129 год от З.Э.
Эймонд сидел молча, невольно втягивая через нос витавший аромат зажаренной свинины, пока прислуга собирала грязную посуду и остатки ужина. Он не торопил служанку, которая и так старалась ускориться, а вместе с тем имел возможность собраться с мыслями. Эймонд не впервые заглядывал к Дейрону, но в этот раз он пришел с новостями. — Завтра ты будешь присутствовать на коронации Эйгона, а после преклонишь колено перед королем Вестероса. — Эймонд остановил взгляд на двери, за которой только что скрылась прислуга. Слова зависли в воздухе, будто бы Эймонд обнародовал приговор, хотя и помилованием это было не назвать — приказ принца-консорта. — И Деймон согласен с этим? — Дейрон наклонился вперёд, приподняв один уголок рта в пренебрежительной полуулыбке. — Да, — выдохнул Эймонд, пялясь в пол. Дейрон не упустил из виду, что старший брат чего-то недоговаривал. Несомненно, стоило ожидать подвоха от такого человека, как Деймон Таргариен. — И что после? Какие его условия? Вопрос был задан грубо. Но Эймонд не стал переубеждать Дейрона в обратном, тем более оправдывать Деймона. — После ты обязан будешь вступить в ряды городской стражи. Такое себе помилование, «особый подарок», словно подачка тому, кто спас жизни Джекейриса и Бейлы. Дейрон потёр подбородок и недовольно вздохнул. — А почему не в ряды Королевской гвардии? Эймонд не тот, на кого следовало обрушить весь свой цинизм. И Дейрон знал это, но злость на Деймона из-за его надменности не могла удержать пыл внутри Таргариена-младшего. Дейрон зыркнул на брата, понимая, что Эймонд сейчас говорит от имени дяди. Впервые Эймонду было так сложно в разговоре с братом. Ведь в тот раз у озера он был уверен в своей правоте, а сейчас должен говорить то, чего не желает. Конечно, в Королевскую гвардию двери Дейрону закрыты: Деймон не доверит жизнь своих детей изменнику короны. — Дейрон… — смотреть на брата было неловко, и Эймонд гипнотизировал дальнюю стену с чучелами животных, которые стали трофеями юного принца еще в далёком детстве. — А если я откажусь? — Дейрон не стал развивать тему дальше. Само собой, он понимал, что ему во дворце нет места. Ему не доверяли, и навряд ли смогут вверить улицы столицы. Как много пройдет времени перед тем, как тело молодого стражника найдут в пропитанном вонью переулке с перерезанным горлом? Эймонд все так же делал вид, что изучал чучела, пока Дейрон ждал от него ответа, наверняка зная его наперед. — На Стену. Еле уловимый монотонный голос в коридоре донёсся до Таргариенов и вмиг стих. Они даже не обратили внимания в сторону двери: их разговор был сейчас важнее прочего. — Ты так и не нашел ее? — тише спросил Дейрон, втирая несколько пролитых капель вина в поверхность стола. Конечно, Эймонд понял, о ком шла речь. Раздражение уступило место незримому унынию, ведь даже после всего, что натворила Алисента, она оставалась их матерью, которая воспитывала их и дарила свою любовь. Как могла… Приказ Деймона — разыскать предателей — каждый день звучал в зале Малого совета, но Эймонд так и не смог до сих пор его выполнить. Их мать словно испарилась, исчезла… — Ее нигде нет, Дейрон. — Эймонд наконец поднял уставший взгляд на брата. — Рыцари проверили каждый дюйм столицы и близлежащих деревень. — Тайные ходы? Эймонд замотал головой. — Я лично осмотрел каждый тайный проход, после чего они были наглухо закрыты. Тупик. Неужели Алисента смогла убежать так далеко от столицы? Да, она была не одна: Отто и Коль прикрыли бы ее собой, если понадобилось бы, но все же… Праведные рассказы Стронга не внушали доверия. Все в королевстве знали, что не стоило доверять Колченогому, ведь он всегда умел увернуться и искусно врал, но в этот раз его рассказ звучал неубедительно. — Думаешь… — Не надо, Дейрон, — Эймонд не хотел даже слышать то, о чем думал уже не единожды. — Мы их найдем. — Чтобы Деймон убил ее? — Дейрон повысил голос, раздражённо стукнув пальцами о стол. — Тогда зачем все это? Ты не сможешь переубедить дядю не трогать ее. Дейрон был прав. Как только Алисента появится в поле зрения Деймона, он тут же пронзит ее Темной Сестрой, так же безжалостно, как и Барристан всадил меч в живот Бейлы. И даже сам Эймонд не сможет его остановить. И этот факт травил его изнутри: медленно и болезненно. — Мне пора. — Эймонд без лишних слов направился к выходу. Их разговор более ни к чему не приведет. — Эймонд, если все же найдешь, то отпусти их, — донеслись слова Дейрона и растворились в полутемных покоях.***
Свет факелов встретил Эймонда, как оказалось, не в безлюдном коридоре. Стройная молодая леди, с которой Эймонд уже имел возможность пообщаться под шум бушующего моря, стояла поодаль покоев у темного окна. Как и в тот раз, ее волосы были аккуратно заплетены в тугую косу, а чёрное платье украшали золотистые разводы, отдаленно напоминающие рога оленя. Безусловно, она была привлекательной девушкой, но уголки губ были опущены в грустном безмолвии, а испуганный грустный взгляд добавлял ей лет. Очевидно, она ждала Эймонда. Иначе не было смысла стоять одной, без сопровождения, в ночном коридоре. Девушка направилась к Эймонду, подняв подол дорогого платья, но шлейф все равно шуршал по каменному полу, отсчитывая секунды к неминуемому разговору, к которому девушка так и не смогла подготовиться даже мысленно. Но долг призывал ее смириться. Она остановилась напротив Эймонда, поклонилась в легком реверансе и заговорила первой: — Кассандра Баратеон, мой принц. Прошлый раз ее голос отдавал наигранностью, неким скрытым недовольством, ведь отец приказал своим дочерям понравиться Таргариену, выставляя их товаром в глазах принца. Теперь же было не до игр, и в её голосе чувствовалось лишь послевкусие отчаяния. Настоящей она выглядела достойнее, даже несмотря на то, что своими дальнейшими фразами будет наступать на горло своей гордости. — Миледи… — слова приветствия прозвучали бы насмешливо, и Эймонд решил смолчать, хотя неловкости добавилось ещё больше. Кассандра сложила руки в замок перед собой, но унять безысходность была не в силах. — Я не оправдываю действий своего отца, и я понимаю, что мое присутствие в столице теперь нежелательно, — девушка хотела спрятаться от изучающего ее глаза Таргариена, но пересилила себя, ведь это именно она искала с ним встречи. — Ваше присутствие важно, леди Кассандра, — уверенность пропитала голос Эймонда: его уста говорили правду. — Вы старшая дочь и наследница великого дома Баратеонов. — Я женщина, милорд, — Кассандра нервно дернула руками, но пальцы не разжала. — И вы подарите наследника вашему дому. — Едва ли это будет Баратеон. Эймонд кинул озадаченный взор в сторону, и Кассандра смогла немного перевести дыхание. Безусловно, она права. Кем бы не оказался ее жених, ребенка нарекут фамилией отца, и Штормовой Предел больше не будет принадлежать Баратеонам. — Я помню, как вы прилетали… — Чего вы хотите от меня, леди Кассандра? — Эймонд уловил потерянный взгляд девушки, которая тут же встрепенулась в надежде быть услышанной. — Мои сестры… Я сделаю все ради них. Ради их счастья. — Принц-консорт ясно дал понять, что пощадит тех, кто… — Я знаю, как поступают с предателями, принц Эймонд, — прошипела Кассандра и выпучила глаза от ещё большего страха: ей не положено перебивать представителей королевских кровей. Руки задрожали от своих же слов: никто и никогда не оставляет в живых членов семьи предателя. Это было бы рискованно и беспечно. Мокрые глаза были полны умаления. Надежда еще теплилась в них, но она могла в любой момент иссякнуть. И Эймонд знал почему. Деймон всегда был скрытным человеком даже тогда, когда Эймонд верил в его открытость и откровенность. И что-то однозначно изменилось в последние дни. Деймон, который был готов разорвать своих врагов, теперь помиловал каждого, кто не перечил его решению короновать Эйгона, в то время как он сам станет регентом и десницей. — Пройдите в ваши покои, — наконец выдавил из себя Эймонд. — Наступает ночь. — Прошу вас, милорд. — Кассандра разжала пальцы и вцепилась в предплечье Эймонда. — Я готова на все ради моих сестер, — девушка говорила тихо, но ее слова были не пустым звуком. — Я сделаю все, что нужно. Скажите ему. Эймонд смягчил взгляд. Она была готова возложить на себя любое бремя ради счастья своей семьи. Неужели это не заслуживает уважения? Эймонд кивнул. Он обязательно поговорит с Деймоном, и не даст дяде обидеть ни одну из них. Найти старшей дочери Баратеона достойную партию, человека, который будет предан короне — и задачу можно считать выполненной. Эймонд услышал, как девушка выдохнула: вера крепла в ее сердце. И Кассандра, неопрятно схватив подол длинного платья, поспешно скрылась за поворотом.***
Алисса вышла из покоев, когда вечернее небо сдавалось под натиском наступления ночи. Звёзды спрятались за ночные невидимые тучи, что вновь сулили затяжной осенний дождь. В бесцветных коридорах уже вовсю горели факелы, освещая дорогу суетливой прислуге и рыцарям, несущим караул этой ночью. Несколько служанок торопливо пробежали мимо, кланяясь по всем правилам этикета, но Алиссе было не до их стараний. Порез на пальце все ещё кровоточил, и Алисса крепче сжала ладонь, останавливая кровь и отгоняя от себя навязчивый металлический запах, что обосновался в носу, не желая исчезать. Несколько капель крови, которых было не скрыть, уже впитала в себя атласная ткань. Ей стоило внимательнее обращаться с клинком, но вместо этого она полоснула себе руку, как будто орудовала лезвием впервые. «Кинжал!» Алисса резко остановилась, ругая себя за то, что, поспешив уйти из покоев принцев, она забыла забрать свой кинжал. Алисса уже сделала шаг, возвращаясь в комнату за своим оружием, как услышала голос подошедшего рыцаря: — Принцесса, — уважительный поклон. — Вас хочет видеть принц-консорт. Алисса закатила глаза и недовольно выдохнула. «Что ещё?!»***
Алисса вошла в покои Деймона, когда он закончил вечернюю трапезу и как раз встал из-за стола. Родовой меч лежал поодаль, и видеть Деймона без оружия было непривычно. Прислуга суетилась, убирая со стола, но Деймон тут же указал ей на дверь, как только Алисса появилась в поле зрения. Служанка откланялась, оставляя на столе грязную посуду и остатки еды. — Звал? — Алисса держалась ближе к выходу. Последний их разговор закончился гнусными обвинениями в её сторону, и если Деймон позвал ее для того чтобы продолжить, то она тут же уйдет, не дав ему возможности даже закончить предложение. Алисса ждала «нападения», но Деймон просто молча стоял у стола и не торопился говорить. Странно и необычно было видеть его немного рассеянным, хотя скорее именно так Деймон настраивался на разговор. — Знаю, у нас не сложилось с самого начала. — Деймон прокашлялся. — Завтра на трон сядет мой сын, и всему ужасу наконец настанет конец. — Деймон важно приподнял подбородок, зная, что у Алиссы есть своя правда на этот счёт. — Эймонд преклонит колено и займет должность Лорда-командующего Королевской гвардии. — Деймон не хотел говорить следующих слов, но должен был. Он переступал через себя, от чего ужин ненавязчиво просился наружу, поэтому Таргариен не стал медлить: — Но даже и после этого у него будет возможность взять себе в жены достойную девушку. Вы с ним сможете пожениться и остаться в замке. Алисса от неожиданности его предложения напрочь забыла обо всем, что произошло до этого момента. Она не заметила, как кровь запачкала нежно-пшеничное платье, оставляя на нем все больше алых следов, после чего одежду останется лишь выбросить на помойку. Алиссе казалось, что слух ее подвел, и Деймон сказал что-то другое, ведь он не мог вдруг изменить свое мнение! — Несколько дней назад ты обвинил меня в смерти Джейса и Бейлы, а теперь предлагаешь остаться? — Тогда во мне говорило потрясение, — Деймон сглотнул недовольство, но предвзятость в его глазах было не скрыть. — Но я все обдумал. Слова Деймона не заставили Алиссу задуматься. Его предложение, которое больше походило на подачку, было продиктовано лишь корыстной целью, ради которой он и позвал ее к себе. Выгнув брови, Алисса усмехнулась: она знала, что за мотивы движут им, и молчать не собиралась. — Тебе нужны драконы, не так ли? Вхагар, Тень и Тессарион единственные выжившие драконы Таргариенов. А на приручение других нужно время, я уже не говорю о яйцах, что хранятся на Драконьем Камне. — С каждым последующим словом Деймон менялся в лице, уже не пытаясь скрыть раздражение. Желчь горчила во рту от недовольства тем, что девчонке хватило наглости надменно насмехаться над его предложением. — Ты не можешь допустить, чтобы Красный замок оставался без должной защиты, ведь знаешь, что Эймонд последует за мной, если я решу покинуть столицу, и никакие клятвы его не остановят. — Ты слишком эгоистична, чтобы просто улететь в никуда, и самонадеянна, если считаешь, что Эймонд бросит все ради тебя, предавая семью. — Неудовлетворение их общением злило Деймона, но выдвинутое им предложение, которое поддержал Ларис Стронг, казалось компромиссным. Деймон сделал несколько шагов, таким образом оставляя стол позади. — Мое предложение станет для тебя спасением. Ты не сядешь на трон, но сможешь сохранить лицо. Внутренняя дрожь, рожденная злостью, добралась до чувствительной кожи, и Алисса презрительно ухмыльнулась: — А возможность управлять страной, прикрываясь волей юного правителя, тебя немного оживила, правда? Деймон тяжело выдохнул: он и не надеялся, что будет легко. — Смирись, Алисса. Для тебя это лучший вариант. — Тебе нужны драконы, Деймон, признайся в этом. — Алисса выманивала правду, которая отчасти не дала бы ей ничего, кроме негласной победы над Деймоном. — Да, — выдал Деймон, и в его глазах блеснул огонь. Он задал встречный вопрос: — А тебе нужен Эймонд? Алисса опустила глаза на руку, будто вспоминая о порезе, хотя ей необходимо было время, прежде чем ответить. Эймонд? Да, она чувствовала, что-то большее, чем должна была. Но также она знала, что… Эймонд узнает. Он обо всем узнает, и никогда ее не простит. Но если она остановится сейчас, то попытается исправить свои грехи. Может тогда у нее ещё останется шанс на спасение. Прощение… Детская комната и двое играющих мальчишек всплыли в памяти. Дети не виноваты, что их отец решил все за них. А они могли бы быть свободными Драконами, если бы не Деймон… Алисса подняла глаза на Деймона, который не отводил от нее взора ни на мгновение. Он наблюдал за её сомнениями, видел покорность и то, как она сдалась. — Знаешь, Деймон, ты прав, — сглотнув, прохрипела Алисса, неуверенно теребя юбку, испачканную кровью. Но это уже совершенно ее не беспокоило. — Думаю, я смогу смириться со своей ролью. Свадьба с Эймондом и правда станет для меня спасением. Утверждающе кивнув, Деймон выдохнул и налил себе вина. В горле пересохло от сложной беседы, но все же компромисс был достигнут. Алисса приблизилась к столу, взяв кубок с водой. Вылив жидкость в пустую тарелку, она протянула его Деймону: — Налей и мне вина. Деймон молча наблюдал за тем, как Алисса опустошила кубок и вытерла красные следы на губах тыльной стороной ладони. Неожиданно быстро ее щеки налились румянцем, а в глазах заиграла известная Деймону мелодия, от чего он немного растерялся. Ее рука мягко легла на черный дублет. Тонкие пальцы стали изучать серебряные застежки, словно играли на неведомом инструменте, а на лице властвовала невесомая улыбка. — Алисса, что ты делаешь? — Деймон пришел в замешательство, но не отстранился. Он уловил ее взгляд с поволокой, что теперь был устремлён прямо на него. Томное, нежное выражение ввело Таргариена в некое оцепенение, но вместо того, чтобы убрать ее руку и уйти, Деймон замешкал. — Ты же хоть раз думал обо мне после всего? — почти утверждающе спросила Алисса, с долей безумства смотря ему в глаза. Она слегка склонила голову набок, не скрывая свою заинтересованность и игривость. Деймон поджал бледные губы и отвёл взгляд в сторону: он хотел было солгать, но вдруг выбрал другой путь: — Я знаю, что моих извинений мало и… — Я не об этом, — спокойно перебила его Алисса, заставляя посмотреть в её полыхающие глаза. Руки все ещё продолжали поглаживать его торс, прикрытый плотной тканью, в то время как Деймон стоял прямо, принимая ее внимание к своей персоне. — Ты представлял меня, когда обнимал мою мать? — Тебе лучше уйти, — но это прозвучало неубедительно. Деймон подтверждал свою неуверенность, легко и быстро постукивая пальцами по бедру. — Ответь мне, Деймон, — настойчиво просила Алисса, не сдвинувшись с места. Выразительное лицо приобрело острые очертания. Нервозность лезла наружу, пытаясь утаить правду, но от этого она становилась ещё более явной. Деймон часто заморгал: — Нет! — Врешь! — А как же Эймонд? — Деймон попался. Если бы он хотел, то уже давно настойчиво выгнал бы ее вон. И Алисса дала бы ему то, чего он хотел: свое молчание. — Он не узнает, если ты не проговоришься. — Алисса… — Теперь я женщина, Деймон. И я знаю, чего хочу. — Алисса прижалась ближе своим хрупким телом к его широкой груди. — Я хочу тебя. Встав на носочки, Алисса хотела дотянуться к его губам, но Деймон первым опустил голову, встречая ее пунцовые губы и накрывая их своими. В этот раз Алисса знала, что нужно делать. Она обхватила его шею руками и приоткрыла рот, давая возможность Деймону проникнуть глубже. Он зажёгся от единой искры и уже пылал пламенем, обхватив ее хрупкое тело и нависнув над ней. Его руки скользили по талии, впивались в нежную ткань, желая разорвать на ней платье и прикоснуться к молодому телу, которое он хотел и часто представлял, занимаясь любовью с Рейнирой. Стыд за свои мысли и яркое воображение преследовал Деймона все эти годы, но теперь, получая власть над ней, он ощущал лишь сладкий вкус своей победы. Когда его руки уже сжимали ее ягодицы, Алисса разорвала поцелуй и, взяв Деймона за руку, увлекла за собой в сторону идеально застеленной кровати. Игриво мурлыкнув, она толкнула его на простыни, усаживаясь сверху и с новой силой впиваясь в его губы, углубляя поцелуй с каждым мгновением. Деймон поглаживал ее талию, спину, увлеченно трогал грудь, от чего возбуждение горящей волной обдавало тело. И чем дальше, тем жар становился невыносимее, но Алисса настойчиво не поддавалась на его попытки взять верх. Деймон не настаивал, но и долго ждать не собирался. Давление в паху требовало скорейшей разрядки, ведь война забрала слишком много сил, и на плотские утехи не оставалось ни времени, ни желания. — Будь хорошей девочкой — не тяни, — на выдохе произнес Деймон, убирая ее волосы за ухо. Алисса ничего не забыла и не простила. Она чувствовала его несносный аромат, который будет преследовать ее до самой смерти, но продолжала играть свою роль, настойчиво прижимаясь к нему грудью и зацеловывая его отталкивающие губы. Чувствуя, что Деймон на пределе, и полностью отдался моменту, Алисса отпрянула от его губ и, загадочно улыбнувшись, сказала: — Если ты будешь кричать, то мне придется закрыть тебе рот, но я все равно получу то, что хочу. Деймон свёл брови в немом вопросе. Что-то знакомое… Словно он уже слышал эти слова когда-то. Думать было сложно в момент возбуждения, и он не прислушался к своему чутью, которое умоляло его остановиться: улыбка Алиссы умело усыпила его бдительность. — А если я ослушаюсь? — Деймон прищурился, ожидая ответа. Он принял ее слова за «игру», которая однозначно понравилась ему, и он готов был подыграть. — У тебя не будет выбора, Деймон, — прошептала Алисса ему в губы, после чего улыбка исчезла с ее лица. — Так же как его не было у меня. Одним точным движением, будто она готовилась к этому всю жизнь, Алисса воткнула нож прямо в горло Деймону, провернула лезвие, и тут же вытащила его. Кровь брызнула на лицо, но Алисса не сдвинулась с места, смотря в его глаза, в которых быстро угасала жизнь. Из его горла доносились глухие хлюпающие звуки, а рот безмолвно кричал. В глазах читался ужас и страх от осознания приближающейся смерти. Он захлёбывался в собственной крови, пока его тело содрогалось и билось в предсмертных судорогах. И только когда он издал последний вздох, или то, что было на него похоже, и его тело обмякло, Алисса смогла разжать руку, опустив нож на кровать, и сползти на пол. Кровь на лице стала раздражать чувствительную кожу, но Алисса даже не пыталась ее вытереть. Вместо этого она усердно терла губы в желании вымыть рот и тело душистым мылом, а платье тут же снять и выбросить, но не из-за темно-красных пятен крови, а потому что его руки трогали гладкую ткань шелковой одежды. Алисса прижалась пылающей спиной к каменной стене, пытаясь остыть и успокоиться. Тщетно. От надрывистого дыхания и навязчивого запаха крови кружилась голова, а бешеный рваный ритм сердца отдавался от стен комнаты, в которой властвовало коварное отмщение. Трясущиеся руки были вновь в крови. Ее темное нутро задыхалось в собственной алой жидкости, так же как и Деймон несколькими мгновениями назад. Перед глазами возникли картинки прошлого: волк, которого она когда-то беспощадно убила, истыкав кинжалом. Тогда она защищала себя. И сейчас Алисса так же боролась за свое будущее, ведь Деймон не уступал зверю в свирепости и жестокости, и он заслуживал смерти за все свои ужасные проступки и грехи. Деймон позвал ее к себе в желании извлечь выгоду, а вместо этого получил по заслугам. Решение действовать пришло внезапно, когда его ехидный взгляд приклеился к ней намертво, и он загнал ее в угол своей коварной игрой. И Алисса сделала свой выбор. Нож, что лежал на его столе, оставленный после вечерней трапезы, сразу же попал в её поле зрения, и вино, которое ей не лезло в горло, было лишь отвлекающим маневром, чтобы спрятать нож и воспользоваться им в подходящий момент. Деймон устанавливал правила и принимал выгодные только ему решения. Он наплевал на традиции и не поддержал желание своей королевы. Он заплатил за это! Неподвижное распластанное тело более никому не принесет беды, ведь белые простыни равнодушно вобрали в себя всю его драконью кровь. И Алиссе стало легче и свободнее дышать. Наконец она смогла отомстить за себя. И теперь она получит то, что ей предначертано кровью и родом. Она заберёт все! Алисса прикрыла глаза, утерев рукавом кровь с лица. Тишина. В покоях бывшего принца-консорта ещё никогда не было так уютно и мирно. Теперь лишь стоило подать историю красиво. И даже если сотни людей ей не поверят, то Эймонд однозначно окажется на её стороне и впоследствии станет ее принцем-консортом. Увлеченная своими мыслями, Алисса вздрогнула, услышав звук открывающейся двери. — Деймон, есть разговор… — Эймонд замолчал на полуслове. Он хотел было сказать что-то еще, но, увидев бездыханное тело Деймона и сжавшуюся у стены Алиссу, потерял ход мыслей. Шок! Потрясение! Эймонд, выпучив глаз, медленно и осторожно, словно боясь разбудить дядю, подошёл к лежащему на постели Деймону. Ему это кажется! Однозначно! Ведь такого не могло произойти! Но безучастные глаза Деймона и кровавая колотая рана в горле говорили обратное. Кровь ударила в голову, забивая собственные мысли, что растерянно метались в голове от незнания, что делать дальше. Тело накалилось от напряжения, и Эймонд потянулся к оружию, но тут же убрал руку с рукояти, понимая, что в комнате никого нет, кроме Алиссы. Наблюдая за тем, как Эймонд болезненно осознавал произошедшее, Алисса желала сбежать прочь: видеть страдание на его лице было невыносимо. Но ради их будущего она обязана была это пережить. Эймонд отступил от кровати и развернулся в сторону Алиссы, от чего пряди его серебристых волос угрожающе подпрыгнули от внезапных движений. В покоях было достаточно светло, несмотря на позднее вечернее время, — Деймон всегда приказывал прислуге зажигать как можно больше свечей, — поэтому Алиссе было не избежать его растерянного, но в то же время серьёзного взгляда. Алиссе хотелось упереться в стену ещё сильнее, но даже это не помогло бы ей спрятаться от фиалкового глаза, в котором внезапно не оказалось ни капли любви и понимания. Для Эймонда у нее было только одно оправдание, и она надеялась, что его будет достаточно. Алисса согнула ноги в коленях, прижимая их ближе к себе. Выдавить слезу не получилось — душа опустела, как кубок с дешевым вином. — Алисса… — голос отказывался подчиняться воле, глаз — верить увиденному, а мозг не желал принимать правду. — Это ты сделала? — Он сделал это со мной, — ненавистно прошипела Алисса, сморщившись от отвратительных воспоминаний. — Это был он, Эймонд… Алисса непрерывно смотрела на дядю, оценивая его состояние. Жаль, что в мысли нельзя было заглянуть… Алисса надеялась, что Эймонд поверит в то, что истинной причиной всадить Деймону нож в глотку служил именно тот ужасающий случай. — Что? — Эймонд не моргал. И сострадать ему было сложно в тот момент. Губы сжались, а глаз норовил вылезти из орбиты. — Мне было пятнадцать. — Оправдание срабатывало. И хотя Эймонд пока что не высказался, но он обязан был поверить. — Он должен был ответить за все. — Деймон… — Голова кружилась от осознания услышанного. Эймонд застыл на месте, не чувствуя земли под собой. Деймон! Тот, кто стал для него отцом, был способен на столь гнусный поступок! Коварное воображение стало вырисовывать Эймонду отвратные картины действий дяди, и Таргариен качнул головой, стирая навязчивые зарисовки. — Почему ты молчала? Новая порция лжи уже пыталась соскользнуть с языка, как в покои без стука вбежал один из стражников, несущих караул у покоев принца Эйгона. — Ваша милость… — тут же начал стражник, осматривая комнату в желании найти глазами того, кому принадлежали эти покои, но рыцарь затих, приоткрыв рот, когда увидел мертвого Деймона и окровавленную Алиссу, сидящую на полу. — Что? — рявкнул Эймонд, оборачиваясь к нему. Он уже готов был приказать сохранить в тайне увиденное и выставить его за дверь, но рыцарь неуверенно продолжил: — Принцы Эйгон и Визерис… Внутри все рухнуло. Лицо Таргариена побледнело ещё больше, а руки начали трястись, от чего он крепко сжал кулаки. И теперь Эймонд молился, чтобы перепуганный взгляд рыцаря, что отображался на его лице, был вызван увиденным в этой комнате. — Что с ними? — Они… — Что «они»?! Говори! — крикнул в отчаянии Эймонд, не в силах отогнать самые страшные мысли. — Они… — совсем тихо повторил рыцарь и опустил голову. Даже произносить это вслух было страшным преступлением. На крик Эймонда в комнату вошёл ещё один стражник, который своими же руками впустил убийцу в покои принца-консорта. И он так же остановился в немом вопросе. — Остаётесь здесь, — кинул Эймонд рыцарям, даже не взглянув на Алиссу, которая в страхе приросла к холодной каменной стене, не понимая, что происходит.***
Эймонд стрелой выбежал из комнаты. Один поворот… несколько однообразных комнат… В ушах звенело, а в висках пульсировала кровь, и, казалось, ещё мгновение и череп разорвался бы вдребезги. Силы покинули Таргариена, ноги стали ватными, а в горле образовался ком, желающий вырваться наружу проливными слезами и оглушающим криком. Бледная кожа была усыпана бурыми пятнами, словно родинками, а редкие пряди серебристых волос окрасились в красный цвет из-за тонких смертельных полосок на шеях юных Таргариенов. На безмолвных лицах еще теплился румянец, а в застывших глазах ни капли страха — они не ожидали удара в спину. Помутнение рассудка накрыло Эймонда обжигающей волной. Выгравированные инициалы на небольшом кинжале, что лежал на окровавленном ковре, заставляли сердце безудержно трепыхаться за ребрами. Мир померк, и надежды, которые дарили Таргариену силы, стали мнимыми иллюзиями. Возможно, есть объяснение… Может быть, ему лишь кажется… Эймонд сглотнул, но ком в горле не исчез. «Деймон будет…». Таргариен прикрыл глаз, и обездвиженное тело дяди возникло в памяти: Эймонд ещё до конца не поверил в произошедшее. Эймонд так и не нашел в себе сил коснуться ещё теплых тел племянников, иначе его внутренняя сила растворилась бы в горькой скорби. Пара глубоких вдохов. Секунды казались вечностью. Но действовать нужно было немедленно. Если сейчас хотя бы одна душа узнает о случившемся, то от переворота их не спасут даже все ожившие драконы Древней Валирии. Ещё вдох. Звон в ушах стал тише, а мысли Эймонд смог направить в правильное русло, от чего брови на переносице резко сошлись, а губы изогнулись в ярости. — Кто? Кто это сделал? — с ужасом и злостью спросил Эймонд второго стражника, который оставался стоять при входе. — Кто был последним в их покоях?***
Эймонд влетел в покои Деймона, в которых все оставались на местах, не смея даже пошевельнуться, как и приказал Таргариен. Эймонд резко вдохнул, и в этот раз зябкий запах смерти был разбавлен гнусным предательским зловонием. — Никто ни о чем не должен узнать, — приказал Эймонд стражникам. — А теперь вон! — тяжёлое дыхание не мешало Таргариену передвигаться быстро и безутешно. Алисса наконец встала на ноги, и неуверенно сделала несколько шагов вперед, пока стражники покидали комнату. — Ты остаёшься, — приказным тоном произнёс Эймонд, поворачиваясь к Алиссе. Расширенный фиалковый зрачок пристально вглядывался в нее, потроша не только внутренности, но и раня заблудшую душу. Грусть. Безысходность. Гнев. И Алисса замерла под натиском его пронзительного взгляда. — Это ты сделала? — вопрос прозвучал сдержано, но его глаз не врал: Эймонд был в бешенстве. Алисса скупо обняла себя руками, бегло осматривая каждый дюйм его напряжённого лица, об очертания которого можно было порезаться. Она сглотнула, все ещё не зная наверняка, о чем её спрашивает Эймонд. Холодные пальцы коснулись плеч, но дрожь пробрала атласную кожу от студёного взгляда Таргариена. Эймонд никогда так не смотрел на нее. Даже после того, как она отняла у него глаз. Никогда! — Что сделала? Сказать это было ещё больнее, чем увидеть. Эймонд сжал кулаки сильнее, напрягаясь до предела. — Это ты убила Эйгона и Визериса?! — Эймонд повысил голос. Терпеливость всегда была одним из его главных качеств, но в этой ситуации терпеть больше не было сил. На её лице отразилось неподдельное удивление, что тут же обратилось в ужасающую гримасу боли и ужаса. — Они мертвы?! Эймонд сделал несколько шагов в её сторону, и Алисса тут же попятились. — Не ври мне, Алисса! И не смей говорить, что ты не была в покоях Эйгона! Я видел там твой кинжал! От каждого слова Алиссу пробирало до костей, заставляло съежиться калачиком, чтобы защитить свое собственное сознание от нежелаемой правды. — Эймонд, я не… Стылый камень впился в девичью спину, только в этот раз больно раня ее гладкую кожу. Эймонд остановился в трёх шагах, жгуче желая разрушить стену позади нее вдребезги. — Все ради трона, да?! — Эймонд сцепил зубы, чувствуя как челюсть сводит от разрывающих сердце эмоций. — Я понимал… — истошный крик чудом все ещё помещался в легких, распирая их до боли в груди. — Я видел, но не мог даже и подумать, что ты на такое способна! — Эймонд, это не я… — А Джейс и Бейла? — Эймонд не собирался больше слушать ее. Пазлы складывались, и то, о чем раньше Эймонд только с ужасом спрашивал себя, теперь невероятно быстро принимало форму и наполнялось жутким смыслом. — Их тоже убили в ночь перед коронацией! — На его точеном лице заиграли желваки, а глаз ещё больше потемнел от злости. — Ты знала, что Барристан предатель и была в сговоре с ним! Так все было? — Я… — Ведь так?! — крикнул Эймонд, приблизившись к ней настолько близко, что обдал ее своим огненным дыханием. — Отвечай мне! Но ее молчание говорило само за себя… Алисса сжалась, опустив голову. Она не осмеливались смотреть ему в лицо. Холодные ладони до боли прижались к неровной поверхности стены. От кошмара, что происходил наяву, не проснуться и больше не избавиться. Не спастись. Холодный и ненавидящий ее взгляд Эймонда навсегда останется с ней, если после всего ей ещё позволят жить. — Все это время ты врала мне! А я как дурак верил тебе, — его голос стал совсем немного тише, от чего сердце забилось ещё сильнее. Разочарование сопровождалось страданиями, мучительной и ноющую болью в теле, голосе, душе… — Как ты могла ради власти предать их всех? — Я не… — улыбающиеся лица Эйгона и Визериса призраками будут преследовать ее до конца дней, и не так важно, сколько ей отвели времени Боги: десятки лет или, может, один день. Она помнила, как зашла к ним в покои… — Они — моя семья… — в полубреду бормотала Алисса, задерживая слезы на мокрых ресницах. — Нет, Алисса! Они были моей семьёй! Моей! Ты недостойна их! — выплюнул Эймонд и отошёл от нее, устремив взгляд на убитого дядю. — Ты врала мне и про Деймона, верно? — Таргариен обернулся, но Алисса так же стояла, вжавшись в стену. — Я не убивала Эйгона и Визериса… — Я не верю тебе. Больше нет… Алисса исподлобья посмотрела на Эймонда глазами, полными отчаяния. Окровавленными пальцами она схватила подол платья, и, набрав полные лёгкие воздуха, надрывно вскрикнула: — Я не убивала их, Эймонд! Я не смогла! Тишина. Она не смогла… Она так и не нашла в себе сил. Уверенность исчезла, как только лица ещё незрелых Драконов озарили искренние улыбки, которые предназначались для неё. Они были последней преградой между ней и желанным троном. Алисса боролась с собой, заставляя себя сделать то, ради чего пришла, но так и не осмелилась. Визерис попросил подправить лапу деревянному дракону, и Алисса, достав свой кинжал, задумалась и полоснула палец острым концом холодного оружия. Кровь тут же хлынула из раны, измазав лезвие ножа и ковер, на котором они сидели. Кровь следовало остановить, и Алисса, выпустив из рук кинжал, оставила его на полу… Тишина. Она заползала в уши и сливалась в сплошной гул в голове, громче самого протяжного рыка дракона. Но если в тот раз тишина трубила о желаемой победе над «злом», то в этот — оплакивала разбитые сердца влюбленных, что больше никогда не посмотрят друг на друга с теплотой и доверием. Верить той, которая оказалась предателем, Эймонд больше не мог. И видеть ее больше не было сил. Эмоции вымотали и отобрали силы, а сегодня ему ещё предстоит принять и выдержать удар за всех Таргариенов. Он молча подошёл к двери, приказав страже войти: — Сопроводите принцессу в ее покои. Держать под стражей, — голос наполнялся стойкостью. — Никто не должен знать ни о чем. Выполняйте! Стражники поклонились, ожидая принцессу, которая, опустив глаза в пол, сама приблизилась к ним. Было заметно, что Таргариены разбиты и утопают в своем горе. Но все же один из стражников незаметно поправил свой плащ, пытаясь спрятать бурое пятно драконьей крови от нежелаемых глаз королевских особ.***
Ночи никогда не казались долгими. Они властно завладевали мыслями и бренными телами каждого спящего обитателя Красного замка: от уставшей за день прислуги, до светлейших особ крепости. Многие прибывшие лорды крепко спали, не ожидая услышать утром столь ужасающих новостей, которые, несомненно, повлекут за собой массовые недовольства. Сначала драконы, потом сами Таргариены один за другим отправились к Семерым, а, возможно, и в самое пекло. Некоторые из представителей Великих домов желали поскорее преклонить колени, тем самым угодить регенту короля, и отправиться в свои владения, пока мало ли чего не взбрело в голову Таргариенам. Они крутились на дорогих простынях, не в силах уснуть, в неведении, что же произошло в стенах Красного замка под размеренное сопение драконов и липкий страх, что отпечатался на безмолвных бледных лицах. Ночи всегда казались мимолётными. Особенно, когда желаешь, чтобы солнце хотя бы на мгновение показалось позже положенного времени. Когда глаза не смыкаются сами по себе, а долгий и затяжной зевок, что сначала втягивает в себя весь кислород в комнате, после чего заполняя ее теплым выдохом через край, не завладевает мышцами уставшего тела. Эймонд сидел за пустым столом в своих покоях, считая секунды до наступления утра. Ожидание предстоящего момента устрашало юного принца, на плечах которого теперь лежала вся ответственность за будущее Вестероса. Но раз за разом его мысли возвращались к ней. Как она могла?! Мысли вязкой смолой не переставали путаться, от чего раскалывалась голова. Эймонд навязчиво тер лоб, но боль и не собиралась уходить: ведь раздумья над всем произошедшем все больше нагнетали обстановку. Эйгон… Визерис… Деймон… Предательство Алиссы… Почти вся его семья мертва. А любимый человек предал его. Пустоту ничем не заполнить, лишь время может сгладить углы и наполнить душу счастливыми моментами, но связаны они будут уже не с ней. Времени скорбеть не было так же, как и собирать осколки разбитых надежд. Нужно было действовать. После всего случившегося Эймонд тут же освободил Дейрона, а тела убитых были переданы в руки Молчаливым Сестрам. Те рыцари, которые знали о трагедии, охраняли покои, в которых проходили приготовления к погребению королевских особ. Пока что все оставалось в тайне. Стук в дверь выдернул Эймонда из насущных мыслей. Он даже не поднял голову, ведь звук трости о каменный пол приглушённым эхом раздавался в его покоях. — Не сейчас, Стронг, — Эймонд нервно выстукивал пальцами по столу, всматриваясь в огонь пылающего камина. Он приказал разбудить верных Таргариенам лордов, но то, что в самый разгар ночи Стронг посмел прийти к нему в покои удивило Эймонда, ведь он не давал приказа будить его. Стронг не собирался уходить. Он доковылял до стола и коротко поклонился, ожидая зрительного контакта с принцем. — Прошу меня простить, но, думаю, время самое что ни на есть подходящее. Наглости ему было не занимать. — Ошибаетесь, — в холодном фиалковом зрачке чуждо отражалось танцующее пламя горящих поленьев. Стронг настойчиво стоял на месте, переминаясь с ноги на ногу. Стоять ему всегда было сложно, но его никто не приглашал присесть. Но это совершенно не задело его натуру, и мерзкий голос полился из его рта, сдерживая самодовольство: — Ночь закончится, а утром нужно будет объяснить лордам и всей столице причину смерти не только принца Деймона, но и его детей, среди которых и названый король. Эймонд задержал дыхание. Ларис Стронг всегда располагал информацией, о которой никому другому не дано было знать раньше положенного срока. Но если его матери и Деймону такой подход был по нраву, то Эймонд был не в восторге. Он недоверчиво сдвинул брови и кинул на гостя испепеляющий взгляд: — И почему я не удивляюсь, что вы разнюхали обо всем раньше других. — И это хорошо, что знаю обо всем пока только я, — Стронг крепко опирался на трость. — Как вы думаете, принц Эймонд, — Стронг самоуверенно качнул головой, приподнимая подбородок, — что будет с принцессой, когда все узнают правду? — Эймонд в этот раз не удивился сказанному: конечно, Стронг узнал и об этом. На молчание Эймонда калека отреагировал молниеносно. — Смею предположить, что принцесса не в себе, раз решилась на столь жестокую расправу. Но будет ли этого достаточно, для того чтобы простить ее? Вы бы смогли? Напряжение сковывало уже давно уставшее тело принца, а ритм сердца сбился. Вновь речь идет о ней. Стронг бил по больному, будто бы знал больше, чем показывал. Небольшие глаза сощурились в ожидании ответа, но Эймонд не был намерен ему отвечать и продолжать развивать эту тему. — Я задаюсь вопросом, лорд Стронг, — Эймонд перестал стучать по столу, и его глаз с ещё бо́льшим гневом устремился прямо на самоуверенного калеку, которого, казалось, невозможно было застать врасплох. — Как вы так быстро смогли втереться в доверие к Деймону? — Втереться? — Стронг был непоколебим. И это раздражало Эймонда. — Вы мне не доверяете, милорд? — Нет, — без прелюдий выпалил Эймонд, не моргая. — Вы появились внезапно, без объяснений, и ответов на мои вопросы так и не дали. Стронг по-актерски грустно закивал, но глаз не опустил. — Я рассказал все, что знал, мой принц, — словно изворотливый уж в горячем котле, Стронг выкручивался и заверял собеседника в обратном. Но что-то подсказывало Эймонду, что ему верить нельзя. — Я на вашей стороне, — запел свою песню Стронг. — Я хочу помочь. Мое желание — это мир в Вестеросе под началом достойного короля. — Достойный король мертв. — Эймонд знал, что так просто правды от него не добиться. Но под пылающим дыханием Вхагар он непременно заговорит. — Смею заметить, что теперь ошибаетесь вы, мой принц. — В глазах-бусинках блеснули блики горящего огня камина. Стронг был уверен в своих словах, и это настораживало. — Будущее Вестероса решать не вам. — Эймонд поднялся с места и отряхнул камзол. — Вы наверняка знаете и о заседании Малого совета, на который вы не были приглашены. Стронг лишь молча кивнул, и Эймонд от неизбежности выдохнул: — Они уже ждут. И вы идете со мной.***
В зале Малого совета повисла гробовая тишина. Все присутствующие, опустив головы, гипнотизировали деревянную поверхность стола, словно это помогло бы им заставить себя поверить в сказанное. Красный замок настоящее проклятие для клана Черных. Рейнира, Джейс… Теперь Деймон и младшие дети… — Значит, среди нас есть предатели, — хмурый северянин обвел взглядом присутствующих, — которые все ещё поддерживают Зеленых. Лицо Эймонда не дрогнуло: он не имел права позволить собравшимся усомниться в себе. Под кожей барабанил пульс, и Таргариен нутром чуял, что неправильно скрывать правду от самых верных ему людей, ведь это может привести к дальнейшим проблемам с доверием. Но произнести ее имя вслух Эймонд просто не мог. Боль от раны, которую нанесли ему резко, без предупреждения, не дала возможности поразмыслить над тем, что произошло. Эмоции захлестывали его внутренности, вырывали сердце живьём, пока лицо оставалось каменным и холодным. — Мы ищем предателей, лорд Сервин, — сидя во главе стола, уверенно кивнул Эймонд и положил руки на стол. — И найдем их. Я вас уверяю в этом. Краем глаза Эймонд взглянул на Стронга, который, как и он сам, не выдал ни единой эмоции, словно был безучастным ко всему происходящему. — Принц Люцерис… Он второй сын почившей королевы, — сир Адриан прочистил горло после длительного молчания. — Трон его по праву. — Люцерис Веларион — лорд Приливов, а Джоффри прилюдно отказался от трона в пользу младшего брата, — возразил Эймонд, разведя ладонями и сводя их вместе в крепкий замо́к. — Мы должны завтра короновать Таргариена, иначе кто-нибудь из лордов попытается присвоить трон себе, — сир Эррик поправил бороду и вскинул бровью, оценив сложившуюся ситуацию. — Пусть попробуют! Лорды и рыцари только сейчас обратили внимание на белокурого юношу, который впервые сидел с ними за одним столом. Дейрону Таргариену только исполнилось пятнадцать, но подростковой сиплости в голосе уже было не расслышать: тембр успел насытиться мягким приятным басом. Дейрон уверенно держал голову, и его совершенно не смущала компания столь умелых рыцарей и важных лордов. Он — Таргариен. Он — Дракон. И пусть Дейрон пока что не может похвастаться многочисленными победами в рыцарских турнирах и войнах, но у него ещё все впереди. Северянин возвышался над остальными даже сидя за столом. После всего произошедшего во время битвы за столицу мысль, что крутилась в голове, его совершенно не радовала. Сдвинув брови на переносице, лорд Сервин недовольно, но все-таки сказал: — Остаётся принцесса Алисса. Эймонд стиснул ладонь в кулак, услышав ее имя, хотя предполагал такой поворот событий. Эмоции взяли верх, и Таргариен не сдержался. Но его мимолетную слабость едва ли кто-нибудь успел подметить. В комнате звенела тишина. Но мысли каждого говорили одно и то же: юной принцессе нет места на Железном троне. Но вот произнести такой вердикт не осмелился никто. Стронг довольно вздохнул, вступая в игру, которую сам же и затеял: — Имея драконов, Таргариены не дадут и шанса врагам захватить трон. Я согласен с этим. — Он кивнул Дейрону, поддерживая его юношеский запал. Стронг продолжал крутить в руке трость, иногда поглядывая на её рукоять. Его речь была размеренной и тихой, от чего побуждала слушать его внимательно. — Вот только я спрашиваю себя: будет ли справедливо посадить на трон того, кто не является законным наследником? — Дети королевы законные наследники престола. Поэтому следите за словами, Стронг, — рыкнул сир Адриан, обратив свой взвинченный взгляд на калеку. — Объяснитесь, — обрушился на присутствующих уверенный голос Эймонда. Он удостоил Стронга пустым взглядом, и тот, признательно кивнув, продолжил: — Почившая принцесса Рейнира так и не была коронована перед ликами Семерых. И ее дети. — Стронг! — сир Адриан стукнул кулаком по столу, выражая недовольство и вскочил с места. Северянин покачал головой, выказывая недовольство, а представитель Долины Аррен, знатный рыцарь сир Джон, который до этого не произнес ни слова, выпучил глаза, устремлённые на Стронга: за такие изречения он бы вырвал ему язык и скормил бы голодным псам. — Продолжайте, Стронг, — громом пронеслось по залу, заполняя его неприятным удивлением, но так или иначе никто не смел перечить Эймонду. Стронг наблюдал за реакцией сира Адриана, как того трясло от несправедливости, но под приказным взглядом Эймонда рыцарь замолчал. Стронг ухмыльнулся и монотонно продолжил: — Эйгон Второй был узурпатором, но все же был коронован на глазах столицы, и именно его имя уже вписано в великие книги. Он не имел детей, но… — Стронг перевел искрящиеся глаза на Эймонда, который затаил дыхание в ожидании его слов. — У него есть младший брат, — Стронг оглядел сидящих с ним за одним столом. — Достойный наследник, не находите?***
Первые лучи осеннего солнца ещё не показались на горизонте, однако темно-оранжевый рассвет все быстрее приближался, наступал на пятки бегущим от него обречённым. Но никому от него не дано было убежать — их судьбы уже были предрешены. В комнате было слишком душно, несмотря на холодную осень за окном. Алисса сидела в потемках своих покоев, прислушиваясь к долетающим до неё шагам за дверью. Некоторые ступали торопливо, остальные — широкими шагами мерили длинные коридоры замка. Все не то… Но она продолжала ждать. Потухший взгляд Алиссы не отзеркаливал ее внутренних переживаний. Борьба с собой не закончится никогда. Она всегда будет ненавидеть себя за все поступки, на которые решилась ради трона, но только не за убийство Деймона. С ним она поступила так, как он того заслуживал. Алисса встала с кровати, как только в комнату вошли. Ковыляя ногами и уверенно постукивая тростью, Стронг прошел вглубь комнаты и остановился, устремив взгляд на Алиссу, которая, не спеша, подошла ближе, волнуя прикроватный невесомый балдахин. Стронг поклонился. Насмешливо… Его лицо вобрало в себя иронию всего человечества, и это не могло не разозлить её. — Это сделали вы! — выплюнула Алисса прямо в довольное лицо Стронга. — Что сделал? — калека без приглашения уселся на тахту, потирая ногу. — Убили их. Сердце заколотилось в груди от одних лишь слов, а пальцы непослушно затряслись. Она надеялась держать себя в руках, но эмоции не желали подчиняться. — Ужасная трагедия, — Стронг опёрся руками о трость, умостив подбородок на короткие пальцы. Его наигранность пугала. Так просто говорить о смерти двух детей… Алисса опустила взгляд в пол: она сама шла в покои, чтобы убить их. Саму себя ей стоило бояться намного больше, чем обиженного жизнью калеку. — Вы подставили меня! — Её взгляд заметался по комнате в надежде найти что-нибудь острое, чтобы прикончить его: смерть уже давно выла по этому мерзкому человеку. — Я?! — гадкая ухмылка стала шире, и Стронг приподнял голову. — Это вы хотели на трон, принцесса. А я всего лишь дал вам надежду. Ладони вспотели, а внутренности горели — ни это ли само пекло? Руки сжали прохладную ткань, но внутренний жар так просто не погасить. Ещё миг — и, казалось, она не устоит на ногах от захлестывающих ее эмоций: злость, отчаяние, страх… С этим так просто не справиться. Долгий выдох, и Алисса продолжила: — Надежду, значит… Но исполнять свои обещания вы не собирались! Алисса стояла напротив, держа спину прямо, а пальцами ног пыталась вцепиться в пол, чтобы не рухнуть от чувства вины, перемешанного с долей отвращения к себе самой и ненавистью к своему истинному дяде. Стронг смотрел на девушку, приподняв голову, ведь держать осанку так же уверенно он никогда не сможет с его физическим недостатком. Но морального уродства в нем было намного больше… На лице Лариса появилась ехидная улыбочка, и из его рта наконец полилась правда, которую он с особой усладой проговаривал: — Моя цель была куда более благородная, чем посадить на трон избалованную юную деву, которая хотела доказать матери и отчиму, что она чего-то стоит. — Тогда я спрошу ещё раз: чего же вы хотели? — голос дрогнул: Алисса нервничала. И Ларис, прищурившись, внимательно обвел глазами комнату, заглядывая в самые темные углы. После чего монотонно выдохнул и надменно окинул взглядом трясущуюся девушку. — Теперь на троне будет восседать законный наследник. — Кто? — сглотнув, совсем тихо спросила Алисса. — Слишком очевидно, принцесса, — покачал головой Стронг, пока девушка все сильнее сжимала юбку бежевого платья. — Эйгон был не заслуживающим уважения королем, и это было понятно уже давно, но его мать… — Стронг упруго сжал губы, продолжая вертеть в руке трость. — Она не хотела меня слушать. Поэтому мне пришлось действовать в обход ее приказов. — Стронг поднял вверх указательный палец. — Признаюсь, был момент, когда я опустил руки. Но вы мне знатно помогли, принцесса. Убить сотни воинов, да ещё и своего мужа!.. Браво! — Стронг выставил ладонь и демонстративно несколько раз похлопал по ней кончиками пальцев. — Оставалось дело за малым: расчистить путь к трону истинному наследнику. Ваша мать никогда не принесла бы процветание Вестеросу, а ее дети… Едва ли бастарды имеют права на трон. — Это не вам решать! Вы никто! — сквозь зубы процедила Алисса, слегка стукнув ногой. Но Стронг и глазом не повел. — Может и так. Но, в итоге, я добился своего. — Самодовольство Лариса вырывалось наружу, отчего её стало тошнить. Резко и сильно. Алисса сглотнула и стала хватать воздух ртом, борясь с острым холодом, что охватил ее тело. Несколько вдохов, и ей стало легче. — А если и он окажется недостойным? — Алисса словно приросла к месту, где стояла, а голова болела от прилива правды, заполняющей ее до краев. — Принцесса, принцесса… — Стронг не удержал скрипучего смешка. — Я многое знаю о вашем дяде. О его принципах, убеждениях, сильных и слабых сторонах. Барристан был надёжным источником. И я лично уже успел убедиться в его словах. — Стронг опустил голову, потирая лицо ладонью: потерять преданного убийцу не входило в его планы. Наконец Алисса смогла оторвать ноги от пола, слегка поднимая то одну, то другую ногу. Ей хотелось уйти. Убежать от него подальше, но Алисса более не была свободным человеком. — У Эймонда нет слабостей, — фыркнула Алисса. Стронг вновь поднял взгляд, злорадно ухмыляясь. Он выдержал паузу, после чего протянул противно до дрожи: — Ошибаетесь. Вы прекрасно отыграли свою роль. Эймонд целиком и полностью поддался вашим женским чарам. Бесчестные мурашки изуродовали кожу, пробегая по ней неторопливой волной. Больше нет… Эймонд никогда больше не поверит ей и не посмотрит влюблённым взглядом. И его слабостью она более никогда не станет. Стронг засуетился, готовясь подняться. — Я расскажу о вас Эймонду, — протараторила Алисса, пытаясь удержать его внимание: разговор она ещё не окончила. Остановившись в попытках встать с мягкой тахты, Стронг вновь расслабился. — Странно, что вы до сих пор этого не сделали, — задумчиво рассуждал калека, пытаясь найти ответ в заплаканные глазах напротив. — Я могу позвать его? — уголки губ хитро поползли вверх. — С удовольствием посмотрю на его реакцию и на то, как он вынесет вам смертный приговор. Острая боль полоснула горло, и Алисса удержала руки на подоле, чтобы не обхватить ими шею. — Где Алисента? — Алисса сделала шаг вперёд, повышая голос. — Меня все равно казнят. Я хочу знать. Ухмылка исчезла с лица Стронга, и только глаза выдавали его ликующую победу. — Ее не найдут. Никогда. Я позаботился об этом, — низкий голос пронесся по комнате, ударяясь о неподвижные стены. — Так же как вы «позаботились» о моих братьях? — Алисса поджала искусанные губы, ожидая ответа. «Скажи это!» Стронг поднялся, и теперь его глаза оказались на одном уровне с ее. Калека медлил, но чувство превосходства взяло верх: — Да. Алисса отступила на несколько шагов назад, когда услышала низкий скрип открывающейся двери. Стронг обернулся посмотреть на входную дверь в покои, но они оказались закрытыми. — А я позабочусь о том, чтобы вы получили по заслугам, Стронг! Из-за тайного прохода появился Эймонд, прожигая гневным взглядом Стронга, который совершенно не ожидал такого поворота событий. Эймонд слышал все! Он всегда знал, что Стронгу доверять нельзя. Но убеждаться в этом таким способом Эймонд никогда не желал. Ненавистный взгляд Стронга остановился на Алиссе. Он успел пожалеть о каждом сказанном слове, но вернуть их назад было уже невозможно. И доказывать Эймонду, что тот не так все понял было бы до боли нелепо. — Милорд… — только и смог выдавить из себя Ларис Стронг, сглатывая и пряча страх за неизменным каменным взглядом. Но растерянность выдавали метающиеся от Алиссы к Эймонду глаза. Теперь все встало на свои места. Прозвучала горькая правда. Меч в ножнах на поясе Эймонда требовал крови и мести прямо в стенах этой комнаты: виновный обязан был понести наказание за свои злодеяния. Здесь и сейчас. Но народу нужна была голова убийцы. Им важно увидеть, как она слетит с его мерзких плеч и покатится по пыльной брусчатке. Без этого зрелища им не совладать с мыслью, что правда восторжествовала. Эймонд молчал, пока в голове сталкивались десятки мыслей, развязывая запутанный клубок интриг. Его мать убита. Его дядя убит. Вся его семья погибла из-за него! Из-за них!.. Эймонд отвернулся. Почему? Почему именно она замешана во всем этом? Почему именно ее он полюбил? Почему?! Чтобы не сорваться, Эймонд открыл дверь и позвал стражников. — Отведите Лариса Стронга в подземелье. В этот момент до Алиссы донесся негромкий голос Стронга: — Вот видите, принцесса. Вы предали меня ради своего спасения. — Неужели Алисса увидела в его глазах гордость? — Как вы и говорили, вы и правда больше похожи на меня, чем на родного отца. Короткая ухмылка, и он в сопровождении рыцарей скрылся за дубовыми дверьми. Алисса оставалась на месте, ожидая хотя бы слова от дяди. Нет, на прощение она не надеялась, но и безразличия Алисса боялась. Эймонд не уходил. Первые утренние лучи заполнили комнату, и он прикрыл глаз, прячась от слепящего холодного света. Рассвет настал. — Это ничего не меняет, Алисса. Эймонд обернулся к девушке, которая в свете яркого солнца походила на святую. Но это только казалась… — Ты смогла вытянуть правду из Стронга, но свою участь во всем произошедшем только подтвердила, — сердцу нужно будет много времени, чтобы свыкнуться с этим, но остыть к ней оно никогда не сможет. — Я знаю… Спасибо, что согласился, — Алисса взглянула на скрытый проход. — Теперь ты знаешь правду. Эймонд не ответил. Он просто молча направился к выходу. — Эймонд… — окликнула его Алисса, взяв со стола свёрток бумаги, и протянула письмо Таргариену, который обернулся на её голос. — Север не должен остаться без наследника. Глаз бегло прочитал письмо под умоляющий взор Алиссы. Эймонд кивнул и, не одарив ее даже мимолётным взглядом, покинул комнату, оставляя Алиссу в полном одиночестве с ее скорбными мыслями.***
Солнце уже поднялось выше, как серые облака жадно закрыли его лик от толпы, которая направлялась на ожидаемую всеми коронацию Таргариена. На холме Рейнис было намного холоднее от стремительного ветра, который не оставлял в покое тонны воды, что встревоженно поднимались ввысь бурными волнами. Вдали показалась Вхагар, выныривая из-за густых мрачных туч и вновь прячась за их дымкой. Звук колокола глухим эхом доносился до Драконьего Логова, но его усилие завладеть всем пространством столицы навязчиво разгонял резкий ветер. Полы мантии трепыхались от сильных рывков ветра, а пряди волос, что были аккуратно уложены для предстоящей церемонии, выбились из тесной ленты и развевались по ветру. Дублет с золотыми пуговицами, что выглядывал из-под мантии, был непривычно тесен, а вычищенная кожаная обувь покрылась пятнами из-за грязевых луж. Мелкий холодный дождь противно пробирал до костей, но Таргариен оставался все так же стоять на месте, отсчитывая секунды. Пульс давно сбился с привычного ритма, лёгкие норовили забыть, как делать глубокий, жизненно важный вдох, а мысли никак не могли прекратить навязчиво напоминать о случившемся, о том, что жизнь Таргариена больше не будет прежней. Приближающиеся шаги стали громче, и перед его взором оказалась Алисса в сопровождении нескольких рыцарей. Последние откланялись и удалились. Алисса укуталась в мантию, пряча под ней открытые плечи, но даже плотная ткань не спасала ее от пронизывающего холода. Волосы были собраны в тугой пучок: гребень — единственное, что у нее осталось в память о Корлисе — сдерживал их тяжесть. Алисса скрестила руки под мантией и только теперь нащупала в нем потайной карман с мешочком монет. Но спрашивать об этом она не решалась. Эймонд наблюдал за ней. За её отдельными движениями и каждым взмахом полюбившихся ресниц. Внимательно подмечал, как двигались ее губы и бегали взволнованные глаза, а пальцы, что непременно были холодными, удерживали края мантии. Странно… Он должен ее ненавидеть, но теперь стоит и не может оторвать от нее взгляд. — Эймонд, что происходит? — опасливо спросила Алисса, вздрогнув от холодного порывистого ветра. Эймонд сглотнул, вспоминая разговор с Ларисом Стронгом. — Вы должны знать, милорд, — сидя за неприступными прутьями темницы, начал говорить Стронг, — если мне помогут скоропостижно скончаться, то имя принцессы впишут в историю как ту, которая оказалась причастной к смерти почти всех членов королевской семьи. Света факела было недостаточно, и его лицо оставалось в тени, но уверенность в ненавистном голосе принимать собеседнику было нелегко, ведь в королевском подземелье даже самый ярый безбожник начинал молиться. Эймонд наклонился к прутьям, ближе к Стронгу, сковывая до последнего свой гнев. — Вы думаете, что ради ее будущего я оставлю вас в живых после того, как вы убили мою мать и племянников? Глаза Стронга вспыхнули интересом: — Я даю вам выбор. Рваный ветер очередной раз взбудоражил массивные волны, которые с силой омывали вечные скалы. Брызги порывались достать до двух заблудших фигур, что не нашли для себя более уютного места чем это. Эймонд ловил любой ее нерешительный взгляд, жалея о том, что более не сможет разглядеть морщинок искренности на её лице во время звонкого смеха. Он видел, как Алисса нервничала, переминалась с ноги на ногу, ожидая своего приговора. — Все знают, Алисса, — негромко, но со стержнем в голосе сказал Эймонд. — Все всё знают. И от меня ждут действий. Грома не было, но какой-то шум отчётливо гремел в голове. «Все знают…». Бой собственного сердца и пульсирующие вены по всему телу забирали силы и умение мыслить ясно. Алисса задержала дыхание, и ее взгляд застыл, увидев меч, который Эймонд взял с собой. — Ты сделаешь это прямо здесь? — слегка прикрыв веки, на которые упали первые снежинки, спросила Алисса, заранее зная, что не выдержит тяжёлого взгляда Эймонда. Таргариен мотнул головой: меч, от которого Алисса не могла оторвать взгляд, был предназначен для церемонии, где его непременно уже ждут. — Нет. Из Логова показалась Тень, будто почувствовав присутствие своей наездницы. Алисса обернулась на звук. Драконица подняла морду к небу, в котором уже кружили редкие снежинки, — зима пришла рано, — после чего громко фыркнула, струсив белые хлопья с массивного тела. Грузные лапы мягко ступали по слегка замершим лужам; драконица, завидев хозяйку, приблизилась. — Улетай, — донеслись до Алиссы слова Эймонда. Наверняка ей послышалось. Во рту пересохло, жесты стали несуразными и Алисса, решившись на зрительный контакт, лишь смогла переспросить: — Что? — Улетай как можно дальше. — Эймонд держал голову прямо, но оставаться равнодушным у него не выходило. — Туда, где никто тебя не найдет. И не смей возвращаться. Никогда. В груди все сжалось в одну точку, что готова была вспыхнуть диким огнем. Алисса вдыхала воздух ртом, который уже стал морозным. Пальцы под мантией с силой сжимали предплечья, концентрируя безмолвный крик, что отражался красными пятнами на теле. — Нет, — больше скрываться не было сил. Алисса опустила взгляд в пол. — Ты должен сделать то, что требуется… — Я не даю тебе выбора, Алисса, — перебил ее Эймонд приказным тоном. — Ты улетишь сейчас. — Напряжение разрывало его сердце. — Навсегда. Отчаяние. Алисса больше не смогла держаться. Слеза, что задержалась на реснице, скатилась по алой от зарождающегося мороза щеке. Лучше бы Эймонд кричал на нее, ненавидел, а после убил бы на этом месте, чем вот так безразлично и холодно смотрел на нее. — Прости… — вторая слеза упала на мантию, оставляя мокрый след на щеке. — Слишком поздно. — Эймонд хотел вытереть слезу, но тотчас одёрнул себя: ее предательство навсегда отняло у него такую возможность, и именно из-за ее измены они и оказались здесь. — Ты врала мне все это время. Играла со мной, а я верил. — Я не играла. Мои чувства к тебе настоящие, — Алисса встретила его отчужденный взгляд и прошептала: — Я люблю тебя. Тысячи осколков пронзили внутренности, заливая их кровью и разбитыми надеждами. Но они оправятся со временем, а вот разбитое сердце — никогда. А на его лице отображались холод и равнодушие. Свои чувства, израненные осколками измученного сердца, Эймонд спрятал глубоко внутри. И как бы тяжело ему не было, он должен ее отпустить. Ей нет места в столице рядом с ним. Ей нет места в целом Вестеросе. — Я больше не верю тебе, — за отрешенным взглядом скрывался драконий крик отчаяния: он кипел внутри. — Больше нет. А теперь улетай. Алисса подняла руку и достала гребень. Темные волосы упали на спину, плавно расправляясь по ткани мантии. Она помнила, как Корлис преподнёс ей подарок: как давно это было! Алисса протянула его Эймонду, как когда-то подвеску с сапфиром. Ее пальцы были холодными, и согреть их Эймонд уже не сможет. Невозможно было поверить, что он коснулся ее в последний раз, и в этих глазах он больше не сможет утонуть. Никогда… — Ты будешь достойным правителем, Эймонд. — Алисса больше не прятала руки за мантией. Она вытерла слезы с лица, и еще раз посмотрела в фиалковый глаз. — Помни меня… Эймонд держал в руке гребень, проталкивая ком в горле, но он настойчиво не подчинялся. Ее слезящиеся глаза молили о добром слове в память об их чувствах, о тех счастливых минутах, что выпали им в жизни. — Я буду стараться… — наконец вымолвил Эймонд, но с болью в голосе добавил: — Забыть тебя. Алисса сцепила зубы от боли от его хлестких слов, ранящих душу сильнее, чем самый острый клинок. Ей больше нет места рядом с ним. И там, за бескрайним морем, ее тоже никто не ждал… Алиссе стоило усилий обернуться к Тени, смирно ожидавшую свою наездницу. Она шепнула ей несколько неразборчивых фраз и взобралась на спину. Руки отказывались держать поводья, а слова застряли в горле, и ей оставалось лишь уповать на драконицу, которая сама взлетит в небо в поисках нового дома. Губы задрожали, когда она в последний раз уловила на себе любимый взгляд и заглянула в фиалковый глаз. «Прощай…». Тень рыкнула и рванула вперёд, все дальше отдаляясь от берега, вдогонку холодной дымке серых облаков.***
— Лорд Стронг отбыл в Харренхолл, милорд, — вдруг раздался голос позади, и Эймонд смиренно выдохнул. — Чего вы хотите? — стиснув зубы, спросил Эймонд, не глядя на Стронга, когда тот приблизился к прутьям так близко, что свет факела осветил его довольное лицо. — Вернуть себе свои законные владения, милорд, — ни капли страха в голосе, словно он уже был уверен в том, что Эймонд поддастся. — Всего-то. И он добился своего. Личный провал Эймонда, который разъедал его изнутри, и с которым он будет мириться всю жизнь. Но он сделал то, что должен был. Он сделал свой выбор. Эймонд никому не расскажет правду, и будущие поколения Таргариенов никогда не узнают, что их предок виноват в ряде смертей драконьего рода. Исчезновение Алиссы несомненно повлечет за собой вопросы: но все прекрасно знали, что воспитанница Корлиса любила приключения, и Эймонд будет поддерживать эту легенду столько, сколько будет нужно. Чтобы не осталось вопросов и ненужных домыслов, Стронг перед отбытием назвал имена тех, кто своими руками перерезал горла детям, и их на глазах толпы казнят, как сторонников Зелёных, от которых больше не осталось и следа. — Милорд, вас ждут. Коронация вот-вот начнется, — вновь донеслось до Эймонда. Ждут? Коронация могла пройти и без его участия, но оставить Дейрона одного в этот ответственный момент он просто не мог. Дейрон сопротивлялся, но Эймонд был убедительным. Возложить на себя корону, зная, что трон залит кровью членов своей семьи, которых предала его любимая, было выше его сил. Дейрон выставил требования, а Эймонд не мог отказать брату: до шестнадцатилетия короля именно он займет пост регента, а после… После он отправится туда, где прошли лучшие годы его жизни. Снег продолжал падать, замещая собой мелкие капли дождя. Под властью леденящего вихря снежинки больно били по лицу. И как такое хрупкое, непохожее друг на друга великолепие могло причинять боль тем, кто наслаждался его красотой? Таргариен кивнул рыцарю, сжимая в руках гребень, и направил взгляд на горизонт, за которым уже успела скрыться драконица, унося с собой его самые теплые воспоминания.