Русалка для слуги Кощея

Даждьроса не ведала, попало ли подружкам за то, что поперед старших решили ее навестить, но буквально на следующий день на берегу раздался конский топот, вместо монист и височных колец зазвенели стремена и кольчуги, а в двери ее избушки требовательно и властно постучали. — Тебя ли, Даждьроса, вижу в добром здравии? Не обманывают ли меня глаза? — на этот раз ставший в последние недели привычным вопрос задавали не братья-ящеры, не сестрицы-подружки, а сам правитель Княжьего града и всех окрестных земель. Светлейший глядел дружелюбно и даже почти радостно, но в ясных глазах василькового цвета плескались недоверие и тревога, под скрепленным серебряной фибулой-застежкой мятлем и кафтаном пряталась кольчуга, а пояс отягощал добрый меч. Кмети дружины стояли чуть поодаль, готовые в любой момент прийти на выручку. За их спинами прятался старик-волхв. — Не обманывают, батюшка, — в пояс поклонилась Светлейшему Даждьроса. — Вернулась я и хочу продолжить ремеслом своим целительским заниматься, коли позволишь. — Как не позволить, — князь удовлетворенно провел рукой по пшеничной бороде. — Только слышал я, будто не одна ты на прежнем месте поселилась. Кого-то ты в своем домике скрываешь. — Да кого же мне и зачем скрывать? — притворно удивилась Даждьроса, вставая возле двери так, чтобы никто из мечников мимо нее не проскользнул. Велибор, конечно, заверил ее, что силу ледяного копья против княжьих людей не станет использовать, даже если не удастся поладить миром, но кто знает, как может дело обернуться. — Раненого досматриваю. За хворым ухаживаю. Светлейший нахмурился, закладывая руки за пояс с дорогим серебряным набором. Ноги в сафьяновых сапогах переступали по помосту, готовые в любой момент, сметя русалку с пути, перенести его в избу, из которой, как говорили волхвы, исходила опасность. В отличие от старейшин Змейгорода здешний Светлейший никогда не прятался за спинами своих кметей. — Раненого, говоришь? — переспросил он, испытующе глядя на Даждьросу. — Уж не одного ли из Кощеевых людей? Конечно, негоже мне, простому смертному, вмешиваться в дела великих богов и их не подверженных тлену потомков, но премудрые волхвы говорят, что от твоего дома исходят темная сила Нави и магия ледяного копья. Даждьроса не знала, как ответить. Говорить неправду Светлейшему она не хотела. Но при этом не ведала, как от княжьих людей Велибора защитить и как не допустить кровопролития. Если ящер использует силу ледяного копья, то ни Светлейшего, ни его кметей ничего не спасет, а над ним самим теперь уж точно навсегда верх возьмет Навь. Он пока слишком слаб, чтобы ее смертельной мощи противостоять. — Посторонись, милая, дай мужам, как подобает, поговорить! Даждьроса не ведала, как Велибор сумел одеться, каким усилием воли поднялся и держал в левой руке меч. Правая висела на перевязи, повязки на ранах окрасились алым. — Не про меня ли ты спрашивал, княже? — одновременно пытаясь заслонить Даждьросу и тяжело опираясь на косяк, спросил ящер. Что он делает? Если раны откроются, никакой магии не хватит их затворить. — Велимор Ледяное копье? — непроизвольно отступая на шаг, уточнил Светлейший. Велибор осклабился, довольный произведенным эффектом. Шрам от Кощеева дара на бледном лице угрожающе налился чернотой. — Нынче меня под этим именем знают, — подтвердил он. — Она, — ящер указал на Даждьросу, — кличет по-старому Велибором. Как будешь звать ты — тебе решать. — Что забыл Кощеев слуга в моих землях? — нахмурился князь. Кмети за его спиной выстроили стену, готовые в любой момент прикрыть щитами и стоять до конца, но, к счастью, никаких активных шагов пока не предпринимали. — Срок моей службы истек, — спокойно отозвался Велибор. — А в твою землю попал нынче не по своей воле. Сам знаешь, беспамятный да расслабленный не всегда может выбирать, куда его привезут. — В прошлый раз ты пришел в мою землю со злым умыслом, — напомнил князь. Ожидая ответа Велибора, Даждьроса, кажется, забыла, как дышать. — Правда твоя, княже, — не стал отпираться ящер. — Но разве я нанес какую-то обиду твоим людям или имущество их разорил? Я только увез русалку, которая, как мне сказали, была обещана моему господину. Но и ту, как видишь, вернул, точнее, в твою землю она сама вернулась, поскольку ей не по нраву жить среди своих. Князь покачал головой, переглядываясь со своими людьми и ища одобрения у волхва. Кмети пожимали плечами. На слова ящера они не имели ничего возразить. Старый волхв хмурился, но тоже не ведал, какой дать обладателю княжей шапки совет. — Почем мне знать, что ты и в самом деле отрекся от своего господина и не замышляешь против людей зла? — Я бы поклялся в этом на клинке меча, — отозвался Велибор, голос его окреп, хотя от осунувшегося лица, кажется, отлила последняя кровь. — Но клятве отступника, каковым меня здесь все считают, ты вряд ли поверишь. Коли позволишь — останусь, скажешь уйти — уйду. Мне не привыкать. Но только прежде поклянись, что сможешь ее, — он указал на Даждьросу, — в следующий раз от Кощеевых слуг защитить. Одну орду я уже возле Щита исполина в Навь отправил и не скажу, что заплатил непомерную цену, — добавил он, указывая на раны, которые сочились кровью все сильней. — Ледяное копье, как оказалось, можно и для благого дела использовать. Но Кощей вряд ли успокоится и пришлет за Подательницей росы еще воинов и колдунов из людей и порождений Нави. Готовы ли твои кмети дать им достойный отпор? Князь помрачнел, раздумывая, и Даждьроса поняла, что он колеблется, и последнее слово в этом разговоре за ней. Негоже девке непокрытой в беседу мужей крови вмешиваться, но Велибора сюда она привела, и за него ей держать ответ. — Решать тебе, княже, — проговорила она. — Я за Велибора могу поручиться. И словом, и делом он все дни нашего пути сюда доказывал верность Правде богов и людей, давая кривде и нави отпор. Коли решишься его прогнать, я тоже с ним уйду, и коли сгину, как его сестра, а Кощей получит власть над моим даром, в том будет и твоя вина. Князь досадливо поморщился, но при этом лицо его немного посветлело. В самом деле, с девки глупой какой спрос, да еще любимой всей землей целительницы, которой был обязан жизнью дочери. А что до Велибора, то пока он и в самом деле не представлял угрозу, а против ледяного копья Светлейший и сам не знал, как бороться. — Пусть остаются, — махнул он рукой. — Я с ранеными и женщинами не воюю. Когда за поворотом стих шум копыт коней княжьей дружины, Велибор начал тяжело оседать, сползая вдоль косяка. Глаза его закатились, возле губ разлилась обморочная синева. Даждьроса едва его подхватила. Кое-как дотащила до постели, уложила, попутно расстегивая пояс и плащ, стаскивая промокшие от крови сапоги. Если раны не удастся затворить, как бы не пришлось снова просить помощи у Матери Земли. Нави она своего суженого на этот раз не отдаст. — Зачем ты это сделал? — причитала Даждьроса, вновь накладывая тугие повязки, помогая себе мазями на барсучьем жиру и магией. — Теперь мы, по крайней мере, на какое-то время имеем приют, — не открывая сомкнутых век, отозвался Велибор.