а моря до краев наполнялись по каплям,
и срослись по песчинкам камни,
вечность — это, наверное, так долго
♫ Fleur — Шелкопряд
Кухня Зеро была светлой, чистой и аккуратной, но чистота ее не походила на стерильность операционной — обычная кухня, где часто готовят еду. На столе Юуки заметила пепельницу, но ничего не спросила — она чувствовала запах Ягари. Зеро убрал пепельницу, галантно отодвигая стул для гостьи. Вскоре перед ней стояла чашка ароматного чая и блюдо с большим куском пирога. — Думаю, ты стала есть еще больше, — сказал Зеро, — раз уж как человек, ела за десятерых. — Так уж и за десятерых, — буркнула Юуки. Но не обиделась и пирог попробовала, расплываясь в блаженной улыбке — вкус был великолепным. Она определилась, зачем пришла — за этим произведением кулинарного искусства. Больше осознанных причин Юуки придумать не могла, но не признаваться же, что просто хотела увидеть Зеро? Не потому, что расстроилась или испугалась. Не потому, что решила закрепить результат и теснее привязать его к себе. Не потому, что хотела что-то выяснить. Просто хотела его увидеть. И притворяться дрожащей было нужно в первую очередь, чтобы он ее не выгнал — Юуки терпеть не могла жалость, но без жалости к ней взаимодействовать с Зеро было сложнее. — Рассказывай, — сказал Зеро. — Как ты живешь? Он воистину мазохист, если спрашивает. Сейчас она поведает ему историю вечной страстной и нежной любви с Канаме — что еще было самым важным для влюбленной в Курана Юуки? Она расскажет, а он будет слушать, как любимая девушка счастлива не с ним, а когда она уйдет, в кровь разобьет руки о стены. Но он будет слушать и не перебьет — потому что сам же спросил. — Хорошо, — задумчиво сказала Юуки. — Я хорошо живу. Знаешь, я столько всего видела! Столько всего попробовала! Я каталась на слоне, — она засмеялась. — Вместе с Лукой и Айдо. Занималась дайвингом, мы с Лукой притворялись русалками, и она действительно похожа на русалку… Каин научил меня кататься на серфе. А зимой мы ездили на лыжах и на санках. У меня столько фоток, альбомов на десять… О Канаме она не упоминала — то ли зачем-то решила беречь чувства Зеро, то ли их с Кураном идиллия не была такой уж идиллической. — А ты? Как ты? — спросила Юуки. «Разве ты не видишь, как?» — Нормально. Я жил намного скучнее тебя. — Работал? Зеро хмыкнул. — Убивал вампиров. Брал все заказы, какие были. С утра до ночи гонялся за этими тварями, но все до единой получили свою пулю. Он намеренно рассказал это именно так, надеясь то ли напугать Юуки, то ли расстроить, то ли разозлить: я убиваю твоих сородичей, твой народ, твоих подданных, королева ночи. Но Юуки в который раз его удивила — свернула своими вишневыми глазищами и сочувственно протянула: — Наверное, ты сильно уставал. Она издевается, подумал Зеро. Она просто издевается. Может, потому и пришла — снова его помучить. Снова насладиться властью над ним, самоутвердиться, почувствовать себя сильнее… а он пригласил ее выпить чаю. Каким же он был жалким, утверждая, что она ему не нужна, а на деле прибегая к ней по первому зову. — Не уставал. Долго ли нажать на курок. — Я тоже научилась стрелять, — заулыбалась Юуки. — Из пистолета. Выбиваю семь из десяти пока что, не больше… ну ладно, пять. Семь было только один раз. — Зачем тебе учиться стрелять? — удивился Зеро. И без этого у нее был жезл Артемиды, и ее силы чистокровной, и аристократы, и Канаме… Неужели мало? — Просто интересно, — Юуки пожала плечами. — Мне нравилось смотреть, как ты стреляешь, и захотелось попробовать. — Вот как, — за равнодушием Зеро скрыл ликование: она думала о нем. Если обманывала — он был рад обмануться. Это тоже было жалко, но иначе не выходило. — А еще я учу французский, — продолжила Юуки и виновато добавила, — Нам нужно жить насыщенной жизнью, и при этом соблюдать баланс. Растягивать удовольствие. Не познать все слишком быстро. Иногда мне страшно… я буду жить очень-очень долго… вечно! и увижу так много всего. Вдруг впереди будет что-то ужасное? Вторжение инопланетян или зомбиапокалипсис? Или государства станут такими, как у Оруэлла? Или случится ядерная война? Зеро закатил глаза. — Тебе в любом случае ничего не грозит. Хотел бы я посмотреть на вампира, которого укусил зомби. А если ты укусишь зомби — он станет вампиром. Твоей марионеткой. Вот тебе и ответ: кусаешь зомби, или инопланетян, или Большого Брата — и делаешь все по-своему. Юуки рассмеялась. — Армия вампиров-зомби под моим предводительством — это почти заманчиво. — Некромант, — кивнул Зеро. — Королева проклятых. Видишь, как здорово, а ты боишься. Еще пирога? Беспокойство о вечности не испортило ей аппетит. Зеро отрезал еще один большой кусок, взял себе намного меньший — просто чтобы взять. Есть не хотелось. — Мне неловко так тебя объедать, — смутилась Юуки. — Ерунда, я все равно бы готовил, какая разница, кто съест, — отмахнулся Зеро. — Кстати, готовить научилась? Румянец Юуки стал ярче. — Не научилась? Так я и думал. Толку от тебя по-прежнему, как от одноклеточного. Летящую ему в голову чашку Зеро благополучно поймал. Юуки засопела. Чтобы бросить чашку, она не пошевелила даже пальцем. — Лучше бы для готовки использовала свой телекинез, — продолжил он. — Неужели не хочется порадовать возлюбленного? Представляю, как Канаме давится твоим шоколадом на День святого Валентина. — И совсем не давится… Брат никогда бы не сказал, что Юуки готовит невкусно. Наоборот, он много раз повторял, что из ее рук примет все, что угодно — даже смерть, и Юуки это пугало, потому что она верила. Потому что сама чувствовала то же самое; больше, чем любовь. Намного больше. — А как чувствует себя Ягари? — перевела тему Юуки. Зеро неопределенно пошевелил пальцами — он сам бы хотел это знать. То, что в последнее время говорил и делал учитель, было одновременно загадочно, а одновременно — слишком понятно. — Работает. Мы оба работаем. — То есть, убиваете вампиров? — Именно. Юуки отпила глоток кофе, прожевала кусочек пирога и внезапно сказала: — Их стало больше. Их стало больше, мысленно согласился Зеро. Больше обычного. Хотя должно было стать меньше; вампиры класса Е не превращали людей в себе подобных, а безумные чистокровные вроде Ридо и Шизуки покоились в гробах. Кто создает чудовищ класса Е, Гильдия не знала, бросаться обвинениями не спешили — доказательств не было. Вне подозрений находился только Ханадаги, спящий в гробу. Остальные… вроде бы никто из них не нуждался в армии, но верить вампирам Зеро не стал бы никогда. Принимать их за людей — неверная тактика, измерять их человеческими категориями нельзя. Они не люди, и это главное, что стоит уяснить при взаимодействии с ними. Зеро хотя бы был человеком. Он родился человеком и прожил так целых тринадцать лет, и спокойно жил бы до сих пор, если бы не игры чистокровных. — Не намного, — сказал он вслух. — Но больше, — упрямо повторила Юуки. — Такое ощущение, что… — Что? Юуки покачала головой. — Ничего. Просто я чувствую, что что-то приближается. Что-то… опасное. И мне страшно. Внезапно накрывает… я была недалеко от твоего дома, когда снова накрыло. Потому и пришла. Врала она или нет — Юуки не знала. Но знала другое — ей нельзя просто хотеть встретиться. Нельзя чувствовать что-то, кроме симпатии, как к старому другу. Нельзя-нельзя-нельзя. Все это изначально было неправильно. Выбрала себе игрушку — так играй в нее. Выбрала себе щит — так защищайся им. Игрушка — вещь, щит — вещь, к ним не ощущаешь привязанности, как к живым людям. Встречи с ними не ждешь, проматывая в голове сценарии развития событий. К ним не приходишь на порог, когда тебе тяжело. Правда была в том, что Юуки задрожала по-настоящему, когда его руки легли ей на плечи, когда ее окутал его запах, и когда она в который раз поняла, что все намного сложнее, чем она думала и планировала. — И как, полегчало? — спросил Зеро не без нотки издевки. Нет, не полегчало. Все стало хуже. Ей стоило пойти к Канаме, а не строить из себя роковую женщину. Лет через сто Юуки сумеет, но пока… пока не умела. — Да, намного, — просияла она. — Спасибо. Я рада, что мы поговорили. — Я тоже, — вырвалось у Зеро прежде, чем он подумал. Он так хотел это знать — знать главное. Что она делает, о чем думает, где находится. В порядке ли она. Все ли с ней хорошо. Она не могла не быть в порядке, но… но морально — могла. Зеро ночами сидел с Юуки, когда она плакала, и если она снова заплачет — что, если некому будет утереть ее слезы? Юуки улыбнулась так, что внутри у него все сжалось. — Тогда я пойду? Открывая ей дверь, Зеро мучительно хотел не отпустить. Удержать за тонкое запястье, прижать к стене и целовать-целовать-целовать, пока она не растает под его ладонями, как масло. Сказать все, что накопилось в душе, и неважно, что она ответит. Укутать в объятиях от всего мира, спрятать, укрыть собой. Эта девушка у него на кухне была его родной Юуки, той, какой он ее знал. Возможно, она была такой всегда. Но вампиров нельзя измерять человеческими категориями, и Зеро закрыл за ней, чтобы после прижаться к двери спиной и съехать вниз. Плевать, что Юуки слышала это движение.***
— Третья отрицательная? — Ридо понюхал предложенный ему бокал. Придраться было не к чему — идеально свежая кровь третьей группы с отрицательным резусом. В поместье Ширабуки вряд ли держали что-то некачественное. Сара закинула ногу на ногу. Она была в домашнем халатике, и пола приподнялась, открывая молочно-белое колено. Ридо оценил — она знала, как выглядит, и знала, что производит эффект. Прекрасная женщина, ни в какое сравнение не идущая с Шизукой; Сара бы не стала путаться с вампирами ниже ранга А, а если бы и стала, то смерть ее мужчины вряд ли свела бы ее с ума. О нет, с ума эту красавицу не свело бы ничто. — Думаю, ты пришел не вспоминать мой дебют, — голосом Сары можно было вскрывать вены, и Ридо снова восхитился; не могло быть на свете женщины лучше и прекраснее Джури, но, возможно, Сара заняла бы второе место. Если бы ее интересовали вторые места. — Нет, конечно, — пригубив кровь, Ридо прикрыл глаза, смакуя вкус и намеренно выдерживая паузу — чем еще удивит его Сара? Если разозлить ее, что она сделает? Наверное, она могла его убить. В теле аристократа, когда Ридо еще не восстановился… у Сары бы получилось. Наверное, она это знала. И это было ей невыгодно. Не до тех пор, пока она не узнает цель его визита. Сара молчала, не торопя Ридо. Он приоткрыл один глаз — леди Ширабуки меланхолично жевала маленькие печеньица кантуччи, ничем не показывая свою заинтересованность. — Я пришел сделать тебе предложение, — сказал Ридо. Сара вскинула бровь. — Руки и сердца? — Представь себе, — оскалился он. Даже после этого утонченное личико не исказилось ни удивлением, ни возмущением, ни страхом. — Я помолвлена, — отрезала Сара. — Прекрати, душа моя, мы оба знаем, что это ненадолго, — Ридо начал терять терпение. Наклонившись над столом, он заговорил, забыв о решении тянуть паузы, — Ты хочешь стать королевой. Не отрицай, ты хочешь. И тебе мешает Куран, я прав? Куран, который не только может вернуть себе титул, но и имеет на это полное право. Куран, с которым ты не в состоянии тягаться, потому что он намного старше тебя и меня вместе взятых. Скажи мне, Сара, что я не прав. — Прав, — проронила Сара, отложив печеньице. — И? — И я могу сделать то, чего не можешь ты. Я могу убить Курана. Видишь ли, однажды именно я пробудил его, я — его хозяин, он бессилен против меня. — Так уж и бессилен, — фыркнула Сара. — Настолько бессилен, что тебе пришлось сменить тело… в который уже раз? Во второй? Не смеши меня, Ридо. Он скрипнул зубами. Прямо в ее насмешливую улыбку полетел нож — и рассыпался на осколки у ее лица. Ни один осколок не задел кожу. Сара вскинула бровь. — Это я и имею в виду: не смеши меня… и прежде чем ты решишь сломать мне шею, напомню, что ты в моем доме. Одно неверное движение, и ты умрешь. — Проклятье, — пробормотал Ридо. — Ты всегда была стервой. Хорошо! Хочешь выложить карты на стол? Давай! Выходи за меня замуж. Убей Оури и выходи за меня. Я убью Курана сам, тебе не придется пачкать свои изящные ручки. А когда я избавлюсь от него — трон будет наш. Я верну монархию. Ты станешь королевой. Не заманчиво? — Чересчур заманчиво, — Сара усмехнулась. — В чем подвох? Я не верю, что ты не ждешь от меня чего-то взамен. — Кто сказал, что не жду? Я убью Курана сам, но для этого мне нужно добраться до него, а ты сейчас одна из глав светского общества, — Ридо шутливо поклонился. — К тому же, твои таблетки… Неплохая идея. Но твою кровь в них можно разбавить, не считаешь? — Значит, от меня требуется… — Организация. Ты сделаешь все, что я скажу, и ты уберешь Оури, но, думаю, это ты спланировала сама. — И я получу королевский титул, а ты… — Юуки! — выпалил Ридо. — Я получу ее. Половину власти и ее. Сара щелкнула пальцами, размышляя. У нее были длинные тонкие пальцы с заостренными ногтями, и изящные нежные кисти. Пауза затянулась. Ридо выдохнул через нос, напоминая себе, что не время давать волю ярости. — Хорошо, — наконец проговорила Сара. — Но! — Но? — Да, представь себе, у меня есть условия… Первое: я не стану делать все, что ты скажешь, если посчитаю это неправильным. Другими словами, я не намерена творить глупости. Твои действия до этого были глупыми, поэтому ты сидишь сейчас здесь и твое тело не в состоянии причинить мне настоящий вред. Второе: когда мы поженимся, я не возьму фамилию Куран. Я останусь Ширабуки, но королевский титул ты мне даруешь. — Все? — процедил Ридо. — Все. Согласен? — Да, — Ридо отсалютовал Саре бокалом. — Согласен. Он не сказал, что избавится от нее при любой удобной возможности. О том же умолчала и леди Ширабуки — это подразумевалось между строк.***
План Канаме медленно приближался к финалу — медленно, потому что он сам оттягивал конец. Конец мог быть только один, он спланировал его, он решился на это сразу, когда проснулся, и когда вспомнил себя настоящего — уверился в принятом решении. Но он медлил, и причина тому носила имя нежной принцессы, смотрела на мир его глазами, улыбалась улыбкой Харуки и сердилась совсем как Джури. Дитя, в котором соединились все предыдущие поколения рода Куран. Его драгоценная сестра. Его невеста. Его… отражение, думал Канаме, глядя в ее лицо. Отражение. Когда-то десятки тысяч лет назад он был таким же, и лишь долголетие изменило его, научило, что не все люди добрые, что вампиры — не сравнимы с людьми, и что вечная жизнь иногда проклятие, а не дар. Он не мог уйти, не обучив Юуки всему, но было бы ложью, если бы Канаме не признавался хотя бы себе — он привязался к ней. Не полюбил, как женщину, но от всей души привязался, как к ребенку. Словно Юуки была его ребенком… впрочем, она и была его ребенком. Его потомком. Такая хрупкая и одновременно сильная. Юная Артемида, учащаяся владеть оружием. Когда Канаме рассказывал Юуки все, что знал, что не было написано в книгах, и видел, каким восторгом горят ее глаза, он видел себя — так же он слушал Ее, Прародительницу. Так же он верил Ей. Она ушла, оставив Канаме одного с разбитым сердцем, но Она не оставила его беспомощным. Она дала ему все, что было необходимо, и теперь Канаме собирался сделать то же самое, зная, что, в отличие от него, сердце Юуки будет, кому лечить. Кирию Зеро не представлял, какое сокровище Куран Канаме ему дарил… но и без Зеро его девочка смогла бы жить, он не сомневался. Жажда жизни в Юуки цвела, как весенние луга, благоухала ароматами вишен в апреле, сияла рассветными лучами солнца. Может, она когда-нибудь и устанет, но не раньше, чем через десять тысяч лет. Пока же Канаме преподносил ей в дар целый мир, показывая каждый его уголок. Целовал ее руки, пил ее кровь, подставлял свою шею ее клычкам. Красил ей ногти, искренне забавляясь ее смущению. Требовал ходить на высоких каблуках; иногда ловил укоризненный взгляд Луки, которая наверняка считала его извращенцем, но кроме того, что Юуки очаровательно выглядела в такой обуви, она училась держать столь важную для королевы осанку. Все, что теперь он делал, было не только жаждой выполнить желание Первой. Все, что теперь делал Канаме, в первую очередь было ради Юуки — сестры, невесты, дочери, части его души. — Я дома! — услышал он ее голос, мгновенно ожививший до того сонно молчавшее поместье. Стук каблучков донесся до чуткого слуха еще раньше. Канаме встал, когда Юуки вошла в гостиную, где он уже несколько часов делал вид, что читает. Время пришло. «Ну же, скажи мне». — Добро пожаловать домой, — Канаме мягко улыбнулся, подойдя к Юуки. Наклонился, потянув носом воздух около ее волос. — Ты была в ресторане? — Я была у Зеро, — бессмысленно скрывать очевидное. — Закрепляла результат. — Хорошо, — кивнул Канаме. «Ну же». Юуки замялась, опустив глаза на носки туфелек — и решительно вскинула взгляд. — Ридо вернулся, — сказала она. — Я не представляю, как он мог, но мне сказал Шики. Он бы не стал врать. — Вот как… — протянул Канаме. Не удивился, не огорчился и не рассердился. — Уже вернулся? — Что? Реакции Юуки Канаме ожидал разной — слезы, ярость, лавина вопросов и обвинений, но не холодный, резанувший клинком по сердцу вопрос. — Ты что, знал? Канаме отвел глаза. По стене медленно поползла трещина, которую он остановил движением руки — Юуки была несдержанна, и в этом безумно походила на Джури. — Ты что, сам его вернул? — задохнулась Юуки, озаренная догадкой. — Позволь мне кое-что показать тебе, — сказал Канаме, намереваясь приобнять Юуки за талию, но она увернулась из его объятий. — Нет, Канаме, отвечай! — потребовала она. Не «-семпай», не «-сама», не «брат» — Канаме. — Как ты мог вернуть его? Он убил нашего отца… Он вынудил погибнуть нашу мать… Он лишил нас родителей! — Тебя, — уточнил Канаме. — Он лишил родителей тебя. — Что? — теперь это прозвучало растерянно. Но не испуганно. — Если ты пойдешь со мной… — он сделал шаг к Юуки, но та отступила. — Не пойду. Говори здесь. Объясни мне, что все это значит. Канаме устало вздохнул — упрямая, требовательная, решительная, возможно, даже слишком, но именно такой он ее растил. — Я не твой брат. Когда-то давно… Это был настоящий бред — то, что слышала Юуки, но она проглотила гневное восклицание, слушая рассказ о том, что случилось десять тысяч лет назад — целых десять тысяч лет. О Прародительнице, о первых войнах людей и вампиров, о том, как появились охотники и их оружие, о том, как Прародительница пожертвовала своим сердцем, чтобы подарить людям способ борьбы с кровопийцами. Старинная легенда, древняя сказка, но в то же время реальность — вот он, Канаме, напротив нее. Ее родной брат мертв. Тот, кого она звала братом, был… прапрапра-и-еще-много-раз-прадедушкой? Не будь все так трагично, Юуки бы рассмеялась, но слушала, не издавая ни звука. Позволила Канаме обнять себя, усадить на колени, но не положила голову на его плечо, как обычно, когда слушала его истории. Не сводила взгляда с его лица, пытливо ища в его глазах ответ: что происходит? Когда Канаме замолчал, спрятав лицо на ее макушке и вдыхая аромат волос, Юуки спросила: — Но при чем здесь Ридо? Нет, я понимаю… он похитил тебя… то есть, не тебя, а Канаме. Другого Канаме… но ты же тоже Канаме? Тебя так же зовут? — Так же, — в уголках глаз сверкнули смешинки. — Харука и Джури назвали сына в мою честь. Послушай, Юуки, я рос с тобой, как брат. Я не помнил, кто я, когда был ребенком, я бы не выдержал. Я стер себе память, но она вернулась, и… — И какого черта тогда ты снова воскресил Ридо? — выпалила Юуки. — Надо же, — Канаме откровенно веселился. — Ты говоришь со мной грубо? — Я тебя не понимаю, — она попыталась встать, но сильные руки сомкнулись вокруг талии, прижимая крепче. — Я не понимаю. Зачем? — Ты поймешь, — пообещал Канаме. — Ты все поймешь, обязательно. — Ты говорил… что я могу стать принцессой? Что ты хочешь стать королем, чтобы им не стал другой? Ты имел в виду Ридо? Ты поэтому его оживил? Чтобы создать видимость борьбы за власть, и в процессе занять трон вместо него? — Что? — переспросил Канаме. — А разве нет? Ридо возвращается, претендует на то, чтобы стать королем вампиров, ты в ответ выдвигаешь свои притязания, тебя поддерживает большинство, просто потому, чтобы не позволить Ридо… Смех Канаме звучал немного хрипло и всегда — почему-то немного по-детски весело. — Это было бы достаточно логично, если бы Ридо был тем же, каким был, но не забывай, что сил у него сейчас намного меньше. Однако мне нравится ход твоих мыслей. В первую очередь — то, что ты просчитываешь варианты. — Я говорила, что не дурочка, — буркнула Юуки. — Я всегда знал, что ты не дурочка… Он обнял ее крепче, и Юуки прильнула к его груди, не желая больше сопротивляться. От тела Канаме исходило тепло, он пах дорогим парфюмом и немного кровью, она слышала, как размеренно бьется его сердце — они часто сидели так в обнимку. Никто не переступал грани, где объятия стали бы сексуальными — Канаме баюкал ее, как баюкают детей, и ему такие моменты близости были едва ли не нужнее, чем ей. Юуки всегда наслаждалась этим чувством, тем, как ее со всех сторон окутывает покой и безопасность, но сегодня она поняла, что было что-то еще — когда Канаме был так близко, она чувствовала нечто похожее, что и рядом с руинами Колизея. Теперь она знала, почему. — Я так люблю тебя, — сказал Канаме. — Я так люблю тебя, Юуки. — И я тебя люблю, — выдохнула она ему в шею. — Но что мы будем делать с Ридо? Ты так и не рассказал. — Предоставь это мне. — Ну уж нет, — Юуки встала — Канаме не удерживал ее. — Либо расскажи мне все, либо расскажи, почему не можешь рассказать. Ты зовешь меня принцессой. Как я могу быть принцессой, если я так мало знаю? — Я не могу рассказать тебе… — он задумался. — Потому что ты захочешь остановить меня. Ты — ребенок, Юуки. То, что ты будешь многое знать, не означает, что ты поймешь. И это не плохо. Просто ты все еще растешь. — Ну да, — она все же рассмеялась сквозь слезы. — Ты точно можешь звать меня ребенком. Ты же… тебе же… Канаме поймал ее за руку, усадил обратно к себе на колени и сцеловал слезы с ее глаз. — Мне десять тысяч лет. Поэтому я думаю, что вправе сам распоряжаться своей жизнью. Разве я не прав? Коснувшись ладонью его щеки, Юуки заглянула в глаза — и ужаснулась, ибо на нее смотрела вечность. Вечность — наверное, это так долго… — Да, ты прав, — шепнула она, не догадываясь, что он имел в виду.