Русалка для слуги Кощея

Жар-птица знала, о чем говорила. Похоже, она чувствовала приближение Кощея, как Велибор чувствовал навь. Сокрытые шапкой-невидимкой участники вылазки не успели преодолеть и половины пути до крепости, когда на пустошь налетел знакомый черный вихрь, закруживший отбросы и обломки и разметавший кости и немертвых, словно сухую листву. Стражи Пустыни устояли благодаря щитам, которыми их накрыли Велибор и Жар-птица. Горыныч едва удерживал хранившую всех находившихся под ней шапку-невидимку. Даждьроса и Коркуд пользоваться магией опасались из страха, что Кощей их обнаружит. К счастью, чародейство Гипербореи его взор преодолеть тоже не смог, а премудрая дорожка, разворачиваясь перед ногами идущих и словно ускоряя их шаг, тотчас исчезала за спиной. Велибор не прятался. Распрямившись в полный рост с мечом наготове, он ждал приближения бывшего господина и кровного врага. — Глупый ящер! — принимая подобие человеческого облика, закружился над ним Кощей. — Подлый трус, столько лет скрывавшийся на другом краю обитаемой суши. Ты все-таки посмел явиться сюда? — Ты похитил мою дочь, — сделав вид, что пропустил мимо ушей обвинение в трусости, отозвался Велибор. — И ты думаешь, я тебе, подлому предателю, ее отдам? — удивился Кощей. — Я не предатель, — спокойно отозвался Велибор. — Ты первым меня обманул. Обещал, что не тронешь сестру, а сам обратил ее в ледяную статую! — А кто тебе сказал, что я ее трогал? — расхохотался в лицо ему Кощей. — Она в целости и сохранности стоит в моем зачарованном саду. Можешь сам посмотреть. И жену твою ждет та же участь, если откажется мне покориться. Услышав про сестру и невестку, Горыныч рванулся в сторону Кощея, не в силах выносить глумление. Коркуд и Финист едва его удержали. — Ты что же, хочешь всех погубить?! — зашипел ему в ухо огненный дэв. — Ты разве не понимаешь, что твой брат специально его отвлекает и тянет время, давая нам шанс добраться до крепости и найти иглу в отсутствие ее хозяина. Даждьроса деверя понимала. Она бы и сама сейчас устремилась к мужу, который балансировал на грани кинжала. Но мысли о Желане отрезвляли. О ней же думал и Велибор, не позволявший Кощею себя спровоцировать. — Легко языком молоть, — хмыкнул он, насмешливо. — А еще легче воевать с женщинами и детьми. Сколько там у тебя царевен да княжон в зачарованном саду томится? Не многовато ли будет? — А тебе завидно? — осклабился Кощей. — Тебя, гляжу, и последняя русалка покинула, — добавил он, обеспокоенно обводя сплотивших ряды стражей. — И брат куда-то запропастился. — А что моей жене и брату в этой вонючей помойке делать? — не моргнув глазом, отозвался Велибор. — На твое уродство любоваться? Горыныч — воин, как и другой огненный змей. Увидели, что ты умеешь сражаться только с помощью магии, решили поискать противников поотважней. Даждьроса, продолжая осторожно продвигаться вперед, благо каждое слово обоих ящеров гулко разносилось по притихшей, словно вымершей, если бы она уже не была мертвой, пустоши, отметила про себя, что муж сторицей вернул обвинение в трусости. Сколько раз и на потешных состязаниях, и под стенами Змей-города она слышала эту предшествующую единоборству обрядовую кощунственную перебранку, призванную проверить не столько остроумие, сколько выдержку бойцов и волю к победе. Иной раз словесной перепалкой спор и заканчивался, и несостоявшиеся противники под смех сородичей мирились и даже братались, обмывая клятвы в вечной дружбе в пиве и сыченом меду. Но не на этот раз. Велибору таки удалось вывести Кощея из себя. —Ты считаешь, что я умею сражаться только при помощи магии? — снова закружился черным смерчем Кощей. — Другого я не видел, — невозмутимо ответил Велибор. — Да и старейшины в Змей-городе болтали, что ты в годы жизни среди ящеров был горазд только с девками плясать да чужих невест соблазнять. А на поле битвы тебя не видали. — Глупец! — взревел Кощей. — Ящеры тогда не вели войн. — Вот я и говорю! — гнул свое Велибор. — Что с мечом ты обращаешься хуже бабы. А с магией любой дурак сумеет. Как ни хитер был Кощей, а такое открытое оскорбление без ответа оставить не мог, и лязгающий хохот немертвых, подхваченный смехом Стражей раззадорил его не хуже иного плевка. Другое дело, что совсем без магии он обойтись не сумел. Меч в его руках был соткан из сумрака. Велибор использовал выкованный Финистом наговорный клинок, мало чем уступавший мечу-кладенцу, а умением и упорством он мог превзойти кого угодно. Их поединок напоминал столкновение ураганного ветра и гранитного утеса. Кощей атаковал по всем направлениям, не давая перевести дух. Но его изощренные приемы неизменно оказывались разгаданными. Велибор даже не сходил с места, словно врос в выбранный им для обороны широкий устойчивый валун, и только подзадоривал. — Я же и говорю, сражаешься как баба. Сплошная пляска, а где же настоящий бой? На самом деле Даждьроса даже с разделявшего их расстояния в несколько перестрелов видела, вернее, чувствовала, что силы возлюбленного на пределе. Поединок затягивался, а черному клинку удалось два или три раза ящера достать, разомкнув кольчугу на рукаве и скользнув по ребрам. Не мог не заметить это и Кощей, потому, видимо, решил взять измором. — Глупец, с кем ты вздумал тягаться? — издевался он, пытаясь опрокинуть изнемогающего противника в грязь, откуда алчно щерились немертвые. — Ты разве не понимаешь, что я бессмертен. Моим слугам достанется неплохая пожива. Давно они не пробовали свежей плоти. А потом я тебя подниму как нежить, и ты будешь вечно мне служить и уже не предашь, поскольку лишишься разума и воли. — Он его убьет! — всхлипнула Даждьроса. — Только если мы не поторопимся! — ободрил ее Коркуд. — Это мне следовало там с ним сражаться! — вздохнул Ярослав. — Кощей нанес мне тягчайшее оскорбление, похитив мою невесту. — Поэтому твоя задача — уничтожить иглу и освободить пленниц! — напомнил ему Финист. — Что же до ящера, то он там не один, — добавил Коркуд. Даждьроса подумала, что в случае поражения Велибора, выглядевшего сейчас неизбежным, Стражей пустыни Кощей размечет, как солому. Однако она совершенно забыла про Жар-птицу. Вернее, не принимала ставшую ей за дни пути верной подругой летунью в расчет. Меж тем в тот момент, когда Кощей поверг Велибор на камни, грозя сбросить его в болото, она встала между ними, явившись во всем великолепии праздничного одеяния, дополненного блеском сияющих крыл. Как пояснил Финист, их роду было дано умение не полностью обращаться, хотя при этом магия Верхнего мира сохранялась. — А обо мне, муженек, ты, часом, не забыл? — задала Жар-птица вопрос, терзавший ее сотни бесконечных лет. — Подменил иголку и решил, что и жену можно, как рукавицу, сбросить и на новую поменять? Или думал, что я, как бедная Дивна, слезами изойду? Да только у нас, птиц Верхнего мира, слезы горят огнем. Хотя Кощей видел бывшую супругу на корабле, ее появление на пустоши его слегка удивило. — Это что за щипанная курица тут раскудахталась? — скривился он, вызвав уже у Финиста желание вернуться и сторицей спросить за все оскорбления. Впрочем, летунья и сама могла за себя постоять. — Ишь как заговорил! — усмехнулась она. — Прежде ты иные речи вел! Любушкой ненаглядной и Ладой любимой называл. Помнишь, как мы в первый раз кружили в хороводе у Купальского костра? Не хочешь уважить, сплясать со мной еще раз? Не дожидаясь ответа, она завела прославляющую ярое солнце купальскую, под которую пустилась в пляс, аккомпанируя пению звоном серебряных бубенцов, дополнявших ее нагрудные украшения и браслеты. Впрочем, возможно, этот дивный звук имел иную природу. Постепенно нарастая, он захватил все вокруг, закручивая всю пустошь в вихре безумной, гротескной пляски. Немертвые забыли о своих распрях и пошли вприсядку на камнях или прямо в трясине. Древние чудовища и прочая нежить оставили погоню за добычей, вскидывая в невероятных коленцах когтистые лапы, копыта и щупальца, клацая клыками и жвалами, тряся бивнями и рогами. И даже сам Кощей, сколько ни сопротивлялся, а не сумел устоять, поводя плечами и выписывая ногами знаменитые змейгородские дроби, чей затейливый узор мало кто из смертных, да и потомков богов, мог повторить. Велибор, который, помогая Жар-птице, вместе со Стражами тоже подхватил пляску, увы, так не умел. Но Кощею никто и не рубил крылья, и сухожилья на ногах не подрезал. — Что это с ними? — не понял Ярослав, который тоже было начал под шапкой-невидимкой перебирать ногами, да его вовремя остановили. — Магия Верхнего мира, — с чувством легкого превосходства отозвался Финист. — Пляске Вещих птиц никто не может противостоять. Для смертных она опасна, поскольку уводит за грань, а навь от нее корежит. Жалко, что у летуньи такое волшебство тоже отбирает много сил. — Поэтому поспешим, пока нам дали еще одну передышку, — кивнул Коркуд, решительно направляясь к воротам крепости. Створки оказались отперты, а стоявшие на карауле Лихо одноглазое да Недоля плясали так, что окованные железом вереи ходили ходуном, а охранявшие башни Беда с Обидой да Горе с Кручиной едва не сверзились вниз. Бросив последний взгляд на сотрясаемую пляской Верхнего мира пустошь, искатели заклятой иглы поспешили внутрь.