Русалка для слуги Кощея

Как она могла без толку потратить столько времени на бесполезные уговоры, когда Велимору требовалась ее помощь? Почему не рассказала о заветном подарке? Возможно, хитроумный ящер придумал бы способ, чтобы и порождений Нави с Кощеевыми слугами уничтожить, и лесных обитателей уберечь. Щит Исполина находится недалеко от реки, возможно, она и сама смогла бы отсечь огонь, создав водяное кольцо. Сил у нее для этого достаточно. Надо хотя бы попытаться! Не чувствуя усталости, Даждьроса вновь преодолевала перестрел за перестрелом, ловя воздушные потоки, а ее измученные крылья обливал занимавшийся над далеким и теперь чужим Змейгородом рассвет. И лесные чертоги, сколько видел взгляд, словно драгоценными самоцветами, осыпало каплями придающей ей силу росы. Впрочем, даже вернувшаяся к ней в полной мере исцеляющая магия природы не могла погасить жестокий огонь, терзавший ее сердце. Что она наделала? Может быть, не стоило так сразу рубить сплеча? Дождаться хотя бы отца, который, как объяснили троюродные братья, отправился на Полудень посмотреть, какая нечисть завелась у порогов реки Глубокой. Сотник Снежнодар и братец Поток — это еще не все ящеры. Впрочем, она знала, что и старейшины не сказали бы ей ничего иного и Велимора в город не приняли. Слишком много отступник сородичам горя принес. Даждьроса припоминала, что в одной из пограничных стычек со сторожами Хозяина Нави у сотника погиб единственный сын. Велимор это и сам помнил и лучше нее понимал. Предателям прощения нет. Так еще в годы отрочества вразумляли его суровые наставники. Даже матери отворачивались от преступников, запятнавших себя куда меньше. Потому ящер словно специально остановился на границе прежде родной земли, не моля о снисхождении, но даже изгнанником продолжая ее оберегать, в последний бой идя с единой надеждой, что его бывшая пленница, живя среди своих, вспомнит о нем добром. Имела ли право Даждьроса эту надежду не оправдать? Память — возвышает и облагораживает, придавая павшим величавые и иногда им не свойственные черты. Но ее не обнимешь за крепкую шею и к ней на колени не заберешься. А русалка надеялась все же застать Велимора живым. Еще на расстоянии нескольких перестрелов от Щита Исполина Даждьроса поняла, что опоздала. Костры давно догорели, но занимавшийся над скалами рассвет уничтожал последние следы порождений Нави, окрашивая серый камень в золотые и багряные цвета. Впрочем, багрянца и так хватало. Как и вязкой маслянистой склизкой черноты. Не только подступы к раздвоенной вершине, но вся тропа алели от крови, стекавшей по склонам полноводной рекой. Когда же Даждьроса подлетела ближе, она увидела, что не только площадку на вершине, но и подступы устилают мертвые тела. Из дружин дюжины кораблей никого в живых не осталось. На носу одной ладьи, все еще сжимая посох, лежал черный колдун. Ледяное копье сумело пробиться сквозь его защиту. Еще один, уже сам немертвый, успел подняться на вершину Щита Исполина, найдя там окончательную погибель от огня. Если бы Велимор имел побольше времени, чтобы не только хворостом, но и смолой запастись! Дэв Коркуд рассказывал, что в глубинах их пустынь сокрыто черное горючее земляное масло, которое продолжает гореть даже в воде. Но что сейчас вспоминать о чужеземном диве! Велибор (после нынешней ночи, смыв кровью скверну службы Кощею, он имел право носить свое прежнее имя) сдержал обещание, отправив обратно в Навь всех, кого Кощей послал за ними в погоню. Но где же он сам? Неужели не дождался, позволив себя убить? Даже если это так, то Даждьроса должна хотя бы отыскать его тело. Кромешников пусть растаскивают по косточкам дикие звери, или ее теперь уже бывшие сородичи хоронят, если не хотят, чтобы древняя обсерватория превратилась в обиталище злокозненной нави. Вороны со всех сторон уже слетались на пиршество, и к уступам Щита Исполина, которого сегодня можно было бы назвать скалой Мертвых, собирались стаи волков. Ей до этого дела нет. Надолго она тут не задержится. Звери ее не тронут. А потом она найдет, верно, где-нибудь приют. — Велибор! Где ты? Если жив, любимый, отзовись! Приняв на вершине человеческий облик, Даждьроса, преодолевая страх и брезгливость, стала разгребать лежащие огромной грудой мертвые тела, с трудом поднимая одетых в броню кромешников и без жалости сбрасывая вниз на поживу волкам. Она почти выбилась из сил, едва не задыхаясь от зловония. Ее одежда и обувь стали мокрыми и липкими от черной слизи и крови, как после той памятной битвы у стен Змейгорода, когда среди павших они так Велибора и не нашли. А под ногами что-то противно чавкало и хрустело, и явно, что не ветки и вода. Неужели и сейчас ее постигнет неудача? Порождения Нави могли, выполняя приказ грозного хозяина Кощея, утащить мятежного ящера с собой даже живого, обрекая на участь куда более страшную, нежели смерть. — Велибор! Слышишь ли ты меня? — позвала Даждьроса тонко и жалобно. — Не верю, что тебя уже нет в этом мире. Но ответом ей были лишь зловещее воронье карканье и вой волков, дравшихся за добычу. Солнце поднялось над лесом, высушивая росу, когда в самом низу меж окровавленных камней мелькнул знакомый изрубленный доспех. В ожесточенном усилии едва не срывая спину, Даждьроса устремилась туда с удвоенным рвением и наконец добралась до желанной цели. Велибор даже в последнем усилии не выпустил ледяное копье и верный меч. Тело его было жестоко изрублено, лицо сделалось черным от застывшей многослойной коркой крови и слизи, так что даже не разлепить плотно сомкнутых век. Но грудь под доспехом еле заметно продолжала вздыматься, и возле запекшихся губ и ноздрей едва теплилась жизнь.