Русалка для слуги Кощея

— В Гардаре пробудем недолго, — объяснял Велимор, пряча в зарослях челн и идя вдоль берега к дороге, ведущей к торговым воротам. — И по возможности незаметно. Если повезет встретить ладью, идущую в Змейгород, постараемся купить на ней место. — Если надо, я могу морок навести, — предложила Даждьроса, которая уже достаточно окрепла для ведовства такого рода. — Не стоит. Лучше копи пока силы. Пригодятся. Даждьроса помнила те времена, когда на месте Гардара стояла небольшая рыбацкая деревушка. Ящеров не привлекал этот бедный рудами лесной край, людям не нравились лютые зимы и суровые полярные ночи. Но сначала оборотистые купцы, торговавшие с ищущими и обменивающие их пушнину и рыбий зуб на железо, стеклянные бусы и зерно, поставили здесь погост. А там и князья, желающие упрочить свою власть, возвели крепость, использовав удобное место слияния Дивны и ее левого притока Войволока. Хотя исток Войволока терялся где-то в болотах, днях пути от устья протекала впадающая в Янтарное море река Зверь, до которой торговые ладьи, разгружая товар и подкладывая под днища бревна, дотаскивали волоком. А когда в Гардар пришли первые корабли, груженные драгоценным янтарем да стеклянной посудой, то на торжище потянулись уже не только купцы из полуденных стран, но даже умельцы из народа ящеров, не меньше людей ценившие солнечный камень. Хотя в отличие от княжьего града Гардар не имел белокаменных стен, его бревенчатые башни и укрепленные земляными валами прясла могли выдержать нападение охочих до чужого добра иноземцев, конечно, из людского рода. А торжище в светлую пору года своими сутолокой, пестротой и шумом превосходило не только красные ряды княжьего града, но даже было способно перещеголять самый крикливый птичий базар. Все куда-то неслись, и чаще всего с какой-то поклажей. Выгружали с кораблей кувшины с золотистым маслом и ароматным вином, грузили меха, янтарь и стекло. Оленьи куртки ищущих соседствовали с добротными суконными мятлями торговцев с берегов Янтарного моря. Расшитые кафтаны, которые из-за теплого времени года люди местного князя носили приспущенными с одного плеча, перемежались с шелковыми халатами и пенулами купцов из полуденных стран. — Держись рядом да поглядывай по сторонам. Если заметишь что-то подозрительное, скажи мне, — перед походом в город напутствовал Даждьросу Велимор. — Может быть, нам стоило обойти город стороной? — нахмурилась та. — Если даже такой никчемный вождь, как Кривозуб, слышал о том, что буря потопила мой корабль, нас наверняка ищут, — терпеливо пояснил Велимор. — Неплохо бы выяснить, что именно успели о нас с тобой до Кощея донести, а заодно попытаться убедить его, что я просто задержался в пути и сделал крюк, пытаясь найти новый корабль. — Думаешь, он тебе поверит? Входя в городские ворота, Даждьроса смотрела по сторонам, опасаясь засады. Спутнику своему она верила, хотя временами в ее душе возникал червь сомнения. А что если раскаяние Велимора — это всего лишь игра, призванная усыпить ее бдительность? Но тогда почему он порубил людей беззаконного Кривозуба, вместо того чтобы, используя магию ледяного копья, принудить их отдать ему корабль или отвезти к своему господину? На торжище русалка немного успокоилась, вернее сказать, отвлеклась от тревожных мыслей. Велимор, который помимо прочих полезных вещей успел забрать с корабля увесистый кошель с серебром, угостил ее печатными пряниками и вываренными в меду орехами. Он в прежние годы всегда, когда уезжал по своим кузнечным делам в соседние веси, или если в Змейгороде случались ярмарочные дни, баловал Дождираду сладостями и другими гостинцами, которыми та делилась с подругами. Провожая сестру на посиделки, ящер колол могучими руками ореховую скорлупу да угощал девчонок сладкими ядрами, хотя сам оставался на игрища, только если Дождирада специально просила. В праздничные дни, когда бессмертные боги завещали своим потомкам отдыхать и веселиться, он обычно ходил угрюмый, скучая по покинутой кузне. На ярмарках пропадал в кузнечных рядах, стараясь узнать у иноземных умельцев неведомые в краю ящеров секреты. Он и сейчас не удержался, пройдя мимо оружейных лавок и мастерских бронников. Заглянув в ряды златокузнецов, он долго и придирчиво разглядывал украшенное каменьями дорогое узорочье. Поглядел на отделанные малахитом застежки красного золота, которыми местные женщины скрепляли половины женского платья, и развязал кошель. — Работу ящеров мы здесь, боюсь, все равно не отыщем, а все ж негоже дочери владыки Водяного являться в родной город совсем оборванкой. С этими словами он повел Даждьросу к красным рядам. — А в платье иной земли, думаешь, гоже? — с сомнением спросила Даждьроса, выбирая лен на рубаху и прилаживая на плечи отрез доброго сукна коричневого цвета, прекрасно подходившего и к ее рыжим волосам, и к украшенным малахитом застежкам. Из доброй льняной тканины, найденной в одном из ларей на ладье Кривозуба, она сшила себе пару сорочек, а вот понева в странствиях совсем истрепалась, и свежие латки были слишком уж видны. — Может быть, платье иной земли поможет нам хоть на время скрыться, — пробормотал Велимор, подбирая себе кафтан вроде того, которые носили княжьи люди, и пояс с простым набором. Увы. Когда они, никого из соплеменников не встретив и лишь узнав, что ящеры приходили в Гардар, да неделю назад уже ушли, вернулись на берег, там их ждали. Пятеро плечистых молодцев в черненой броне со знаками Хозяина Нави на доспехах и одинаковыми, словно пленкой затянутыми мутными, пустыми глазами шутить явно не собирались, и ото всех них исходила враждебная магия смерти. Несмотря на малую численность незваных гостей, они представляли угрозу куда более страшную, нежели вся дружина Кривозубого. — Явился наконец, — приветствовал Велимора один из них, державшийся наиболее уверенно и развязно. — А мы уж думали, ты в городе заблудился. — Откуда такая забота, Хват? — невозмутимо поинтересовался Велимор. — Али не знаешь, что все ящеры даже беззвездной ночью не собьются с пути? — Поэтому мы и удивились, встретив тебя здесь, тогда как тебе следовало давно уж пристать к Ледяным островам, — напомнил ему еще один. — Я корабль во время бури потерял. Новый ищу, — не подал виду Велимор. — Али ты, Бешеный, знаешь способ, как попасть во владения нашего господина без крыльев сухим путем? — Как-то странно ты ведешь поиски. Узнавая про корабли ящеров, — снова взял слово тот, кого называли Хватом. — Ухо все слышал. Он указал на самого невзрачного и неприметного из своих подельников, который держался в стороне. Даждьроса его вспомнила. Он отирался возле них в красных рядах, и она всерьез опасалась за кошель с серебром. — И пленницу ты свою совсем разбаловал, — добавил Бешеный. — Путы снял. Пряниками печатными да орехами калеными потчуешь. — Что ж, мне ее следовало голодом морить? — по-прежнему невозмутимо отозвался Велимор. — А в путах держать — только вызывать лишние вопросы. От меня еще никто не сбегал. — Морить или не морить — это уже не твоя забота, — проворчал Хват. — Господин поручил ее теперь нам. — Что ж это получается? — почти всерьез обиделся Велимор. — Я изловил, я из кораблекрушения вытащил, а каким-то смертным достанется вся награда? — А ты как думал? — хмыкнул Хват. — Скажи спасибо, если тебя назад на службу примут. А теперь отойди и ступай своей дорогой. Эй, Докука, кандалы ручные, надеюсь, у тебя? Еще один подельник, выглядевший особенно отталкивающе, двинулся было к Даждьросе с кандалами, но Велимор заступил ему путь. — Я же сказал, это моя добыча, — выделяя каждый слог, медленно и угрожающе проговорил он. — И не вам, смертным, ее отбирать! Руки Хвата, Бешеного и остальных взметнулись с клинками, закаленными черной магией и потому прорезавшими предзакатное небо полосами концентрированной тьмы. Велимор словно этого и ждал, провоцируя бывших подельников напасть. И на этот раз в руках у него смертельным дыханием зимы трепетало ледяное копье. Первым его ярость испытал Докука, которого спешившие атаковать и надеявшиеся выиграть преимущество подельники толкнули прямо на наконечник. Велимор отступил на шаг, продолжая прикрывать Даждьросу, и, без усилия вытащив оружие, встретил мечи Хвата, Бешеного и еще двоих ледяной стеной ожесточенно закрутившегося жала. Велимор успевал найти уязвимые участки в обороне противников, колол и вновь превращал копье в сверкающий щит. Пущенная из лука стрела не успела бы завершить свой полет, а на берегу уже лежали пять бездыханных тел. Пронырливый Ухо пытался уйти, но его Велимор настиг уже на излете, поразив своим жутким оружием в спину. В глазах его плескалась тьма, которой Даждьроса не видела со дня кораблекрушения. Понятно, почему ящер, вступая в схватку с людьми Кривозуба, не стал использовать жуткий дар Хозяина Нави. Ищущим бы тогда тоже не поздоровилось. Даждьроса это поняла, когда увидела страшное оружие, нацеленное уже на спускавшихся по откосу городских сторожей, которых, скорее всего, просто привлек шум схватки. — Нам надо уходить! — потянула она Велимора за рукав, словно ледяной росой окатывая его волной живой природной магии. Ящер и вправду встряхнулся, будто на него вылили ушат воды, но глаза приобрели привычный зеленый оттенок. Не глядя на убитых подельников, он оттолкнул лодку от берега, и вскоре стены Гардара уже скрылись за излучиной реки.