Русалка для слуги Кощея

К спуску корабля на воду вернулся Коркуд. Привез целый ворох гостинцев от Светлейшего и жителей Княжьего града. Долго передавал ото всех приветы. Все обитателя Княжьего града вспоминали Даждьросу добром, благодарили их с Велибором за то, что увели в пустынные земли Кощееву рать. Когда же узнали, что русалка и ящер не только живы и благополучны, но и растят долгожданную дочь, завалили дарами и гостинцами. На своих крыльях Коркуд сумел далеко не все донести. За приятными разговорами, расспросами и разбором подарков, в котором живейшее участие принимала маленькая Желана, Даждьроса не сразу заметила, как напряженно смотрит Велибор. Только потом пришло осознание: среди спутников Коркуда жениха Жар-птицы нет. Она хотела спросить, в чем дело, но не смогла подобрать слова. Ее опередил простодушный, как годовалая племянница, Горыныч. — А где Финист? Неужели отказался? Или ты не сумел его разыскать. Коркуд только тяжело вздохнул, указывая на прибывших в составе его свиты двоих чужаков. Пригожий парень из числа смертных, судя по наборному поясу и шелковому плащу, не самого последнего рода, и женщина с печальными глазами, наделенная магией верхнего мира, держались в пышных покоях скованно, но смотрели с надеждой. — Это Ярослав — сын и наследник правителя Нового города, — представил юношу Коркуд. — Я встретил его с дружиной на реке Дивне по пути к Детинцу, где в последние годы нашел пристанище Финист. Даждьроса и Горыныч переглянулись, предчувствуя беду, потом, словно малые дети, с надеждой воззрились на Велибора. Тот стоял мрачнее тучи, и когда Ярослав-княжич с позволения Коркуда рассказал, что город оказался разграблен пришельцами с Ледяных островов, а жители либо погибли, либо попали в полон, даже не удивился. — Я ехал на свадьбу, — с болью в голосе рассказал Ярослав, сминая в руке серебряную застежку-фибулу. — Меня ждала Ненаглядная красота — дочь князя Детинца. Я любил ее всем сердцем, и она отвечала мне взаимностью. Родители не стали препятствовать нашей склонности и благословили союз. Когда мы с моими воинами и провожатыми увидел над городом столб дыма, помчались в Детинец, словно на крыльях бури, но все равно опоздали, застав одни обгорелые руины и трупы! Немногие уцелевшие рассказали, что мою невесту забрал в свои ледяные чертоги Кощей, чтобы держать там пленницей. — Зачем ему это надо? — удивился Горыныч. — Подпитывает свою силу молодостью и красотой, по капле высасывая из девиц жизнь, — скривился Велибор, которому в годы плена довелось повидать много таких безрадостных историй, за каждой из которой стояло несколько искалеченных судеб и оборванных нитей. Ярослав закрыл лицо руками и застонал, словно от жестокой боли, терзаемый чувством вины. Ящер поспешил его утешить. — Даже бессмертным не всегда дано оказываться в нужное время в нужном месте. Пока со дня похищения минул не такой уж большой срок, для твоей невесты надежда есть. Ярослав с благодарностью кивнул, присаживаясь на скамью и пригубив поданного слугами вина. — Так как же Кощеевы прихвостни прошли к Детинцу мимо Змейгорода? — не понял потрясенный рассказом до глубины души Горыныч. — Он же находится ниже по течению Дивны. Неужели дозорные проморгали или град ящеров тоже не устоял? — Когда я пришел в Змейгород, в надежде что-то узнать о судьбе невесты, ящеры сказали, что пропустили Кощееву рать в обмен на обещание их земли не трогать, — не скрывая презрения, отозвался Ярослав. Даждьроса всплеснула руками, Горыныч в сердцах выругался и только Велибор остался недвижим, точно ледяная скала. — Воины Ледяных островов, по-видимому, не захотели терять время, осаждая защищенный магией стены, и предпочли договориться, решив поискать добычу попроще, — сухо заметил он. — Это что же братья получается совсем скурвились? — с болью глянул на него Горыныч. — Они же не заключали союза со смертными и не обещали им помогать, — пожал плечами Велибор. — Так они мне свое равнодушие и объяснили, — подтвердил его догадку Ярослав. — Вот потому у ящеров нет больше ни союзников, ни великих воинов, ни побед, — горестно вздохнула Даждьроса, вспоминая, как безрадостно, словно в темном сыром порубе, текли последние годы, проведенные под родным кровом. — Но какова же судьба Финиста? — поинтересовался неугомонный Горыныч. — Он что же погиб? — Птицу Верхнего мира не так-то просто убить, — с нескрываемой горечью произнесла пришедшая с Ярославом женщина, и русалка поняла, что имеет в виду она себя. — Сколько веков со дня предательства Кощея я мечтала о смерти, и вот видите, все еще живу. Даждьроса ушам своим не поверила. Она ожидала встретить кого угодно, но не сгубившую сестру Дивну разлучницу Жар-птицу. Меж тем та стояла перед ней во плоти, хотя ее нетленная красота померкла, словно присыпанная горьким пеплом, а со все еще юного и прекрасного лица, изливая потоки боли, смотрели глаза старухи. Даждьроса невольно испытала жалость. Любовь Жар-птицы тоже растоптал и изувечил Кощей. — Я много лет разыскивала Финиста, желая пасть к его ногам и попросить прощения, — продолжала Жар-птица, — но нашла лишь разграбленную кузню и никаких следов молота верхнего мира. — И пока мы его не разыщем, отправляться за наковальней не имеет смысла, — кивнул Велибор. Даждьроса успела испытать постыдное облегчение, продиктованное малодушием. Велибор останется рядом с ней и Желаной, пока они не разыщут молот или хотя бы владеющего им летуна. Но если они не поторопятся, по их души может снова явиться Кощей. — Мне удалось узнать, что Финиста увезли вместе со многими пленниками куда-то в наши края, — сообщил Коркуд. — Дескать, таков был уговор у слуг тьмы Полуночи и Полудня. Я послал на розыски Стражей Пустыни, но результата пока не получил. — Может быть, мое зеркало будет полезно? — предложила Даждьроса, велев слугам унести Желану, накрыть угощение и приготовить покои для нежданных гостей. Хотя отец Водяной объяснял ей, как с помощью цепи отражений в каплях воды отыскивать людей и показывать то, что творится в окружающем мире, в полной мере эту магию она не применяла. Во всяком случае, розысками тех, кого никогда не видела, заниматься даже не пыталась. Но следовало же когда-то начинать. Хорошо, что у Жар-птицы до сих пор оставалось скованное Финистом как залог их любви золотое кольцо. Оно и помогло решить непростую задачу. Сначала водная гладь артачилась, идя рябью, или показывала горючие пески, потом в нем отразились прокаленные солнцем стены города в сердце пустыни. — Да это же Нагкала! — воскликнул Горыныч. — Ты ничего, невестушка, не путаешь? Велибор и Коркуд только переглянулись. Не просто так старейшина нагов юлил. Зеркало тем временем снова пошло рябью, и картинка в нем сменилась. Где-то за стенами в подземельях крепости обнаружилась забранная решеткой глубокая яма, вокруг которой кишмя кишели ядовитые змеи. На дне пылал горн и раздавались методичные удары молота. Изможденный, но все еще сохранявший присущую птицам Ирия стать, пленник в кожаном фартуке кузнеца трудился над наковальней, магией Верхнего мира поддерживая в горне огонь. А выходившие из-под молота мечи и кинжалы могли поспорить с наговорным оружием, которое ковали Велибор, дядька Полоз и лучшие мастера Змейгорода. Жар-птица вскрикнула и в горьких слезах раскаяния бросилась на пол, пытаясь сквозь зеркальную гладь дотянуться до покинутого много веков назад жениха. Коркуд сурово нахмурился и попросил еще раз показать устройство тюрьмы и городских укреплений. Хотя у Даждьросы от напряжения все перед глазами расплывалось, она сумела выполнить просьбу. — Наги всегда жили на грани света и тени, однако выбрали тьму, — с горечью проговорил, принимая болезненное для него решение, дэв. — Стало быть, пришла пора им ответить за свое вероломство.