Шатрандж

      

Рассыпаться — проигрыш выигрышного положения за малое число ходов.

Двадцать шесть лет назад 30 марта       - Да. Да. Да, спасибо. Угу. Да. А, ну еще раз спасибо, - Бен нетерпеливо прищелкнул пальцами, прижимая телефон к уху и скучающе глядя в небо, - ага. Да, отец, отлично слышу, спасибо. Потрясающе счастлив. Papi подарил мне машину, представляешь.       Паренек улыбнулся, понимая, что его голос звучит ни капли не восторженно, нет. Ядовито. Ебать он хотел то, что Хан и так сделал паузу после того, как он назвал papi того, другого, но самого важного человека в своей жизни. Потому что капо всегда был ему ближе.       - Какую же?       - Камаро. Синюю. - Бен глянул на новенькую машину на заднем дворе. Подарок к шестнадцатилетию. Его papi точно знал, что нужно молодому парню. И в то время, пока все ребята его возраста получали максимум двадцатилетнюю рухлядь с помойки, его подарок сиял отполированными боками.       - Как? Почему же не Феррари, он же итальянец.       - Потому что я хотел Камаро, a papi умеет слушать. К тому же, бренды не определяют людей. Я крут и без Феррари, - он повторил - слово в слово - то, что всегда говорил капо. И это звучало бы почти правдой, если бы на обычном пареньке не была рубашка от Гуччи.       Но были вещи, которые Бен просто слепо повторял. Без анализа.       - Ладно, отец, мне пора. У меня свидание, - и, нажав отбой, парень хмыкнул. Это с капо он висел на телефоне до последнего, пока капризный девичий голосок не отбирал того у него, а беседовать с Ханом не желал. Тот был чужим, не знающим своего сына. Абсолютно.       А капо знал.       Все знал.       Парень ещё раз ухмыльнулся. В его руках были ключи от машины, в заднем кармане джинсов - презервативы, а в голове - умелые советы от papi, которые должны были помочь Бену в подарок получить не только Камаро. Сегодня он планировал лишить невинности машину, девушку на год старше и самого себя. Перспектива была отличной. Потому, насвистывая, он сел за руль. Стараясь не думать о том, что не капо, увы, не капо учил его водить.       Он лишь оплатил ему курсы.       А Бен бы все отдал - и машину в том числе - за одну встречу. Но не время было грустить, потому он сделал музыку погромче и отправился навстречу приключениям. Чтобы утром вернуться домой в помятой рубашке и предстать перед строгими глазами матери с уставшим видом.       - Я уже не маленький, - буркнул он типичную фразу незрелых подростков. Засунул нос в холодильник и достал бутылку колы, поскольку праздничного торта не было.       - Пока ты живешь в моем доме…       - Я могу жить и не в твоем доме, - резко огрызнулся Бен. Закатил глаза, как минутой ранее - рукава рубашки. Это он слышал всю жизнь. “Мой”, “мой”, “мой”. Все её. Дом, комната, чашки да блюдца. Всё. Включая его. Он был её собственностью, с которой Лея не считалась. А теперь они оба - Хан и она - резко хотели любящего сына. Правильного и послушного.       Забавно, капо никогда не говорил “мой” на дом.       Он говорил “наш”. А Бен до сих пор не решился назвать его в лицо papi, хоть все другие знали о нем только так. Потому что лишь мечтал быть его сыном, но ведь не был же. Не был.       - Я взрослый, - повторил парень, хлопая дверью холодильника, - летом я все равно планирую жить у papi, знаешь? И ты ничего не сделаешь. Мы наконец встретимся.       - Ммм, поедешь на этой новенькой машине к Ренам, - Лея странно усмехнулась. - Мне это надоело. Ты и твой papi. Пора тебе узнать кое-что. Ты никогда не спрашивал себя - кто он, твой безгрешный отец? Разве юристы могут позволить себе все то, что он дает чужому ребенку?       - Я не чужой, - голос Бена задрожал от гнева.       - Чужой. Ты - не его сын. А он - никакой не юрист. Обычный мафиози. Хотя нет, необычный. Самый жуткий из всех. Да-да, Бен, раз ты взрослый, пора бы уже знать правду.       Пока парень пил колу, Лея вышла, чтобы вернуться с папкой и швырнуть ту на стол. После покачала головой.       - Почитай сам, ты же мне не поверишь. А вечером обсудим твои летние каникулы.       Бен сел на стол, достал папку, и спустя уже пару минут его презрительная ухмылочка стерлась. Мама без предупреждения вывалила на него всё - отмывание денег, схемы по изготовлению и ввозу наркотиков, подозрения в кражи тех картины, которые в детстве Бену заменили комиксы. Но хуже всего были смерти. Сотни смертей, тянущихся за капо.       Он сидел на столе, а капо… капо падал. Лист за листом. Ему под ноги.       Сердце Бена, любящего papi, разбивалось.       Идеалист, делящий мир на черное и белое, напоролся на айсберг и шел ко дну. Последней каплей стало заявление, написанное рукой самой красивой женщины, которую Бен видел - Синьоры. В нем она обвинила капо в изнасиловании.       Только познавший близость парень вздрогнул и его едва не стошнило.       Капо, дающий советы, сам ими не пользовался. Он предпочитал просто брать.       Парень спрыгнул со стола и зарычал. Хотел позвонить капо и спросить, правда ли это, а потом понял - наверное, нет смысла. Ни в чем больше не было смысла. Его драгоценный названный отец, его кумир, его супергерой оказался простым бандитом, убивающим, грабящим и списывающим других. Бен яростно стал сбрасывать со стола все попало. Лишиться девственности было приятно, а вот душевной невинности оказалось больно.       Вечером, когда Лея вернулась, сын не вышел из спальни. Накрывшись одеялом, он глухим, сиплым голосом ответил, что болен, а летом отправился на каникулы к дяде Люку. На автобусе. Новенькая Камаро, не тронутая с рокового дня, стояла в гараже. *** День спустя после допроса       Бен, предвкушая вкусный ужин, жаркие поцелуи и смех детей, вошел в дом. Знал, что его не ждут раньше полуночи, но ему удалось сократить количество встреч и устроить сюрприз. Если Рей только пришла с работы, мужчина был не против какой-то пиццы по доставке. В принципе, на улице было ещё светло и можно было вообще устроить семейное барбекю, которое дети просили все лето. И пусть на улице уже пахло сентябрем, почему нет? Он был не уставшим, зато соскучившимся по своим подсолнухам и очень голодным. Идеальное сочетание. Дети обожали сосиски в беконе, Рей - тофу на гриле, а сам Бен вообще был неприхотлив, потому съедал все. А если в доме есть бананы, - а они должны быть, ради Мэта - он обязательно сделает те лодочки, когда кожура разрезалась, засыпался шоколад, - обязательно молочный - все посыпалось корицей и томилось на решетке пару минут, превращая банальное в любимое лакомство его сурикатов и… да, он перемазывался шоколадом не хуже Тео. Что не так и плохо.       Рей тогда целовала в краешек губ и начиналось настоящее веселье. Правда, один раз их шалости закончились тем, что жене пришлось лечить капризную к сахару болячку, а ему жить без секса полторы недели. Но поцелуи с привкусом шоколада все равно никто не отменял. Слишком сладко.       Поставив чемодан, Бен вдруг насторожился. На часах было всего полседьмого, и как для пятничного вечера в доме было подозрительно тихо. Обычно в это время творилось форменное безумие. Да и Тео, выглядывающий его из командировки, уже должен был вылететь и повиснуть у него на шее двадцатью четырьма килограммами восторга и энергии, оглушая своим “уиииии, папочка, папочка вернулся”.       - Рей, родная, я дома, - крикнул мужчина, заходя на кухню. Девушка сидела возле Тео, который, уткнувшись в оранжевый пиджак, тяжело дышал. Гладила волосы сына и что-то ласково спрашивала, но в ответ звучало лишь упрямое молчание. Знакомое Бену по себе. Бросив быстрый взгляд на вошедшего мужа, Рей покачала головой, но мальчик, уже услышавший голос отца, ожил.       Не кинулся, как обычно, но развернулся. Бен резко окаменел, изучая разбитую губу Тео, наливающийся синяк да пару ссадин. Его лицо помрачнело. Не походило на падение с велосипеда, следы драки мужчина мог определить всегда. Быстро присел рядом и взял сына за кисти, изучая сбитые костяшки. Кажется, он опоздал. Опоздал со всем и ко всему.       - Что случилось? - Он посмотрел на Рей поверх головы Тео. Без обвинения в её сторону. Лишь пытаясь понять, какого рода воспитательную беседу нужно провести. Потому что драться мальчику было еще очень рано.       Но в душе он уже знал. Понимал. Потому что ожидал.       - Это ты сам спроси. Тео не хочет рассказывать. - Рей выглядела устало. Нежно поцеловав сына, а потом мужа, она поднялась и стала искать антисептики. Конечно, раны мальчику промыли, но ей для успокоения нужно было все повторить, а потом заклеить царапины. - Учительница сказала, что он среди урока рисования набросился на двух мальчиков и начал драку.       Бен задумчиво смотрел на маленькие пальчики, которые сам учил сжимать в кулачок.       - Ну, мой джедай, что произошло? - спросил мужчина очень спокойно. Без утешения или осуждения. Но внутри что-то оборвалось. Тео был ласковым мальчиком. Очень добрым. Чем всегда был не похож на него, к счастью. Так что случилось? Неужели гены взяли верх, и неконтролируемый гнев, так знакомый Бену, завладел сыном? Но это же был Тео, его Тео.       Ребенок, наполненный любовью и светом.       Он был лучше него.       - Папочка. - Мальчик смотрел на него очень пристально. К своему ужасу, Бен увидел, как огромные глаза сына наполнились слезами. Перед которыми он всегда ощущал себя беспомощным. - Папочка, почему тебя называют Монстром? Папочка, ты же хороший.       И вдруг, уткнувшись ему в плечо, мальчик совсем не по-детски завыл, захлебываясь от своего горя. А вокруг, в контраст, стало так тихо, будто Бен оглох. Мужчина, обняв сына и крепко прижав его, посмотрел на Рей. Та побледнела. Что-то заговорила, но мужчина видел лишь, как шевелятся ее губы. Ни единая успокаивающая фраза не долетела до него. Он просто слушал, как плачет его сын. Из-за него. Дрожа всем своим маленьким, хрупким телом.       Ему было шестнадцать, когда он узнал правду о капо. И та разорвала ему душу в клочья. Как же было больно его маленькому сыну?       - Тео…       - Папочка, почему они лгут? - Мальчик всхлипывал. Потом полез рукой в карман джинсов и достал оттуда мятый листочек. Протянул Бену, и тот бережно его развернул. Перед его глазами был огрызок рисунка, выполненного в технике граттаж. На черном, покрытом гуашью листке был красным выцарапан какой-то лохматый зверь из фантазии Тео. Красиво выцарапан. Умело.       У сына был талант. Его талант. Это Бен давно заметил. Что ещё Тео взял от отца, кроме умения рисовать и внешности? Только бы не зло, которое Бен пытался перекрыть всепоглощающей любовью.       - Мы повесим его на холодильник.       - Я… я рисовал Чубакку, а… а Питер начал смеяться. Спросил, что за чудище. Какого монстра я из-зобразил, - Тео шмыгнул носом. Яростно тер глаза кулаками. А Бен смотрел на рисунок. Чубакка. Точнее, половинка. Видимо, у сына пытались отобрать листок, и потому тот неровно порвался. - Джефри тогда сказал, что я рисовал тебя, потому что ты… - он на секунду помолчал, вспоминал злое слово. Смысл которого он единственный из всего класа не понял. Потому что остальные смеялись, - палач. Монстр, который убивает людей. Он лгал, потому я ударил его. Как ты учил. Прости, папочка. Я не должен был, но они обзывали тебя. Говорили гадости. Ты никакой не… палач, а я - не…       Мальчик снова заскулил от обиды, судорожно обнимая Бена за шею. Тот переглянулся с женой. Они оба поняли, как называли Тео. Сыном монстра или как-то так. Успокаивая своего сына, мужчина понимал, что дети повторили лишь то, что говорили их родители дома, не более. Случилось то, почему мужчина никогда не хотел иметь семью. Ему не хотелось, чтобы над его детьми издевались или шутили.       Тео любил его слишком сильно и теперь страдал. Подрался за отца, и жестокие дети будут задирать сына и сторониться. И без того тихий, в школе мальчик станет изгоем. Из-за того, что дети сказали Тео правду. Его любимый папочка был Монстром. И палачом он тоже был. Хорошо, что слова “убийца” или “ублюдок” были для школьников слишком сложными. Пока.       - Не извиняйся, Тео. Ты… - он хотел бы сказать сыну, что тот поступил правильно, но не мог. Такой маленький ребенок не должен был защищать своего сорокалетнего отца. К тому же Рей просто-таки огрела его тяжелым взглядом, вскинув бровь, потому что нет, драться было не совсем верно и сказать “ничего страшного” нельзя было. Насилие порождало лишь насилие. И тут нужно было найти тонкую грань. Показать, что нужно давать сдачи, но все же самому затевать драки нельзя. - Ты хороший мальчик. Ты - джедай.       - А ты не Монстр, папочка, не монстр, они все налгали! Правда же? Скажи, правда? Правда? - Его руки скомкали рубашку на плече Бена, и тот ощутил, что молчание затягивается, и вдруг Тео занервничал. - Папочка, правда? Скажи мне, скажи! Скажи, что они лгут.       Мужчина, никогда не лгущий сыну, вздохнул. Увидел, как Рей отрицательно мотает головой, говоря: “Не смей, даже не думай”. Девушка знала, что специфика работы мужа сложновата для ребенка возраста Тео. Объяснить ему, различающему лишь Темную и Светлую стороны, серость реальности невозможно.       - Бывает так, что хорошие люди делают плохие вещи, приятель, но не потому что они злые, - начала Рей. Вдруг Бен поднялся, взяв Тео на руки.       - Я должен поговорить с ним сам, - тихо сказал мужчина и увидел сомнения в глазах у своего Старкиллера. - Я не буду скрывать правду, он должен знать, Рей. От меня. Ему с этим жить всю оставшуюся жизнь. Эти дети первые, но не последние. Он должен начать что-то понимать.       Девушка с минуту смотрела на Бена, который, кажется, за пару минут постарел вдруг лет на пять. Всегда боявшийся момента подвести своих детей, выглядел уставшим, потому отказать ему в просьбе было нельзя. Да, возможно, Бен не очень вписывался в нормальность, но, в конце концов, он был отцом Тео и всегда, абсолютно всегда находил нужные слова, потому что чувствовал сына, как никого другого. Если она вмешается, то нарушит и их особую связь и покажет, что не доверяет Бену именно как родителю. Подорвет нечто важное. Фундаментальное. Потому Рей просто протянула мужу аптечку.       - Ты голоден? Я не успела…       - Нет, я не голоден. Иди, отдохни. Я закончу с Тео и…       - Бен. Закончи с Тео, да. Близнецами я займусь сама. - Она через силу улыбнулась и стала расхаживать по кухне, пытаясь немного подышать, радуясь, что близнецы гуляли с няней. Ей нужно было немного времени упорядочить мысли. Разные.       Бен тем временем усадил Тео на его кровать, а сам опустился на пол. Заклеивая пластырем сбитые костяшки сына. Думая, что делал так много раз, но в этот по-особому было тяжело. Потому что мальчик был так мал. Он сотню раз лечил ему разбитые коленки, но впервые лечил после драки. Конечно, когда ты отец мальчика, то подсознательно готов к подобному.       Но явно не так рано. И не по такой причине.       - Почему они тебя так зовут папочка? - Настойчивость была особой чертой характера Тео. Его нельзя было отвлечь на что-то, пока он не получал ответ на какой-то свой вопрос. Это порой даже забавляло. Однажды сын спросил, насколько большая Вселенная, и ему пришлось целый день искать ответ на этот вопрос, а затем звонить в НАСА, чтобы узнать о 45,7 миллиардах световых лет, и как-то объяснить это Тео. Капо тогда посмеялся над ним и сказал, что ответа “огромная” было бы достаточно.       Бен отрицательно покачал головой. Для Тео было недостаточно. Огромная было слишком абстрактным понятием. Мальчик хотел понимать, что это значит. Потому в четыре года знал слово гигапарсек. А теперь ещё и палач. Увы.       - Потому что все люди разные и не могут одинаково оценить действия других. Понимаешь, Тео, у меня непростая работа. Я защищаю страну.       - Как джедай? - с надеждой спросил мальчик.       - Нет, - уклончиво ответил Бен, потому что джедаям, если он правильно понял, было запрещено пытать. - Но когда делаешь это, приходится не всегда быть… хорошим. Но это не мешает мне любить тебя, например. Можно быть на работе строгим, но многих подобное пугает. Когда ты ударил тех мальчиков, они испугались, верно? Так и у меня. Люди боятся, когда кто-то сильнее.       - Ты тоже бьешь людей? - ошарашенно спросил Тео и вдруг странно, почти со страхом посмотрел на огромные руки отца. Посмотрел и… отодвинулся. Бен же поджал губы. Вопрос был чертовски неудобным, ответ же, увы, убийственно прост.       - Да. Но не потому что плохой. - Он говорил ровно и уверенно. Рей. Годы с Рей убедили его в этом. Что он не плохой.       - А потому что люди плохие, да? Ты бьешь злых?       - Тео, моя работа не заключается в том, чтобы кого-то бить. Я этим не занимаюсь целыми днями и не потому уезжаю. - Впервые Бен слегка ушел от ответа, потому что нет, он не всегда пытал виновных. Политика была сложной вещью, требующей жертв. Как того мавританца из Гуантанамо. - Просто ты должен знать, что на своей работе я делаю разное, и за это меня не очень любят. Я говорил тебе, что не супергерой. Но тебе нечего меня боятся, я никогда не обижу тебя.       Он протянул руку, раскрыв ладонь. В ожидание, когда сын прикоснется сам. Тео не спешил. Бен его не винил. Мальчик переваривал слишком тяжелую, сложную информацию. Сын любил его, потому не мог понять - как это папочку ненавидят?       Он не разговаривал с капо больше двух лет. Не смог признаться тому, что знает правду, потому просто избегал разговоров. Пока не сбежал от того не войну. Как далеко попробует убежать от него Тео?       - Но и драться за меня не нужно. Драться нужно только за себя, Тео. Если тебя обидели. В других случаях, не обращай внимания. Джедаи выше этого, понимаешь?       Бен еще долго сидел с сыном. Беседовал с ним, пытаясь объяснить мальчику, что жестокие люди не всегда плохие, а люди обзывают из-за страха. Ему было сложно убедить мальчика не бить в ответ, потому что сам был таким же. Он промыл все царапины Тео, а затем они стали рисовать световые мечи. Красками. Прямо сидя в кровати. Потому что для Бена было важно, чтобы рисование оставалось лишь приятной ассоциацией, а не отдавало воспоминанием о порванном листочке да папе-Монстре. Когда сын рассмеялся, мужчина немного выдохнул. Они разошлись настолько, что Бену пришлось едва ли не щеткой отдирать потом краску с кожи Тео. Укладывая немного успокоившегося мальчика спать, Бен помазал все синяки мазью. Он особо не обманывал себя. Сонные глазки сына были грустными, и тот так ни разу к нему и не прикоснулся. И сейчас смотрел настороженно. Будто впервые видя шрам и задумываясь над его значением.       - Значит, ты не джедай, папочка. Не Люк, - прижимая к себе игрушку с Йодой, вернулся Тео к тяжелой теме. Укутанный по самый сбитый подбородок, он пытался вместить слова отца в свою привычную реальность. - Но ты служишь нашей стране, да? Она огромная?       - Да, очень, - задергивая шторы, потому что вечер только начал царапать окна, кивнул Бен.       - Как Империя, выходит. Понятно. А твой этот президент он могучий, как Император. Люди ведь делают, что он говорит. Папочка, так выходит… выходит… - вдруг мальчик резко сел. Его осенило. Тео сообразил, что отец всегда был при президенте. Всегда. Сколько раз он слышал от мамы, что “папочка вернется завтра, он с президентом”, “президенту нужен отец, дорогой, он сейчас не может поиграть с тобой”. Тео сжался и понизил голос до шепота, - выходит, ты - Вейдер! Ох, папочка!       Бен выругался про себя. Да ебать. Восхитительно просто. Он прекрасно поговорил с сыном, раз тот теперь решил, что его отец - страшнейшее зло во всей Галактике. Идеально.       Мужчина снова вернулся на пол. Поправил подушку, включил ночник.       - Тео, ложись спать. Ты очень устал, - попросил он, но всегда послушный мальчик видимо не услышал. Сидел и смотрел на него круглыми от страха глазами. В его голове, наверное, все идеально сложилось, и теперь он видел только чудовище в маске. - Вейдер, как ты помнишь, очень любил Люка. Как я люблю тебя.       Они еще не прочитали “Берегись могущества Темной Стороны”, которая была детской новеллизацией Шестого Эпизода, потому Тео не знал, что Вейдер спас Люка. История для сына пока закончилась на второй книге, потряся мальчика тем, что у хорошего джедая такой ужасный отец.       - Нет, нет, он хотел убить Люка! - заупрямился Тео, а потом шарахнулся от своего папочки. С таким страхом, что Бену даже захотелось посмотреть на свою руку, чтобы убедиться, что в ней нет красного светового меча.       - Давай отдыхать, а, приятель? Завтра проведем вместе весь день и продолжим. Все хорошо, Тео. Все будет хорошо. - Он хотел поцеловать сына, но тот вывернулся из его рук и накрылся одеялом.       Ничего более болезненного с Беном еще не происходило. Его мальчик спрятался от него. Конечно, до утра все пройдет. Тео выспится, стресс схлынет, и все будет в порядке, их связь слишком крепка, чтобы рассыпаться, но все же отдавала током под ребра эта сцена. Привыкший, что его до ужаса боятся заключенные или подозреваемые, он, тем не менее, оцепенел, увидев подобное поведение от мальчика, которого любил всем сердцем.       - Спокойной ночи, Тео.       - Спокойной ночи… п-папочка, - послышалось из-под одеяла. Выключив свет, Бен прикрыл дверь и вышел. Пару минут прислушивался. Оцепеневший Тео зашевелился и облегченно вздохнул, оставшись в одиночестве. Обеспокоенный и хмурый, мужчина отошел, потирая подбородок.       Столкнулся с Рей, которая спускалась вниз.       - Ох, Бен, почему ты стоишь под дверью? - потирая ушибленное плечо, поморщилась она. Поскольку мужа не было давно, девушка решила заглянуть к своим двум мальчикам. - Что ты такой мрачный? Ничего не вышло? Ладно, не отвечай, если не хочешь. Оставим его в покое до утра, пусть выспится.       - Нет. В плане, зайди к Тео, хорошо? Он напуган.       - О… хорошо, - протянула Рей, - а ты иди в душ. Тебе тоже нужно прийти в себя после перелета. Давай-давай, Бен, ты же не будешь стоять под дверью всю ночь. Это никому не пойдет на пользу. В конце концов, у тебя ещё двое детей, и Эни уже замучила меня вопросом “папочка?”. Ты знаешь, как она скучает и не понимает, почему ты то есть, то нет.       Бен кивнул и зашел в другую детскую, где еще не было такого напряжения и где в ясных глазах дочки не было тени никакого Вейдера. Покачивая её, мигом проснувшуюся, на руках, мужчина подумал, что запретит проклятые “Звездные Войны” на уровне государства. Так себе идея - поделить мир только на добро и зло. Что ж оставалось тем, кто был посредине? Он никогда не любил максималистов и вот, пожалуйста.       Вейдер. Он - Вейдер. Замечательно просто. Великолепно. Персонаж, которого его сын очень боялся. За маску, красный меч и жестокость. Да его даже в Гуантанамо прозвали Йодой, но в глазах Тео он оказался злодеем.       Поцеловав Эни, а затем - своего инопланетного Мэта, пребывающего в мире грез, Бен дошел до душа и стоял под ледяными струями минут пятнадцать. Пытаясь привычными ароматами дома стереть дурные мысли. Напоминая, что дети впечатлительны, но все проходит. И это пройдет. Обязательно.       Вот только у него не прошло. Он так и не отошел от правды о капо. Но не смог разлюбить его никогда. И превратился сам в Монстра, достойного papi, чтобы тот гордился им. И вот вопрос - как далеко зайдет Тео? Каков путь выберет - ненависти или чудовища. Бену хотелось быть благородным. Хотелось сказать, что самое важное - невинная душа Тео, но… по правде, он хотел, чтобы сын не разлюбил его. И цена была не важна. И одновременно - важнее некуда.       Бен понимал, что никогда не позволит Тео стать чудовищем. Никогда. Даже ценой их связи.       Когда мужчина вошел в спальню, Рей еще не было. Видимо, Тео было так плохо, что ей пришлось так долго утешать мальчика после отцовской беседы. Но не успел он трагично закончить мысль, как девушка вошла в спальню. Даже многозначительно хмыкнула, фокусируя все свое внимание на полотенце, обмотанном вокруг бедер Бена, а потом скользя взглядом выше, по каплям воды, что стекали по торсу.       - Ммм, черт, на мне слишком много одежды, но я знаю, как свести тебя с ума, мой железный Феликс, - она всегда забавно протягивала букву “ф”. Бен, разворачиваясь, уже уловил пряный аромат стейка, только снятого со сковороды-гриль.       - Рей, ну зачем ты…       - Потому что ты не ешь в самолетах и сейчас дико голоден. То, что Тео расстроен - не повод себя лишать всех радостей, - она поставила на прикроватную тумбу деревянную доску, на которой красовался великолепный портерхаус. Бен рефлекторно сглотнул, предвкушая идеальный medium rare в имбирно-перечном маринаде, придающем мясу особую пикантность. Рядом стояла пиалка с солью сезам, поскольку мужчина не был поклонником портить вкус соусами, и красовалась горстка спаржи. Естественно, фиолетового цвета - это уже была некая семейная традиция.       - Проклятие, ты - совершенная женщина, Рей, просто совершенная, - простонал он, ножом нажимая на хрустящую корочку и вдыхая горячий запах. Отрезая первый кусок, наколол его на вилку и, наконец, сам улыбнулся.       Мелкие радости. Рей была в них так мастерски хороша. Играла на банальных рефлексах, вроде вкусной еды, параллельно снимая тот великолепный яркий пиджак, чтобы остаться в черной майке. Знала, что любой мужчина - лишь набор примитивных привычек и пользовалась с целью отвлечь его от некого родительского фиаско.       Она жутко переживала за Тео. Но не менее - и за парня постарше.       - Это не проклятие, а благословение, дорогой, - она забралась в постель и зарылась пальцами в его влажные волосы. Поцеловала в макушку, а потом неспешно опустила руку на плечи, слегка массируя их. - С Тео все в порядке. Когда я вошла, он мирно спал. Я посидела пару минут и пошла готовить ужин. Видимо, ты отлично поговорил с ним. Но краску сам завтра отмывать с него будешь.       Она поцеловала мужа в шею и отстранилась. Отлично усвоила урок с прошлой ссоры, когда не приготовила завтрак, а Бен решил, что не заслужил заботы. После фразы “папочка, почему тебя зовут Монстром?” она была уверена, что мужчина ничего больше и не попросит, ведь будет считать, что подвел всех на свете. Дети были его уязвимой точкой, болевой. Потому Рей приготовила ужин, чтобы все было, как всегда.       - Прекрасная беседа, - скептично протянул Бен, опираясь о спинку кровати и переставляя тарелку на колени. Захрустел спаржей. И собственными нервами. - Тео теперь уверен, что я - Вейдер!       Эта фраза из его уст была так нелепа, что Рей рассмеялась. Даже не подумала осечься. Немного смеха ещё никому не вредило.       - Посмотри на это с другой стороны. Выходит, ты женат на Падме, знаешь ли, а она - прекрасна.       - Эта та, которую он убил? И это едва при родах не погубило их детей?       Теперь даже Рей перестала улыбаться, понимая, что детская невинность била всегда прицельно. Случайно Тео попал в самую большую вину ее мужа. В то, что его алкоголизм стал причиной преждевременных родов. Их мальчику пришлось бороться за жизнь.       - Эта та, которую он любил, - мягко поправила девушка, отламывая спаржу. Бен, пока у него не отбирали мясо, был абсолютно миролюбиво настроен. - Меня не беспокоит то, что Тео начал задавать вопросы и сделал какой-то не такой вывод. Он еще ребенок, и это значит, что уже утром вы будете снова лучшими друзьями. Тебе не стоит так волноваться. Что меня действительно тревожит и даже сердит - так это только ты, Бен Соло. Скажи мне, как ты додумался обучить своего почти шестилетнего сына драться так, что он сломал нос одному из мальчиков? Когда ты начал заниматься с Тео боксом, ты обещал, что это просто для физической формы, а что по факту?!       Её тон начал слегка закипать, хоть девушка старалась тот не повысить. Бен перестал ужинать и вздохнул. Выяснять отношения с Рей ему не хотелось, но девушка задавала отнюдь не риторические вопросы.       - Я не науськиваю Тео бить всех подряд, но если ставить удар, то…       - Хорошо, я перефразирую, раз ты делаешь вид, что не понимаешь. Зачем, бляха, ты ставил ему удар? Ты так сильно не хочешь, чтобы Тео походил на тебя в определенных моментах, что…       - Что “что”, моя Каисса, договаривай. Что воспитываю в нем Монстра? - Его ответ прозвучал в контраст очень спокойно. Сухо. Без единой эмоции. - Я это сделал, потому что хочу, чтобы Тео мог ответить, когда его обидят. Бремя быть моим сыном тяжкое, и это нормально - учить сына постоять за себя. Я не подумал, что это случится так рано. Я не скажу об этом ему, но да, блядь, я безумно горд, что он умеет дать сдачи. Над ним смеялись дети. Что ж, теперь не будут.       Нахмурившийся Бен промолчал о том, что оценивал травмы сына и с точки зрения профессионала. Рационально и хладнокровно констатируя - над защитой нужно поработать. Бить Тео умел, а вот закрываться - ещё нет. В порыве забыл о не менее важной вещи.       - Да. И общаться не будут. Потому что нас из-за этой драки выгонят со школы - ты в курсе, что нам там были и без того не слишком рады. Раз ты считаешь, что поступаешь правильно - найди за выходные новую. Но такую, в которой разрешат держать детей не под твоей охраной с автоматами. - Она приберегла самую паршивую новость на потом. Видя, что Бен собирается спорить, резко качнула головой. - Нет, не вздумай давить. Объективно драку начал Тео. Конечно, мы не будем ругать его за то, что он решил отстоять правду, ведь это папочка его научил, потому подрывать твой авторитет в его глазах будет неправильно, но оспаривать такое решение мы не будем. Хотя бы потому, что Тео должен знать, что должен нести ответственность. И ты тоже заодно с ним.       Она промолчала, что просто не хочет, чтобы на их сына затравленно и испуганно смотрели. На её мужа так смотрели много лет, и в результате Бен порой забывал, как оно - быть просто человеком. Подобные взгляды развивали социопатию, уничтожая эмпатию напрочь. Потому вопрос о смене садика стоял очень остро и не вовремя, увы. Сейчас, когда девушка только вернулась на работу, проблему решить нужно было быстро.       - Я уже общалась с родителями мальчика, которому Тео сломал нос. Я не буду заставлять сына извиняться, но ты пообщаешься с ними также.       - С людьми, которым хватило ума науськать своего ребенка? - скептично поинтересовался Бен. Его нож царапнул досточку, и звук вышел зубодробительным. Оба вздрогнули. - Нет, Рей, все эти штуки, вроде родительских чатов, не мое.       - Это такая же часть обязанностей, как играть с детьми. Или ты выбираешь себе только то, что нравится? Я не прошу тебя переписываться с мамочками в Вайбере, Боже упаси, - она рассмеялась, поскольку Бен бы взорвался, и их бы исключили отовсюду на свете, - но раз твоим решением было поставить удар такой силы, закрой проблему сам. Не обязательно извиняться, но компенсируй. Чтобы на нас в суд не подали.       Бен нехотя кивнул. Свой выходной он себе представлял не так, но порой спорить с Рей было невозможно. В случаях, когда девушка была права. Жена хотела что-то сказать, но её телефон тихо звякнул и она потянулась к нему. Бен выдохнул, возвращаясь к остывшему стейку, но ел с таким же аппетитом. Обещая все равно устроить барбекю своим. Вот прямо завтра. Когда он… решит проблему с теми родителями.       Девушка же с удивлением обнаружила сообщение от Итона. Довольно деловое, поскольку звонок из вырвал Рей именно с их встречи, и неудивительно, что заместитель уточнял, могут ли они завтра встретиться в Тимс на пятнадцать минут. После п.с. шел лаконичный, лишенный окраса вопрос, все ли в порядке.       “Эпидемия кори?”       “Лучше бы она. Поиск новой школы. Потому завтра смогу с самого утра и всего минут на десять”.       “Мои племянники ходят в публичную школу на углу 15 улицы, за парком. Там мест нет, но думаю, смогу за +1 договориться. Если нет - у Вас, кажется, очень влиятельный муж?)))”       Неожиданно Рей тихо рассмеялась. Конечно, Итон знал, кто её муж. Это все знали, но формулировка была такая… обыденная, что она ощутила себя самым простым человеком. Ответив спасибо, девушка попросила помочь с собеседованием вне плана, но никак не отреагировала на сообщение о Бене. Она не собиралась ни с кем обсуждать не то что влияние, а своего мужа, в принципе. Даже за Мимозой с Кьярой Рей говорила только о детях или о повседневности. Никогда беседа не переходила на Бена. Не потому, что девушка боялась кому-то сболтнуть лишнего. Просто это было лишь между ними. Ею и ним. Рассказывать, как ей дорог муж, Рей была готова только самому мужчине.       Увидела, что заканчивающий свой ужин Бен смотрит на нее. С удивлением. Но не задает вопросы. Просто смотрит. Констатируя тихий смешок. Обычно Рей ни с кем не переписывалась.       - Коллега предлагает решение со школой, так что, возможно, тебе повезло. Совсем рядом с работой. Это было бы идеально. Семь минут ходьбы. Я бы смогла и завозить Тео, и забирать. - Она не стала ждать, пока муж задаст вопрос, ответила сама. Не потому, что Бен был ревнив, скорее муж был очень предусмотрителен и осторожен в новых контактах.       - Но это мои обязанности.       - Что ж, тогда ты либо найдешь школу в Капитолии, либо будешь забирать нас двоих, - пожала плечами Рей. Прочитав сообщение, в котором Итон обещал завтра до их встречи все узнать, отложила телефон, вежливо ответив “спасибо”. - Хочу, чтобы ты проверил его. Этого моего заместителя. Итона Морриса. По своим каналам. Он вроде нормальный парень, очень толковый, но его немного… много. Не хочу, чтобы оказалась любезность ради того, чтобы побольше узнать о тебе. Хорошо?       К её удивлению, Бен улыбнулся. Поставил доску на тумбочку и лег на бок, поглаживая колени жены. Покачал головой.       - Рей, черт побери, ты хоть представляешь - немножко - насколько ты красивая? Смотришь на себя в зеркало и не видишь, что ли? Если какого-то мужчины “немного много”, поверь, это не потому, что я - твой муж. Тебе вслед смотрят не потому, что ты за мною замужем. Скорее, по этой причине к тебе боятся приставать. Думаю, ты ему просто понравилась, бедолаге, но, конечно, я его проверю. С особой тщательностью.       Он не звучал ревностно, скорее гордо. Как положено мужчине, женатому на молодой красотке.       - Ты сказал это впервые, Бен. За все годы, что мы вместе. Что я - красивая. - Рей вдруг покраснела от удовольствия и стала выглядеть ещё более юной. В ней было это. Умение смущаться.       - Как? Я каждое утро просыпаюсь с этой мыслью, и она у меня раз десять за день пролетает в голове. Каждый раз, когда я вижу тебя. Серьезно? Боже, какой я ублюдок. Ты… Рей, ты невероятная. Созданная из самых лучших красок и мазков. Совершенна. Я так люблю тебя. Это-то я, надеюсь, говорил?       - Что любишь? Ммм, - она притворно задумалась, - разок-второй. Вроде бы.       - Ах, вроде бы!       - Если я такая красивая, почему еще одета? - хмыкнула девушка и в следующую секунду под “я люблю тебя, люблю, люблю, слышишь? Ты считаешь, Рей? Люблю, люблю, люблю” оказалась без своих апельсиновых капри и майки. - Ой, кажется, кто-то в настроении реализовать свои угрозы.       - Надеюсь, так горячо ты отвечаешь только мне? - беззаботно фыркнул мужчина, затаскивая Рей на себя и подталкивая поближе. Зная точно, как свести её с ума. Что бы она ему ни говорила, во что бы ни верила - девушке нравилось ощущать власть над ним, и он знал, как, мешая это с удовольствием, дать. Как вычеркнуть кончиком языка все свое восхищение, ощущая, как она нетерпеливо ерзает. Перед тем, как захлебнуться, Рей хрипло рассмеялась, а после безумие поглотило обоих.       Но угрозы “до утра” были не выполнены, и спустя сорок минут Бен уже проваливался в сон, судорожно и крепко прижимая к себе обнаженное, расслабленное тело. Рей придвинулась поближе, укладывая голову ему на грудь, и уже по силе объятий предчувствовала плохую ночь. Как бы муж ни отвлекся, ситуация с Тео тревожила его.       Потому что он давно предчувствовал подобное. Знал, что роковой вопрос прозвучит. Знал и не подготовил правильный ответ. Увы. *** Папочка мёртв, да здравствует Вейдер. Включаем Имперский Марш и танцуем