Выбор Одноглазого Дракона

Серебряные кубки, обрамлённые рубинами, и десятки потухших свечей были беспорядочно разбросаны по комнате. Кувшин, ударившись о кресло, так и оставался лежать на полу, а вино, которым был заполнен сосуд, окрасило пол у камина в багровый цвет. Письма, разлетевшись в разные стороны, покрыли собою каменный пол, который теперь нуждался в уборке. Стулья были раскиданы по комнате, не устояв от безумной ярости принца, который только что узнал о смерти своей беременной дочери и наследника трона. Прислуга, что ранее услышала грохот, во второй раз не смела заходить в комнату принца, который криком выгнал их, едва ли она успела войти. Кровь бурлила, будто кипящая вода над открытым пламенем. Ладони, сжатые в кулаки, не смогли сдержать возбуждение и агрессию, за которой пряталась безмерная скорбь. Деймон опёрся руками на деревянный стол, что ещё минуту назад был заставлен свечами и кубками. Он остался один. И только глубокое дыхание напоминало принцу о том, что его жизнь продолжалась. Прищуренный взгляд уткнулся в стол, словно глаза хотели рассмотреть каждый дюйм старого дерева, но мысли Деймона были далеко. Барристан! Этот бесчестный… Деймон глубоко выдохнул. Предатель! Больше двадцати лет Барристан был не просто рыцарем и защитником, но и лучшим другом, соратником, мудрым советником, с мнением которого Деймон всегда считался, а к его советам незамедлительно прислушивался. Деймон впустил его в свою семью. Да что там! Барристан стал частью его семьи. Но вместо верности и благодарности он вонзил нож в спину. Деймон доверял ему самое ценное, что было в его жизни — семью. Предатель! Подлый изменник, что подчинился воле Хайтауэров. Дождь барабанил по стеклу, будто ощущая безутешность принца. Бейла… Его родная дочь! Деймон знал, что до последнего вдоха не сможет забыть ту страшную картину смерти своей жены, свидетелем которой он стал. И Деймон пообещал себе, что защитит своих девочек во что бы то ни стало. Но не смог. Бейла убита. Подлый трус — Барристан лишил ее жизни, зверски вогнав меч в чрево беременной девушки. И теперь картина с окровавленным телом своей дочери, которую он не защитил, будет преследовать его до последнего вздоха. Мир Деймона еще больше погружался во тьму, ведь он терял людей, которые были ему до́роги. Каждый день словно невидимый палач требовал новых жертв. Вот только Деймон не был к этому готов. Джейс, Бейла… А ведь он ещё оплакивал свою жену. Дверь без стука открылась, и в комнату молча вошли Эймонд с Алиссой. Они уже вымыли руки, а Алисса сменила окровавленную ночную рубашку на чистое платье. Слезы успели высохнуть, но пустоту в душе никогда и ничем не заполнить. Увидев разбросанные вещи по полу, Эймонд переступил один из лежащих канделябров, в то время как Алисса случайно толкнула ногой кубок, что попался ей под ноги. Резкий шум кубка, ударяющегося о ножку стула, не заставил вздрогнуть Деймона, который прекрасно слышал их приближение. Деймон прикрыл глаза и выдохнул. Говорить не хотелось. Ведь каждое слово будет о тех, чьи тела уже готовят к погребению Молчаливые Сестры. Все же Деймон выпрямился и обернулся. Холодный колкий взгляд опустился прямо на переплетенные руки Эймонда и Алиссы. — Так вот почему вы оказались вместе в покоях… — Деймон запнулся, поджимая губы: бездыханные окровавленные тела своих детей навсегда останутся в его памяти. — Ты так и не прислушался к моему совету, племянник. — Деймон осуждающе посмотрел на Эймонда: он желал достойную партию своему племяннику. — А зря… Было не время для выяснения отношений, и Эймонд тут же изменил тему: — Зачем ты позвал нас? Мы уже поговорили и все тебе рассказали. Деймон искоса неодобряюще взглянул на Алиссу. Он ожидал увидеть в своих покоях одного племянника, но после случившегося надеяться, что Эймонд оставил бы ее одну, было бы глупо. Деймон цокнул языком: все же были вопросы важнее того, с кем делит ложе его племянник, хотя Алисса и была последней, кого Деймон хотел видеть рядом со своим воспитанником. — Эймонд, все эти годы я готовил тебя на пост Лорда-командующего Королевской гвардией. Пришла пора выполнить свое предназначение. Джоффри, Эйгон и Визерис… — Деймон сглотнул страх, что ощутимым комком подступал к горлу. Жизнь своих детей всегда была для Деймона в приоритете, и в этот раз он обязан справиться. — Их нужно защитить во что бы то ни стало. Уверен, Барристан не последний предатель в стенах замка. — Деймон смягчил фиалковый взгляд. — Я ведь могу на тебя положиться? Эймонд с детства представлял, каким трепетом будет наполнен момент клятвы перед законным правителем Вестероса. А в итоге безутешный отец просит защитить своих детей. — Конечно, — уверенно ответил Эймонд, ощущая, как Алисса сильнее сжала его руку. — Лорды совсем скоро прибудут в столицу: изменники и те, кто поддержал нас. — За окном все так же лил дождь, и Деймон отвернулся от мокрого от капель стекла, за которым было ничего не разглядеть. — Мы не имеем права на ошибку. — Я все сделаю, Деймон, — успокоил дядю Эймонд, замечая, как черты лица дяди ожесточились. Деймон сжал скулы, а в глазах вспыхнул неконтролируемый огонь. Он требовал мести. Алисента должна заплатить за содеянное. Её приказ эхом отдастся для нее потерей самого родного человека. Деймон начал твердо и решительно: — Я обязан ответить твоей матери за содеянное. Она должна заплатить за все. Брови сошлись на переносице, и Эймонд, понимая, к чему клонит Деймон, категорически заявил: — Ты не тронешь Дейрона! Деймон сцепил зубы и опустил взгляд на свой меч, которым он, по его мнению, вершил правосудие. Несомненно, Эймонд отличный мечник и умелый наездник, но он все еще не усвоил тех жизненных правил, которым Деймон учил его. — Это тот случай, Эймонд, когда нужно пожертвовать одними ради мира остальных. — Его безумные слова не просто настораживали, но и пугали. — Это наше бремя. — Наше бремя? — Эймонду с каждым разом казалось, что хуже быть не может, но дядя раз за разом убеждал его в обратном. — Убить невинного человека, для того чтобы отомстить моей матери? — Эймонду хотелось кричать, но он держался. Дейрона он не отдаст. В этот раз он не потеряет брата, и если нужно будет, то он, не сомневаясь, этой же ночью проберется в его покои, где его держат под стражей, и освободит. В негодовании и страхе за жизнь брата, Эймонд отпустил руку Алиссы и встал перед Деймоном, выпрямив спину. Из-за скорби от потерь Деймон не ведал, что творил. Он убил бы каждого, кто встал бы на его пути, но это все равно не принесло бы ему спокойствия и внутреннего умиротворения. — Невинные это мои дети, Эймонд. И если ничего не предпринять, то они следующие. — В горле пересохло от сказанных слов. — Дейрон всегда был на стороне Эйгона, и он ответит за свои действия. — Он спас Бейлу и Джейса… — А потом Алисента убила их руками своего верного пса, — Деймон повысил тон. — Наследника трона, мою дочь и их нерожденное дитя! — Тогда, может, отомстишь моей матери, убив меня? — Эймонд сверлил взглядом стоящего напротив дядю, который так и не отреагировал на его вопрос. — Я ведь тоже ее сын, не забыл? Алисса сглотнула. Слова Эймонда пробрали внутренности, а руки то и дело сминали подол платья. Она боялась даже моргать, гипнотизируя напряжённую спину Эймонда. Деймон не посмеет… При всей мерзости его поступков, должна же в нем остаться хотя бы доля чести и справедливости? — Я не жду твоего одобрения, чтобы отомстить, — Деймон отвёл взгляд от меча и направил его на племянника. — Ты не король, чтобы решать его судьбу, — удар ниже пояса. Деймон сцепил зубы и напрягся. Уверенность в том, что его больше не затронет за живое тема наследия, разбилась в прах. С губ Эймонда фраза прозвучала издевательски и с долей иронии, и Деймон недовольно прошипел: — Тогда нам следует короновать ее, — Деймон указал Эймонду за спину, где стояла Алисса. — Она сделает так, как ты захочешь и… — Деймон запнулся и немного отступил в сторону, чтобы лучше видеть падчерицу. Алисса, которая до этого молча наблюдала за перипетией, вздрогнула от одного лишь его взгляда. Его внимание полностью переключилось на девушку, и Деймон, кажется, даже забыл, что рядом стоит Эймонд, требующий от него понимания. Если до этого Деймон с недоверием и раздражением смотрел на Алиссу, то теперь его глаза выдавали отвращение и неподдельный гнев, но речь была тихой и сдержанной: — Это ты, — вполголоса сказал Деймон, чувствуя, как земля уходит из-под ног. — Это ты убила моих детей… Спокойствие его голоса пугало, а глаза, наполненные ненавистью, приводили в ужас. Алисса непроизвольно несколько раз отрицательно кивнула, ощущая как она побледнела от заявлений отчима. Хотелось уйти прочь, спрятаться в дальний угол, лишь бы не чувствовать на себе его тяжелого ненавистного взгляда. Она не делала этого! Она ничего не знала! Но тогда почему она ощущала тяжесть и напряжение в теле, а дыхание стало неровным и учащенным? Алисса прекрасно знала, кого из себя представлял Барристан и на что он был способен. Но молчала… — Деймон, ты себя слышишь? — Эймонд сморщил лоб, становясь таким образом, чтобы краем глаза видеть Алиссу. Слова Эймонда ушли в пустоту. Деймон даже не взглянул на племянника: его темно-фиалковые глаза были направлены на Алиссу и готовились уничтожить ее на том же месте. — Ты сговорилась с Барристаном, не так ли? — напряжение нарастало с каждым мгновением, и в комнате стало душно, словно из нее выкачали весь воздух. Агрессия завладевала телом и сознанием как неконтролируемый драконий огонь, который было не остановить. — Ради короны ты готова на все. И даже убить собственного брата. — Деймон сделал шаг вперёд. Алисса непроизвольно попятилась, чувствуя под ногами лёгкий шелест пергамента. Она пыталась быть сильной, но ее «отступление» было в который раз продиктовано сильным чувством, — из-за которого потеют ладони и замирает дыхание, — страхом. — Деймон, хватит! — Эймонд шагнул назад, чтобы сдержать дядю, если понадобится. Но Деймон и глазом не повел. — Уверен, ты могла бы собственноручно зарезать брата, лишь бы занять его место, — его нескрываемая ненависть была подобна яду, которым был пропитан гребень Алиссы. — Придержи язык, Деймон! — Эймонд тут же встал перед дядей, перекрывая ему дорогу. — А то что? — Деймону пришлось посмотреть на Эймонда. Он выпучил глаза, переходя на высокие тона. — Что ты сделаешь, племянник? Убьешь меня из-за нее? Алисса застыла на месте, затаив дыхание. Ответа ждал не только Деймон, но и Алисса с замиранием сердца. — Ты заменил мне отца, Деймон. — Эймонд не отстранялся и не мешкал. И не уклонялся от ответа. Он уверенно продолжил: — Но если ты посмеешь хотя бы пальцем тронуть ее или Дейрона, то да. Я убью тебя. Не дождавшись реакции и ответа дяди, Эймонд обернулся и, взяв напуганную Алиссу за руку, направился к выходу.

***

Дождь продолжал лить как из ведра, образовывая огромные лужи на улицах столицы. За плотно закрытыми ставнями жители недовольно вздыхали: им снова придется не по своей воле увязать в грязевых «ваннах», которые заполнят смрадом весь город. Густые серые тучи плотно затянули небо над столицей, а редкий отдаленный звук грома словно насмехался над местными, не теряющих надежду на скорейший солнечный день. На улицах не было ни души. Даже беспризорные псы спрятались от проливного дождя на задворках домов, скуля от голода и холодного осеннего ветра. Но все же нашлись смельчаки, которым ненастный дождь не показался помехой. Десяток статных рыцарей, укутавшись в плащи, двигались в направлении Красного замка. Каждый из них мог добраться к крепости намного быстрее, но они шли медленно и неторопливо. Один из них явно выбивался из массы. Он был не таким высоким и широкоплечим, но все подстраивались именно под его темп ходьбы. Из-за дождя не было слышно стука его трости о каменную брусчатку, большую часть которой залила холодная вода. Хромая и опираясь на трость, он двигался медленно, иногда поглядывая на небольшой сундук, который несли несколько рыцарей. При этом глаза мужчины каждый раз воспламенялись азартом и еле уловимой ухмылкой. И только, когда вдалеке послышался рев дракона, мужчина поднял голову к небу, «обнажая» свое лицо, что пряталось в тени черного капюшона, и во взгляде мелькнул страх. Драконы непредсказуемые кровожадные существа, и так он думал не только о крылатых ящерах. Хотя мужчина и считал, что изучил Таргариенов за многие годы пребывания в замке, но все же ему придется выложиться на максимум, подключить ораторское искусство и харизму, чтобы влиться в доверие к представителям правящей династии. Мужчина скрыл лицо, которое успело изрядно намокнуть под ливнем. Его вниманием вновь завладел увесистый сундук — и страх исчез. Он не сомневался. У него был план.

***

Эймонд пропустил Алиссу первой в свою комнату и с силой закрыл двери, от чего девушка резко обернулась на звук, хлопая длинными ресницами. — Прости, что напугал, — извинился Эймонд, обняв Алиссу и чмокнув ее в лоб, после чего подошёл к столу и, налив себе полный кубок вина, выпил кисловатую жидкость в несколько больших глотков. Алисса осмотрелась, не торопясь направляясь за дядей. Ещё несколько часов назад в этих покоях они придавались сладостным утехам, наплевав на все рамки дозволенности. А теперь в комнате словно что-то изменилось, хотя дело было совершенно не в бесчувственности каменных стен. Слова Деймона не выходили из головы, и с каждым разом всё так же громко и отчётливо звучали в воспоминании. Его обвинения были беспочвенными, поэтому Эймонд заступился за нее. Или же его чувства к Алиссе могли затмить здравый смысл? Как бы там не было, но за беды, которые накрыли семью Таргариенов, Алисса была ответственна в полной мере. Она была повинна во всем. И что делать теперь со всем произошедшим, и как дальше жить со жгучим чувством вины? Шум дождя всегда успокаивал Алиссу, под его приятный шелест она могла крепко спать и видеть красочные сны. Теперь же дождь будет напоминать ей об этой ночи… Когда она потеряла брата. Алисса отвернулась от окна, направляясь вглубь комнаты. Эймонд отставил кубок и снял рубашку. Он убрал клочок ткани, что прикрывал рану на боку: Барристан все же успел оставить след перед смертью, полоснув мечом своего воспитанника. — Ты ранен? — Алисса неотрывно смотрела на рану и ругала себя за невнимательность. После того как в покои Джейса влетел Деймон, и Эймонд поведал ему о произошедшем, Алисса в сопровождении дяди отправились в комнату, чтобы смыть кровь и переодеться. Эймонд был с ней все время, но она так и не заметила на белой рубашке разрез от острого клинка. — Это царапина, — отмахнулся Эймонд, не придавая особого внимания каплям крови, что не переставали сочиться из раны. — Это глубокий порез, из которого идёт кровь, — настойчиво продолжала Алисса, мимолетно кинув взгляд на клочок ткани, что уже успел просочиться его кровью. — Переживу, — пробормотал Эймонд, думая совершенно не о царапине. Его тревожило все, что произошло, но до себя ему дела не было. — Рану нужно обработать, — не унималась Алисса, смотря по сторонам в поисках воды и чистой ткани. Она только что потеряла брата и кузину, и Эймонда терять она не собиралась. В свое время она многое повидала, путешествуя с Корлисом. В голове всплыли картинки гноящихся ран моряков, которые сгорали от заражения в считанные часы. И в Алиссе заговорили страх и паника, от которой категорически стало не хватать воздуха. — Мне нужно идти, — твердо заявил Эймонд, взяв ее трясущиеся руки, тем самым переключая все ее внимание на себя. — Доверять рыцарям, что годами охраняли наши покои, теперь опасно. Алисса больше не суетилась, но мысли о его ране не покидали ее ни на мгновение. Эймонд прав. Барристан многое рассказал ей, но она была уверена, что и скрыл он немало. — А кому можно? — понуро спросила Алисса. Ее голос слился с шорохом дождя за окном, таким же грустным и неутешным. — Не знаю, — честно признался Эймонд. Отчаяние не отпускало. Мышцы были напряжены от одной только мысли, что в любое мгновение они могут вновь услышать истошный предсмертный вскрик. — Я могу доверять только тебе и Дейрону. От уверенности и искренности его слов у Алиссы ёкнуло сердце. Душа протяжно простонала, и как только Эймонд не слышал? Но лицо не выдало ни единую эмоцию. «Не надо. Не говори больше. Прошу!» — Деймон… — продолжил Эймонд, осуществляя ее безмолвную просьбу. — Я понимаю причины, которые побуждают его к такому поведению. И это уже не тот Деймон, которого я знал… Кровь тонкой полоской уже стала стекать вниз, подбираясь к брюкам, и Алисса тут же вытерла ее подолом платья, не коснувшись самого пореза. — Сядь, Эймонд, — исподлобья на Таргариена с просьбой посмотрели карие глаза, — пожалуйста. Сдавшись, Эймонд сел в кресло, немного наклоняясь в сторону, чтобы открыть доступ к ране. Алисса одобрительно кивнула, принесла ёмкость с водой и чистую ткань и, усевшись поудобнее, стала обрабатывать рану. — Люк только и получает письма о смертях родных. — Эймонд наблюдал, как Алисса осторожно вытирала кровь, боясь причинить ему боль. — Как рассказать обо всем Джоффри? — губы Алиссы дернулись от подступающих слез, и она с трудом подавила желание плакать. — Эйгон и Визерис… они ещё дети… Алисса продолжала обрабатывать порез, пытаясь концентрироваться на своих действиях, но каждое последующее слова Эймонда не давали ей такой возможности. — Столько лет… Барристан был для меня… — даже мыслить было тяжело, не то что произносить это вслух. — Если бы я знал, что Барристан предаст нас, я бы… — Эймонд оперся локтем на подлокотник и потер лоб, не замечая, как Алисса опустила глаза под муками совести. — Мы теряем семью, Алисса. Одного за одним. И ради чего? Алисса опустила руку под предлогом вновь смочить ткань и смыть с нее кровь, хотя ей было важнее не встретиться взглядом с Эймондом. «Ради чего?» Она держала руку в теплой воде, наблюдая как чистая жидкость становилась лёгкого красного оттенка. После всего случившегося ее руки и так были по локоть в крови, поэтому ее совершенно не пугал вид алой жидкости, что уже еле сочилась из раны Эймонда. И касаться ее было не противно, а уже привычно. — Неужели… — осторожно начала Алисса, снова касаясь кожи вокруг раны, не поднимая глаз, — ты никогда не хотел… власти? — Только не ценой жизней членов семьи, — не раздумывая, изрек Эймонд. Конечно, он думал об этом. И периодами даже представлял себя на Железном троне. Кто из Таргариенов не думал о власти? Но Эймонд понимал, насколько он далек от трона, и что сможет увидеть корону только на голове своей сестры, а после — ее детей. Он не питал надежд. Он осознал и, главное, принял это. Не каждый Таргариен рожден для трона, и не каждый его достоин. Алисса молчала. Она — не Эймонд. Она пожертвовала своей семьёй ради заветного для всех Таргариенов Железного трона. Зачем? Доказать матери, что она достойна? Или отомстить ей за то, что бросила ее? А важно ли это теперь? От Рейниры Таргариен осталась лишь память в виде сломленных Драконов, которым не видать счастья. Они будут платить за ошибки прошлых лет, за проступки своих предков. И когда-то и их правнуки будут отвечать перед Семерыми за содеянное самой Алиссой. Она прикусила внутреннюю часть щеки, чтобы не выказать ненужных эмоций. Джейс не должен был умереть. И если бы не Деймон и его настойчивость, то именно Алисса была бы коронована. И никто бы не умер. Алисса не отступит. Теперь уже назад дороги нет. Она добьется своего любым способом, найдет выход и получит то, к чему стремилась. — Эймонд… — Алисса закончила с раной, и подняла на него взгляд, который теперь был уверенным и в то же время мягким. — Это правда? То, что ты сказал Деймону… — Да. — Фиалковый глаз смотрел нежно и притягательно. Эймонд наклонился ближе. — Ты дорога мне. И я не позволю Деймону тебя обидеть. — Алисса подавила горестную ухмылку. «Он уже сделал это». Эймонд взял Алиссу за руку и помог ей сесть на колени. Он убрал несколько прядей, чтобы видеть ее миловидное лицо, которое ещё долго не озарит счастливая улыбка. Но однажды Алисса подарит ее ему. Она улыбнется легко и беззаботно. Любяще… После чего коснётся его тонких губ, что ждали ее тепла и ласки. Внимания… Обнимет за шею, прижимаясь все ближе… Сидя на коленях, Алисса смотрела заинтересовано и чарующе. Ее рука трепетно легла на его обнаженную грудь и кончиками пальцев она медленно и успокаивающе вырисовывала тонкие линии, пока глаза утопали в фиалковом море, которое стало для неё неожиданно близким, долгожданным и таким желанным. Тепло волнительно распространялось по телу, а сердце стучало, оглушая комнату своим ярким биением, которое затмило шум дождя за окном. Как никогда раньше, как ни с кем другим… Эймонд чувствовал и больше не мог молчать. Врать себе и скрывать от нее правду было страшным преступлением. Эймонд обнял ее крепче за талию, а второй рукой погладил девичье бедро. Чувствуя её горячее дыхание на своем лице, Эймонд прошептал: — Я люблю тебя. Глаза вспыхнули от эмоций, что переполняли ее внутренний мир. Страха больше не было. Она тоже это чувствовала. И знала, что в этот раз она не испугается, не убежит, не спрячется. Ведь она тоже… тоже… Дыхание перехватило, и говорить стало сложно, но и Эймонд не торопил. Он притянул ее ближе и позволил себе первым прильнуть к её сочным губам, за которыми успел соскучиться. Жаркий поцелуй превратился в жадный и страстный. Опьяняющий и дурманящий сознание… Пребывая в возбужденном помутнении, Алисса, раздвинув ноги, села на его бедра и прижалась к его груди, позабыв о его ране, над которой только что «колдовала». Эймонд сморщился от боли и издал протяжное шипение, но не отстранился. Алисса, вспомнив о ране, первой отпрянула от него: — Прости, прости… прости… Алисса извинялась искренне. Она сощурилась и прикусила губу, ожидая пока Эймонд откроет глаз и разожмет тесно сжатые губы. Боль понемногу стала утихать, и Эймонд наконец выдохнул и открыл глаз: — Все хорошо, — он несмело улыбнулся. — Значит в другой раз. — Нет! — Алисса недовольно покачала головой. — Сейчас. — И добавила, увидев вопросительный взгляд Эймонда, который нежно поглаживал ее бедра. — Я хочу… Я никогда не… Я… Было сложно объяснить. Неловко произнести это вслух. Эймонд удивлённо продолжал смотреть на Алиссу, пока она ерзала на его бедрах, а на лице играла смущенная улыбка, и щеки заалели от собственных мыслей и его взгляда. — Алисса? Теперь уже на лице Эймонда появилась нескрываемая вопрошающая улыбка, а в глазе вспыхнул интерес. Алисса скользнула взглядом по его груди и, не торопясь, опускала взор все ниже, пока не остановилась на бугорке, что норовил разорвать брюки. Алиссе более не ерзала. Неуверенная улыбка переросла в томный глубокий взгляд, а руки чутко поглаживали кубики на животе. Алисса наклонилась, подбираясь вновь к его губам, но в этот раз осторожно, дабы не задеть рану. Приятное касание, и Алисса медленно облизала свои губы, желая чтобы он видел каждое мгновение. — Надеюсь, я сделаю все правильно… — прошептала девушка, соскальзывая с его колен и усаживаясь у его ног. Эймонд не двигался — она сделала все сама: быстро справилась с надоедливой шнуровкой. Руки сильнее стиснули подлокотники кресла. Эймонд разомкнул губы и легко выдохнул, прикрывая фиалковый глаз и откидывая голову на спинку кресла. С этим чувством ничего не могло сравниться. Медленный накал ощущений расслаблял, и Эймонд расплылся по креслу, позволяя себе эту слабость. Ее особое тепло заставляло его сердце учащенно биться, наполняло его изнутри жаром, что становилось с каждым мгновением все ярче, и могло сравниться лишь с пламенем дракона. Алисса не просто делала все правильно, она чувствовала его тайные желания, словно считывала их с его мыслей. С губ слетел истомлённый стон. А после ещё один, и его дыхание сбилось окончательно. Эймонд наблюдал. Он не мог себе позволить отвернуться или даже закрыть глаз. Смотреть на нее в этот волшебный момент было ещё бо́льшим удовольствием. Чувствовать пламя любимой было намного ошеломляюще и непревзойденнее, чем бесчувственное томление всех шлюх Вестероса. Ее волосы ласково ложились на бледную кожу, а пальцы непрестанно гладили его бедра, все больше воспламеняя желание… Спина покрылась испариной, низ живота ныл от приближающейся эйфории, а бедра слегка подавались навстречу ее жару. И вот сквозь свои приглушенные стоны Эймонд ощутил пульсирующие сокращения, и волна наслаждения пробежала по телу крупными мурашками. Истома завладела каждой клеткой, каждым дюймом расслабленного тела. Эймонд дышал ртом, понемногу приходя в себя от наслаждения, которое может подарить только любимый человек. Он молча смотрел на Алиссу, которая так и оставалась сидеть у его ног, смущённо улыбаясь, но более не пряча своих очаровательных глаз.

***

Дождь не переставал лить и днём. Он напористо стучал в окна, напоминая о себе каждому жителю крепости. По замку украдкой передвигалась прислуга, боясь создать лишний шум, чтобы не разгневать ещё больше принца-консорта. Служанки шептались в своих крошечных комнатушках, о том что Семеро наказывали Таргариенов за их гордыню и безосновательным сравнением с самими Богами. Рыцари излишне не желали попадаться на глаза Деймону, ведь именно те, чье дежурство выпало на эту страшную ночь, поплатились за свое отсутствие своими жизнями. Замок застыл, ожидая дальнейших событий и опасаясь следующего удара. Большой зал никогда раньше не казался таким мрачным и безжизненным. Из-за назойливого дождя утренний свет с трудом проскальзывал в просторное помещение, а в его дальних углах все так же царила беспросветная тьма. Деймон сидел у подножья трона, слушая неживой голос собственных мыслей. Джоффри, Эйгон и Визерис обо всем узнали. Деймон самолично рассказал им правду, не позволяя себе выставлять свои эмоции напоказ. Он обнимал плачущих сыновей, нуждающихся в его поддержке, от которой и он сам не отказался бы, но продолжал играть из себя всегда стойкого и непоколебимого. Деймон собственноручно обезглавил тех стражников, которых не оказалось на посту этой ночью. Они ещё пытались оправдываться, доказывая, что именно Барристан в последний момент не допустил их к охране королевских покоев. А те двое убитых им же рыцарей случайно оказались возле комнаты убитого принца и принцессы. Но Деймону было все равно. Со слепой ненавистью Темная Сестра раз за разом рассекала воздух, захлебываясь в море крови. Но меч уже давно привык к алым подношениям, и с каждым разом требовал все больше и больше. Злость, возмещённая на невинных, никуда не исчезла. И даже на мгновение Деймону не стало легче. Деймон поднял голову, осматривая высокие гладкие стены и каменные массивные своды. Он так ждал, когда сможет наконец переступить порог тронного зала гордо и достойно, ведя под руку королеву Вестероса. А вместо этого он сидит на холодном полу в полном одиночестве. «Не этого ты желал для своего рода, брат… Совсем не этого…». Деймон не из тех, кто сдавался. Он всегда боролся до последнего, даже когда надежды, казалось, не оставалось. Деймон боялся «сломаться», дать слабину, однажды почувствовать себя беспомощным. И сейчас этот страх стал как никогда осязаемым и реальным. Дракона убили, жена умерла, лучший друг оказался предателем, дочь… Деймон сглотнул нетерпимый комок в горле. Кричать и биться в истерике это не в его характере, но сейчас, возможно, ему нужно было именно это. Шаги эхом отдались от стен пустого зала, привлекая внимание Деймона, который поднял взгляд на приближающегося к нему пасынка. Джоффри остановился в нескольких футах от Деймона, набрал полные лёгкие воздуха и произнес: — Деймон, я принял решение, — стойко начал Джоффри. — Я отправлюсь к Люцерису на Дрифтмарк, и он только за то, чтобы я остался там жить. Нехотя поднявшись с пола, Деймон сложил руки перед собой и одарил его своим фирменным задумчивым взглядом. Желание Джоффри стало для него неожиданностью, ведь Деймон ранее даже не предполагал такого исхода. Джоффри молча наблюдал за медленными движениями отчима и ждал его сло́ва. Внутри все сжималось от нервов, что словно струны были натянуты до предела. Но он держался гордо. Мысли о старших братьях, умеющих проявлять выдержку и твердость убеждения, поддерживали его дух и не покидали Джоффри, ожидающего сопротивления со стороны дяди. — Люцерис сам должен будет прибыть в столицу, — спокойно сказал Деймон. — Я уже отправил ему ворона. — Ты думаешь Люку нужно все это? Деймон приподнял брови: несмотря на юный, даже ещё детский голос пасынка, он отчётливо услышал грудной тембр Джейса. Принц уже мертв, но его частичка всегда будет жить в Люке и Джоффри, которые с гордостью будут вспоминать старшего брата. Кровь Стронгов и правда сильна. Деймон, нахмурился: а что у него самого было схоже с братом? — Люцерис станет королем. У него нет выбора. — Есть, Деймон. — Джоффри непроизвольно кивнул. — У каждого есть выбор. Деймон ждал, когда Джоффри сдастся под его сильным взглядом, но Стронг не поддавался. — Хорошо, — Деймон выдохнул громче обычного. Неповиновение всегда раздражало его, но в дань уважения к его покойной жене Деймон держал себя в руках. — Тогда этот трон займешь ты. В глазах четырнадцатилетнего юнца мелькнуло несогласие и ярый протест, и Джоффри отступил назад. — Алисса должна. Это ее право. — Ваша мать приняла решение. — Одно лишь упоминание о ней заставило Деймона занервничать. Алиссе он не позволит править, ведь у законной королевы есть сыновья. — Наша мать умерла. И Джейс тоже. — Губы дрогнули от наплыва эмоций, а дыхание участилось, и Джоффри сделал паузу. Опустив глаза в пол, и собравшись, он повторил попытку: — Я не хочу, Деймон. Я хочу быть с братом. — Тебе ещё нет шестнадцати, и я отвечаю за тебя, — это была лишь отговорка. — Люку уже исполнилось шестнадцать. — Джоффри, как и его братья, был похож на отца. Но впервые Деймон разглядел взгляд любимой женщины, который смотрел на него глазами ее сына. — Ты заменил мне отца, Деймон. И я благодарен тебе. — Джоффри продолжал, а Деймон сдавался: — Люцерис мой родной брат. И после всего… он это все, что у меня есть. Алисса наверняка вскоре выйдет замуж, и ей будет не до меня. А Люк… — Джоффри еле заметно улыбнулся, — он всегда был со мной. Деймон не разделял его взглядов. Но было ли разумно насильно садить на трон того, кто этого совершенно не желал? — Почему истинные Драконы отказываются от того, что предначертано им Семерыми? — это была последняя попытка образумить юношу. — Мы потеряли многих из-за него, — Джоффри, сдвинув брови, с отвращением указал на Железный трон, что недружелюбно нахмурившись, взирал на них свысока. — Я потерял брата… За закрытой дверью послышались приглушенный лязг доспехов, а после — слабые неразборчивые голоса. Деймон бросил взгляд на дверь, после чего приблизился к Джоффри, который ожидал решающего слова. И он знал: если Деймон откажет, то он любым способом выберется из столицы и если надо будет, то он переплывет море, но доберется до брата. И Деймон его не остановит. Противный скрип открывающейся двери невольно привлек их внимание: к ним быстро приближался рыцарь, словно хотел сообщить о чем-то важном. Остановившись на нужном расстоянии, рыцарь поклонился, но Деймон выставил палец вверх, призывая его к тишине, после чего вновь обратился к Джоффри: — Нет, — к Деймону вернулся его холодный тон. — Ты останешься в замке. И не спорь. Джоффри недовольно отшатнулся и скривил лицо, после чего поспешно покинул тронный зал. И только после того, как образ Джоффри скрылся из виду, Деймон вновь обратил внимание на рыцаря, который ждал своего ча́са: — Принц-консорт, — рыцарь поклонился ещё раз, — к вам… гость. — Мне сейчас не до гостей, — раздражённо кинул Деймон, отворачиваясь. И нужно было его беспокоить ради этого? — В другой раз. — Это необычный гость. Настойчивость стражника взвинтила нервы, и Деймон резко повернул голову, готовясь испепелить не только навязчивого рыцаря, но и нежданного гостя за дверью. Неподдельная растерянность на лице остановила порыв Деймона, вызвав интерес к происходящему. Кто же это мог быть, раз рыцарь был в замешательстве, хотя его совершенно это не должно было волновать? — Кто это? — нетерпеливо спросил Деймон, всем корпусом поворачиваясь к приоткрытой двери. Стук трости о каменный пол в неспешном ритме отражался от голых беспощадных стен тронного зала. Промокший насквозь калека, в сопровождении нескольких гвардейцев, направлялся прямо к Деймону, который не мог поверить своим глазам. За незваным гостем оставались мокрые следы, ведь от проливного дождя его не спас даже плотный плащ с капюшоном, который он оставил при входе в зал. Глаза забегали, рассекая пространство величественного места, в котором Ларис Стронг никогда не чувствовал себя важным и ценным. С ним не считались. Только в покоях королевы ему всегда находилось место, и именно она прибегала к его советам, которые и помогли ей короновать Эйгона. Ларис предложил Алисенте помощь в истреблении драконов, которую удачно воплотила в жизнь Алис Риверс. Вот только Ларису было мало… Мало благодарности королевы. Он хотел большего. «Не может быть!» Деймон стоял ошеломлённый. Застать его врасплох было сложно, но все же калеке это удалось. И как только «королева» отпустила его одного? Неужели сука Хайтауэр хочет мира? Деймон сморщил нос: она его не получит! Деймон встрепенулся и тут же нахмурил брови, когда Ларис остановился напротив него. — Приветствую вас, принц-консорт. — Ларис поклонился настолько низко, насколько ему позволяло его физическое состояние. Напряжение ситуации заполнило весь зал до самых высоких сводов. Деймон ненавистно впивался яростным взглядом в Стронга, представляя то, как в мгновении его тело пронзит его меч, восстанавливая справедливость. Ларис так же как и Алисента был виновен в смерти Джейса и Бейлы, и он непременно ответит за это. — Как ты посмел явиться сюда, изменник? — сжатые в кулаки ладони и играющие желваки на скулах Таргариена отчётливо давали понять, что ему тут не рады. — Я пришел просить вашей милости и снисхождения. Деймон нервно хмыкнул. Снисхождения?! Подлый калека недостоин даже дышать в присутствии Таргариенов, после всего что он натворил, убежав как крыса вместе с Хайтауэрами. Неоправданная храбрость и беспечность Стронга, пришедшего самовольно в драконье логово, вызывали у Деймона жалость, ведь даже без дракона он в силах был превратить его убогое существование в прах. Но Стронг, прекрасно понимая это, все же пришел. — Назови хотя бы одну причину, по которой я не должен отрубить тебе голову. — Рука потянулась к мечу, на что Ларис, не теряя ни минуты, сказал: — У меня есть для вас подарок, который вы непременно оцените. В его мерзких глазах мелькнул недобрый огонь, когда он демонстративно указал на небольшой сундук, что несли гвардейцы. Деймон в порыве гнева и неожиданности даже не заметил старый ржавый сундук, от которого слегка отшатнулись гвардейцы. — Подарок? — Деймон даже и не думал, что там могло быть. Ведь принимать любой дар от предателя он был не намерен. — Лучшим подарком для меня будет твоя голова, насаженная на пику. — Несомненно, — калека занервничал, но мастерски скрыл это от Таргариена. У него был план. Но Деймон со своим нравом и переизбытком горя и скорби мог разбить его задумку вдребезги, даже не дослушав до конца. — Но содержимое этого сундука куда более ценнее моей… — противная мгновенная ухмылка появилась на его лице, — головы. — Заметив нетерпение Деймона, Ларис добавил: — Если вам не понравится, вы сможете убить меня. Противиться я все равно не смогу. — Ларис никогда не имел при себе серьезного оружия, ведь его изъян был явным препятствием к ведению боя. Деймон сцепил зубы, ругая себя. Он медлил, а, значит, задумался. Стронга он все равно прикончит медленно и с особой изощренностью, но пока что они могут поговорить. Ему есть что спросить. — Где Хайтауэры? — В этом сундуке ответ на ваш вопрос, милорд, — настойчиво повторил Стронг. Нервно выдохнув и переступив с ноги на ногу, Деймон все же спросил: — Что там? Стронг коротко поклонился расплываясь в благодарности: Деймон пошел на диалог. На это он и надеялся. Ларис, не медля, махнул рукой, и гвардейцы открыли сундук, отходя от него на несколько шагов назад. Содержимого было не разглядеть в полутемном зале, и Деймон подошёл ближе. Резкий неприятный запах ударил в нос, но Деймон не отшатнулся. Ранее он видел куда более страшные вещи, пребывая на войне за Ступени, но время умело покрыло знатным слоем пыли воспоминания, о которых Деймон уже давно позабыл. Размеренная жизнь с любимой женщиной и детьми запорошила кровавые картины прошлого, но последние трагические события воскресили в его памяти все произошедшее до неприятных мелочей. Деймон не мог оторвать глаз от содержимого сундука. Его охватили вопросы, на которые Стронг обязательно даст ответы. Ведь у него не будет выбора. В сундуке находилась отрубленная голова. Деймон видел их сотни на войне, и сам зверски отрубал головы врагам и разрубал их тела с особой жестокостью, что приносило ему знатное удовольствие: с каждой новой жертвой врагов становилось меньше. И в этот раз он так же почувствовал долю облегчения. Открытые безжизненные глаза смотрели в потолок, а когда-то стройное лицо с приятным персиковым отливом стало бледным и бескровным. Ларис покорно ждал. Ждал пока Деймон насладится увиденным, ведь именно эту эмоцию Стронг перехватил в его мимолётном взгляде. Наконец Деймон отступил, и Ларис начал первым: — Леди Хайтауэр сделала большую ошибку, направив убийцу к наследнику трона и вашей дочери. Ее политика была жестокой, а действия оказались необдуманными. — Ларису было невероятно тяжело стоять, ведь он прошел долгий путь. Стронг опёрся второй рукой на трость, но это не помогло. — Тебе это выгодно, не так ли? — Деймон ещё раз взглянул на голову бывшей королевы и своего, как оказалось, злейшего врага. Деймон собственноручно вырвал бы ей сердце за то, что она сделала, ведь именно она была причиной всех бед и слез Таргариенов. Но Ларис его опередил. — Избавиться от проигравших и принять сторону победителей. — Я желаю быть на той стороне, с интересами которой совпадает мое мировоззрение. — Ларис уже успел выдохнуть: Деймон не убил его, и теперь его шанс на «победу» в диалоге возрос. — Процветание Вестероса и мир в державе — моя цель и желание. А это возможно только с сильным и достойным правителем. Деймон знал, что его сладкие речи умело маскируют губительный яд, действующий медленно и жестоко. Но Деймон сможет найти противоядие, он сможет вовремя остановить гада, подбирающегося к нему слишком близко. Деймон указал гвардейцам на дверь, и только, когда те покинули зал, Деймон спросил: — И кого же ты считаешь достойным правителем? Час Лариса настал. — Лордам Великих домов стоит представить правителя, перед которым они преклонят колени и поклянутся в верности. — Ларис мельком взглянул за спину Деймона, где в гордом одиночестве над ними возвышался Железный трон. — Люцерис Веларион стойкий воин, а Джоффри вам как сын, но… — Ларис мялся, но Деймон не разглядел наигранности в его мимике. — Ваш с королевой сын должен сидеть на троне. Ларис не стал ожидать слов Деймона: ему нужно было укоренить в его сознании свою главную мысль: — Пока Эйгону не исполнится шестнадцать, вы, как его отец и справедливый десница, возьмёте регентство над юным королем. И королевство наконец обретёт достойного короля. Мысль о троне периодически посещала Деймона, хотя он уже много лет осознавал, что на него взойдет его жена — законная наследница. Принц-консорт… муж королевы… Это была его судьба. А теперь все изменилось, и у Деймона появился шанс. — А как же Алисса? — на подсознании выдал Деймон, почти выплевывая ненавистное имя. — Вы считаете ее достойной? — безразлично произнес Стронг, предсказывая ответ собеседника. Деймон промолчал, а Ларис мысленно усмехнулся. Он был терпеливым и умел ждать. Выжидать… — Ты сказал, что пришел ради моей милости, — наконец начал Деймон, выпрямляя спину. — Так скажи, почему я вдруг должен верить тебе и впустить в стены своего дома? Ты уже предал свою королеву. — Только после того, как ее решения перестали отвечать интересам державы, а здравый смысл навсегда покинул ее сознание. — Ты мне угрожаешь, Стронг? — Деймон злостно прищурился, поражая калеку одним лишь взглядом. — Хочешь сказать, что мою голову ты так же засунешь в этот сундук, если мои решения будут лишены здравого смысла? — Простите, милорд, если с моей стороны это выглядело как угроза, — Ларис наклонил голову в извинениях. — Но в ваших решениях и действиях я не сомневаюсь. Мои слова: достойный и сильный. Повиновение Лариса настораживало. От его слов веяло гнилью не меньше, чем от содержимого сундука. — Никто не должен знать об этом, — Деймон кивнул в сторону сундука. — Особенно Эймонд. Пусть лучше Эймонд верит в то, что его мать жива. Ведь поддержка племянника, у которого остался в живых огромный дракон, Деймону была нужна как никогда. Он обязательно направится на Драконий Камень и оседлает дикого дракона, но не сейчас. В Вестеросе важно было вновь укрепить имя Таргариенов, чтобы ни одному лорду не пришла в голову даже мимолётная мысль свергнуть представителей могущественной династии, которым выпало так много бед в последнее время. И помощь ему не помешала бы. Деймон, окинув взглядом зал, терпеливо сказал: — Стража покажет тебе твои покои, — и тотчас добавил: — Одно лишнее движение или слово, Стронг… Запомни. Деймону даже не нужно было уточнять: Ларис взглянул на меч, который пока что отдыхал в черных ножнах. Он осознавал, что его ждёт, если Деймон даже на мгновение засомневается в нем. — Благодарю вас, милорд, — Ларис ещё раз поклонился. Сил стоять больше не было, и он медленно поковылял к выходу. — Где Отто и Коль? — Деймон кинул в спину Стронгу, который тут же остановился и обернулся. — Их головы вам тоже нужны? — Ларис говорил спокойно, словно дело шло об обыденных вещах. — Их тела смогут найти в одном из заброшенных домов в Королевском лесу, — омерзительный взгляд маленьких глаз напитался довольством собой и своим действием. — Они славно защищали свою королеву, но безрезультатно.

***

Спустя несколько дней

Густые плачущие тучи наконец рассеялись после двухдневного затяжного дождя, который успел знатно залить улицы Королевской Гавани. После, словно великий дар Семерых, на небе наконец появилось солнце, но улыбаться и радоваться ему никому из Таргариенов не хотелось, несмотря на то, что приближалась зима, и о солнце можно будет забыть на долгое время. После погребения Джейса и Бейлы Деймон вдруг дал свое согласие на отбытие Джоффри на Дрифтмарк. Алисса не плакала, она была уверена, что однажды они увидятся. Но грусть так или иначе накапливалась с каждым днём. И хотя двое ее братьев живы, но в Красном замке она осталась одна. И только любовь и поддержка Эймонда не давали ей упасть в отчаяние. Пальцы забарабанили по деревянной поверхности стола, за которым Алисса раз за разом перечитывала письмо от Люка. Они расстались совсем недавно, но за это короткое время успело так много всего произойти. Плохого… В письме Люцерис писал о внутренних переживаниях и скорби по матери и брату, о своем новом долге, о том, что он свыкнулся с «потерей» и теперь учится жить с этим, заново овладевая приёмами фехтования. Люк просил Алиссу прибыть на Дрифтмарк погостить, как только Эйгон будет коронован… Эти слова въелись в сознание, как застарелая кровь в белую сорочку, и от них теперь не избавиться. Алисса отчётливо помнила, как Деймон, в присутствии прибывших лордов, привселюдно назвал своего кровного сына, десятилетнего Эйгона, следующим претендентом на Железный трон. Будущий король неуверенно взял слово и во всеуслышание назначил своего отца десницей. Деймон взял регентство над юным правителем, наплевав на все правила и законы. Никто не смел спорить. Особенно лорды-изменники, которых уже заждался заточенный меч безжалостного палача. Но за их повиновение они были помилованы. Дыхание перехватило, когда рядом с Деймоном Алисса увидела Лариса. Несмотря на свой изъян, он стоял уверенно, иногда кивая в знак согласия, потакая словам Деймона. Что он здесь делал? Да ещё и рядом с Деймоном? Ни она одна была в замешательстве. Если Алисса пыталась спрятать страх, прикрывая его удивлением с долей недовольства, то Эймонд думал только об одном: как он здесь оказался, и где его мать. Но на свои вопросы он так и не получил ответы. По словам Лариса, он покинул королеву-мать, не в силах больше носить метку предателя короны и отдался в руки Богов. Деймон услышал его молитву и принял ко двору, ведь Ларис желал лишь благополучия королевству. Эймонд не поверил его словам, как и Алисса. Но если он не мог совладать с мыслью, что никто не мог найти Хайтауэров, и никто не знал, где его мать с дедом, то Алисса была точно уверена, что Ларис прибыл в Королевскую Гавань не просто так. Но поговорить с ним у нее не было возможности. Слишком опасно. После того разговора Деймон перестал даже замечать Алиссу, но одних и тех же стражников у своих покоев она не могла не заметить. Они стали сопровождать ее, куда бы она не пошла, что безусловно раздражало ее. И хотя Эймонд и клялся, что это именно он, на правах Лорда-командующего Королевской гвардией, приставил к ней самых лучших и надежных рыцарей, все же её не покидала мысль, что они смотрят на нее глазами Деймона. Единственной отрадой для неё стали лишь звездные длинные ночи. Она неустанно ждала Эймонда, пока он обходил все посты в замке, и только после этого возвращался в её покои. Стягивать с него пока еще непривычные для них обоих одежды, а после утопать в его объятиях, и слышать то, как он шептал ей о своей любви, стало лучшими моментами в ее жизни, которые ей хотелось продлить навечно. Уголки губ дернулись в улыбке, а тепло его рук оставалось с ней весь день, согревая ее всегда холодные пальцы и уже не одинокую душу. Но улыбка исчезла, когда глаза снова наткнулись на слова, что имели горький шлейф несправедливости: «…когда Эйгон третий будет коронован…». В двери постучали, и Алисса впопыхах убрала письмо, словно в нем было указано то, что могло стоить ей жизни. Письмо от брата было личным и предназначенным только для нее, и Алисса совершенно не хотела, чтобы чужие глаза впивались в родной сердцу почерк. Алисса вскочила со стула и вышла на середину комнаты, встречая гостя. Услышав скрип открывающейся двери, Алисса обратила взгляд вперёд, не успев и предположить, кто же это мог быть. На пороге появился Ларис. От замешательства Алисса оставалась стоять на месте, а в голове не осталось связных мыслей. — Прошу, не забывайте дышать, принцесса, — сыронизировал Ларис с несвойственной ему заботливостью. Ларис без приглашения зашёл в покои Алиссы, которая лишь молча наблюдала за его медленным передвижением, несомненно приносящим боль. Стронг уже несколько дней находился в замке и только теперь удостоил ее своим присутствием. Да еще и в её покоях! Ларис заметил, как ее нервный взгляд метался от него к двери и обратно. — Он не придет, — уверенно сказал Ларис, подбираясь к креслу. — Принц Эймонд сейчас выполняет свой долг. Но Алиссу заботило не только возможное появление Эймонда. — Охраны у вашей двери нет. — Ларис свысока ухмыльнулся — он позаботился об этом — и уселся в кресло напротив камина, потирая ногу: — Ваша заинтересованность принцем это лишь игра, или я чего-то не знаю? Алисса не собиралась отвечать. Ларис и так знал о ней многое, и пусть хотя бы личное останется с ней. Стронг задумчиво хмыкнул, наблюдая за её нерешительными угловатыми движениями: на будущую королеву Алисса не походила, даже Рейнира в ее возрасте вела себя увереннее. Алисса подошла ближе, но в кресло напротив не села, выбрав более выгодную позицию — возвышаться над Стронгом, хотя это было лишь формальностью. — Я думала, Барристан выполняет только ваши приказы. — Она не могла не спросить за Джейса. Барристан сказал прямо, что это Алисента отдала приказ избавиться от наследника, — сын за сына, — но Алисса хотела услышать это и от Стронга. Ларис, отставив трость, положил руки на подлокотники, и, осмотревшись по сторонам, невозмутимо ответил: — Так и есть. Взгляд потускнел. Звон в ушах прошел не сразу, а волна отвращения к себе самой обосновалась за грудной клеткой. И чего она ожидала?! Глупо было строить иллюзии, что приказ отдала именно Алисента. Ведь тогда Алисса в меньшей мере чувствовала бы свою вину за смерть брата, что разрывала ее сердце. — Но тогда выходит, что… — Прошу, не делайте вид, что вы не понимали, к чему все приведет, — бесстрастно перебил девушку Ларис. Он мог понять ее озабоченность, но не стал: ему было все равно. — Джейс должен был остаться жив. — Алисса уставилась сквозь пространство, теперь точно осознавая, что виновна в убийстве, содеянном руками другого человека. — Джейс не отказался от трона, как это сделали Люцерис и Джоффри. — А если бы они не отказались, то вы убили бы и их? — острый взгляд тёмно-коричневых глаз мог бы убить Стронга, но только если бы он сам ощущал вину за свои злодеяния. Ларис оставался непоколебимым. Ее нападки не тронули Стронга, но девчонке стоило напомнить о том, о чем она, похоже, уже забыла: — Помните, это вы пришли ко мне за помощью. — Сделка, лорд Стронг. — Алисса вытянула ладонь и негодующие рассекла ею воздух. — У нас была сделка. — И свою часть вам ещё предстоит выполнить, — напомнил Ларис. За дверью послышались голоса, и сердце ушло в пятки. Если сейчас кто-нибудь войдёт в покои, то слух об их встрече так или иначе заполнит стены замка. И начнутся вопросы. Что она скажет Эймонду? А Деймону, который, скорее всего, не отбросил мысль, что это именно она убила его дочь? Голоса стихли и наступила тишина. Алисса ещё недолгое время прислушивалась, нет ли кого-нибудь за дверью, и, убедившись, что опасность миновала, она вновь сфокусировала взгляд на Ларисе: — Я помню. — Алисса сбавила тон. — Но я ещё не королева. — Вот поэтому я делаю все возможное, чтобы как можно скорее получить желаемое. — Его спокойствие и самоуверенность вызывали опасения, но у них было мало времени, чтобы разбираться с этим. И Алисса спросила о том, что действительно ее волновало уже долгое время: — Зачем вам все это? — Мне не безразлична судьба Вестероса, принцесса. — Так просто? — Алисса почти шептала, наполняя свой приглушенный тон необузданными эмоциями, переполняющими ее изнутри. — Вы убили драконов, мою мать, кузину, брата… ради места в Малом совете? — И ради места вашего десницы. — Стронг пробовал каждое слово на вкус. И ему это нравилось. — Нас с вами ждет безоблачное будущее. Алисса занервничала, поправляя подол платья, который выглядел идеально. Это должно было успокоить, но только не в этот раз. — Вы забыли, какое решение принял Деймон? — бросив попытки успокоиться, спросила Алисса, пока Ларис внимательно наблюдал за ней. — Нет, — прозвучало ровно и спокойно. — Эйгону всего десять лет, и завтра его коронуют. — Алисса мерила шагами место у камина, лихорадочно сминая пальцы. — Все бразды правления до шестнадцатилетия Эйгона будет иметь Деймон, все решения будет принимать именно он. — Только в том случае, если будет кого короновать. Алисса остановилась, сталкиваясь с хитрым взглядом Стронга. Она свела брови и приоткрыла рот от накрывшей ее правды. — На что вы намекаете? — Я выношу предложения, принцесса. — Это безумие! — Алисса отрицательно махнула головой, отказываясь воспринимать слова Стронга. — Это цена победы, — гнусная полуулыбка заиграла на лице, но в словах Лариса не было ни капли сомнения. — Вы уже зашли слишком далеко. Остался один шаг. Выбирайте. Алисса все поняла. Его спокойствие обосновано продуманным планом, ради исполнения которого, он и явился в Королевскую Гавань. Барристана убил Эймонд, а это совершенно не входило в планы Стронга, и чтобы все прошло так, как он задумал, его присутствие было необходимо. И это значило, что в замке не осталось никого, кто мог выполнять «грязную» работу. Только сам Стронг и… она. — Вы предлагаете это сделать мне? — голос прохрипел, отторгая все сказанное. — Все в ваших руках.

***

Вечер с интересом заглядывал в окна, наблюдая за каждым жителем замка, ведь от его всевидящего ока никому не дано было скрыться. Прислуга копошилась на кухне и в покоях знати, готовясь к ужину и приближающейся ночи. Рыцари ответственно выполняли свой долг, смирно стоя у каждой двери, и в любой момент были готовы защитить королевскую семью, пожертвовав собой. Алисса, как и все, не смогла скрыться от взора вечерней зори. Даже драконья кровь, заполняющая ее вены, не стала преградой, ведь таинственный вечер уже знал, что было у нее на уме. Вечер знал все… Ноги несли Алиссу пустым коридором к одним из десятка покоев, ведь ради того, кто находился там, она и вышла из своей комнаты, уверенно ступив в сумрачную пелену. Было прохладно, но Алисса не чувствовала осеннего холода, и лишь небольшой клинок, спрятанный от чужих глаз, обжигал холодом заостренного лезвия. Алисса не сомневалась. Больше не медлила. Ещё один шаг. Ещё одно решение, и она достигнет цели. Она и так уже убийца: сколько крови на её руках. Одним больше… двумя больше… У двери стояла стража, но ей и говорить ничего не пришлось, как они впустили ее внутрь. Она своя. Они ей верили. В просторной комнате оказалось уютно и тепло. Прямо как когда-то в её детской, когда Алисса еще жила в замке. До того как с ней стали поступать жестоко и несправедливо. Будто так и надо было! На полу сидели Эйгон и Визерис, увлеченно играя с вырубленными из дерева драконами. Они даже не заметили Алиссу, которая несколько минут молча наблюдала за братьями. Они ещё такие юные. Они дети! А уже впутались в сложную не по их годам «игру». Лучше бы они продолжали играть с драконами. Алисса выдохнула и собралась. Кинжал не давал забыть о себе, все сильнее обжигая тело. Алисса натянула милую улыбку и закрыла за собой дверь.