заснул. Андрей вытащил оттуда коробку с подсохшей травой.       — Вот это бурая, — Стаматин вынул стебелёк с листьями в разные стороны. — Это черная. Она тоненькая, с тремя веточками. Вот савьюр — на лопух чем-то походит. Белая плеть как… камыш? И кровавая… такая веточка красивая, да?       Данковский внимательно разглядывал каждую травинку. Артемий приносил их корзинами, но никогда не говорил названий.       — И где такое у нас растет? — спросил бакалавр.       — Да что ты все расспрашиваешь? Уж не сам ли в Степь собрался? Так даже не пытайся, тебе твирь не покажется.       — Зачем в Степь? — пробормотал сквозь сон Петр. — Можно и около Приближенных поискать.       Даниил ухмыльнулся. До вечера оставалось пару часов. Сегодня он наконец-то заставит Бураха поспать!       Распрощавшись с напившимися Стаматиными, Данковский поспешил к дому Петра. Хозяин ещё долго будет спать в кабаке, поэтому лишних вопросов не возникнет. Идти в Степь на ночь глядя бакалавру совершенно не хотелось, а если вырвать твирь где-то в городе, то он ещё и сократит количество больных. Уже смеркалось. Даниил долго бродил по полянке около Мансарды и усиленно всматривался в траву.       — Трава как трава, — пожал плечами Данковский и уже собирался уходить, как вдруг за углом заметил его. Большой савьюр. С такими же круглыми листьями, такой же зелёный. Ошибки быть не могло. Даниил осторожно подкрался к траве. Он был уверен, что твирь просто так в руки не дастся и только бакалавр за нее схватиться, улизнет прямо в землю. Резким движением Данковский вцепился в стебель и выдернул с корнем.       «Странно, — подумал Даниил, — савьюр совсем не режет руки. Неужели Артемий все это выдумал?»       Довольный бакалавр спрятал листья в саквояж и отправился дальше. Искать твирь под окнами Сабуровых он не решился (мало ли чего подумают?), поэтому направился к дому Спички. Даниилу повезло: маленький стебелёк твири пробивался у самого входа в дом. Следующими в списке бакалавра были Вербы. Наметанный глаз почти профессионального собирателя трав сразу заметил савьюр у живой изгороди. Ещё один стебель скоро оказался в саквояже Данковского. Времени до возвращения Бураха оставалось мало, и Даниил отправился домой.       — Артемий говорил, что в городе крайне трудно искать твирь. Максимум за день можно найти пару стеблей. Так что я нашел вполне достаточно за два часа, — похвалил себя Данковский.       Ближе к полуночи вернулся Артемий с двумя корзинами, полными твири. С громким стуком он оставил их в прихожей и устало опустился на стул рядом. Увидев такой улов, Данковскому на секунду стало завидно.       — Я тоже… нашел твирь, — неуверенно начал он. — Хотел помочь. Чтобы ты подольше поспал.       — Ты? Нашел твирь? Интересно как, ойнон? — хмыкнул Артемий. — Она показывается только Червям, Невестам и ещё другим собирателям.       — Но я нашел! — возразил Даниил. — Правда мало. Зато убрал твирь от домов, чтоб меньше людей болело.       — Покажи мне, ойнон.       Бакалавр принес саквояж и протянул гаруспику три крепких стебля савьюра. Увидев траву, оба недоуменно застыли, а затем Данковский смущённо спрятал руку за спину.       — Извини, было темно, я не увидел.       Артемий весело расхохотался, запрокинув голову.       — Ну не смейся, пожалуйста, — виновато улыбнулся Даниил. — Я правда помочь хотел. Ты же совсем мало спишь! А вдруг с сердцем что-нибудь сделается или с головой?       — Ха-ха! — не унимался Бурах. — И с чем ты это перепутал, ойнон?       — С савьюром…       — Ой, столица-а! Ха-ха! Лопухи не узнал!       — Я забыл как-то про них… Ну хватит смеяться! Hominis est errare! — обиженно фыркнул Данковский.       — Все-все, молчу, — гаруспик беззвучно смеялся, закрывая рот кулаком, но увидел хмурое лицо Даниила и снисходительно улыбнулся: — Это кто тебя научил так твирь собирать?       — Стаматины, — буркнул Данковский.       Артемий снова прыснул от смеха.       — Нет, ну ты, ойнон, молодец. Полянки от сорняков почистил. Ха-ха-ха! Ну, не обижайся. Я очень ценю то, что ты хотел помочь. А Стаматиным сделаем из твоего «савьюра» твирин. Будут знать, как тебя спаивать.       — А откуда ты?.. — начал Даниил, но Бурах его перебил:       — От тебя твирином несёт. Хорошим таким твирином. Петрова настойка?       Бакалавр виновато кивнул.       — Так вот, собиратель, запомни: перед сбором твири никогда не напиваются.       — Почему?       — Чтобы савьюр с лопухом не путать, — хохотнул гаруспик и уклонился в сторону от летящего ему в лицо лопухового букета.       Больше Даниил не пытался собирать твирь. И вообще, не бакалаврское это дело!