***
Рейнис прилетела не одна. Рейна бросилась в покои к Люку и проводила там все время, пока молодой принц лежал без сознания, видя странные сны. Почти Королева не плакала. По ее опухшим глазам было ясно, что она уже успела выплакать все слезы. Рыдала её душа. Надрывисто и горько… На погребении не звучали долгие речи, которых безусловно заслуживал Корлис. Все прошло скромно, быстро, и тихо. — Корлис был достоин лучших похорон. — Рейнис подошла к Алиссе после того, как они остались одни. Ровный спокойный голос без привычной иронии казался Алиссе противоестественным. Раньше Рейнис никогда не обращалась к ней настолько доброжелательно и спокойно. Алисса кивнула. Она и сама думала над этим. — При иных обстоятельствах мы сделали бы все как следует. — При иных обстоятельствах он был бы жив. Голос осуждающе дрогнул, и Алисса напряглась, не зная, что Рейнис винила в смерти мужа не ее, а ненавистный Железный трон, который манит Таргариенов своей властью. Рейнис и сама однажды находилась под его влиянием. Почти Королева продолжала смотреть вдаль, с ужасом представляя, какой ад творился здесь всего несколько дней назад. Теперь же море выглядело девственно-чисто и умиротворённо, словно оно и не слышало все те крики о помощи, как будто уже и не помнило, сколько заядлых моряков забрало к себе на дно. — Мне рассказали, как все произошло. — Рейнис не смогла смолчать. Ногти больно впились в ладони в ожидании обвинений. Рейнис не сможет смириться с мыслью, что Корлис погиб, защищая Алиссу. И если бы не она, то ее муж мог бы выжить. Алисса затаила дыхание. Рейнис повернулась к Алиссе, уловив её настороженный взгляд. — Спасибо. Ты сохранила его дом. И теперь он по праву стал твоим. Корлис всегда хотел, чтобы ты заняла его место. Это прозвучало сдержано и благодарно. Неожиданно. Алисса выдохнула и была признательна ей за искренность и доверие. Но она уже приняла решение. — Я отказалась от данной роли. — Рейнис приподняла глаза от удивления, а Алисса продолжила: — Мое место не здесь, не на Дрифтмарке. Это ваш дом и ваше право… леди Приливов. — Алисса протянула письмо, в котором передавала свои полномочия Рейнис. — После вы сможете выбрать достойного наследника, который займет ваше место. У Рейны и Люка будут дети, и их первенец станет законным правителем Дрифтмарка. Он будет соответствовать ожиданиям: в нем будет течь Его кровь, кровь Веларионов, — и безнадежно добавила: — Пусть только и наполовину.***
Корлис мертв. Жив ли еще Люцерис? Алисса могла только надеяться. Бой продолжался, и сотни людей ждали ее решения, её приказа. Теперь все зависело от нее. И она не сомневалась. Если ей предначертано погибнуть здесь, значит так и будет. Злость. Ненависть. Отчаяние. Алисса направила Тень к ближайшим кораблям, что тут же вспыхнули красным пламенем. Ее более не пугали крики горящих людей. Алисса хотела слышать их. Громче! И как можно больше! Триархия не жалела ни стрел, ни копий. Драконица уворачивалась от залпов вражеского флота как могла, но было бы чудом остаться в таком ожесточенном бою невредимой. Под рев дракона и отважный поступок леди Приливов команда ринулась в бой с новыми силами, беря на абордаж все больше вражеских кораблей, пока последний из них не поглотило утреннее море.***
Тень протяжно взвыла, все ещё зализывая раны, полученные в бою. Несколько копий оставили кровавые следы на её брюхе, а одно сильно задела крыло, от чего драконица, потеряв равновесие, едва ли не упала в море. Мягкие прикосновения к черной, как сама ночь чешуе не могли унять ее боль, но смогли придать сил: её всадница с ней. — Нам пора, девочка моя. Здесь нас больше ничего не держит. Алисса всегда знала, что её дом не здесь, даже когда Корлис был жив. Теперь же с Дрифтмарком ее ничего не связывало. И она поднялась в небо, улетая прочь, под уважающий ее взгляд Рейнис.***
«Алисса». Эймонд проснулся, а перед глазом все ещё мерещился образ той, которая преследовала его в снах. Но к которой он так и не смог прикоснуться. Эймонд сделал вдох и тут же издал скулящий протяжный стон, ощутив безумную головную боль. И как он мог спать, не чувствуя ее? Голову словно разрывало на мелкие кусочки, которые более никогда не смогут собраться воедино. События вчерашней ночи не выходили из головы, скорее наоборот, с каждым следующим мгновениям становились все ярче и отчётливее. «Алисса». Колдунья очаровала его. Другого объяснения у Эймонда не было. Или же он пытался заставить себя поверить в это? Но теперь уже неважно. Мысли об Алиссе были настойчивыми и такими заветными, и Эймонд больше не старался подавлять их. Он хотел думать о ней, представлять её, вглядываясь в лица прохожих девушек, касаться ее… И только последнее было для него строгим табу. И не только потому что Алиссы не было рядом. Когда она вернётся, Эймонд будет слышать это болезненное «леди Старк». Именно это не даст возможности Эймонду заключить её в свои объятия и ощутить вкус мучительных губ. Переборов желание остаться лежать в постели, Эймонд, держась за голову, сел на кровать, щурясь от солнечного света, что вкрадчиво пробрался в его покои. Мысли прояснились, и только теперь он вспомнил о содержании того письма, от чего его кинуло в жар. Черные потеряли своего адмирала и одного дракона. Люцерис остался калекой, потеряв возможность умело сражаться. Алисса… Насколько ей сейчас больно и тяжело! А он не может ей помочь! Она одна, в ненавистном ей месте, потерявшая дорогого ей человека, в то время когда жизнь другого находится во власти и воле Богов. И теперь на нее возложили обязанности, которых она никогда не желала. Во рту пересохло, и Эймонд, шатаясь, добрался до стола, на котором стоял серебряный кувшин. Учуяв знакомый аромат диких ягод, Эймонд сморщил нос и скинул кувшин со стола, разливая оставшийся в нем красный напиток. Долой! Более он не сделает ни глотка этого злосчастного напитка! Добравшись до другого края стола, Эймонд налил себе воды. Глоток за глотком прохладная жидкость утоляла жажду и успокаивала голову после хмельного вина. Эймонд собрал растрепанные волосы в хвост, когда в дверь постучались. Он тихо выругался. Сейчас он был не в форме принимать гостей. Но с ним даже не посчитались, и дверь отворилась. — Проснулись наконец. Барристан лёгкой походкой прошел вглубь комнаты, остановившись у стола. Разлитое вино на мгновение овладело его вниманием, после чего он с издевательской полуулыбкой осмотрел Эймонда. — Я вижу вы хорошо провели время. Эймонд в недоумении опустил глаз на рубашку, от которой не мог оторвать взгляд рыцарь. И обомлел. Красные пятна от вина и разорванная в нескольких местах рубашка говорила сама за себя. Эймонд выглядел так, словно целую ночь бегал от стаи волков…или женщин. Эймонд выпрямился с мыслью, что хотя бы волосы он успел привести в порядок. — Как нога, Эймонд? Только сейчас Таргариен вспомнил и… странно, но он не чувствовал боли в бедре. Она исчезла, словно ее никогда и не было. Эймонд нахмурил лоб. «Ведьма». — Где ты ее нашел? — Эймонд снял разорванную одежду и бросил ее на пол, направляясь за новой рубашкой. Проходя мимо окна, в которое уже вовсю светило жгучее солнце, Эймонд провел рукой по рельефному торсу, на котором заметил несколько легких царапин. «Ведьма». — Несколько дней назад я был на ярмарке, и местные завели разговор о некой целительнице… — Ну да, целительница, — под нос иронично пробубнил Эймонд, надевая чистую рубашку. — …и я спросил, где её можно найти, вспомнив о вашей ране, — не услышал слов Эймонда, закончил Барристан. Эймонд, умывшись, вытер лицо и обернулся к рыцарю: — Ты все это время знал, где она живёт? — Эймонд вспомнил свои поиски, что так и не увенчались успехом. А Барристан, как оказалось, мог ему подсказать дорогу к той девушке, которая завладела его вниманием на внутреннем дворе Харренхолла. Тогда он был бы благодарен рыцарю, а теперь гнал эти мысли прочь, так же, как и ту ведьму ночью. — Да, — кивнул Барристан, не выказывая понимания ситуации. Разорванная рубашка и царапины на теле говорили о том, что та девушка смогла не только унять боль в ноге, но и «поднять настроение» принцу. — А почему вы спрашиваете? — Барристан не выдержал и все же задал вопрос. — Да так, — отмахнулся Эймонд, надевая камзол. — Мне и правда стало лучше, — принц закрыл тему, не желая обговаривать её ни с кем. Ему и самому хотелось забыть вчерашнее: повестись на чары ведьмы это не то, чем можно было похвастаться. — Не сомневаюсь, мой принц, — коротко ухмыльнулся Барристан, вспоминая плавные изгибы девушки, которую он привел в покои принца вчера вечером. Он тоже был бы не прочь поддаться ее «лечению». — Рад служить вам. — Улыбка исчезла с его лица — рыцарь вспомнил, зачем он явился в покои к принцу. И он знал, что его следующие слова не понравятся Эймонду: — Прибыл лорд Боррос Баратеон. — Эймонд напрягся, поднимая взгляд на Барристана. — Королева желает видеть вас.***
— Проходи, Эймонд. Рейнира держалась гордо, но глаза выдавали мучительную боль и внутреннее беспокойство, которые она изо всех сил старалась держать в себе. После вчерашнего письма, написанного рукой Алиссы, Рейнира не могла найти себе места. Ее сын! Он не просто ранен, теперь он изуродован войной, её собственной войной. В пекло то, что войну начал Эйгон. Именно она дала согласие на то, чтобы ее сын защитил море. Рейнира проплакала всю ночь и вздрагивала от каждого нового письма, что приносили ей в покои. Каждое из них могло дать ее материнскому сердцу надежду, если в нем будет сказано о том, что Люк очнулся. И в то же время ворон мог принести горестную новость о кончине юного дракона, потерявшего так много крови. Но Рейнира держалась. Теперь она королева, и долг перед страной должен быть у монарха в приоритете. Рядом с ней находился Деймон и лорд Штормовых земель. В этот раз Боррос вел себя тихо, учитывая сложившуюся ситуацию, а на лице не было ни тени улыбки. Эймонд подошёл ближе, приветствуя гостя сдержанным кивком. — У лорда Борроса Баратеона есть отличное предложение, Эймонд, которое ты непременно оценишь. Для нас это ценный подарок. Эймонд, не удержавшись, закатил глаза. Он знал, о чем пойдет речь и не понимал, зачем из этого устраивать дешевый фарс. Но его несдержанность в поведении даже не заметили. — Что вы, моя королева, — Боррос выдал лёгкий поклон. — Это для меня бесценный дар то, что вы дали свое согласие на этот союз. — Баратеон повернулся к принцу, одобрительно улыбаясь. — Принц Эймонд, любая из моих дочерей будет счастлива стать вашей женой. Выбор за вами. Эймонд кинул неодобрительный взгляд на Деймона, который ждал от него подчинения. Или, как он однажды выразился: «Долг зовёт». Теперь же долг держал Эймонда за горло, принуждая к выполнению обязательства, на которое принц не был согласен, но на которое он вынужден будет пойти. — Когда я взойду на трон, мы сыграем свадьбу, лорд Боррос. — Рейнира инстинктивно выпрямилась, хотя округлый живот старался помешать ей в этом. — Мы могли бы это сделать и сейчас, но раз уж ваши дочери остались в Штормовом Пределе, то тогда это просто невозможно. — Только в целях безопасности, моя королева, — речь Баратеона ускорилась. — Штормовой Предел мой дом и неприступная крепость. Я бы не смог оставить их в Харренхолле, когда сам направлюсь в столицу. Я дорожу своими дочерьми. Уверен, вы меня понимаете. Рейнира кивнула, спрятав глаза, в которых заблестели слезы. Она понимала. Безопасность детей превыше всего, но она все равно отправила своих детей на битву. — Эймонд сделает свой выбор после победы над узурпаторами. Мы отправимся в Штормовой Предел и осчастливим одну из ваших дочерей, лорд Боррос, — Деймон сверлил взглядом недовольного племянника, который молчанием давал свое согласие на принудительный брак.***
Джекейрис не привык к тишине. На Драконьем Камне, а ранее в столице бурное море не давало ему возможности оставаться в одиночестве. Раскатистый рокот волн о могучие скалы и веселые крики младших братьев раз за разом напоминали, что Джейс находился дома. Теперь же все изменилось. Вода за окном больше не бушевала. Озеро молчало, в то время как в душе Джейса буйствовал ураган. Больше не были слышны радостные голоса мальчишек. Причин для счастья не осталось. Джейс даже не обернулся, когда рядом с ним присел Эймонд, который увидел племянника, проходя мимо широкого балкона, с которого открывался захватывающий вид на умиротворённое озеро Божье Око. Каждый из них боялся нарушить тишину, начать разговор, который более не закончится веселой шуткой. Внешняя идиллия оказалась пыткой. В последний раз они оставались наедине друг с другом ещё на Драконьем Камне, и говорили об их — Эймонда и Алиссы — полете в Королевскую Гавань. После этого они не общались. Джейс все ещё злился на дядю из-за его безрассудства. Эймонду было горько признавать, что их дружба рушится, ловя на себе его недоверчивые мимолетные взгляды. Эймонд смотрел вдаль, но перед глазом мелькали картинки прошлого. Как сложно им далось примирение. Сколько времени им нужно было для принятия друг друга. А ещё больше для того чтобы выстроить взаимное доверие. Терять друга было больно. — Люк поправится, — сказал Эймонд, не в силах больше думать о прошлом. Скорее о том, насколько быстро и громко оно рушилось. Джейс шмыгнул носом, отгоняя подступившие слезы. — Правда? — с надеждой спросил Джейс. Никто до Эймонда не произносил таких обнадеживающих слов. — Как он будет жить… с этим? — Джекейрис осекся, ведь его собеседником был Эймонд. Осознание этого внезапно молнией пронзило тело. Джейс осторожно посмотрел на лицо дяди, на место отсутствующего глаза. — Прости, — и снова опустил голову. Эймонд живёт с «этим» уже много лет, и ни разу при нем не жаловался, а даже совсем наоборот, его боевые навыки стали затмевать умения учителя. — Рука не вырастет, но он научится жить с этим. — Эймонд уставился себе под ноги, игнорируя красочный пейзаж вокруг, и вполголоса добавил: — Ему придется. Эймонд отчётливо помнил первое время после того случая на Дрифтмарке. Насколько ему было страшно и больно осознавать, что теперь он не будет прежним. Эйгону было все равно. Отец особо не интересовался его жизнью. И только мать и сестра пытались поддержать его. Все, хотя и незначительные, навыки фехтования, что Эймонд получил за годы тренировок с Кристоном Колем, были потеряны. Все, что Эймонд мог, это держать меч и пытаться неумело защищаться. — У Люцериса есть надёжный старший брат, который никогда не оставит его в одиночестве. Губы Джейса дрогнули. Поддержка. Ему нужно было услышать это. Ему важно было знать, что он сможет помочь брату, раз уж не смог защитить его в битве при Глотке. Тихая грусть охватила Эймонда. Он рад был знать, что взаимоотношения между родными братьями могут быть тёплыми и доверительными. Его же отношение с Эйгоном в детстве ограничивалось общими фразами и частыми издевательствами со стороны старшего брата. — Сейчас я должен быть с ним, — Джейс поднял взгляд на Эймонда, в котором более не было ни капли осуждения и недоверия. — Сейчас ты нужен матери, Джейс. Ты нужен Бейле, Джоффри… — Эймонд легко улыбнулся. — С Люком Рейна и Рейнис. Две заботливые женщины. — Губы Эймонда тронула легкая улыбка. — О чём ещё может мечтать мужчина? Эймонд похлопал Джейса по плечу. И, уходя, услышал искренние слова, что были несомненно лучше былых шуток: — Спасибо, Эймонд.***
Её пробрало холодным ознобом, когда вдали показались высокие башни Харренхолла. Нет, их мрачность совершенно не пугала Алиссу, и то, что это родовой замок её истинного отца не заставляло ее впасть в воспоминания о нем. На башне развевалось знамя сторонников ее матери, а значит, теперь замок не пустовал, как ранее. В крепости находились они. Глаза, что будут пристально наблюдать за ней, сожалеть и винить ее за содеянные проступки. В этом она не сомневалась. Все началось ещё с Дрифтмарка. И хотя Рейнис смирилась с решением Корлиса ещё до их разговора после погребения, то Рейна, презрительно сузив глаза, обвинила её во всем произошедшем. Ее злость и отчаяние вылились на Алиссу, которая не стала оправдываться и доказывать обратное. Надоело. В Харренхолле собрались все ее родственники. Те, которые своими поступками и безразличным отношением превратили Алиссу в ту, кем она стала: готовую пойти на измену, чтобы получить свое. — Принцесса, — Барристан коротко поклонился, разглядывая ссадины на коже. — Это уже входит в традицию, сир Барристан, — у Алиссы так и не получилось выдавить из себя улыбку: — Вы встречаете меня первым, когда я возвращаюсь… — «домой? К семье?» — …обратно, — добавила Алисса, выбрав, по ее мнению, самое подходящее слово. — Для меня это честь, принцесса. Я рад, что вы вернулись. Это прозвучало грустно. Барристан не нашел в себе сил спросить о Люцерисе, в её глазах и так было слишком много боли. — Вы желаете отдохнуть или, может… — Я проведу свою жену в покои, сир Барристан. Спасибо. Его голос заставил сердце сжаться сильнее обычного. На Дрифтмарке все голоса доносились до Алиссы словно в тумане, и каждый из них что-то рассказывал или же требовал от леди Приливов. Голос Старка прогремел четко, и она была искренне рада его слышать. Криган пристально рассматривал свою жену, словно видел её впервые. Это и неудивительно: Алисса успела за короткое время своего отсутствия измениться. И ссадины здесь совершенно ни при чем. Глаза потускнели, и в них теперь отражалась горечь потери. Только когда за ними закрылась дубовая дверь их покоев, Старк приблизился к Алиссе. Криган нашел ее губы, которые не сразу ответили ему взаимностью. Алисса не была готова к близости. Пока Северный Волк скучал по ней, Таргариен неизбежно менялась. Она училась сжигать людей и терять близких, но так и не смогла смириться с произошедшим. Поцелуй Кригана не пылал страстью, он был спокойным и заботливым. Скучающим. — Мне жаль, Алисса… — Криган выпустил жену из объятий, ощущая её напряжение. Говорить о Корлисе он не стал, чтобы не тормошить свежую рану. — Я рад, что ты вернулась. Но я думал твоя обязанность теперь… — Я передала свои полномочия Рейнис до того момента, пока у Люцериса и Рейны не появится первенец. Он и унаследует Плавниковый трон. Говорить об этом было тяжело, поэтому Алисса на одном дыхании выпалила принятое решение Старку. А ей предстоит ещё не раз выдавливать из себя эти слова, которых, она надеялась, никогда не произнесет. — Это твой выбор. Ты имеешь на него право. Жизнь складывается не всегда так, как ты этого хочешь, верно? Его томящийся взгляд блуждал по комнате, уворачиваясь от прямого зрительного контакта с Алиссой. Это было чем-то новым. До этого Старк с вожделением смотрел на нее, а теперь умышленно прятал глаза. — Что с тобой, Криган? — Ничего, — прозвучало коротко и холодно. Алисса не отступала: — Криган, ты мой муж. Я должна знать, что произошло. Старк собрался с мыслями и нехотя начал говорить: — Я получил письмо с Севера, и его содержание не вписывается в мои планы. — Твои планы? — возмущённо стала противиться Алисса, сама не веря своим словам: — Я думала, теперь все проблемы это наше общее бремя. — Только не эта… проблема. — Ему приходилось выдавливать из себя эти слова, ведь Криган не просто не хотел говорить об этом, он не желал рассказывать о случившемся вообще. — Это не твоя забота, Алисса, — властно прозвучали слова Старка. — Я всему виной и решу этот вопрос сам. — Алисса! Эйгон и Визерис словно шторм вбежали в комнату, даже не постучав, и заключили сестру в объятия, крепко прижимаясь к ее телу. — Нам сказал Барристан, что ты вернулась, — Эйгон поднял на Алиссу глаза, полные волнения. — Как Люк? Как он? — подхватил Визерис, взгляд которого был наполнен тревогой. Они ожидали ответа. Им нужно было знать. Детям ещё не понять, как непросто думать о случившемся, а ещё труднее рассказывать об этом. Но увильнуть от ответа ей не дадут. Детям стоит сказать то, что они хотят услышать. — С ним все будет хорошо, — сказала Алисса, сглотнув неуверенность своей реплики и сильнее прижала мальчишек к себе. Алисса задумчиво посмотрела на Старка. Разговор с ним не закончен, но продолжать его в присутствии двух детей Алисса не собиралась. Криган выдохнул, но ни на мгновение не расслабился. Алиссе не стоило знать, чем закончилась его тайная связь с Аррой Норри. По крайней мере, пока что.