Русалка для слуги Кощея

Хотя нагам не удалось уничтожить весь отряд Стражей Пустыни, они сочли, что вышли из схватки победителями. Совершив очистительные обряды, они разложили на площади высокие костры, вокруг которых праздновали, наслаждаясь мясом и вином, рассказывая сородичам подробности схватки и похваляясь друг перед другом удалью. Пленников пока не трогали. Их собирались принести в жертву на рассвете во время похоронного обряда, чтобы они по древней традиции служили нагам в ином мире. Пока же их, сковав и хорошо обыскав, заперли в подземелье по соседству с остальными невольниками, но отдельно от них. Впрочем, наги недооценивали Стражей Пустыни. Едва сторожа, проверив оковы и накрепко заперев решетки и двери подземелья, удалились, оставив в качестве самой свирепой охраны своих диких родичей, новых пленников словно подменили. Соратники Велибора, до того сидевшие на полу неподвижно с видом подавленным и угрюмым, как и положено тем, кого постигла неудача в бою, чья земная жизнь вот-вот закончится на жертвеннике, а в ином мире ожидает вечное рабство, пришли в движение. — Они что же специально сдались в плен? — не поверила своим глазам Жар-птица, наблюдая, как Стражи Пустыни, словно воспользовавшись волшебством, сбрасывают оковы и отпирают решетки. На самом деле к магии воины и не думали прибегать. А вот тонкие, как булавки, отмычки оказались почти у всех. Некоторые прятали их не только под одеждой, но даже под кожей или во рту. К тому времени, когда в подземелье проникли пробравшиеся в крепость под покровом шапки-невидимки Горыныч и Ярослав с полудюжиной воинов, мнимые пленники не только освободились сами, но и вовсю вытаскивали из ямы остальных. Многие узники настолько ослабели, что не могли уже даже идти. Другие, наоборот, требовали дать им оружие, которого под плащами у Горыныча и его спутников оказалось с избытком. И даже самые изможденные женщины пытались держать на руках детей. Змеи роились и копошились на полу узилища живым ковром, готовые в любой момент ужалить, а все без исключения пленники, включая Стражей Пустыни, не имели обуви. Наги отбирали ее вместе с поясами и оружием. Горыныч глянул по сторонам, снял со стены факел, нахмурился, напрягся и дохнул пламенем, расчищая место. В человеческом облике он редко использовал огненную жилу, но сейчас другого выхода не видел. К этому времени Велибор уже перенес через стены не менее двух дюжин Стражей Пустыни, и теперь собирался в обратный путь, вынося из города самых храбрых из пленников. Хотя Стражи под защитой шапки-невидимки вывели из темницы уже несколько десятков узников, проделать путь к свободе по воздуху решились сразу далеко не все. Маленькая Желана, не понимая всего драматизма происходящего, пришла в полный восторг, наблюдая, как Велибор поднимается над скалами, привязав к корпусу сетку, в которой поместился десяток самых маленьких ребятишек. Похоже, русалочка, как только отец вернется, собиралась потребовать прокатить и ее. Упрямо стучавшееся в мысли «если вернется» Даждьроса предпочла запрятать поглубже. Когда же во время третьего или четвертого рейса Велибор слегка задел крылом скалу, она едва не лишилась чувств, а зеркало покрылось инеем. Хорошо, что наги, продолжая пировать, ничего не замечали. Они даже не могли предположить, что в их укрепленную твердыню можно проникнуть, почти не используя магию или крылья дракона аджархи. Благо не только Стражи пустыни, но и окрыленные надеждой на спасение пленники проявляли чудеса скрытности. — Где Финист? — недоумевал Велибор. Воины только разводили руками. Потомок вещих птиц Ирия покинул темницу последним. — Я никуда не пойду, пока вы не выведете всех детей и женщин! — отрезал он, пресекая все увещевания Ярослава и Горыныча. Жар-птица, услышав эту пламенную речь, увидев исполненную достоинства фигуру узника, не смогла удержаться от слез. Пускай ее первый жених выглядел сейчас лишь немногим лучше ослабевших от лишений смертных. Небесный огонь Верхнего мира, не позволявший ему поступаться Правдой ни при каких обстоятельствах, в его иссеченной плетьми груди продолжал гореть. — Тебя отыскала Жар-птица! Она тебя любит и ждет, — пытался втолковать гордому пленнику Ярослав, в то время как Горыныч говорил что-то про портал в Навь, который способна открыть кровь ирийской птицы. — Думаете, я об этих планах не знаю? — горько усмехнулся Финист. — Для чего, по-вашему, наги тут собрали столько людей? Он вернулся в свою кузню за своим единственным сокровищем — молотом Верхнего мира. — С его помощью все месяцы своего плена по требованию жестоких нагов я ковал непревзойденные клинки, — пояснил Финист. — Я напитывал их магией Верхнего мира, поэтому темные маги и демоны не могли ими воспользоваться. Но они их продавали, выменивая на рабов. Прежде, чем навсегда покинуть свое узилище Финист полез куда-то в самый дальний угол, где валялись полупустые мешки с углем и рудой, достав оттуда невероятный по красоте и сбалансированности длинный обоюдоострый клинок на узорчатой рукояти. — Конечно, это не меч-кладенец, — посетовал Финист, решительно направляясь к темному жертвеннику. — Но к счастью, и этот проклятый камень — не Кощеева игла. Хотя его руки сейчас напоминали жерди, обтянутые веревками жил, сил в них хватило, чтобы с одного удара разрубить алтарь. Вероятно, это следовало все же сделать чуть позже. С другой стороны, борьбу со злом никогда нельзя откладывать на потом. Хотя внешне жертвенник выглядел как ничем не примечательный кусок черного гранита, в нем дремала колоссальная сила, уже многие годы питавшая тьмой всю древнюю крепость. Когда камень, как и разрубивший его меч, распался на осколки, по фундаменту Нагкалы пробежала дрожь, а башни и прясла застонали, точно живые, сбрасывая с себя гнет. Впрочем, как выяснилось, так совпало, что именно в этот момент Стражи пустыни под началом Коркуда подорвали наименее укрепленную стену возле ворот, использовав кувшины, которые во время схватки в ущелье у них якобы «отняли» наги. — Уходим! Быстро! Пока нас тут не завалило! — видя, как по стенам бегут, расползаясь зигзагами, трещины, воскликнул Горыныч, без лишних церемоний взвалив Финиста вместе с молотом на плечи. Передвигаться достаточно быстро бедный пленник не мог. То ли наги, то ли предыдущие тюремщики перерезали на его ногах сухожилия, чтобы он не убежал. Подобную пытку в свое время пережил Велибор. И хотя Кощей новообращенного слугу вылечил, вместе с ледяным копьем вернув изувеченному истязаниями телу крепость и подвижность, долгих переходов пешком ящер и по сей день не любил. Да и целый день проведя у правила или в мастерской на ногах, начинал прихрамывать. Ярослав прокладывал дорогу мечом. На стенах и в самой крепости кипела жестокая схватка. Стражи пустыни атаковали, полностью отыгрываясь за засаду в ущелье, наги яростно сопротивлялись, пытаясь пробиться к тем пленникам, которых еще не успели спасти. Воздух сотрясали взрывы, крики, звон оружия, лязг доспехов и чешуи, клацанье клыков, шипение сотен змей, грохот продолжавших рушиться башен. Даждьроса едва успевала что-то различать, выхватывая из кровавой вакханалии мелькание скрещенных клинков, залитые кровью оскаленные лица и пасти, смертельное сплетение змеиных и драконьих тел, обломки камней и оружия и растерзанные внутренности, похожие на копошащихся змей. Она снова потеряла из виду Велибора. Финиста и оставшихся пленников выносил на могучих крыльях принявший истинное обличие Горыныч. Дэвы и ящеры из числа Стражей помогали ему. Потом Велибор нашелся и, конечно же, в самой гуще. Не снимая крыльев, он разил врагов с воздуха, не страшась вступать в схватку с гигантскими змеями. Его противникам приходилось несладко. Но наги не собирались сдаваться, и их заклинателей мертвых не смутило похищение пленников, которых они, по всей видимости, не один месяц собирали, ни уничтожение темного алтаря. Не удовлетворившись кровью, которая текла вокруг рекой, они задумали задобрить темных богов, принеся им в жертву будущее племени. Пока Стражи Пустыни и ящеры рисковали жизнями, пытаясь спасти совершенно незнакомых им смертных, наги, чьи души, видимо, давно поглотила тьма, безропотно несли на наспех созданный походный алтарь своих чад от младенцев до подростков. А ведь, обсуждая с товарищами грядущую участь нагов, Коркуд специально подчеркивал, что собирается покарать лишь стакнувшихся с тьмой старейшин и воинов, не трогая женщин и детей. Трудно сказать, какую жуть собирались высвободить обезумевшие наги, но Коркуд им этого не позволил. — Отступаем! — скомандовал дэв, обращаясь огненным смерчем и обрушивая на темных магов всю мощь пламени. Он успел вовремя. Едва Стражи Пустыни, унося часть предназначенных в жертву детей и уводя тех из горожан, которые сумели скинуть морок, отступили в сторону ущелья, из-под земли вырвался чудовищных размеров змей, вобравший в себя силу всех поколений умерших нагов. Сотканный из тьмы, он питался смертью и рос на глазах, раздувая гигантский капюшон, напитанный кровью, пролитой сегодня в стенах Нагкалы. Он почти поднялся до вершин, грозя выбраться в пустыню и прокатиться по всей полуденной стране, собирая чудовищную жатву, в сравнении с которой самая лютая засуха, налет саранчи и моровая язва показались бы благословением небес. Но в это время на него обрушилась стена очистительного огня, дополненного принесенными на крыльях ветра из лагеря запасами пороха. Пожалуй, даже уничтоживший Кощеево войско смерч не обладал такой мощью. Коркуд пылал праведным гневом, обрушивая его освобожденное чудовище жутким перстом судьбы. Даже в лагере на той стороне гор приходилось заслоняться от слепящего зарева. В самом же граде плавились и рассыпались в песок древние камни, металл стекал потоками, кости испарялись. Мертвый змей, направляемый не знающими боли, защищенными черной магии заклинателями, пытался набросить на смерч темные кольца, задушить, загасить, затянуть в Навь. Но Коркуд обратился к силе поднимавшегося над горами великого солнца, не ослабляя хватки. Горыныч и другие огненные дэвы помогали ему. Велибор и Стражи пустыни уводили и уносили подальше людей. Сначала кольца чудовища ослабли, опал капюшон, потом лопнула защита заклинателей, и вскоре городские стены начали оседать, пытаясь затянуть в образовавшуюся воронку не только тех, кто находился рядом, но и окрестные горы. Коркуд в последнем усилии запечатал проход.