𝚝𝚠𝚒𝚗𝚜, 𝚒𝚗𝚝𝚎𝚛𝚝𝚠𝚒𝚗𝚎𝚍

      Вэш покинул Десембер утром следующего дня, когда багровый рассвет только-только занимался на городском горизонте. С собой было взято лишь самое нужное: еда, кое-что из одежды, бессменный его пистолет и разного рода лекарства — последнее так, на случай; неясно было, в каком состоянии окажется Найвс. Про себя Вэш невесело хмыкал: вряд ли, конечно, Найвсу потребуются йод и бинты — скорее уж человечество под лакомым истребительным соусом… В таком недобром ключе думать о брате совсем не хотелось, и Вэш старался, правда старался отогнать как можно глубже эту едкую мысль, но… Двенадцать лет ведь прошло. Всё могло измениться. Нет, не так, поправил себя тут же Вэш, наоборот: Найвс, каким он его знал, ничуть не изменился бы за всё минувшее время. Он продолжал думать об этом, и это его ужасало. Это вызывало в душе острую нестерпимую горечь и давнюю-давнюю боль. Наверное, потому он и собирался в путь в лихорадочной спешке, пребывая в подвешенном состоянии с вечера. Покинув бар, покинув ту пустошь, где он безошибочно определил второго обладателя нити, Вэш за десять минут добрался до гостиницы, в которой остановился на время, и принялся мерить шагами неуютную одряхлевшую комнату, безустанно повторяя про себя: найвснайвснайвснайвс — так, словно пытался запомнить. Словно не верил, но пытался поверить. Словно от беспрестанного повторения имени человек, носивший его, вдруг предстал бы перед ним, будто джинн из лампы — как в той земной старой сказке, рассказанной Рэм… С рассветом он твёрдо стоял на дороге, решительным взглядом упираясь в пустынный ландшафт впереди. Ближайший песчаный пароход отходил из Десембера только через три дня; Вэш прикинул в уме расстояние, время и скорость и рассудил, что за это время вполне успел бы пройти не меньше трёхсот пятидесяти километров. Путь немалый. А если ещё и передвигаться без остановки… Нет, так он изнурится, ослабнет, он не может позволить себе явиться к Найвсу без сил. Кто знал, что ждёт его при их встрече? Ничем хорошим прежде ни одна из них не кончалась — горькая истина, которую Вэш усвоил навек... Он тяжело вздохнул, прикрывая глаза, поворошил свои чёрные волосы и, дождавшись, пока сердце не отпустит незримый свинцовый кулак, поднял веки, вдыхая жар планеты всей грудью. В сухом ветре было всё то, что он так сильно в этом мире любил; он знал его, этот мир, как свои подушечки пальцев. Этот песок, это пекло, пустыни, запах оружейной смазки. Островки геоплантов. Аромат выпечки поутру. Скелеты кораблей, вонзавшихся всё глубже и глубже в планету. Людей, червей, плантов, птиц, Найвса и Рэм… Все они — то, что он никогда не хотел потерять. Он должен был вернуть себе часть светлого, лучшего прошлого. Подняв голову к солнцам, Вэш зажмурился, пропуская сквозь себя их тепло, слегка улыбнулся и расслабил напряжённые плечи. Тепло успокаивало. Тепло вселяло уверенность. Он надел неторопливо солнцезащитные очки, устроил мешок за спиной и — отправился в путь, совершенно не зная, что поджидает его по ту сторону. Пустыни Гансмоука были бесконечно желты, бесконечно однообразны и почти одинаковы, но внутренний компас безошибочно вёл его — далеко на север, в сторону Августа. Судя по ощущениям, нить заканчивалась именно там. Он прислушивался к себе и к мерной внутренней пульсации нити — она, сшив вместе его сердце и разум, будто пыталась подсказать ему, куда он должен идти. По дороге не случилось никаких происшествий, и Вэш добрался до Спрингтауна за два с четвертью дня. Вечером третьего, в пять часов пополудни, он купил билет в один конец, в город Август, и беспрепятственно взошёл на пароход — никем не замеченное бывшее стихийное бедствие… Между прочим, на нем всё ещё был красный плащ. Вэш хихикнул при этой мысли и поправил очки, шагая вверх по металлическим ступеням. Открыл замок, вошёл в каюту и устало плюхнул рюкзак прямо у двери. Отведённая ему комната была очень простой, что делало её похожей на сотни таких же. Вэшу пришлись по душе её неприметность и мебельный минимализм — они позволяли ему чувствовать родство с остальными. Он растянулся на прикрученной к полу кровати, чтобы дать передышку своим нывшим ногам. Зевнул, сладко потягиваясь, затем подложил руки под голову и сомкнул поплотнее ресницы, сосредотачиваясь на том, что упрямой нитью (или червём?) засело, спряталось в его зудевшей груди. Он мысленно нащупал кончик линии и попробовал пойти вдоль неё, чуть вперёд. Вокруг было непривычно темно, но он не ощущал от нити ни доброжелательности, ни угрозы. Нить вообще казалась ему будто бы… полой, лишённой сложных человеческих чувств. Была ли она такой же и раньше? Он плохо помнил, но пришёл к выводу, что всё-таки нет. Он не мог сказать точно, что от неё исходило. Он лежал так, недвижный, двадцать или тридцать минут. Час, быть может. За нить иногда, словно забавляясь, тянули. Он не понимал, что делает Найвс. Что он хочет? «Давай поиграем, братишка», — всплыло вдруг в голове, и Вэш вздрогнул. Нет, эта строчка раздалась не взаправду: всё это — эхо прошлого, тех далёких времён, когда он был ещё желторотым мальчишкой. Найвс был точно таким же в их первый год. А потом, в один день, всё резко переменилось… Натяжение и ослабление нити действительно напоминало игру. Может быть, Найвс простил его? Простил всех? Немного подумав, Вэш попробовал позвать брата по имени. Гм. Как странно… На планете Гансмоук давным-давно провели телефон — ещё первые поселенцы, сперва только в Джулае и Августе. Шли годы, телефонная сеть людей расширялась, и качество связи с тех пор заметно улучшилось; вот только в песчаные бури междугородняя линия, увы, частенько до сих пор барахлила. На линии Найвс-Вэш как будто бы тоже были помехи. Этакий… повреждённый, с отошедшими контактами кабель. Что-то с их линией явно было не так, но Вэш, как ни ломал голову, не мог понять, что же именно. Он мягко окликнул брата ещё раз. Ему пришло на ум, что Найвс мог быть в беде, возможно, он и не умер тогда, а просто переместился… У него не было возможности позвать к себе Вэша, потому что не было сил — его волосы ведь тоже тогда почернели. Он переместился, много скитался один, может быть, смог окрепнуть и восстановиться немного… А недавно попал в большую беду и попробовал послать сигнал Вэшу. Это значило, что Найвс отчаянно нуждался в нём, своём близнеце, и по-прежнему, несмотря на всё, верил… Отрадная мысль притупила ржавую боль его израненного горевавшего сердца. Он ослабил хватку на нити, понемногу погружаясь в былое, но вспомнить так ничего и не успел: дверь каюты неожиданно распахнулась. — Простите за беспокойство, сэр! — внутрь влетело что-то мелкое, юркое, тёмное. Вэш открыл глаза и покосился в сторону входа. Ребёнок. — Извините, пожалуйста, я быстро, я совсем ненадолго, — затараторил мальчик лет десяти, вертя кудрявой головой вправо-влево. — Я просто, понимаете, своего братика ищу… Эх, и тут его нет! Вы не видели братика? Он час назад исчез вдруг куда-то… Вэш посмотрел на маленького незваного гостя, скользнул взглядом по куртке, хрупкой шее, грустным глазам и лицу и сжал на миг губы, едва сдерживаясь, чтобы не закусить их до крови. — Внизу есть буфет и комната для детей. Попробуй поискать его этажом ниже, малыш. — Ой, спасибо большое!! — воскликнул мальчишка и, поклонившись ему, стремглав бросился в коридор. Даже дверь не закрыл, с улыбкой покачал головой Вэш, вставая, чтобы вернуть всё как было. Он прикоснулся к железной ручке и успел повернуть её до щелчка, когда на кожу ему что-то капнуло. Поднеся пальцы к лицу, он с удивлением обнаружил на щеке горячую влагу. — Ну вот, тебя не увидел ещё, а уже в слёзы, — засмеялся Вэш, неловко вытирая глаза. Он постоял так немного у двери — рассеянный, всем и никому улыбавшийся, со сплошной рваной раной вместо души. Он встретится лицом к лицу с братом, и они начнут заново, — так он решил. Две жизни — с двух чистых страниц у листа. Он сделает всё, что для этого нужно… В этот раз Найвс не сбежит от него. Он позаботится о нём, чего бы это ни стоило.

***

Вэш сошёл с парохода на четвёртый день в десятом часу — раньше, намного раньше, чем думал. В восемь утра он вскочил, разбуженный странным волнением — точнее, волной, передавшейся ему по их связи, — прислушался к нити внутри и мгновенно всё понял. Это здесь. Это точно здесь. Найвс… Осознание того, что близнец совсем рядом, заставило его тело ослабнуть на долю секунды. Не Август, четвёртый крупный город Гансмоука. Нет. Он понял, что немного ошибся в расчётах. С таким видом связи никогда нельзя быть уверенным полностью, и всё же он не ожидал сойти вместо Августа в… Дженеоре. Он был встревожен: история повторялась. Случай с пятой луной в сто десятом году… Поразительно, как давно и в то же время недавно всё было. Он крепче сжал в руке лямку вещевого мешка, спускаясь на пустынную землю по сходням. За ночь сентиментальные чувства выветрились из его головы, и он готов был предстать перед суровой реальностью, в которой его брат-близнец по имени Найвс дюжину лет назад пытался уничтожить планету. Почему Дженеора? Это был намёк на что-то от Найвса? Он смеялся над ним? Издевался над всеми принесёнными жертвами? Двенадцать лет он был мёртв, а сейчас Вэш чувствовал его жизнь. Что, чёрт побери, это значило? Может, он просто наивный дурак, что повёлся на связь, пошёл на зов брата… Было ли всё это только ловушкой, весьма ловко подстроенной Найвсом? Вэш хотел знать. Ему нужна была правда. Но в то же время… Бога ради, что угодно, только бы снова не ощущать себя преданным. Три с половиной дня томительного ожидания и смешанных чувств. Радость сменялась тревогой, беспокойство вгрызалось в него по ночам... И вот он был здесь, стоял на краю Дженеоры. Как иронично, заметил он про себя. Построенный на Гансмоуке в числе первых (а теперь и первый отстроенный заново) город, названный в честь первого месяца года, словно символ того, что в их жизни появился вдруг белый лист, шанс на светлое, незамутнённое будущее… Будет ли это началом — чего-то лучшего, чем у них было прежде? Вэш не знал, но до последнего вздоха отчаянно верил бы в это. Он вошёл в Дженеору с громко бьющимся сердцем, мешком за плечами и крохотной искрой надежды. Чем дальше он двигался, тем сильнее, как казалось ему, была связь. Когда-то давно они могли передавать друг другу сигналы, но крайне редко прибегали к такому. В детстве это отнимало у них немало сил, ну а после… После это стало ненужным, бессмысленным. После было Падение и безумные крики в ночи. Вэш стиснул зубы, сосредоточился и коснулся разумом нити. Найвс?.. — в виде острой напряжённой эмоции. Никто не ответил. Тогда — громче: НАЙВС!!! Иголка чуть слышно кольнула в ответ. Вэш резко поднял голову и упёрся взглядом в скалу. Там, вдали, на скале была церковь — та самая, где шестнадцать лет тому Ганг-хо-Ганс собрались узреть рождение бога. Под скалой расположилась станция плантов — та самая, где в сто десятом году тело Найвса восстановилось и вновь жаждало мести. Вэш слышал радостное возбуждение сестёр, трепетавшее в его зыбком сознании — словно травинки колыхались от ветра, и чем ближе он подбирался к их лампам у камня, тем мощнее становилась их коллективная связь; возможно, подумал он, это всё последствия коинтеграции. В то же время его с Найвсом личная нить пульсировала, билась внутри невидимой венкой. Ещё одна странность: Найвс как будто тянулся к нему, но не мог или не хотел ему ничего передать. Ни единого слова, выраженного через эмоцию… Вэш приближался к скале, откуда доносился сигнал. Сердце то прыгало, то колотилось как бешеное. Момент истины близился. Он вытащил пистолет. Он был рядом с лампами; каждая клеточка напряжена до предела. Он взвёл курок, перепрыгнул на камень и молча взобрался к одной из подвешенных лампочек, ещё не зная, что меньше чем через минуту получит исчерпывающий ответ на вопрос, почему его связь ощущалась так странно. Собрав всю свою волю в кулак, он подошёл к лампе вплотную, оторвал глаза от земли под ногами… и тут же замер на месте. Из луковки лампы на него с любопытством взирали маленькие ярко-голубые глаза. Рот приоткрыт. Пухлые пальчики сжаты. Из горла существа при виде него вырвался звонкий человеческий вскрик. В одну секунду мир Вэша рухнул, восстал и вновь перевернулся с ног на голову. Найвс, его потерянный старший брат… был младенцем.