Русалка для слуги Кощея

Даждьроса устроилась рядом и прикорнула, как ей казалось, на миг, однако, когда она вновь открыла глаза, между отверстий в стенах и крыше пробивался свет позднего дня. Испуганно подскочив и дико озираясь, она встретилась взглядом с Велибором. Ящер какое-то время назад пробудился и теперь умильно смотрел на нее. Прикоснувшись к его лбу, Даждьроса убедилась, что лихорадка ушла, и для исцеления ран теперь требуются только отдых и уход. Пока она, сдерживая слезы радости, потянулась за оставленным возле ложа еще с вечера напревшим целебным отваром, на лицо Велибора набежала тень. Он озирал жилище, и, конечно, не узнавал его. — Где мы? — спросил он, безуспешно пытаясь приподняться. — В гостях у дядьки Лешего, — отозвалась Даждьроса, укладывая его обратно. — А почему не в Земейгороде? — потрясенно спросил ящер. — Что случилось? Родные не приняли и тебя? Пришлось рассказать ему все, что произошло с момента их расставания. Велибор слушал внимательно, стараясь не упустить ни слова, потом горестно откинулся на подушки. — Глупая русалка! Что же ты наделала?! — едва ли не со слезами на глазах выдохнул он. — Зачеркнула единственное добро, которое я после Кощеева плена совершил! — Она вообще-то тебя, дурака, спасала, — ворчливо одернул его дядька Леший, заглядывая в горницу между стен-ветвей. — Мог бы и поблагодарить. Велибор тяжко вздохнул, потом глянул на Даждьросу виновато и потянулся губами к ее протянутой руке: — Ладушка бедная моя! Он безропотно выпил отвар и вынес дальнейшее лечение, пытаясь понять, насколько долго ему еще предстоит оставаться, как он сам сказал, обузой, не имея возможности даже толком управлять своим телом. Хотя лихорадка ушла, и наболевшие раны больше не сочились черной слизью и гноем, жестокая борьба с навью и смертью, которую все предыдущие дни и ночи вел воин, совершенно обескровила его и лишила сил. Без посторонней помощи он даже повернуться на другой бок не мог, не говоря уже о еде или отправлении прочих потребностей. А магия ледяного копья, которую, напугав, приструнила Матушка-Земля, не собиралась ему помогать и только ждала часа, чтобы взять реванш. — Не понимаю, зачем тебе, такой красивой да разумной, отринутый изгнанник, да еще теперь беспомощный калека, — проговорил Велибор печально, пытаясь подсчитать количество ран, которые перевязывала Даждьроса. Во время боя, понятное дело, такую безделицу он из виду упустил, а сейчас поверить не мог, что все еще жив. Даждьроса не стала объяснять, просто поцеловала, а когда он робко, осторожно, но все же ответил, с улыбкой добавила. — Раны заживут, и насчет приюта что-нибудь придумаем. Велибор только вздохнул, пытаясь примириться с непривычными для него обстоятельствами. В годы жизни в граде Ящеров он, конечно, получал в походах раны, но достаточно быстро их исцелял, прибегнув к силе батюшки Велеса и магии Земли. Да и в те дни, когда слабость не позволяла жить привычной повседневной чередой будней и праздников, спокойно отлеживался и отсыпался дома под защитой городских стен. И даже от сестрицы Дождирады, как она сама признавалась, заботу принимал неохотно. Узнав, что обряд, изгнавший из его тела темную магию смерти, провел дядька Леший, Велибор вновь почувствовал неловкость. Он не любил оставаться в долгу. — Ее благодари! — проскрипел Хозяин Леса. — За то, что дважды пощадила мои зеленые угодья, хотя могла спалить дотла. Откуда он узнал не только о подарке дэва, но и о том, что русалка дважды побоялась его применить, Даждьроса не спрашивала. Первенцы Неба и Земли и прямые потомки великих богов не только зрячи во всех мирах, но и в сердцах без труда читают. Когда же о подарке, в свою очередь, узнал Велибор, снова обозвал ее глупой жалостливой русалкой, но при этом слегка приободрился от мысли, что они не совсем беззащитны. — Сила Огня и черную магию Нави одолеть бы сумела, — проговорил он задумчиво, когда Даждьроса, поправив его постель, кормила его завтраком. — Жаль, что брат мой Горислав Горыныч, который лучше других ею владеет, сейчас далече. Эх, были бы у меня крылья, — добавил он, не скрывая тоски. — С этим помочь точно не смогу, — покачал головой Леший. — О том только птицы ирийские ведают, но в их чертоги пути нашему племени нет. Можно еще спросить у Врана Вороновича. Он хоть и из той же вещей породы, а Ирия сторонится, на утесе подле острова Буяна сидит. Но туда дорога идет лишь через реку Смородину. — Не мне, бывшему слуге Кощея, реки Смородины бояться, — приободрился Велибор. — Спасибо за совет и за заботу. Не вышла бы она только тебе боком. — Мой лес стоял, когда Кощей еще не родился, — презрительно усмехнулся Леший. — Уж я его слугам, если что, сумею глаза отвести. Идите с миром, — напутствовал он Велибора и Даждьросу, пока его дети и внуки бережно несли лодку к реке. — И пусть косое лихо уже отстанет от вас. Даждьроса и Велибор только переглянулись, благодаря за благопожелание, не ведая, сколько еще преград встретится им на пути. Но ведь они сами избрали нелегкую долю изгнанников, и нельзя сказать, что она, не собираясь ласкать своими шершавыми, высохшими дланями, готовила на пути одни лишь тумаки.