Русалка для слуги Кощея

Едва окрепнув после родов, Даждьроса поднялась в небо, облетая поля. Маленькую Желану она оставила с отцом, точно зная, что пока Велибор несет стражу, ни один слуга Аримана, ни одно порождение Нави не посмеет даже к дому приблизиться, не то что проникнуть в детскую. Магия ледяного копья предупредила бы его об опасности лучше любых дозорных, в какой бы части поместья он ни находился. Другое дело, что он предпочитал откладывать дела на потом, не отказывая себе в удовольствии наблюдать за тем, как подрастает обожаемое дитя. — Какая красавица! Вся в мать! — не мог прийти в себя от восторга Велибор, баюкая на руках запеленатую Желану. Даждьроса полностью мужу доверяла, ведь в свое время он вырастил оставшуюся на его попечении совсем крохой сестру. — Она и от нашего рода силу взяла, — лыбился Горыныч с таким довольным видом, будто сам был причастен к появлению племянницы на свет. Хорошо, что Велибор ни на миг не посмел усомниться в верности избранницы. С другой стороны, трудно сказать, как бы они без помощи огненного змея выдержали противостояние с Кощеевой ратью. — Думаю, в том, что касается наследия силы земли, это ее премудрая бабка постаралась, — с улыбкой переглядывался с женой Велибор, явно вспоминая принесшее такие неожиданные и приятные плоды путешествие во владения тещи. Хозяйка Медных гор, едва узнав о беременности дочери, вместе с дарами прислала проворных служанок-ящерок, которые теперь помогали заботиться о малышке. А отец Водяной, не испугавшись жары и не погнушавшись путешествием через владения морского хозяина Ньерда и подземные воды пустыни, явился сам, чтобы принять в род новую русалку-Хранительницу. — Ну хоть на что-то твой отступник сгодился! — заключил он, забавляя внучку погремушкой, которую сам сделал из перламутровых раковин. К подарку прилагался девичий жемчужный убор и гребень из рыбьего зуба. Хотя пока головку маленькой русалочки покрывал младенческий пушок, цветом вороного крыла он явно напоминал отцовские кудри, да и умильно сдвигавшиеся маленькие бровки имели черный цвет. — А ты сомневался в лучшем бойце Змейгорода? — улыбнулась Даждьроса. — Ну так как я мог распознать, какие еще заклятья на него наложил Кощей? — проворчал Водяной. — Малышка скверной Нави не заражена, и на том спасибо. — Неужели ты проделал такой долгий путь лишь для того, чтобы в этом убедиться? — с легкой обидой глянула на отца Даждьроса. — Навь коварна, — предостерег ее Водяной. — Конечно, рождением дочери ты себя обезопасила, но бдительность терять рано. Даже дети смертных для нави — лакомая добыча. — Да кто ж ее теряет? — согласился с тестем так и не повидавшийся с ним Велибор. — Только неужели ж мы да со стражами Пустыни не сумеем малышку защитить! — успокаивал его Горыныч. — Особенно когда ты закончишь и опробуешь крылья, — поцеловала мужа Даждьроса. Каркас был уже готов, и Велибор приступил к созданию перепонок, методично прикрепляя к ребрам пластины напоминающего кожу ящера легкого, но прочного металла. — Уже скоро мы поднимемся в небо вместе! — призывно улыбалась мужу Даждьроса. — Не раньше, чем Желана обретет свои крылья! — хмурился Велибор, который теперь переживал вдвойне и за жену, и за дочь. — Даже если она просто проголодается или начнет капризничать, я это сразу узнаю и мигом вернусь, — пояснила Даждьроса, которая с самых первых часов ощущала связь с дочерью не менее тесную, нежели в те месяцы, когда их объединяла пуповина. Общая водяная магия, питавшая благодатной росой исстрадавшуюся от засухи землю, перетекала от матери к дочери и обратно. Даждьроса ощущала ее каждым перышком своего лебяжьего тела, каждым взмахом крыл, улавливающих испарения от рек и малых каналов, рождая стекавшие на землю капли росы и обращая их в живительные потоки. С рождением дочери дар подательницы росы не только не иссяк, но как бы удвоился. Конечно, Желана, как и все дети, не могла еще свою магию контролировать. Пока она только забавлялась, создавая переливающиеся на солнце пузыри или заставляя воду, налитую для омовения, подниматься в воздух тонкими струйками, переплетаться или плясать по комнате, обливая смеющихся служанок. Однако ее сила, соединенная с магией матери, творила настоящие чудеса. — На нашу землю пришло двойное благословение! — обрадованно воздел руки к небесам Коркуд, принеся Даждьросе и ее новорожденной дочери полагающиеся по такому случаю дары. Он задержался в горах, дабы убедиться в том, что вода беспрепятственно поступает в измученные засухой долины, и теперь благодарил русалку и ящеров за дивный дар дядьки Полоза, позволивший разрушить козни Аримана. Пролетая над обновленным руслом канала, от которого, словно капилляры от большой артерии, разбегались питавшие поля рукава и протоки, Даждьроса только дивилась мужеству и упорству возделывавших эту суровую землю людей. А уж трудолюбие и усердие землекопов и каменотесов могли сравняться с героизмом отчаянных Стражей Пустыни. Стоило только глянуть на нехитрые приспособления для перемещения огромных глыб и примитивные орудия труда. Конечно, магия земли и огня помогала, да и состав, секрет которого открыл дядька Полоз, сделал немалую работу, но на углублении русла продолжали упорно трудиться тысячи людей и животных, ворочавших тяжелые вороты и вывозивших землю, древесину и отработанную породу. Поражение, которое нанесли Ариману Коркуд, Велибор с Горынычем и смертные строители канала выглядело особенно сокрушительным, когда взгляд устремлялся на берега, укрепленные камнем, поднятым из недр, чтобы закрыть ход воде. Сейчас живительная влага, бежавшая по каналам и распределяемая магией Даждьросы, орошала и питала поля. Такого урожая не припоминали не только старожилы из числа смертных, но даже дэвы и мудрецы. Усердные землеробы по щиколотку в воде, защитив головы от солнцепека, день-деньской гнули спины, собирая рис. На бахчах, подставляя солнцу бока, зрели полосатые арбузы и золотистые дыни. В садах наливались соком смоквы, персики, абрикосы и сливы. Хозяйки только успевали их вялить, варить варенье или раскладывать на противнях тягучую душистую пастилу, сваренную с орехами и медом. Даждьроса тоже жаловала это лакомство, только готовила немного иначе по рецептам родного Змейгорода, взбивая вращаемой при помощи магии мутовкой сдобренное яичными белками фруктовое пюре. В родных краях, да и в княжьем граде, обычно использовали яблоки, добавляя смородину или клюкву, которые здесь не росли. Однако абрикос или слива получались тоже неплохо. Вкус земных плодов понемногу и с аккуратностью пробовала и маленькая Желана, пока все же предпочитавшая материнское молоко. Его вкус узнал и Велибор, который Даждьросу, давшую надежду и его роду, теперь почти обожествлял и едва ли не парил в воздухе безо всяких крыльев. Удивительное приспособление он впервые опробовал как раз к концу сбора урожая, надеясь за зиму к нему привыкнуть. Когда он впервые надел сложную конструкцию и, оттолкнувшись от высокого берега, сначала завис над рекой, потом, поймав восходящий поток, поднялся в небеса, Даждьроса испытала двойственные чувства. С одной стороны, она вспоминала полет гигантского ящера. Широтой размаха и мощностью крыльев Велибор превосходил даже Горыныча. С другой — русалка не могла не отдать должное искусству кузнеца и упорству, с которым отринутый отступник шел к своей мечте. И счастливое лицо Велибора было ей не меньшей наградой, нежели ответная улыбка потянувшейся к отцу Желаны. Ох, стоило ей внимательнее приглядеться к одной из новых служанок, стоило прислушаться к зловещему шипению остужаемого водой песка.