Шатрандж

Контригра — возможность встречной игры против слабостей противника.

Две недели спустя       - Хочу какао, мамочка, - веселый Тео, выскочив из машины, радостно подпрыгивал. Рей взъерошила тому волосы и кивнула. С радостным “пиу-пиу”, видимо имитирующим звук бластера, сын побежал в сторону дома. Девушка, забрав свой ноутбук, неспешно шла следом, проклиная высокие каблуки да почти часовую прогулку после работы по торговому центру, поскольку нужно было купить сыну новую куртку.       Ей определенно стоило вернуться к кроссовкам. Без блесток, конечно, но все же. В конце концов, они не жили по стандартам шоу Victoria's Secret, которое как раз утратило актуальность из-за несоответствия духу времени. Женщины и без шпилек были прекрасны. И кто сказал, что Air Jordan, которые носили Тео и Бен, будут смотреться хуже, чем её классические синие Маноло Бланик? Под коллекцию её ярких слаксов да блейзеров - идеально. Стильная молодая девушка. Самое оно. К тому же удобней ходить за Тео, которого Рей забирала каждый день из новой школы.       Девушка прикусила губу.       Новая школа - спасибо Итону - сыну безумно понравилась. Его синяки сошли, мальчик перестал выглядеть хмурым, а самое важное - у него впервые за долгое время - наверное, с момента переезда в Вашингтон, появились друзья, и Тео щебетал все чаще и чаще. Он подружился с племянниками её заместителя, и у Рей, всегда беспокоившейся о некой замкнутости сына, отлегло.       Точнее, отлегло бы, если бы не один критичный нюанс. С Беном у Тео не ладилось. Видимо, дурацкая ассоциация с Вейдером так сильно врезалась в голову впечатлительного ребёнка, что пока сын всеми нехитрыми способами избегал отца, вроде имитации кашля по утрам, дабы, например, не состоялись традиционные пробежки. Ситуация не была накаленной, но напряжение звенело в воздухе всякий раз, когда Бен наклонялся поцеловать сына перед сном, а тот уворачивался. Муж пожимал плечами и сам, первый говорил, что пара деньков, и все наладится, видимо, нужно оставить Тео в покое да не давить, как он умел, но Рей знала, что происходящее было для него ударом. Сегодня утром, выглянув в окно, увидела, как Бен, вернувшийся со своей пробежки, растерянно бродит по газону.       Он скучал по Тео. И по их маленьким ритуалам. Ему не нравилось после завтрака садиться в машину и ехать на работу, когда привык возить старшего сына сам, но здесь Рей выкручивалась, что ей все-таки удобней, а ему через пробки потом добираться дольше. Но оба знали правду: Тео больше не хочет ездить с папочкой. Как и не хочет ночных сказок от Бена, и “Берегись Могущества Темной Стороны” так и лежала непрочитанной, как и шанс мужа рассказать сыну, что Вейдер, в общем-то, не так и плох.       - Зато ты проводишь больше времени с Мэтом, - пожимала плечами Рей, на что Бен кивал, как бы говоря: “Да. До поры, до времени”. Теперь он был, видимо, абсолютно уверен, что потеряет всех детей. Хоть детский психолог, к которому они обратились за консультацией, заявил, что подобная ситуация довольно распространена, и мальчику нужно время, покой и терпение со стороны Бена.       Войдя в дом, Рей сбросила туфли. Сняла пиджак, помыла руки и, позвав Тео, вошла на кухню. Тут же застыла. К её огромному потрясению, за столом сидел муж. Мрачный и молчаливый, он был абсолютно один. Поскольку её появление не вызвало улыбку на лице Бена, Рей поежилась. Она на пальцах одной руки могла пересчитать случаи, когда муж приходил домой раньше неё, и ни один из них не сулил ничего приятного. Особенно сейчас, когда он и без того на взводе из-за ситуации вокруг старшего сына.       Но все же улыбнулась, поцеловала Бена в щеку и стала кипятить молоко.       - А где близнецы? - поинтересовалась Рей, поскольку это был второй колокольчик, что все плохо. Обычно, если Бену везло найти немного времени, он тратил его на детей. Сейчас, пока сентябрь только начал осторожно касаться газонов и деревьев, было самое время строить песчаные замки или визжать от восторга на качелях.       - На заднем дворе. С няней, - коротко проинформировал Бен. - Тео, не хочешь с ними поиграть?       Девушка, уже размешивающая какао, шумно втянула воздух. Уже сообразила, что за разговор у них намечается, и ощутила, как начинает закипать. Ей категорически не нравилось, когда Бен применял вот эти вот агентские штучки, убирая всех свидетелей. Интересно, какой ужас испытывали перед ним заключенные, ведь даже у нее, женщины, которая спала в одной постели с Монстром уже немало лет, побежали между лопаток ледяные мурашки.       Что ж, хорошо, что они с Тео устроили небольшой чит-мил в торговом центре и не нужно будет готовить ужин в перерыве между скандалом.       У нее вечно еда пригорала, когда они с Беном спорили. Видимо, потому воспоминания отдавали горечью. Из-за дыма. Который из кухни выветривался, а вот из головы - не так быстро.       - Но… какао?       - Какао возьмешь с собой, дорогой, - Рей поставила перед сыном его любимую чашку с изображением Люка, и тот с привычным восторгом наблюдал, как от горячего появляется зеленый световой меч. Такая простая и доступная магия всегда его веселила. - Только осторожно, ладно? Не обожгись.       Тео закивал и сделал первый глоток. Скривился.       - Это не Несквик, мамочка, - заметил мальчик, нахмурившись. Понюхал напиток и чихнул. Неожиданно Бен рассмеялся и с иронией покосился на упаковку Swiss Miss с тыквенными пряностями. Для Рей - самое оно, но для ребенка рановато. Ему нужен был только сладкий вкус, но… как бы мужчина не был сердит на жену, у них было правило. Поддерживать решения друг друга, чтобы у детей не было “хорошего” и “плохого” родителя. Правда, поддержит он Рей или нет, уже не имело особого значения, Тео уже все решил, а все же…       - Да, это уже напиток для взрослых, а ты же взрослый, правда? - Он отпил какао сына и протянул: “Ммм”, хоть ненавидел все тыквенное, включая осень и День Благодарения. - Невероятно вкусно.       - Для взрослых? - протянул Тео, а потом его глаза просияли. Бен вернул чашку сыну. Тот все ещё верил ему в некоторых вопросах, потому какао сразу стало вкуснее. Или тема “для взрослые” все ещё работала.        Даже с дурацкими пряностями, которые жена с приходом осени добавляла не только в какао или, например, яблочный пирог, но даже гель для душа у них был с ароматом какого-то “пряного тыквенного латте”, не говоря о свечках, натыканных в каждой комнате. Их дом с сентября по декабрь превращался в огромную тыкву, посыпанную корицей и политую кленовым сиропом.       Слишком сладко. Настолько, что, проведя рукой по перилам, Бен смотрел, не прилип ли растаявший коричневый сахар к пальцам. Но Рей и дети были в восторге от такой ароматерапии, потому все они пахли, как какое-то печенье. Включая грозного Директора Национальной Разведки.       - Ну и за что Квики был казнен? - когда Тео вышел, полюбопытствовал мужчина. Если жена выбросила несколько упаковок с кроликом, которого обожал Тео, у нее должна была быть веская причина.       - За позицию, - развела руками Рей. - Нельзя одной рукой собирать гуманитарку, а второй - спонсировать войны, знаешь ли. Со Второй Мировой у них это сработало, общество было иным, но сейчас им не удастся “шесть дней работать на нацистов, а по воскресеньям молиться за победу союзников”*. Они либо уйдут, либо мы их сами уберем со своих полок. Мы и так преступно долго тянули. Ты попросил меня быть терпеливой. Я была. Заебало.       Она поджала губы, а Бен откинулся на стуле. Рей было двадцать восемь, она родила троих детей, а осталась все той же девчонкой-идеалисткой, которая порой от досады в его кабинете топала ногами об пол, не в силах сдержать эмоции.       Это было так в её стиле. Быть столь смелой. Порой даже безрассудно. И именно действия Рей - не связанные, конечно, с бойкотом каких-то продуктов - так сильно сейчас сердили Бена.       - Мы это все проходили год назад, Рей. Тогда, когда ты взломала сайт французского ритейлера.       - А что, война уже закончилась? - сузила глаза девушка. Уперлась ладонями в столешницу. Опять и опять они спорили. О проклятой войне. И своих в ней ролях.       - Вижу, тебе скучновато на новой работе, да, милая? Ты вон успеваешь больше, чем когда работала на удаленке. И Тео заниматься, и бойкотировать, и… публиковать отчеты о происхождении COVID-19, вопреки моему запрету, - голос Бена похолодел. Рей дернула плечами, как бы сбрасывая его неудовольствие.       - О! Простите. Не знала, что хакеры, прежде чем опубликовать информацию, спрашивают разрешения у Директора НацРазведки. Ты, по-моему, так не делал, когда публиковал вот тот отчет о вмешательстве россии в выборы в США, еще работая в ФБР, что тогда стоило места твоему руководителю!       - Рей, - видно было, что Бен едва держит себя в руках, - год назад я спустил тебе с рук сотрудничество с Anonymous, когда они объявили первую кибервойну, но сейчас… я не давал тебе на это права!       Ему не импонировала еще одна война. Одно дело, вскрывать правду и публиковать её на WikiLeaks, принося убыток продажным политикам и банковским кланам, но в этот раз девушка ударила по нему, по его власти, ведь именно Бен Соло представил отчет - в одобренном им и президентом виде - широкой общественности, а пару часов спустя Рей взорвала под ним бомбу.       И именно это вывело Бена из себя. У них была договоренность, которую жена нарушила.       - Я не обязана была спрашивать. С каких пор ты запрещаешь говорить правду? Это же так всегда работало, Бен. Ты что-то объявлял, а хакеры давали больше. Что изменилось? Тебе давно это не нравилось, просто ты молчал?       - Похоже, наоборот, это ты долго молчала, да, Рей? Так долго, что наплевала на всех нас. - Голосом Бена, который он неожиданно повысил, можно было колоть лед. Его просто разрывало от того, что она оставила свою подпись. Заявила, что “опубликовано Старкиллером”. - О чем ты думала, скажи? Скажи мне. Явно не о своей семье! Ты же клялась, что на моей стороне! Тогда. В Овере. Говорила, что всегда будешь за меня. И в машине пару недель назад. Как это понимать? Сначала Тео, а теперь еще и ты, Брут?       Он непривычно кипел, ощущая, как вулкан гнева поднимается изнутри и выливается в злые, резкие слова. Рей обещала, дала слово, что все громкие дела будет подписывать именем либо рыцарей в целом, либо Кайло в частности, потому что слишком много людей знали, что Старкиллер - его жена, и Рей подставлялась.       - Я думала о том, что поступаю правильно. - Рей выдержала его тон спокойно, хоть не была в восторге от их беседы. Сегодня была пятница. Она провела замечательный вечер с сыном и планировала не менее прекрасное завершение с близнецами и мужем, а в результате тот отчитывал её, как глупую стажерку. - Я твоя жена, Бен, но не всегда обязана думать, как ты. Старкиллер - не собственность рыцарей Рен. И не часть тебя. Я могу действовать сама по себе, знаешь ли. А тебе нужно смириться с тем, что мое мнение может отличаться от твоего. Смириться и принять, иначе мы потеряем друг друга в спорах. Мне бы этого не хотелось.       Она подошла поближе и уткнулась носом в макушку Бена, который сидел. Был так зол, что Рей ощущала аромат этой ярости. Холодный и дымчатый, как морозное утро.       - Ты требуешь быть единым фронтом в хакерских делах, но вдруг разделяешь семью, которая наша, Бен, на “мою” и “твою”, а нужно наоборот. Как жена, как мать наших детей, как любовница, как друг - я вся твоя. Полностью. Душой. Телом. Сердцем. Но где-то там, в мире кодов, если наши мнения не совпадают, тогда есть ты и есть я. Мы не одно целое.       - А жаль, я всегда видел в тебе союзника, Рей, - Бен дернул головой, показывая, что беседа не завершена. Его раздражало, что она не понимала. - Ты заставляешь меня жалеть, что я взял тебя в этот мир кодов и допустил к рыцарям. Ровно как и о том, что я нашел тебе работу, в надежде, что ты наконец займешься своими проектами, а не иллюзорным миром. Может мне решить вопрос радикально? Сделать так, чтобы тебя уволили, и закрыть тебе доступ к рыцарям Рен? Тогда ты наконец успокоишься и перестанешь подставлять себя, а заодно и показывать всему миру, всем, кто знает имя Старкиллера, что ты разрешаешь себе играть против меня. Куда нас это заведет, а? Тебе понравилось в камере, да? Ты сама сказала, что у меня проблемы сейчас из-за Гуантанамо. Это не говоря о войнах. Я немало сделал за последний год. Посмотри на эти рекордные поставки оружия. Пока ты упрекала меня в том, что как хакер я пасую, я сражался с долбаными политиками, которые ждали, пока умрет достаточно людей! - Он кипятился. - Если от меня хотят избавиться, нет ничего лучше, чем снова - за дело в этот раз - спрятать тебя в камеру или ещё лучше. Слить российским или китайским спецслужбам, которые, уверен, хотели бы поквитаться публично хоть с одним хакером. М? Этого ты хочешь?       - Что?! - У Рей аж перехватило дыхание от слов, которые муж сказал громче обычного. Бен, который сидел с видом, что он абсолютно прав. И, к своему ужасу, девушка понимала, что говорит мужчина - тоже правильные вещи, просто их правды не совпадали. Рей вела себя, как человек, реагирующий на несправедливость в мире, Бен - как человек, защищающий её и понимающий последствия. Но сама форма подачи била по самым её уязвимым местам. Будь они оба сейчас хладнокровны и люби друг друга меньше, беседа бы шла в ином русле, но в эту секунду схлестнулись стихии.       Особо больно было слышать, как Бен легко рассуждает о её работе, и понимать: вся её жизнь - в его властных руках. Одним телефонным звонком муж мог лишить работы, и девушку аж затрясло от вопроса, что же он, такой невъебенно крутой, тогда раньше “не устроил её”, как сам выразился. И теперь работа будет хлыстом и кнутом, которым будут шантажировать за плохое, не вписывающееся в рамки поведение?       - В мир кодов я пришла без тебя, Кайло!       - Но в мир моих кодов взял тебя я.       - Взял. Именно. Отымев и выгнав из комнаты, как последнюю шлюху! - В последнем слове что-то хрустнуло. Вот та боль девочки в голубом платье, которая искала любовь, но её выставили за двери. Девочки, которую трахали на пляже, а потом грубо бросали: “Быстрее”. Девочки, которую нагнули над столом властного ФБР-щика прямо в кабинете. Девочки, на которой срывали сексом злость за каждый публичный допрос на полиграфе. Эта обида прошла, но это не означало, что Рей забыла все слезы, которые Бен никогда не видел. - Тогда ты тоже, кажется, прикрывался тем, что защищаешь меня, но ты ни разу не спросил, насколько мне было плохо! Как не спрашиваешь, как плохо бывает сейчас! Я занимаюсь этим “иллюзорным”, как ты выразился, миром, потому что там ощущаю себя полезной и не чувствую себя такой одинокой, как в реальности, где я вижу тебя между командировками, и в которой секс у нас чаще в смс-ках! В реальности, где я должна проверять каждого приветливого человека и, даже если тот чист, не могу подпустить к себе, потому что… ну да, Бен, я таки понимаю, что мы особая семья и наш быт за чашкой кофе не обсудишь.       Она, никогда не упрекающая мужа за работу, сорвалась.       - Но самое гадкое, что я занимаюсь этим всем, лезу на рожон, чтобы… блядь, чтобы ощущать себя такой же, как ты. Не всевластной, нет. Борцом за справедливость. Я делаю это, забыв о том, что мужчины, который отчаянно верил в правду, уже нет. Ему настолько комфортно в своем шикарном кресле на вершине мира, что он превратил своих рыцарей не в рупор, а в орудие цензуры, и выпускает материал, который порочит всех, кроме наших священных Штатов! Да, Бен, я вижу, вижу, как ты не можешь смириться с тем, что хакеры - это шестая власть, независимая и не подчиняющаяся тебе. В этом причина твоего недовольства, правда? Совсем не в том, что я положила какой-то сайт тогда или опубликовала отчет! Погибли люди, Бен! От ковида сначала, потом - от бомб! Дети. Погибли дети! В двадцать первом веке. В центре Европы. Дети погибли от обезвоживания. Это все делают те, кто одурел от власти! А ты, блядь, чехвостишь меня за то, что я ввязалась в войну.Год назад и сейчас. Я не забыла об осторожности, но у меня есть право голоса, и я его подала. И буду это делать всегда! Просто потому, что не хочу провалиться, как человек!       Она видела, как темнеет лицо ее мужа.       - Как провалился я? - Рей видела, как Бен сжал кулаки. Теперь зазвучала та правда, смешанная с эмоциями, которая была неприятна ему. Но он чаще слышал обвинения в свой адрес и привык к ним, хоть его атаковали там, где Бен совсем не ждал. Дома. Сначала сын вонзил ему световой меч в сердце, заявив, что папочка - Монстр, теперь вот Рей. Дома он всегда был без бронежилета. - То ты запрещаешь публикацию дневника Гуантанамо, то говоришь, что я цензурю хакеров. Ты уже определись, Рей. Если ты за правду, так иди, Старкиллер, до самого конца.       Девушка, чьи щеки были алыми от возмущения, фыркнула.       - До какого? Бен, блядь, я с тобой. На твоей стороне. Когда дело касается лично тебя! Но когда речь идет о вещах глобальных, то…       - То ты не доверяешь мне, да? Считаешь алчным от власти ублюдком?! Который упивается тем, что имеет? - Его кулак грохнул о стол. Чашка, из которой он пил чай до прихода жены и Тео, жалобно звякнула. - Вот какого ты обо мне мнения? Я для тебя такой же Монстр, как и для всего мира, просто ты боишься себе в этом признаться, потому что тогда придется неловко так осознать, что ты родила детей от чудовища. И ложишься с ним в постель каждую ночь. К чему твои “люблю, твоя, мы”, если ты думаешь, что я занимаюсь цензурой!? Я просто стал не таким радикальным. Сливать скандалы - это круто, но это все подрывает доверие к власти у страны, а я хочу, чтобы народ верил нам, потому то, что получают хакеры, как ты знаешь, - ведь знаешь - использую в других целях. Не выношу сор из Белого Дома, просто убираю оттуда людей! Всеми. Способами!       Он смотрел на жену и не узнавал. Не её. Себя в её глазах.       Видел там лишь чудовище, которым она его по сути назвала. Тирана. Почему Рей так думала? Бен честно служил своей стране, гораздо честнее, чем раньше. Потому что сам принимал большинство решений теперь, нес больше ответственности, но не был против. Знал, что поступает верно. Не запрещал себя критиковать. Видел свое лицо на уродливых билбордах. И всегда думал - это ничего, дома-то он принят, а дома Рей видела его просто политиком, коим он никогда не был.       - Но твоя бюрократия не очистит власть здесь и сейчас.       - Зато сливы коррупционных заговоров, которые происходят время от времени, как бы говорят - не верьте своему правительству, оно лживое. Я! Пытаюсь! Разобраться! Потому что в этой стране жить нашим детям!       - Звучит, как лозунг. Запиши его себе, когда решишь пойти в президенты. А, я забыла. Твоя непокорная женушка портит тебе репутацию. Ты не получишь медаль, как Человек Года. Может, найдешь себе новую? Ту, которая с радостью будет сидеть дома и преданно глядеть в глаза?! Странно вообще, что ты выбрал меня, ведь раньше ты только таких и трахал. Идеальных политических жен! Все ещё можешь отмотать назад.       Бен резко вскочил, и стул с грохотом упал. Рей задела его за живое. Как и он ее, как бы показывая, что непослушная супруга неудобна, хоть полюбил её вроде как за умение говорить правду и сокрушался, что она стала лояльней там, где стоило проявить жесткость.       - Никогда не говори мне такую хуйню! Никогда, слышишь? - Он взвился, как раненое животное. Ему не нужна другая жена или иная семья. Только Рей и их дети. Но и это вызывало у нее сомнения? - Не смей даже думать о таком!       - О чем? Чтобы уйти от тебя?!       - РЕЙ! - Его глаза налились кровью, а лицо побледнело, отчего шрам стал виден отчетливей. Всегда спокойный во время допросов, сейчас он терял над собой контроль. Правда, к Рей даже не подошел, памятуя, как девушка отшатнулась и прикрыла лицо. Он-то, может, и ублюдок в её глазах, но тот, кто пальцем никогда не тронет. Только не её. Хоть сейчас жена выдирала у него сердце. - Какого хрена мы говорим об этом?! Какого, блядь, хрена? Ты что, мать твою, собралась сделать?!       - Папочка, пожалуйста, не кричи, - услышал он вдруг тихую просьбу, произнесенную дрожащим голоском. Резко обернувшись, Бен увидел старшего сына, который вошел в кухню и испуганно смотрел на отца.       - Тео, что ты здесь делаешь?       - Чашечку принес, - мальчик потряс своей любимой кружкой, на которой уже погас меч, а значит и магия. Та была пуста. Он выпил все какао. Как взрослый. И хотел рассказать об этом, но страх впечатал его в пол. - Не ругайся.       - Иди спать, Тео. Поставь свою чашку на стол. И зубы почистить не забудь. Я зайду, проверю, - Бен не хотел, чтобы сын видел его таким - злым и страшным. Он ощущал себя загнанным в угол. Уставшим оправдываться перед всеми, включая шестилетнего ребенка.       Мальчик молча поставил кружку, но руки у него дрожали, и та упала на пол. Тео не издал ни звука, хоть глаза его подозрительно покраснели в момент. Рей вздохнула.       - Мы купим завтра тебе новую, обещаю. Иди отдыхай. Все хорошо, мой дорогой, - она присела рядом, целуя сына в щеку. Её голос звучал привычно ласково. Успокаивающе. - Иди, хорошо? Папа не ругается. Мы просто немного пошумели. Спокойной ночи, Тео.       Тео быстро клюнул ее в щеку и ушел, понурив голову. Рей, глядя на осколки, покачала головой.       - Он вообще в пижаме пришел. Значит, ты второй раз отправил его чистить зубы. Классная идея, Бен! - Ей хотелось - впервые - швырнуть осколки в своего мужа. Просто взять. И швырнуть. Вместе с осколками сердца маленького мальчика, который испугался папочку. - Я две недели рассказываю ему, какой ты хороший и как любишь его. Что дети в той плохой школе глупые. А ты…       - Зачем ты лжешь ему?       - Затем, что он - ребенок. Которому нужно во что-то верить. В папу, например. Мы же рассказываем Тео, что подарки приносит Санта, а зубы забирает Фея.       - Я, блядь, не Санта-Клаус.       - Боюсь, он это понял только что. Включай Имперский Марш вместо колыбельной. Не трогай! Я сама уберу. Пожалуйста, не трогай. - Она так зло посмотрела на мужчину, который наклонился помочь, что было очевидно, что Рей просит не трогать её, никак не остатки любимой кружки сына.       Не стал предлагать помощь. Просто кивнул и вышел. Ему нужно было склеить кое-что посерьезней чашки, потому он постучал в ванную, после чего вошел. Тео стоял на своем детском стульчике и тщательно чистил зубы. Такой очаровательный в пижамке с C-3PO, подаренной капо. Да, из названного отца и дедушка вышел потрясающий. Только он мог часами говорить с Тео о джедаях и заставить своих охранников сражаться на световых мечах, чтобы развлечь сына.       Сейчас, правда, мальчику было не весело. Он послушно выполнял глупый приказ отца, не задумавшись просто пойти спать. По щекам мальчика текли слезы, но не было ни одного всхлипа. Его маленькое сердечко просто разбилось от боли.       - Тео.       Сын вздрогнул и подавился пастой. Бен осторожно помог тому откашляться и подал полотенце, которым вытер слезы.       - Прости меня, Тео. Я куплю тебе такую же чашку. Или даже лучше. С головой Йоды, помнишь, мы видели в магазине Фанко, когда выбирали тебе фигурку? Не плачь, джедай. И прости меня. Я не хотел кричать на тебя. И на маму тоже. Я люблю вас.       - Ничего, папочка. Ты не виноват, что Темная Сторона сильнее, - тихо ответил мальчик, странно глядя на него. Будто задаваясь вопросом - куда подевался его любимый отец, и кто этот незнакомец с темными глазами? - Можно я пойду спать? Я не буду играться, правда. Сразу закрою глаза.       Он знал, что отец в курсе его маленького секрета. Тео частенько после отбоя доставал свои игрушки и, воображая себя справедливым джедаем, спасал их в эпичных битвах, что разворачивались в его голове. Бен только кивнул и не стал идти следом, чтобы лишить сына ощущения контроля. Отметив лишь, что мальчик не поцеловал его на ночь и засеменил быстрее.       Выключив воду, мужчина зашел в спальню. Покосился на Рей, которая сидела с ноутбуком на коленях и не подняла голову. Понимая, что ему не рады, он взял в гардеробной одеяло и вернулся за подушкой. Они когда-то договорились не нести скандалы в их общую постель, потому - очень редко - Бен спал в гостевой спальне. Но, перед тем как уйти, сел на край кровати и осторожно погладил жену по щиколотке. Привлекая внимание.       - Рей. Ты должна помнить одну вещь. Если ты захочешь уйти, я никогда не буду удерживать тебя силой. - Эти ненавистные слова всегда давались с трудом, но Бен их повторял и повторял. Чтобы она не ощущала себя, как в клетке. Особенно, когда он так вспылил сегодня. Всего лишь от боли, но это не оправдание. - И дети. Я не отберу их у тебя. Даю слово. Они всегда будут твоими.       Зная, что ей нужно время, чтобы остыть, Бен вышел. Понимал, что из-за ссоры никто не разводится, и все наладится, но сказать был обязан. Прошел мимо комнат детей, спустился в гостевую, постелил себе по-армейски четко и не мог уснуть. Сидел и смотрел в стену.       Слова, что они наговорили с Рей друг другу, ранили Тео. Крики. Их сын рос же в нормальной семье, а не в тех неблагополучных трущобах, где родители орали друг на друга. Никакая правота не стоила сердца его сына. Ничто в мире не стоило. Ему следовало обдумать свои позиции.       Наклонившись, чтобы поднять упавший телефон, Бен заметил под кроватью старую пачку сигарет. Забавно, он не курил уже так давно. Наверное, с момента инсульта и сделал-то две-три затяжки. Потому сигареты явно принадлежали кому-то из гостей, которые редко, но бывали в их доме. Его кузен-профессор, например, прилетавший читать лекции в Вашингтоне, останавливался именно в этой комнате, и, скорее всего, пачка была его.       Поднявшись, Бен вышел на улицу. Предварительно зайдя на кухню за зажигалкой. Ему было тошно. Он бы ни за что не сказал Рей, но он очень устал от всей той ненависти, что ощущал в свою сторону, потому произошедшее в семье так повлияло на него, хоть обычно Бен не был беспомощен перед их с женой ссорами, философски считая - ну какая семья порой не ругалась? Сейчас же он ощущал себя чудовищем, раз сын плакал, а Рей не понимала логики его поступков.       Щелкнув зажигалкой, Бен затянулся. И выдохнул.       Дым щекотал и легкие, и сентябрьский воздух. Не пьющий из-за старых проблем и не расслабляющийся из-за работы и необходимости дома быть нормальным, Бен вдруг ощутил, как спадает часть напряжения. От банальной плохой привычки. Необходимой, тем не менее, ему, как воздух.       Ему казалось, что быть хорошим мужем и отцом - вполне достаточно, но понимал и то, что лжет себе. Эти роли-то как раз и забирали у него очень много сил. На своей работе, например, он точно знал, что и как делать, здесь же, в этом мирном уюте ему приходилось бороться каждый день. Чтобы не сорваться, не повысить голос, не надавить, и вот как-то все полетело в бездну.       В голове правда звучал Имперский Марш, но без всякого торжества. Уныло. Будто сыгранный плохим музыкантом на расстроенной трубе. Докурив, Бен поежился от прохлады и вернулся в комнату. Привычно заводя будильник на шесть тридцать. Пусть Тео больше с ним не бегал, но ритуалы… ритуалы они как-то упорядочивали.       Рей же, стоявшая у окна, наблюдала за тем, как курит её муж. Не шпионила за ним, просто хотела подышать и заметила его массивную фигуру. Сигарета не особо обеспокоила девушку, от пары затяжек ничего не случится, а вот слезы Тео… ох, слезы Тео очень. Потому что те найдут отражение сразу в двух душах.       Неожиданно телефон девушки звякнул.       “Я не знаю, кто там на самом деле этот Старкиллер, но это чертовски смелый хакер!” - написал ей Итон, и Рей не улыбнулась. Только грустно вздохнула. Потому что хотела услышать такие слова не от одного из легиона Анонимус, а от своего мужа. Хотела, чтобы Бен гордился ею, а не считал непокорной занозой. Отбросив телефон, девушка с минуту стояла.       Вслушиваясь в тишину. Во все гадкие слова, что были сказаны в пылу ссоры. Посмотрела на пустую половину постели. Сердито захлопнув ноутбук, заглянула к Тео. Затем заставила себя вернуться в свою спальню, а не спуститься к Бену. Она была не готова. Совсем не готова к его очередной плохой ночи. *Сатирическая фраза среди союзнических войск о Nestle, которая ходила в период Второй Мировой, поскольку филиалы этой компании работали, производя продукцию и для немцев, и для европейцев, и для американцев. Широкий ассортимент, предлагаемый Nestle, пользовался большим спросом. Более того, на некоторых предприятиях, что находились на оккупированных территориях, работали остарбайтеры и другие подневольные гитлеровского режима. За такую деятельность компания в 2000 году выплатила компенсаций на сумму почти в 15 миллионов долларов. ***       Субботнее утро застало семью Соло за столом на улице. Нежась в прогретом воздухе, они неспешно завтракали. Бен уговаривал Эни поклевать омлет с брокколи, тогда как Мэт спокойно подъедал с тарелки сестры, хоть к своему блюду – аналогичному – даже не притронулся. Тео без энтузиазма жевал свои лимонные панкейки, макая кусочки в сбитые ромашковые сливки. Рей намазывала на хрустящий тост рикотту, пахнущую корицей. Сбрызнув свой завтрак янтарными каплями меда, присыпав миндальными лепестками и выложив свежий инжир, она посмотрела на тарелку мужа.       Его панкейки – с беконом и яйцом-пашот сверху – тоже стояли нетронутыми. Зато Рей видела, что утром Бен снова курил. После того, как пришел с пробежки и уже привычно наткнулся на пустой двор. Но снова промолчала. Потому что, в принципе, пока им не хотелось разговаривать. Чтобы не сказать слишком много, она молчала. Как и Бен. Смиряясь каждый со своей болью. Но при этом, когда Рей взбивала сливки с ромашковым чаем, чтобы подать их Тео, муж, видя, что ей мешают волосы, убрал локоны за ухо и нежно поцеловал. Вроде в шею, а вроде и в душу. Зная, что его Каисса предпочитает на завтрак, сам смешал рикотту с пряностями и пожарил ей тосты. Не так полезно, как та зеленая гречка Рей, но сегодня ведь был выходной, а она была так расстроена. Девушка же молча уткнулась носом ему в грудь, и так они и стояли. Дыша тишиной, которая была не угрожающей, как после ссор, а скорее исцеляющей. Пока в кухню не вбежал Тео, а затем не заплакал – какая неожиданность – Мэт, хоть обычно Эни просыпалась раньше.       Теперь вся семья была в сборе, но они, увы, не были в порядке. Потому что Тео не воровал с тарелки отца бекон, Бен был рассеян, а Рей непривычно бледной. Только близнецы вносили приятную суету, изучая мир и обмениваясь понятными лишь им двоим звуками.       - Иу? – полюбопытствовала Эни у брата, и тот авторитетно кивнул. Лицо девочки расплылось в улыбке. Ни великий разведчик Бен, ни грозный хакер Старкиллер так и не взломали код этого «иу», ровно как и «рррраааауууу». Это был какой-то особый, птичий язык.       - Ты закончил, Тео? – Рей посмотрела на часы. Сегодня нужно было завезти сына в школу, где по выходным предлагались занятия музыкой и рисованием. Обычно он оставался дома, но ввиду некоего напряжения было принято решение записать мальчика на факультативы. Естественно, с целью адаптации, никак не потому, что с отцом как-то не ладилось.       По той же причине сына хотела отвезти Рей. У нее тоже не ладилось с его отцом. Им следовало провести день раздельно, хоть это и болело, ведь выходные – мирные и не суетливые – Бену выпадали крайне редко. Девушка ощущала некую вину, ведь по договоренности у нее было всего два офисных дня в неделю, но она бывала там каждый день и планировала еще и в субботу поработать. В принципе, ее энтузиазм был действительно связан только с тем, что она, пока Тео сторонился Бена, возила каждый день сына. До сегодня. Сегодня, ей правда хотелось сбежать.       Бен не выглядел удивленным. Он был не прочь провести день с семьей, такая радость была не каждую субботу, но пусть лучше Тео и Рей придут в себя. Ему тоже не мешает немного остыть. Не шибко приятно было ощущать себя чудовищем.       - Да. Да, я закончил, спасибо.       - Отлично. Не грусти, Тео, после занятий мы купим тебе новую чашку. – Она напомнила сыну, который пил свой сок из стакана, что сегодня ему возместят потерю, но мальчик даже не улыбнулся. Задумчиво пожевал губу, а потом из-подо лба посмотрел на маму.       - Я хотел спросить… - мальчик начал непривычно несмело. Комкая салфетку. Рей и Бен переглянулись. – Может, мне можно… собачку? Совсем маленькую. Я буду сам с ней гулять. Обещаю.       В глазах загорелась надежда. Рей вздохнула. Тема собаки поднималась уже несколько раз за последний год. Тео просил щенка у Санты, потом на день рождения, затем забыл и вот, в самый неудачный момент, снова.       - Дорогой, но маленькая собачка вырастет,– начала Рей. Ей страшно не хотелось расстраивать сына, но для собаки ещё не настало время. Тео был слишком мал, чтобы о ней заботиться. Бена почти не было дома, а она только вернулась на работу. Девушка ощутила себя очень виноватой. Старший сын вечно был в заложниках обстоятельств, от него не зависящих. Сначала нельзя было из-за совсем маленьких близнецов, теперь вот – из-за её работы. Не говоря уж о том, что сыну, в принципе, многое пока было нельзя из-за должности мужа. Той самой, по причине которой он, откровенно говоря, переживал стресс новой школы.       - Но… - Тео решил не сдаваться. Отложив салфетку, покрутил головой. – У тебя есть папа, у Эни – Мэт. И наоборот. А у меня нет никого. Я бы хотел иметь друга.       Он не плакал, пытаясь разжалобить маму. Просто констатировал с недетской грустью. Рей прикусила губу. Её мальчик был совсем одинок, был так далек от того ребенка, что с визгом носился по пляжу или радостно повторял за папой всякие там «пиздец» и «ебаный параноик». С переездом в Вашингтон Тео становился все замкнутей, но у него всегда был «папочка», потому сын не ощущал, что что-то важное проходит мимо.       В той драке не только Бен потерял – временно – сына, но и Тео потерял… лучшего и единственного друга.       - Тео, у тебя есть все мы, - она погладила старшего сына по ладошке.       - Мы все тебя очень любим, джедай. Но… – Бен знал, что Рей пока не готова ещё и к животному. Как, по правде, не была готова в столь юном возрасте к трем детям. Но ей было больно отказывать сыну, а он… ну он и так был чудовищем в глазах Тео. Пусть хоть жена останется ему другом, а не человеком, который категорично говорит “нет”. А потом он вспомнил другого человека. Феникса. Его жуткие детские дневники, исписанные словом “Бастер”. Возможно, то несбывшееся желание сделало из него ублюдка. Бен не забыл, каким болезненным был пусть обратно от монстра к человеку, который помогал ему преодолевать Бастер. И какие жуткие у всего были последствия. - Впрочем, почему нет? Собачка так собачка.       - Да? - Глаза мальчика радостно начали разгораться, и Рей свирепо уставилась на мужа.       - Действительно, Бен? Ты серьезно? - Она старалась, очень старалась говорить ровно, но захотелось взять чашку с соком и запустить ту в мужа. - Ловко ты все придумал. Тео, иди собирайся, пожалуйста.       Рей старалась не заорать. Потому что сын и без того стрессовал. Нежно улыбнулась. Тот кивнул и, насвистывая, умчался собираться, мысленно, видимо, придумывая имя будущему питомцу. Девушка подождала ещё пару минут, пока няня заберет близнецов, и лишь после выпалила:       - Вечером сам объяснишь ему, почему у нас не может быть собаки.       - А почему у нас не может быть собаки?       - Не делай из себя идиота! Классно ты все порешал, Бен. Три ребенка, жена дома, любимая работа. Давай ещё четвертого мне и собаку заодно. Ты только то и делаешь, что навязываешь мне свои хотелки. Какая, блядь, собака?! Совсем одурел? Ты и детей-то своих не видишь. Повесишь на меня ещё и это. Ах да, ты же можешь договориться на работе, и меня уволят. Тогда у меня будет куча времени и на пса. На целую свору.       Она кипятилась. Не могла успокоиться. Бен, желая сделать лучше, причинил сыну боль тем, что вечером скажет, что мечта не сбудется.       - Хочешь все исправить псом?       - Почему ты не называешь вещи своими именами? Да, Рей, я надеюсь, если принесу ему щенка, мой сын меня снова полюбит. Хоть немножко, – сухо бросил он, наливая воду в стакан. Стискивая тот так, как сжимал когда-то давно. Когда лил виски вместо воды. До побледневших костяшек.       - Дай ему время, и все наладится, не драматизируй и не впадай в крайности, ясно? Или попробуй ради разнообразия приходить домой пораньше и проводить с Тео больше времени. Глядишь станет меньше верить в выдуманных друзей, типа джедаев. Или хомяка ему купи. Тот хоть в клетке бегает.       - Рей. Ох, Рей. – Он отставил стакан и скрестил руки. Странно посмотрел на жену. Без улыбки. Её сердце пропустило удар. Девушка поняла, что сейчас Бен скажет что-то, что ей очень не понравится. – Ты всегда смеешься, что я слишком крепко целую тебя перед выходом на работу. Я делаю это, потому что ввиду моей работы никогда не знаю, увижу ли вас четверых снова. Я люблю, что делаю. Эта должность… она позволяет мне гордиться собой, чтобы ты не думала обо мне. Но сама знаешь все её риски, и меня могут слить в любую секунду. Посадить. Отправить на войну, с которой я не вернусь. Потому я каждый раз прощаюсь, запоминая что-то новое в тебе. Я бы отдал Тео времени столько, сколько нужно, но у меня его может и не быть. Я очень боюсь не успеть. Я скучаю по нему, Рей, и ощущаю, как теряю бесценные минуты.       - Не смей так говорить.       - Ты никогда не бежала от правды. Ты можешь только жить с этим. Прости. Поэтому давай подумаем о собаке, ладно? Если какой-то пес сделает его счастливым и более расположенным - хрен с ним. В конце концов, я и так бегаю по утрам. Возьмем из приюта щенка. Ну нормально же.       Рей, несмотря на страшные слова, сказанные минутой ранее, вдруг улыбнулась. Видеть, как грозный Директор Национальной Разведки уговаривает ее на пса, было весьма мило. И аргументация у них с Тео была одна и та же. Будто пробежки по утрам - это вся забота. Но она тоже помнила грустные глаза сына. Теперь к ним добавился уставший взгляд Бена.       Но она не дала ответ.       Однако и не возразила. Задумалась. ***       Забрав Тео, Рей неспешно шла с сыном по скверу Макферсона. Специально оставила машину на парковке офиса, а не подъехала к школе. Ей важно было пройтись с ним, уловить связь со своим сыном, поднять ему настроение малиновым мороженым, которое мальчик лизал с недоумением. Девушка усмехалась. Видела, что Тео, прижимающий одной рукой к груди новенькую кружку с Люком, никак не мог понять, что не так с любимым лакомством.       - Не, мамочка, больше не хочу, - сдался он, протягивая рожок Рей. На его лице застыло все то же непонимание. Почему все выглядело, как всегда, но имело иной вкус? - Спасибо.       - Уверен? - Девушка попробовала не рассмеяться. В отличие от Бена, она, не имеющая никаких комплексов вины перед детьми, не боялась немного подменять понятия во благо. Если Тео, уже завтракавший сладким, просил мороженое, Рей, следящая за рационом сына, не отказывала, как большинство родителей, чем бы лишь порождала эффект запретного плода. Просто подмигивала продавцу и кивала в сторону того продукта, который не содержал ни сахар, ни лактозу. Если бы муж не был так суров и бескомпромиссен в отношении себя, они бы и правду о нем заменили бы слегка, подкорректировали, и не было бы ни хмурого Бена, ни замкнутого Тео.       Правда, к счастью, сейчас сын не выглядел потерянным и одиноким. Получив свою кружку, он радовался. Находился в том прекрасном возрасте, когда, заменив вещь на точно такую же, можно было восстановить какую-то часть его мира. Увы, менее уязвимым Тео от того не ставал. В шесть легко спутать папочку и Монстра.       - Как музыка? Ты выучил какую-то песенку? - поинтересовалась Рей, доедая мороженое.       Она специально не касалась темы рисования, зная, что после драки Тео больше не рисовал. Была уверена, что однажды он снова возьмется за краски, чтобы изображать далекую-далекую Галактику, но пока, ради мира в сердце мальчика, не стоило подталкивать его. Ему пока следовало переключиться. Его реальность и так бурлила эмоциями более темными, чем все завихрения на полотнах ван Гога, и мрачных, мунковских красок было куда больше, чем необходимо. Ведь он был ещё так юн, её маленький джедай, ему было положено жить в картинах Томаса Кинкейда, где царили сказка и умиротворение. Взрослый мир слишком рано постучал в двери Тео, нарушая границы беззаботного детства.       - Не-а, мы с Линдой играли на пианино, - гордо заявил мальчик, поднимая в воздух свои еще крохотные пальчики. А затем он напел мелодию моцартовских вариаций “Ah! vous dirai-je, maman", которые обычно в детских партитурах помечались как “Азбука”. Рей вдруг вскинула бровь, покосившись на своего старшего сына. Конечно, она понимала, что детей просто учили повторять, как нажимать на клавиши инструмента, но Тео так здорово и чисто воспроизвел, что она впервые задумалась - а, может, ему следовало заниматься музыкой?       Из-за абсолютной схожести с Беном она даже не сомневалась, что сын обладает талантом отца, который, увы, променял способности на… художества иного вида, потому их дом был полон карандашей да красок. Но что, если рвение Тео к рисункам было просто… рвением? Кто из детей не любит марать цветом белую бумагу? Возможно, им следовало попробовать и еще один путь? В конце концов, явно их сын не станет ни художником, ни пианистом, а развивать ребенка стоило во всех направлениях, если у того достаточно желания.       Все же лучше, чем учить Тео ломать носы. Рей до сих пор так и не узнала, чем закончилась беседа Бена и родителей того мальчика. Он просто сказал, что вопрос закрыт.       - А Джеку понравились барабаны, - радостно добавил мальчик. Рей вздрогнула. Вот барабанов ей очень не хотелось. Хуже только была бы губная гармошка. Хотя нет. Барабаны более шумные. Но она все равно заулыбалась.       Джек. Линда. Рыженькие племянники Итона, которых про себя девушка звала “маленькие Уизли”, снова всплыли в беседе, как и вчера, и позавчера. Глядишь, они действительно подружатся, и Тео обретет друзей. Ей следовало поощрять эту дружбу, возможно, - чуть позже - пригласить их в гости или просто после работы прогуляться, чтобы сын видел - с ним общаются и вне школы. Её беспокоило чувство одиночества у Тео, ей хотелось снова видеть мальчика беззаботно счастливым.       К тому же после дня с друзьями сын пока не вспоминал о собачке.       - О, папочка. Папочка, - вдруг сказал Тео. Его глаза округлились, когда он увидел тот самый билборд, так бесящий Рей. Сын нахмурился, внимательно изучая уродливую агитацию. Девушка дернула его за руку, но мальчик тут же вывернулся. - Почему папочка так странно выглядит? У… Б… И… - он медленно стал читать буквы, старательно разбирая их. Слагая в страшное слово. - Уби… й… убийца. Убийца.       - Тео…       - Убийца. Убийца. Убийца, - повторял мальчик, и вся его радость выветрилась. Весь смысл он ещё не понимал, но знал, что слово гадкое, злое. Вроде монстра. Или чудовища. - Убийца.       Рей едва ли не впервые в жизни ощутила бессилие, потому что в мире Тео большой билборд уже значил больше, чем “глупые дети”, как говорила ему мама каждый день, пытаясь стереть все те ужасные воспоминания и ассоциации.       Мальчика потихоньку начало трясти, и Рей, сделав два шага к газону, осела на него и усадила сына к себе на колени. Крепко обняв, поцеловала в макушку, как делала, успокаивая Бена по ночам.       - Тео, мальчик мой, не нужно плакать. Тише-тише, все хорошо, - шептала она обычные фразы. Не обращаясь к логике, просто утешая голосом. Проклиная, что сын уже знал буквы. Поглаживая по спине вздрагивающего от непролитых слез ребенка. - Родной, все хорошо, хорошо.       Её телефон вдруг запищал, и Рей тут же потянулась. Не потому что гипотетическое уведомление было важнее сына, а лишь потому что таковы были правила - быстро реагировать на происходящее. Ведь могло случиться все, что угодно. От сообщения Бена “я в тюрьме” до глобального разоблачения Кайло Рена. Потому ей всегда нужно было быть на чеку.       При этом о Старкиллере Рей не думала никогда. Потому что Бен защитит её в любом случае, но сам он, такой сильный, на удивление беззащитен. Перед миром. И перед обычными реакциями любимых детей.       Целуя Тео и продолжая шептать, она увидела, что это уведомление с новостного канала, где обычно освещались хакерские атаки. Прижимая сына покрепче, открыла и вдруг, в контраст слезам мальчика, ощутила невероятную легкость внутри себя. Сердце Рей застучало.       В продолжении темы с отчетом о происхождении COVID-19, Кайло Рен пошел дальше. Старкиллер опубликовал только то, что правительство США отцензурировало в отчете, он же сделал больше. Взломал китайский центр по контролю и профилактике заболеваний и опубликовал те самые результаты анализа крови работников рынка в Ухане, которых не хватало эпидемиологом. Таким образом позволяя каждому в мире начать свое следствие. Давая команду фас любому, кто вдохновившись примером Bellingcat совершал независимые интернет-расследования.        У Бена всегда были своеобразные методы извиняться, и девушка пришла в восторг, представляя, как он, такой домашний в тех простых синих штанах и серой футболке сидит на диване и, держа Эни на руках, добывает самый охраняемый секрет в мире. Возможно, рассказывая Мэту сказку или даже открывая детское пюре. Её супергерой и без плаща был невероятен. Она и забыла, как мог быть хорош Кайло Рен в деле. Не менее крут, чем Бен Соло.       - Тео. Тео, посмотри на меня. Посмотри. Ты не должен плакать. Твой отец - он великий человек. Смелый и великий, понимаешь? Им нужно гордиться, а не бояться. - Девушка стала вытирать слезы на лице сына. Тот дернулся.       - Нет, это неправда. Там написано…       - Плевать. Такова жизнь, Тео! Порой плевать на что-то, что написано. У тебя лучший в мире отец. Пусть и немного Вейдер. Пусть. Не все люди идеальные. Зато он любит тебя, как никого другого. - Она поцеловала своего мальчика. Да, Бен считал, что у него есть тайна, но не так уж и хорошо её скрывал. То, что Тео был его любимцем, - она видела. И поэтому сердце Бена было разбито. - Тебе нечего бояться. Он тебя очень сильно любит. Потому не плачь, мой мальчик. Не надо. Поехали домой. Нам нужно попить какао из твоей новой чашечки, правда?       Весь вечер дома она провела с рыдающим сыном, который был безутешен, шикнув на Бена: “Позже”. А потом, потом спустилась в гостевую спальню и молча легла рядом с мужем. Тот, не говоря ни слова, прижал её к себе покрепче. Пальцы Рей стиснули его запястья. Они прошли вместе столь многое, что им не нужны были извинения или объяснения.       Им нужны были лишь они.       Мужчина, пахнущий табаком, и девушка, насквозь пропитанная тыквенными пряностями. Такие контрастные, но такие одинокие порознь и такие всесильные, когда вместе.       - Я все еще очень зла на вчерашнюю беседу. И не готова к собаке по-прежнему. Но я не хочу, если с тобой что-то случиться, жалеть о том, что пропустила какую-то ночь вместе, - объяснила она, засыпая в судорожных объятиях. Они не знали, правда, сколько времени отведено Бену, но не желали упускать ни минуты. *** Я вам скажу жуткую вещь. Но я обожаю ссоры этой парочки. В них столько страсти и искр.