Русалка для слуги Кощея

— Девка безумная, что творишь?! Услышав почти над ухом похожий на скрип старой коряги голос, Даждьроса испуганно вскинулась, готовая до последнего защищать себя и Велибора… и встретилась взглядом с дядькой Лешим. Если бы не чутье русалки, она бы в жизни не отличила Хозяина леса от старого замшелого дерева с сучковатыми ветвями и выступающими из земли мощными корнями. В его волосах, сейчас зеленевших листьями, вили гнезда птицы, по плечам скакали белки, а глаза на безбровом лице, проступавшем в морщинах коры, смотрели недоуменно и кротко. — Прости, дяденька, что потревожила твой покой, — поклонилась лесному старцу Даждьроса, удивляясь, как хрипло и непривычно глухо звучит ее голос. — Сбилась я с пути, а как отыскать к реке Зверю прямую дорогу, не знаю. — Да я и сам вижу, что сильно ты, милая, заплутала, — покачал головой, зашумев зелеными ветвями, Леший. — Где ж это видно, лодку волоком одной тащить? А спутник твой что ж тебе не подсобит? — Да он бы и рад, — чувствуя, как к горлу подступает комок, поделилась Даждьроса. — Да только кто бы ему самому подсобил, а я уж, видно, помочь не в силах. Так незаметно как на духу Даждьроса рассказала Лешему все, что с ней произошло со дня ее плена до встречи с ящерами и нынешнего дня. Узнав о ее решении ради того, чтобы остаться рядом с отступником, исторгнуть себя из рода, Леший только покачал головой. — Так это что ж, получается, ваш Велимор-Велибор теперь дважды отступник? — поднял изгибы коры на месте несуществующих бровей Леший. — Почем знаешь, что, изменив клятвам, не предаст и тебя? — Кощей слово у него вырвал обманом да под пыткой, — пояснила Даждьроса. — Разве такой договор можно честным считать? Ну не могла я его одного на погибель бросить! — всхлипнула она, утирая замызганным рукавом слезы. — И сейчас не могу. Леший по-отечески бережно погладил ее по плечу корявой жесткой ладонью. — Соплеменников твоих я понимаю, — проскрипел он. — Лихую славу перенял в Среднем мире Велимор — ледяное копье. Даже мы, лесные жители, о нем слыхали. Да только чем твои соплеменники, не сумевшие тебя и других русалок от слуг Кощея защитить и отказавшие в помощи тому, кто держит заведомо неравную битву, так уж и лучше? Говорил я Водяному и другим вашим старейшинам. Не приведет к добру стремление жить по людскому обычаю в городах, отгораживаясь высокими стенами от дальних и ближних. Оскудели сердца ящеров. Приняв повадку людей, сами они им уподобились. И даже кое в чем хуже стали. Ну да ладно. Велес-батюшка им судья. Надо думать, что с тобой, русалкой глупой, и отступником неприкаянным делать. Я не позволю судачить о том, что старый Леший о дочери Водяного не позаботился, гостеприимства ей не оказал. Он велел Даждьросе садиться в лодку, к которой уже кто с ее же поклажей, кто налегке сбегались со всех концов похожие на молодые деревца и кочевряжистые пеньки лесные жители — местные хранители, отрасль дядьки Лешего. Лучше любых ватажников домчали они лодку до зеленого потаенного жилища. Конечно, обиталище Хранителя леса совсем не походило ни на постройки людей, ни на нарядные хоромы ящеров. Его основой служили сросшиеся и переплетенные ветвями стволы деревьев, а над головой вместо крыши шумела зеленая листва и пели птицы. Но устроенный на пне столетнего дуба, застеленный душистым сеном стол ломился от разнообразных яств, среди которых преобладали, конечно, милые сердцу Даждьросы ягоды, грибы да мед с березовым соком, а рядом топилась баня. — Отдохни с дороги, поешь, попарься, — приказал Даждьросе Леший. — Потом будем думать, чем твоему спутнику раненому помочь. Леший нагнулся к Велимору и снова зашумел ветвями, качая головой. — Упрямый нрав дал батюшка Ящер своим потомкам, несгибаемую волю к жизни. Да только и магии ледяного копья тяжело противостоять! — проговорил он. — Сам Кощей ведь из ваших, из ящеров, будет. Вижу, твоя водяная магия раны излечить не может. Моя лесная тут тоже вряд ли сгодится. Холод Нави и воду в лед обращает, и живое все убивает. Осталось только попросить помощи у Матери Земли. Велибор, я слышал, сам ее силой владел, кузнецом слыл знатным, в рудах разбирался. Да и темной магии Нави Матушке Земле нечего противопоставить. Все из нее, родимой, вышли, все в нее вернемся. Попробуем твоего ящера поместить в земное лоно, словно в материнское чрево. Проведем обряд ближе к полуночи, когда другая живая магия дремлет. Даждьроса подняла голову, с надеждой и недоумением глядя на Лешего. Как же она могла забыть? Видно, в своих злоключениях последний ум обронила. Матушка, Хозяйка Медных гор, ей объясняла, когда Даждьроса еще в возраст не вошла, поневу не надела. Даже деревенские знахарки и повитухи этот способ обмануть смерть знали: врачевали раненых или перепекали в печи хворых или просто слабых младенцев, уподобляя ее жерло лону Матери-земли. По приказу Лешего его дети и племянники выкопали посреди двора глубокую яму, в которую после заката поместили Велибора, сверху крест-накрест присыпав свежей чистой землей и ею же начертив на лбу, плечах и животе ромбообразные руны — земные обереги. Пока Леший, обходя яму, творил заклинание, обращаясь к живительной силе Матери-Земли, Даждьроса стояла у края, в любой момент готовая то ли броситься на выручку, то ли упасть рядом замертво. Сначала ничего не происходило. Леший, сопровождаемый хором сородичей, брел по кругу, слегка прихрамывая, поскольку обе ноги у него, как известно, левые. Велибор лежал внизу, неподвижный и почти бездыханный. Земля неслышно осыпалась с краев, ночь тянулась к полуночи. Потом Даждьроса стала замечать, что мгла становится гуще, небо над лесом закрывают не просто тучи, а словно бы изначальная тьма, из которой все вышло и в которую все когда-нибудь вернется. Подкрался вязкий холод, пробирающий до костей. Сначала Велибор и на это никак не реагировал. Потом по его телу пробежала жуткая судорога. Что-то тоже черное, но склизкое и противное, потянулось к его груди, пытаясь утащить во тьму и Навь. Но руны держали крепче пут, а земля на животе воина преобразовалась в подобие пуповины. Когда тьма, почуяв, что эту силу ей не одолеть, решила отступить, тут уж Даждьроса не дремала. Вострым топором рубанула по самому сгустку. Послышался жуткий нечеловеческий вопль, на лезвие и руки Даждьросы брызнула чернота — скверна, выходившая из тела Велибора. Раненый еще раз дернулся и затих. Тут уж помощники Лешего не дремали, вытащили ящера из ямы, а сам Хозяин леса обрезал созданную из земли пуповину. — Несите его в баню, — распорядился он, благодаря Мать-Землю за помощь и запечатывая проход. — Только не очень распаривайте, чтобы раны не открылись. Даждьросе не пришлось дважды объяснять. Уж с Банником она всегда знала, как договориться. Когда она завершала обряд омовения, Велибор ненадолго открыл глаза: — Даждьроса, любимая, — прошептал он, погружаясь в глубокий исцеляющий сон. Когда русалка, кое-как управившись с баней и одежей, пришла в горницу, куда его перенесли, грудь воина спокойно и ровно вздымалась, а на лицо начал возвращаться здоровый румянец.