Получается, я жил ради этого момента.

— Я хочу пи́сать…       После этой фразы Достоевский как мамочка взял Гоголя за руку и вывел из комнаты.       «Долой трусы — свободу письке», «Я хочу писать» — Фёдор подумал о том, что у Николая в тайне есть какая-то организация, борющаяся за права половых органов.       Тем временем по узкому коридору раздавалось шарканье ног двух мужчин.       Однако, если бы мы опросили коридор, то он бы нам сказал, что это было не шарканье, а звук прилипания и отлипания кожи ступней относительно пола. Что происходило относительно стен узнать не удалось. Стены в этом доме видели слишком много… — Ты уверен, что хочешь писать? — Как в этом можно быть не уверенным? — Может быть ты хочешь какать.       Гоголь глубоко задумался, опустив тяжёлый взгляд на кафель. — Однажды я попросил Бога избавить меня от врагов, но куда-то стали пропадать мои друзья. Тогда я захотел какать. А просто так я не какаю, сегодня же не праздник. — Правильно. Будь собой.        Фёдор и Николай зашли в одну кабинку. Гоголь был в чём мать родила, чист как игральная карта, так что ему даже не пришлось раздеваться. Он просто взял в руки свою тычинку и оплодотворил пестик унитаза. Унитаз был недоволен.       Достоевский с наслаждением смотрел как из-за струи Гоголя и преломления света образуется радуга. Неожиданно Гоголь дёрнулся, струя последовала за ним и поменяла траекторию падения. В итоге Николай случайно обоссал и унитаз, и Достоевского. — Ну как без этого! Мы же даже сходить пописать нормально не можем!!! — не на шутку, а на минутку разозлился Достоевский и кинул Гоголя в унитаз. Гоголь уплыл. Фёдор понял, какую ошибку он допустил. Он совершил преступление, а за ним всегда идёт наказание. Ведь преступление и наказание едины. И наказание действительно пришло. Гоголь, весь в моче, вынырнул из унитаза и, опираясь на ободок, смог вылезти. — Ну ёп твою мать! Как от тебя избавиться? — это было его наказание и кара (Кар-кар!) — Никак! — крикнул Николай и вломил по роже Достоевскому. — Ладно, не обижайся. Всё будет, но не сразу.       Но Гоголь не слушал. Он вспомнил о секретном жёлтом тюбике в своём кармане. — Отсоси, потом проси. — Хорошо, моя куколка LOL, — соглашается Фёдор и открывает рот, чтоб сделать минет Николаю.       Тут Коля выхватывает тюбик из своего кармана и заливает свой член и рот Достоевского клеем со вкусом сухариков. — Му-му-му, — промычал приклеенный манимумумулятор.       Гоголь доволен собой. Он пописал, искупался, ему сделали минет и теперь его лучший друг, любящий Чую, приклеен к нему навсегда. Может быть не навсегда, а на месяц… Всё-таки Николай думает, что Достоевский рано или поздно что-то предпримет для освобождения.       Только Николай не умел думать, поэтому в эту же секунду по его шее расползается глубокий порез, разрезающий сонную артерию, и сам мужчина падает замертво от способности Достоевского, даже не успев испугаться… … — Короче, пока Достоевский и Гоголь ссут давайте поиграем в бутылочку, — предложил довольный Чуя. А чем быть недовольным, когда наелся пельменей из попы Сигмы? — А давайте без давайте, — раздражённо заявил Акутагава. — Да всем пох. Важнее то что у нас нет бутыыыыылки. — Чуя, я знаю, что бутылка есть у Фукудзавы и Мори, сходи к ним. — предложил почему-то Дазай.       И Чуя пошёл. А пока он ходил, Дазай косился то на входную дверь, через которую Гоголь и Достоевский покинули комнату и сейчас непонятно что они учудили в туалете, то на окно, в которое Николай недавно выкинул свои трусы. «Эх, хочу такие же…», — замечтался про себя Осаму. «Они ещё в горошек… Был бы как принцесса на горошине…»       Дверь распахнулась. В комнату вошёл ошеломлённый Чуя. — Я забрал бутылку, но они устроили там оргию и Фукудзава пихал её Мори в пупок. — Пропихнул? — поинтересовался Дазай       Чуя понюхал бутылку. — Вроде нет. — Тогда давайте играть, бугага!       Играли на правду или действие. Первым крутил Ацуши. Ему выпал Акутагава. — Правда, — уверенно заявил Аку. — Ты когда-то спал с Баку? — Чт…       Отрезал себе голову. — Какого Баку ты имел в виду, — озадачено спросил Дазай. — Кацуки Бакуго. Я видел как Акутагава смотрел с его участием какой-то сериал и подумал, что они спят. — И не ошибся, — заключил Осаму.       Снова крутил Ацуши. Бутылочка выпала на Дазая. — Какая твоя любимая песня Алёны Швец?       Вопрос поставил всех в тупик. Ведь все знали, что Дазай одинаково обожает все её песни и даже когда-то клялся повеситься именно под строчку: «Мальчик из Питера, только жди меня, жди меня…» — Это тяжёлый вопрос, думаю, никто не сомневается в этом. Если выделить одну, то, наверное, всё-таки «Дайте мне белые крылья». — Это Алёна Швец? — Нет, это «От чего люди не летают».       Спустя ещё пару кручений бутылочки, Осаму не выдержал и обоссался. Он давно хотел, но не мог себе позволить, слишком дорого. Gucci (Гуси) мыло для эрекции дешевле стоит. — Пойду в туалет, — подмигнул Дазай Чуе и тот направился за ним. — А зачем мы туда идём? , — поинтересовалась вшивая псина. — Блох твоих выводить, — отшутился Дазай. — А твоих тебе никогда не вывести. — Чё? — Надо головой было думать, а не щукой дрочить, когда семью Пискарь (от сами понимаете какого слова) Иваныча убивал.       Дазай от удивления даже остановился. — Так это он их послал?! — Я помню. Раньше ты был брюнетом, а теперь из-за блох ты коричневый. — Как какашка.       Мужчины зашли в туалет. И к своему огромному удивлению увидели там задыхающегося Достоевского в луже крови.       Дазай на коленках подкатился к Фёдору, взял его за плечи и возбужденно спросил: — Что случилось?!       Но Достоевский не мог ответить. Он лишь открывал и закрывал рот, пытаясь заглотнуть воздух. Дазай попробовал вставить свой пенис к нему в рот, чтобы проверить проходимость горловых путей, НО ПЕНИС НЕ ВСТАВИЛСЯ. Тогда Осаму смекнул, от слова смекта, что нужно делать. Он открыл как стоматолог пасть Фёдора и обнаружил у него в горле жёлтый шарик LOL сюрпрайз. Дазай правда пытался достать его, но тот похоже был приклеен. — Я применю свою способность…       Осаму коснулся шарика и тут хуяк: из горла Достоевского вылетел Гоголь. Живой! — Что произошло? — от удивления глаза Чуи сделались по 5 копеек. — Это настоящая способность Достоевского, — в своей манере, картаво, начал объяснять свой план Дазай. Фёдор же продолжал сидеть на полу рядом с оплодотворённым унитазом, склонив голову вниз, чтобы за ушанкой никто не видел его выражения лица. — Так какая у него способность? — поторопил Дазая Гоголь. — Способность «Идиот». Он убивает идиотов одним прикосновением и превращает их в шарик LOL SURPRISE. Моя же способность позволила отменить твою смерть, Гоголь. — Приплыли… — Дазай, не мямли, выкладывай, что ты знаешь, — приказал Достоевский. — Я знаю, что куколок LOL выпускает компания MGA Entertainment и ты её основатель. При этом у тебя нет воображения, поэтому ты же создал одноимённый сериал MGA где под тонной макияжа сыграл Кацуки Бакуго.       Чуя и Гоголь не поверили своим ушам: — Федя, тебя покрасили в блондина?!       Дазай хмыкнул: — Нет, Достоевский с рождением был блондином, как и я брюнетом. У каждого человека должна быть противоположность — закон равновесия. Но довольно часто противоположности притягиваются, но довольно редко меняются местами! И когда это произошло со мной и Фёдором, у нас поменялся цвет волос, а равновесие также пошатнулось, поэтому для его урегулирования была создана книга. Она… — Всем в общем-то всё равно, меня больше интересует если Достоевский играл Кацуки Бакуго, то он реально спал с Акутагавой и это был не рофл? — спросил Чуя. — Да, у нас была сексуальная связь, в ходе которой в анус черно-белого человека проникли миллионы моих сперматозоидов и по закону генетики, так как у меня доминантный ген светлых волос, а у Акутагавы скорее рецессивный, то шанс появления на свет малыша… — Акутагава не Гоголь, он не сможет забеременеть. Ауф. — прервал его Гоголь.       Жазай понял что нужно сворачивать эту шарманку, ведь Гоголь уже начал говорить о себе в 3 лице… — Короче Склифосовский. — продолжил Жазай, — из любовных стихов Жостоевского можно сделать вывод, что он питает и питал любовные чувства только к Жуе, а значит Жакутагавой он всего лишь пользовался. — Он эксплуатировал его для своего сексуального удовлетворения? — ошеломленно подытожил Жоголь. — Нет, придурок. Он влюбил его в себя, подсадил на MGA, принёс пельмени Гоголю и позвал всех нас в эту комнату только для того, чтобы мы начали играть в бутылочку и ревнивый Ацуши задал Акутагаве гав-гаве вопрос про секс с Баку, которого играл Достоевский. И добивался Фёдор именно того, чтобы эта гавкалка отрезала себе от стыда голову. Потому что тебе нужен геноцид, Достоевский, — участливо закончил Дазай присаживаясь на корточки перед мужчиной в ушанке.       Достоевский поднял глаза. Они просто смотрели друг на друга, изучая самые потаённые грани своих личностей, зная, что парень напротив как никто другой понимает тебя, знает о тебе всё. Глаза цвета коры дуба любовались глазами напротив оттенка аметиста. Они не замечали ничего. Кто-то может быть и сказал бы, что их глаза не дуб и не аметист, а собачья какашка и баклажан. Дазай погладил Фёдора по ушанке и нежно процитировал Алёну Швец: — Ты похож на кота, хочу тебя поцеловать.       Достоевскому надоела вся эта тягомотина, поэтому он насрал на лицо Дазаю и вышел из тузика-тубзика. В санузле (не морском) остались ошеломлённый Гоголь, Чуя и совершенно спокойный и сосредоточенный Дазай. Так как Достоевский на завтрак съел рыбу фугу, то и его говно выпавшее на лицо Дазая было острым, а потому поцарапало блохастому суициднику щёку до мяса. Мясо, вышедшее из-под рассечённой кожи, встало как член, а в рану устремились наши любимые бактериофаги. Чуя, читавший всю ночь то ли омегаверс, то ли Сумерки, уЧУЯв запах из открытой раны Дазая окончательно перестал себя сдерживать. Хотя стоить отметить, что вокруг пахло лишь говном Достоевского. Итак, Чуя как настоящая псина набросился на Дазая и съел эрекционное мясо вместе со всеми бактериофагами. Среди бактериофагов были и женщины, и дети, но Чуе было пофиг. — Это пиздец, — находясь в маленьком шоке заметил Гоголь. — Это секс в большом городе! ГОТЫЫЫЫ, А Я ДАША ВАСНЕЦОВА! — нечленораздельно (но я для вас расчленю) прокричал Чуя.       Дазаю плевать было на фекалии, порез и рану. Он любил Чую и готов был простить ему всё что угодно. Но действия Достоевского для Дазая продолжали оставаться загадкой. Достоевский желал геноцида потому что считал эсперов грешниками. Но ведь Достоевский сам грешит! Он намеренно перепутал Дазая и унитаз, конечно, не для того, чтобы унизить, но для того, чтобы сбежать. А сейчас он наверняка бежит к комнате, в которой друзья Дазая играют в бутылочку. Лучшему другу Дазая — Фукудзаве угрожала опасность!       Осаму сорвался с места. Быстрее! Выше! Сильнее! У Дазая была отличная чуйка, поэтому он даже со скоростью гепарда смог быстро сориентироваться и найти комнату по запаху русских пельменей и майонезу провансаль ряба. Курочкой Дазай влетел в комнату, расправил белые крылья, подлетев к потолку, и во всеуслышание заявил:

«Скажи Достоевскому нет! Не скажет он после «ура!» Ведь на страже порядка: всегда и везде Прекрасная птица курá!»

      Все посмотрели на него как на обдолбыша. Даже сам Достоевский, только что прибежавший в комнату, смотрел на Дазая с открытым ртом. В рот залетела муха. Но Дазай-курочка, руководствуясь птичьими инстинктами, склевал её, а затем резко прижал Достоевского к стене. Фёдор не мог не почувствовать возбуждение Дазая, ведь в его ногу упиралось что-то очень большое и твёрдое. От осознания ситуации Фёдор залился краской. Дазай, так, чтобы никто из толпы не услышал и не доложил Чуе, прошептал: — Hey baby girl what you doing tonight? I wanna see what you got in store. You're giving it your all when you're dancing on me. I want to see if you can give me some more. I want to see if you can give me some more…       Достоевский чувствовал горячее дыхание Дазая на своей шее. Ему пришлось развернуть лицо к стене, чтобы не встречаться глазами с Осаму, случайно не зацепиться взглядом за его губы… — Дазик, это что?! — оторопел Чуя только что вошедший в комнату.       На мгновение мир замер. Воздух накалился до такой температуры, что у его молекул пошли синяки от силы столкновения друг с другом. Но всё решилось в один момент. У Дазая на самом деле не стоял. В его кармане лежала рыболовная сеть. — Это приманка, Достоевский! — закричал застывший в дверном проёме Гоголь.       Достоевский знал это и без Николая. На минуточку, он пять минут назад обосрал Дазая. О каких чувствах может идти речь?       Дазай попытался накинуть рыболовную сеть на Достоевского, но тот благополучно увернулся, сначала сделав красивый реверанс в воздухе, а затем кувырок, перекат и стойку на лопатках. Так, Достоевский оказался у выхода и был спасён, а Гоголь отобрал с помощью своей способности отобрал оружие у Дазая. Фёдор кинулся к двери, по пути убив Чую и превратив его в шарик куколки Лол. Но в дверях беженца ждала бабка Grenny, заранее вызванная Дазаем. — Это здесь дерётся шпана? , — прозвучал старческий голос.       Достоевский не счёл обязательным отвечать старушке и дотронулся до неё, чтобы убить. — Ты шпана. Никаких манер! — не на шутку стала angry бабуля Гренни и херакнула Достоевского битой по голове. Мужчина упал на пол, пытаясь подняться, но не смог. — Всё-таки есть у тебя одно слабое место, Достоевский, — хмыкнул Дазай. — Ты доверяешь только себе и не доверяешь членам своей организации. А я доверился Рампо, — Дазай приближался к побеждённому Достоевскому, — да, я рассчитывал, что Рампо договорится с бабкой Гренни и поможет мне поймать и убить тебя. Именно он её вызвал.       Дазай сел на Достоевского как на стульчик в детском садике, контролируя глазами Гоголя, чтобы тот не выкинул какую-нибудь шнягу. Но тот пока что просто стоял и собранно смотрел на Достоевского. — Посмотри, — продолжил Дазай, — куда тебя завели мечты о геноциде. Куда завели Гоголя мечты о свободе? К тебе в глотку в виде шарика куклы Лол. Ответь же мне, зачем тебе нужен геноцид?       Достоевский ответил предельно честно: — Потому что я Дазай-кинни.       Дазай, осознав всё, схватил Достоевского за горло, но тот даже с разбитой головой смог начать сопротивляться ему. Развязалась драка. Во время неё Достоевский и Дазай незаметно потрахивали друг друга и Дазай просто надеялся, что Чуя этого не увидит. Чуя и не увидел, он дрался с Гоголем. Гравитация явно уступала телепортации, но и Николаю не было сладко — ему приходилось отбиваться и от Чуи, и от бабушки Гренни. Детективное агентство сражалось с портовой мафией, а крысы мёртвого дома вообще со всеми. Это событие в истории получило название «Ночь кровавого перепутья» или «Вот, к чему свобода-то ведёт». Скоро даже самый стойкий, сильный и накаченный боец Ацуши пал и устало сел на пол. По всей комнате были разбросаны тела: кто-то дрых, кот-то тупил в телефон, кто-то целовался. Достоевский каракатицей, так как сил больше не было, подошёл к Гоголю. — Николай, благодарю сам знаешь за что, — высокомерно, как мог, сказал Достоевский «спасибо»       Дазай, так же каракатицей подошёл к ним двоим. — Ты же обманул меня, огурец. Твоя способность заключается совсем не в том, что ты превращаешь людей в шарики Лол и убиваешь. Это тебе помогал проворачивать Гоголь, всегда находившийся рядом и имеющий дар телепортации.       Достоевский хмыкнул: — Му. — Баранки гну!       Гоголь удовлетворенно, хотя его никто не удовлетворял, вздохнул. — Поэтому Достоевский мне подарил вчера утром шарик куклы Лол, хотя я коллекционирую только барби и их кенов. Так, получается, ты всё-таки понял какая способность у Достоевского? — поинтересовался Николай. — Конечно, — скучающе, будто это было что-то очевидное ответил Дазай. — У Достоевского две способности, ведь его имя переводится как биквадратное уравнение. Первая — убивать прикосновением. Втарая — делать людей счастливыми. — Нихрена, как ты узнал? — ошалел Достоевский — Это же элементарно. Ты прижимал Сигму к письменному столу, танцевал на нём, трогал… В общем, дал ему множество (переменных) возможностей узнать о себе всё с помощью его прекрасной способности. Сигма довольно молчалив, но, как говорится в одной русской пословице, в тихом омуте Сигмы водятся, а не зря он назван в честь русского магазина.       Достоевский оторопел. Сначала он стал белым, потом зелёным, красным и в конце концов голубым, хотя и не прекращал им быть. Всё-таки Алёна Швец оставила след на всех жителях этого дома. — Я ненавижу свою вторую способность, — начал свою исповедь Достоевский. — Из-за неё я постоянно вижу над головами людей как сделать их счастливыми и у меня в мыслях сразу раздаётся «всем пох». Поэтому я решил всё-таки осчастливить Николая, чтобы у него эта надпись исчезла, ведь он мой СЛПВМ, а остальных убить, чтоб никаких надписей не было. Представьте жизнь, когда ты постоянно видишь то, о чём мечтают люди, эти розовые сопливые желания и у тебя лишь одна реакция: всем пох.       Толпа, постепенно приходившая в себя после бойни сочувственно подползала к Достоевскому. Из-за горизонта выглянуло солнышко и осветило своими золотыми лучами, цветом золотой струйки Гоголя, розовый горизонт. — А я знаю о чём ты мечтаешь, Фёдор, — приветливо произнёс Сигма. — Конечно знаешь. — Об оргии со мной с использованием анальной пробки, страпона, эрекционного кольца, радужного резинового члена, вибратора, секс машинки, наручников, плетей, массажёра простаты, помпа для пениса, паддла, кляпа, сужающего геля и электрической зубной щётки, причём я сверху альфа испанский мачо на коне.       О таких потаённых мечтах Достоевского не догадывался никто. Мори неодобрительно покачал головой, ведь за разглашение государственной тайны по законодательству Японии следует тюремное заключение сроком до 10 лет. Мори бывший врач, ему рассказывали это посетители морга. — А раз хотите — получите, распишитесь~, сказал Сигма очень сексуальным голосом и лишил Достоевского попной девственности. Толпа пребывала в дичайшем недоразумении, потому что Сигма не растягивал Достоевского и было много крови.       Гоголь, в полном ошеломлении набросился в отместку на Сигму и трахал его. Так, они как кубики стояли друг на друге и выполняли упражнение лодочка для спины, потому что у Достоевского был сколиоз. — Человеческая многоножка… — романтично закончил Дазай и отвернулся к окну, понимая, что ему даже не с кем поделиться этим одним днём из своей жизни, потому что это полный пиздец. Он надел наушники, включил Алёну Швец «Дайте мне белые крылья» и просто стал любоваться розовым, как срез носика поросёнка, рассветом, стараясь не обращать внимания на звуки оргии.       Вдруг кто-то похлопал его по плечу. Это оказался Гоголь. — Пойдёшь с нами к чуркам покупать арбуз, а потом его… : 0 Ну, ты знаешь мои пристрастия.       Первоначально Дазай хотел отказаться, ведь ему было страшно за его девелопу. Вдруг корнишон застрянет внутри, а Дазай всё-таки не в Таиланде, к такому не готов. Но неожиданно в его наушниках переключилась грустная песня Алёены Швец на опенинг клуба Яричин и Осаму будто обсыпало грибочками… — Конечно пойду, ещё спрашиваешь, ненаглядный.       И Дазай с Гоголем побежали к чуркам как можно быстрее.