Русалка для слуги Кощея

На какое-то время силы оставили Даждьросу, и она упала прямо в лужу крови и нечистот, обнимая Велибора и захлебываясь рыданиями. — Велибор! Живой! — причитала она, отводя от его лица слипшиеся сосульками волосы, целуя колючие, почти неподвижные, разбитые уста. Потом напомнила себе, что слезами горю не поможешь, а едва теплящаяся в могучем теле мятежного ящера жизнь в любой миг может истаять. Освободив его из-под гнета придавивших его почти до удушья, словно стремящихся утащить с собою в Навь, мертвецов, Даждьроса принялась за дело, идя по острому лезвию между отчаянием и надеждой. Конечно, за годы жизни среди людей ремесло целительницы освоила лучше многих именитых лекарей, но кто знает, какие ловушки приготовила злокозненная Навь? Обращаясь к родной для обоих магии воды, русалка сначала попыталась определить тяжесть полученных Велибором ран, убедившись, что смертельных среди них нет. Все-таки природа ящеров, куда более выносливая, нежели людская, давала их племени преимущество, помогая противостоять ядам, затворять кровь и восстанавливать ткани. Да и латный доспех его собственной работы, который Велибор обычно надевал поверх кольчуги, выдерживал попадание стрелы, пущенной из метательного орудия, и не гнулся под гнетом стопудовых глыб. Другое дело, что ящер потерял уйму крови, и в раны проникла не только грязь, но и ядовитая скверна, не давая руде свернуться, закрывая поврежденные жилы. Потому, помогая себе водой и кое-где ножом, Даждьроса бережно освободила воина от доспехов и заскорузлой от крови одежды и, создав под пальцами дождь из росы, омыла лицо и тело. Когда капли живительной влаги коснулись запекшихся кровавой коркой, окаймленных синевой губ, Велибор, толком не приходя в себя, жадно облизнул их. Даждьроса сделала струю посильней, достаточную для того, чтобы раненому было удобно глотать, насыщая каждую каплю исцеляющей магией. — Потерпи, сейчас будет полегче, — просила она, промывая росой запекшиеся черными струпьями и начинающие уже гноиться глубокие раны и едва сдерживаясь, чтобы не начать опять голосить. Взяв себя в руки, Даждьроса снова призвала силу росы и принялась творить заговор: — Матушка водица, вещая сестрица! Батюшка родной, владыка Водяной! Отвори ключи заветные, ключи потаенные! Дай росе земной силу одолень-травы! Затворить в жилах кровь-руду, Исцелить раны тяжелые На теле моего лады! Жалко, ключи с мертвой и живой водой бьют только у озера заветного в Чертогах Предков, золотой Слави. И сила их в мире людском, в мире Среднем, плотском, тяжелом исцелить не может, уходит, словно вода в песок, теряется, точно дым от огня. Да еще черная злая магия ледяного копья, наполненная смертью и Навью, не дает в полной мере использовать дар целительства, не хочет отпускать того, кто пытается от нее освободиться. Ну да ничего. Даже смертные лекари умеют уговаривать хвори, отгоняют от раненых и увечных злых сестер трясовиц, вырывают, случается, из рук у незваной гостьи ее добычу. Не получить Кощею ящера, не торжествовать Хозяину Нави победу. Велибор не отдал русалку своему господину, а теперь она его от смерти защитит. Не желая использовать для перевязки осквернённую навью и тленом одежду убитых, Даждьроса отыскала надежно заваленную плоским камнем пещерку-тайник, куда накануне они с Велибором спрятали остатки казны и свой скарб. Там среди прочих вещей, включая смену одежды, лежал короб с собранными по пути лекарственными травами, запасом целебного сушеного мха и полосками ветхого стираного холста. Надо будет посмотреть, какие еще полезные пожитки есть на ладьях у кощеевых слуг. Скверна скверной, но ей надо как-то жить дальше и лечить Велибора, а хлеб изгнания, который она избрала, замешан на слезах и потому черств и горек. — Как бы нам отсюда выбраться? — еле шевеля губами от усталости, проговорила Даждьроса, озирая окрестности и глядя на горизонт, к которому уже начинало клониться солнце. Только бы ящеры, сочтя ее безумной, не вздумали ее догнать и вернуть. Не хочется печалить батюшку-Водяного. Но как-нибудь свидятся. Создав из росы кокон, Даждьроса заключила в него Велимора, положила рядом с ним короб и стала спускаться вниз, идя следом и кое-как пробираясь между мертвых тел. Вороны взлетали с недовольным карканьем, волки рычали и скалили зубы, но тронуть ее не смели. Чуяли, что имеют дело не со смертной женщиной. После нашествия слуг Хозяина Нави берег представлял собой жуткое зрелище. Вытоптанную траву, поломанные кусты и смятые стебли рогоза, словно вар или смола, покрывала черная вязкая слизь. Если вовремя не очистить, на этом месте и спустя сотню лет не будет расти ничего доброго и живого, да и на почве образуются разъедающие берег каверны. А сестрице Дивне одной не справиться. Силы почти иссякли, но оставить все как есть Даждьроса не могла. Да и не класть же раненого в гниль и скверну. Очистив берег, русалка смертельно устала, но почувствовала какое-то умиротворение. Будто родимая мать или старшая сестра гладила ее доброй, ласковой рукой. — Спасибо, сестрица Дивна! Ведала, что ты меня не оставишь. Отыскав на очищенном берегу сухое удобное место, Даждьроса расстелила плащ, устроила на нем находящегося в глубоком беспамятстве Велибора, накрыла еще одним плащом. Убедившись, что воину не становится хуже, она спустилась к реке, чтобы смыть с себя кровь и прополоскать его и свою одежду. Бездумно тратить для этих целей магию она не могла себе позволить. Ей требовались силы, чтобы заботиться о раненом и защищать его и себя. Размыкая застежки с малахитом, она вспомнила прикосновение рук воина и едва не застонала от накатившей боли напополам с тревогой. Удастся ли вновь изведать сладость его объятий, доведется ли дождаться того дня, когда Велибор сумеет ответить на ее поцелуй? А потом достанет тяжелый молот, расплавит в тигле золотой песок и, напаивая на отлитую в глиняной форме основу тонкую филигрань, сделает для нее новые украшения краше купленных в Гардаре на торгу. — Отдыхай, я скоро буду! Переодевшись и наведя защитные чары, чтобы волки и вороны не вздумали даже помыслить о живой плоти, Даждьроса отправилась осмотреть ладьи убитых кромешников. Без стеснения сбивая замки сундуков и открывая лари, она принесла на берег серебро, бочку доброй солонины, сухари и крупу, одеяла, пару плащей из моржовых шкур, кое-что из одежды и исподнего, несколько новых льняных холстов. В конце концов, они все это время пользовались вещами с корабля Хозяина Нави. И все же, прежде чем заняться поиском новой лодки, Даждьроса развела костер и окурила всю новую поклажу можжевельником, прядя руны и проверяя на отсутствие темных амулетов. Хотя их добрый челн этой ночью пришлось сжечь, а с длинным кораблем она бы одна, даже идя по течению, не сладила, на трех из дюжины ладей имелись шлюпки, и самую крепкую из них, помогая себе магией, Даждьроса спустила на воду, перенесла туда все пожитки, потом устроила Велимора и отчалила от берега, не ведая, где и когда найдет приют.