Шатрандж

      Цугцванг - положение в шашках и шахматах, в котором любой ход игрока ведёт к ухудшению его позиции.

             - Так какой была ваша первая рабочая встреча?       - В ФБР есть такая программа, когда новички… оууу, Бен, а это можно рассказывать? – Рей шутливо покосилась на мужа, и тот, притворно задумавшись, кивнул. – Словом, новичкам нужно пообщаться с главой отдела по борьбе с терроризмом…       - Всем новичкам? - уточнила журналистка.       - Нет-нет, только неблагонадежным, - как ни в чем не бывало сказал Бен. С максимально серьезным видом, но пряча смешок в чашку с масалой. Мужчина помнил, как они со старшим сыном купили её, гуляя по улочкам Сан-Диего.       Время, когда мир принадлежал лишь им троим. Ему. Рей. Тео. До близнецов, до новой работы, до… всего этого?       - Это я-то была ненадежной? - Вскинула бровь девушка, скрещивая руки. - Да я трижды полиграф идеально прошла.       - Ага, и назвала меня мерзавцем в первый день. Отличное начало.       - Так ты послал меня за кофе, как стажера. – Рей едва сдержалась, чтобы сказать другое. Что он и был мерзавцем в тот момент. Когда окинул ее небрежным взглядом и прищелкнул пальцами. Бену пришлось промолчать о том, что в ту секунду она ему напомнила рыбу-фугу, когда надула щеки и выпустила иголки.       - А ты разве не была стажером? – Мужчина мягко рассмеялся, вспоминая тот момент. Судьба с чашкой кофе с руках. Вот как бывало. – И пока никто не решил, что у нас там в ФБР была тирания стажеров, скажу, что в тот день у меня просто сломалась кофемашина и люто болела голова. Потому, добро пожаловать в ФБР, отличные программы по стажировкам. Я там больше не работаю, и никто не гоняет за кофе.       - Только я не была стажером, - Рей видела, как удивлена девушка репортер, наблюдая, как они шутят и откровенно флиртуют друг с другом. – Не важно. Да, страшно волнительная была встреча.       - Что вы чувствовали?       - Ну, нетерпение. – Девушка на секунду задумалась, тщательно подбирая слова. - Это же Бен Соло, понимаете? Тот самый профайлер. Человек-легенда. Я очень хотела с ним пообщаться, как с профессионалом.       - Она меня трижды загуглила в тот день. А за день до того заказала палетку Conspiracy от Джеффри Стара и сделала смоки. Не очень-то похоже было на деловую встречу, да, Рей? - Бен был сама невинность. Кажется, происходящее доставляло ему огромное удовольствие.       - И откуда ты это знаешь?       - Потому что я наблюдал за тобой с момента, как ты едва не вылила на меня тот кофе. Я – не только профайлер. Я еще и весьма не слепой мужчина, заметивший очень красивого стажера, – просто ответил мужчина, разводя руками, и они снова рассмеялись. Он не мог перестать её дразнить. – Но да, на встрече Рей была профессиональна. И очень смела, если честно. Держалась лучше, чем половина мужчин. Это впечатлило сильнее, чем красиво накрашенные глаза.       Он чуть повернул голову и посмотрел на свою жену, вспоминая ту девчонку, которая не моргая смотрела в его ноутбук, где была пытка водой. Наверное, тогда-то стажер его и зацепил, на деле. Стойкая, как отлитая из олова, шахматная фигура. Не ферзь, нет, хоть пыталась держаться на равных. Королева. Его королева. Тогда он впервые вспомнил,что в просторечьи именно так величали ферзей и понял почему.        - А что скажите Вы, Рей?       - Как девушка или как стажер? – Она лукаво блеснула глазами, вспоминая «потрясающие» детали. И то, как Бен пугал её, и то, как тяжело дышалось. Не только от страха. Его руки. Такие изящные. Как у статуи Микеланджело. Не верилось, что они могли причинять боль. До момента, когда коснулись ее запястья с угрозой сломать его. Тогда очарование спало и Рей вспомнила, что тот же Давид, у которого Бен кажется одолжил свои кисти, убил Голиафа камнем. - Девушка отметила красивого мужчину. Стажер оказался слегка разочарован.       - Да ну быть того не может! – возмутился Бен. Рей пожала плечами:       - Прости, я ждала, что ты, как в сериале, составишь на меня профиль, но мы только беседовали. Без всяких спецэффектов.       - Я и составил. – Мужчина откинулся на своем стуле и сузил глаза. Смотрел на жену, будто впервые. – Уверенная в себе, целеустремленная, но очень непокорная. Горда своей работой, ведь в отличие от всех ты носила бейджик так, чтобы сначала в глаза бросался именно он, даже когда выходила из здания Гувера. Идеалистка, судя по всему, что ты тогда сказала. В то утро ты проспала, потому что волосы были завязаны чуть небрежней, чем всегда, а твое волнение выдавало то, что ты все время одергивала рукава своего платья-рубашки. Оно было черным. А кроссовки – ярко-красные, в блестках.       - Ты помнишь?       - Я все помню. Всегда. – Бен покачал головой, на секунду забывая о камерах. И смотрел на нее так, как не смотрел тогда, хоть очень хотел. Взглядом влюбленного мужчины.       Неделя без Рей была просто катастрофической. И не потому, что дома разом перестала отчего-то работать вся техника, а из холодильника пропала еда. И совсем не потому, что тишина окружала его по вечерам. В их постели вдруг стало слишком много места. Настолько, что он нехотя позволил Чуи спать рядом. Тоскующий по маленькому хозяину пес невыносимо выл и доверил свою тоску единственному живому существу, оставшемуся рядом. Бену же казалось, что уход - или отъезд - Рей вырвал из него с корнями все хорошее и светлое, что мужчина пытался в себе хранить. Он скучал по ней и по детям. Именно в такой очередности. Сначала – именно по ней. По своей Рей. По девушке в кроссовках, усыпанных блестками. По той, которая по вечерам обнимала и поддерживала. По жене. По опоре. По целому миру, коим она была.       - Cazzo, topolino, почему ты здесь, а не в Сан-Диего? – спросил у него капо вчера вечером. Услышав о проблемах своего названого сына, он спустя неделю – с той скоростью, с которой мог – явился в пустой дом и поцокал языком.       - Я дал слово никогда не держать, если она попросит.       - Porca troia, как ты вообще допустил, что твоя женщина захотела уйти? – Его отец, казалось, готов был схватиться за голову, рассматривая пустоту. Дом без семьи быстро становился запущен, даже если внешне в нем было все так же чисто. Уходил сам дух. – Ладно, оставим это. Все мы ошибались. Важно другое. Не всегда они хотят, чтобы их не держали. Наоборот. Ты должен был побороться. Сгрести ее в охапку и сказать, что no-no, никогда и никуда. Или поехать следом и сидеть на пороге вместе с Чуи, пока бы тебя не пустили. Их нельзя отпускать, topolino. Иначе они будут ощущать себя ненужными. Сказал и сказал, что не отпустишь, молодец. Но, думаю, в день свадьбы ты же дал обет всегда быть рядом. Это важнее. Что касается этого мальца. Хм. Зря ты сломал ему пальцы. Позвонил бы моей жене, и Рей бы ничего даже не узнала. Раз - и нет идиота. Теперь так не выйдет. Ты же ничего не делал.       - Ну.       - No. Забудь. Если ты снова навредишь ему, то в следующий раз увидишь его в постели своей жены. Ей будет его жаль, а что делают женщины, когда видят бездомных, побитых собак? Правильно. Кормят их. А потом… - он ещё раз покачал головой. – Поручи его Кьяре. Без прокуроров и прочего. Она просто купит этого влюбленного психа с потрохами и отправит его куда-то очень далеко. Слушай, он точно ничей?       - Чист. Везде сам проверил. Видимо, правда идиот.       - Stronzo, - развел руками капо. – Забудь о нем. Лети к ней.       Бен послушал своего отца. Позвонил своей жене в тот же вечер – впервые за неделю и услышал, что она страшно занята. По голосу. И угуканью в трубку. Совсем не демонстративному.       - Прости, завтра интервью. Читаю вопросы. – Рей не хотела показаться невежливой. Бен порылся в памяти и вспомнил. На День Благодарения в их доме должны были снять интервью для одного из национальных телеканалов. В рамках всё той же программы очеловечения Монстра, которую время от времени приходилось воскрешать. Но арест все изменил и после вроде была согласована дату, о которой он забыл. А Рей нет. Даже на расстоянии она продолжала делать свое дело. Заботиться об его имидже. – Я понимаю. Завтра рабочий день. Что-нибудь придумаю. Скажу, что ты бдишь безопасность мира. Все нормально, Бен Соло. Боже, Храни Америку. И тебя.       Она была смиренна и иронична. Видимо, ощущала вину и все же обижалась. Потому Бен взял отгул, и вот они сидели на своей кухне. Говорили в петличку и чуть щурились от света прожекторов. Время от времени Рей потягивала матэ, Бен - масалу из чашки, разрисованной “Цветущим Миндалем”, которая смотрелась особо хрупкой в его руках. За окном бесновался океан, целующийся с туманом. За спиной девушки пылали хризантемы, георгины и подсолнухи. Домик на краю света не был переодет в рождественские украшения, и букет Бена еще дышал осенью, хоть за его спиной было зажжено две из четырех свечей Адвента. Как напоминание ему о том, сколько времени осталось до праздников.       Времени все исправить. Если он хотел быть здесь на Рождество. Рядом со своей семьей. Рядом со своей женой.       - Да. У тебя прекрасная память. - Рей была неожиданно тронута. Невольно коснулась кольца на пальце. - Словом, встреча была короткая, но запоминающаяся. После нее я подала рапорт о переводе в отдел Бена.       - О, и так начался ваш роман?       - Что Вы, он мне отказал, - расхохоталась девушка, задумчиво постукивая бомбильей о пахнущие аргентинским солнцем бока калабаса.       - Да, все так. Не захотел, чтобы личная симпатия мешала мне быть объективным.       Рей вдруг округлила глаза. Она не знала причину отказа. После того, как их семья вдруг стала фактом у них было и без того много тем для бесед и то, почему Бен Соло не захотел её принять в свой отдел как-то никогда не поднималось. Мужчина же усмехнулся, глядя в ее глаза. Девочка выросла, изменилась и… соскучилась. Это было хорошим знаком. Вся она была одета в оттенки “Звездной ночи” - желтое платье, синий жакет, голубые бусы. Но главное, макияж. Рей крайне редко доставала палетку от Storybooks Cosmetics, которую он ей однажды подарил в знак примирения. В какие-то особые дни она подчеркивала красоту своих глаз цветами “Винсент” и немного, в уголок глаза, “Тео”. Сегодня же у нее были лишь синие-синие, как беззвездная ночь, стрелки. Оттенок 1853. Год рождения ван Гога.       Художник, с которым у него почти совпадал день рождения. Знак. Рей была хороша, как шедевр, который можно быстро вставить в рамку, но ждала она лишь объятий. Вот что нужно было этой картине. Теплые, сильные и главное, удерживающие ее руки.       Сегодня она не была женой с обложки, которая пыталась понравиться американцам. Лишь ему. Бену показалось, что он и не знал, как же сильно Рей любит его. А он был ферзем, который нарушил главное правило шахмат. Ведь самая сильная фигура любила свой цвет, но не Бен. Он любил цвета Рей. Какие бы она не выбирала.       - Но как же тогда начался ваш роман?       - Главное, не как. Где, - они переглянулись, и Бен кивнул в сторону океана. - Мы начали встречаться здесь, вот на соседнем пляже было первое свидание. Мне нужно было срочно лететь в Сан-Диего, и один из моих киберспециалистов попал в больницу. Пришлось срочно искать замену, и ею оказалась Рей. Наверное, если людям суждено быть вместе - так это и случается. Судьба дает им шанс за шансом. Мы свой не упустили.       Рей отпила свой чай. Она знала Бена лучше всех на свете и понимала, что сейчас муж говорит не о том, что было, а о их будущем. Он просил дать ему еще один шанс. Это было весьма неожиданно после того проклятого “уже”. И после недели молчания. И… да, приезд его тоже удивил. Ведь скучала девушка куда сильнее, чем обижалась. Да и спалось без Бена очень плохо. Никто не ворочался, это плюс, но чувство вины наедине сгрызало куда сильнее.       Ей нравилось наблюдать за мужем. Тот, всегда такой напряженный, вел себя очень расслабленно перед камерой. Пока она давала осторожные, обдуманные ответы, он шутил. Не сказав ни слова о любви, сотню раз подчеркнул ее важность в своей жизни.       И Рей, глядя, как Бен отвечает на вопрос о сложностях служебного романа, ощутила, какая между ними пропасть. Только человек, имеющий власть, мог быть так свободен в своих ответах. На работе он ведь тоже был таким. С развязанными руками. Жаль, что в семье сковывал себя.       - Рей, поделитесь, как же Бен сделал Вам предложение?       - О, он его не делал. Просто сказал: “Выйдешь за меня” в очень бескомпромиссной форме, - девушка широко улыбнулась, вспоминая, как он на нее почти гаркнул. В тот день она впервые видела, как у Бена Соло потеют ладони от неуверенности в себе. - Сложно отказать после такого.       - Мне кажется, там все-таки была вопросительная интонация.       - Нет.       - Даже чуть-чуть?       - Ни капли. - Рей покачала головой, и они снова расхохотались, и теперь к ним присоединилась и журналистка. Год назад ей довелось общаться с Беном Соло по работе, и тогда она вышла мокрая от ужаса, хоть он к ней не обращался, сейчас же, рядом со своей женой, мужчина был иным. В паре ощущалась легкость. Никакой слащавой наигранности, лишь беззлобные шутки да взаимное уважение. - Ладно, признаю, место он выбрал шикарное. Пшеничное поле в Овере. Все, как на полотнах Ван Гога.       - Да, мы жили около года во Франции. Это был тот период, когда я хотел провести больше времени с семьей и временно отошел от дел.       “Лучший период нашей жизни”, - с сожалением подумала Рей, вспоминая, как Тео делал в том поле свои первые шаги, а Бен ловил его и подбрасывал в небо. И никакие вороны над ними были не властны. Сплетенные, как корни, они были близки, как никогда. Им никогда не следовало покидать Францию, видимо. Как бы прекрасен не был домик в Сан-Диего здесь было положено начало конца.       - Как Вы отреагировали на новость, что станете отцом? - вдруг спросила журналистка, и Рей, не переставая улыбаться, едва заметно погладила Бена по запястью. Поддерживая его. Успокаивая.       - Мы не отвечаем на вопросы о наших детях, - достаточно резко закрыла тему девушка. Они не были в прямом эфире и могли себе позволить не откровенничать. Такое решение у них было еще этого первого официального интервью. Просто не хотели втягивать детей на страницы газет или телеэкраны. Давать интервью было их правом, но если Тео, Эни и Мэту с возрастом захочется рассказать о себе - они сделают это сами. Хватило того, что мир навсегда увидел испуганного ребенка, обнимающего своего отца пару лет назад.       - Но я был очень смущен, - Бен сжал теплые пальцы жены, как бы говоря, что он в порядке. - Мне кажется, каждый мужчина испытывает это. Неуверенность, что станет хорошим отцом. Но у меня был хороший пример, потому рождение Тео стало одним из лучших периодов в жизни.       Рей мысленно цокнула языком от восхищения. Впервые посмотрела на Бена не как на своего мужа, не как не Монстра, не как на Кайло Рена, хранящего свой тайну. Нет, она вдруг увидела в нем политика. Который умело сманипулировал словами. Всегда такой чуткий и бескомпромиссный, он вдруг юлил. Потому что не был рядом с ней, когда их старший сын родился, о чем и не сказал. Но что обошел.       И впервые она подумала - а были ли у него амбиции стать кем-то большим, чем Директор Национальной Разведки?       - Потому Вы поставили карьеру на паузу.       - Скорее, потому что мне не хотелось пропустить то, что повторить нельзя. Из-за работы, тотальной занятости я почти не был с Рей в тот период. Мне не хотелось однажды оглянуться и понять, что я ничего не знаю о своем ребенке. Потому взял перерыв и не жалею об этом.       Девушка незаметно поежилась. Он говорил снова о будущем. О том, что боится пропустить то, как растут его дети. Вдали от него.       - Но Вы все же вернулись.       - Все же вернулся, - согласился Бен, опять подразумевая другое. Он вернулся сюда, в этот дом. За ними. За своей семьей. Без них ваза была пуста. - Но теперь мне удается куда лучше держать баланс.       - А Вам, Рей? Вы недавно получили новую должность.       Пока девушка рассказывала, как справляется, Бен получил смс от Кьяры. Вскинул бровь.       “Чем, скажи на милость, ты думал, когда НЕ заключил с ней БРАЧНЫЙ ДОГОВОР?”. “Ты понимаешь, что дети могут тебе не достаться?”. “Ладно, я подумаю, не волнуйся”.       Бен едва заметно улыбнулся. Кьяра. Рьяная Кьяра. После интервью стоит ей позвонить и поумерить пыл. Верная омерте сестра рвалась защитить Семью. Но не поняла главного. Как бы сильно он не любил капо, его семьей были не Рены. А Рей и дети. И его не нужно было защищать от своего Старкиллера.       - А каков Бен Соло дома?       - О, очень нетребовательный. Я знаю, как банально это звучит, банальнее только сделать для интервью видео, как он сам завтрак готовит, ведь так все делают, но… правда, Бен дома прост и при этом полон ритуалов. Но их мы оставим своей маленькой, частной тайной. - Она вовремя остановила журналистку, будто закрыла широко распахнутую дверь. Эта девушка умела хранить личное.       - Рей очень добра и не хочет делиться тем, как в последний раз, когда я остался с детьми, пришлось вызывать клининг, чтобы отмыть кухню, - рассмеялся мужчина, откладывая телефон и фокусируясь на интервью.       - Знаете, это не принципиально, что он делает. Я просто люблю, когда он дома. Не только физически, но и ментально. Это самое важное. Наш дом. И мужчина, который в него возвращается, где бы не был, - Рей сглотнула. Она говорила не о том, что Бен приехал сейчас. А о той своей боли, когда среди ночи её Монстр собирал чемодан, чтобы отправиться на войну. Боли за него. Что ему снова приходиться это видеть. Шафран больше не казался привлекательным. - Когда семья - вместе. За это я обожаю праздники. За возможность.       - Вы сейчас подальше от Вашингтона, планируете Рождество здесь?       Рей не ответила. Она отдавала Бену контроль над раундом. Пусть ответит, что он планирует, скажет, что у него на уме, и его слова заставили ее просиять.       - Да. Это наш особый мир. Подальше от суеты. Несмотря на зиму, я рассчитываю даже позаниматься серфингом. Маленький отпуск вокруг елки. Хотя, правда, я до сих пор не понимаю, зачем нам столько гирлянд, но… - он поднял руки, будто сдаваясь. Рей едва сдержала улыбку. Да, Бен и декор были очень несовместимы. Если действие не имело логики, для мужа оно не имело и смысла. Эстетом он не был, потому не понимал.       - Есть что-то традиционное, что готовите?       - Если о еде в целом, то знаете, для меня лучший ужин - тот который уже остыл. Ведь обычно я возвращаюсь ближе к ночи. И получаю ощущению, что меня всегда ждет. Это… мне сложно представить себя без этого. И без ещё тысячи деталей, которыми наполнен наш быт. - Бен показался задумчивым. Тысяча и одна деталь, которая становилась заметна, когда не было Рей. Без нее всё бросалось в глаза. Ритуалы, без которых он себя не мыслил. - Ну, а если о чем-то конкретном и более традиционным, то у нас есть лосось с дор блю и клубникой, - выпалил мужчина, переставая быть сентиментальным. Рей фыркнула от смеха. На вопрос журналистки, “и как на вкус?”, оба, не задумываясь, выпалили:       - Отвратительно, - а потом снова захохотали. Переплетая пальцы за столом. За общей шуткой они спрятали так много. Не сказали о традиционном пироге бабушки Эшли, который настраивал Бена на лирическую волну. О запеканки из фиолетового батата с беконом, которую муж готовил ей в период беременности. О какао с тыквенными пряностями. Они разрешили прессе войти в их дом, но пазл собрать так и не дали. Показывали миру, что их семья - обычные люди, но при этом оставались закулисной командой и наслаждались этим.       Сбился Бен только раз. Когда спросили об его отношениях с детьми. Как много времени он им уделяет. Помрачнел, ведь еще полгода назад взахлеб бы, как идиот, рассказал как любит с Тео прыгать на батутах. Или прочую дурь.        - Я люблю своих детей. Они разные и каждый из них занимает отдельное место в моем сердце. - Он не смог лицемерно солгать, что проводил с ними время, ведь сейчас это было не так. Посмотрел в камеру. Усмехнулся. - Я… у меня сильная связь со старшим сыном, ведь он первенец и старше всех. Тео перевернул всю мою жизнь. Когда я взял его на руки, то понял, что такое безусловная любовь. Не важно сколько я могу времени ему уделить из-за своей работы. Для меня куда более ценно слышать, что хочет мой ребенок. Я стараюсь вот этому правилу следовать. Поступать, как лучше для него.       Рей сглотнула ещё раз. Целый ком сглотнула. Для нее это было контрастом всему, что Бен говорил раньше. Он ведь будто приехал за ними, чтобы всё восстановить, но будто записку для сына оставлял. Послание в будущее. Словно верил, что тот вырастет, посмотрит интервью и поймет, что если папа не рядом - то потому что хотел, как лучше.       Где же, где же Бен собирался быть? Почему держал за руку, но прощался с Тео?       Когда интервью закончилось, Бен, не особо сдерживаясь, обхватил лицо Рей руками и поцеловал, отгоняя от нее жуткие мысли. Задерживая дыхание как перед тем, как войти в холодную воду. С ней было лучше, чем на доске разрезать волны. С Рей он был на гребне счастья. И нарочно, хоть соскучился, не спросил, где же их дети.       - Они подальше от прессы с няней, - читая его мысли, прошептала девушка, задирая свитер мужа и выдергивая рубашку из брюк.       - Я приехал к тебе. И за тобой. За вами. - Бен остановился и смотрел внимательно. - За всеми проблемами с Тео я забыл о тебе и тратил время наедине на жалобы. Прости меня. Ты нужна мне, Рей. - Он целовал губы, немного соленые от ветра. Наверное, жена стояла по утрам на пляже. В шапке, пижаме и теплом пальто. И пила какао с мятой, а ветер бросал соленые брызги ей на лицо. Карамель со вкусом зимы. - Если не хочешь возвращаться, если здесь лучше, давай обсудим, как обустроиться. Выдвини мне любые условия. Только не уходи. Пожалуйста. Не отказывайся от меня.       - Не хочу? Я ведь ничего не сказала, - девушка покачала головой, - Бен-Бен, хреновый ты профайлер в домашних условиях. Ой, извини, - она отстранилась, поскольку звонил телефон. Чертыхнувшись, сбила вызов. Но мужчина помрачнел.       - Решила проблему? - Он спросил, не напирая, но с удивлением. Экран высветил имя Итона. Мужчина знал, что нужно дать Кьяре время, но был уверен - о чем и сказал капо вчера - что Рей его давным-давно уволила.       И сразу всплыла та фраза. Что обиженных и обездоленных жалеют, подкармливают с руки, а потом пускают за порог. Прямо в постель.       - Даже не начинай. Прошу. Этот парень мог подать на тебя иск, и мы заключили мировую. Но он на другом проекте и не собирается уходить, потому что… ошибся, - Рей не стала говорить “потому что я люблю тебя!”, что Итон отчаянно бросил ей в лицо. - Ты должен доверять мне. Мы не работаем в паре.       - Только созваниваетесь, - съязвил Бен.       - Ты всех увольнял, кого трахал на своем рабочем столе? - спокойно полюбопытствовала девушка. Положила свой телефон рядом со смартфоном мужа.       - Я не был женат. Это разное. И вы не…       - Нет, мы не… в принципе “мы” не существует. Мы - это ты и я. Итон - ошибка. Глупый поцелуй ненагулявшейся девочнки, как ты и сказал. И я помню, что замужем, - она улыбнулась, глядя на Бена. Забавно, как можно любить в человеке абсолютно все. От карих глаз до шрама через все лицо. - Я к тому, что уволить человека - та еще головная боль. Я ограничила контакт на максимум, но он все равно в моем подчинении. Не беспокойся, Бен. Прости меня и попробуй снова верить. Я не подведу тебя. Потому что для меня даже спустя годы честь быть твоей женой. Не бремя, не обуза, не дань обстоятельствам. Я вышла за тебя не потому, что у нас был сын. По любви и гордости. Не разрушай этого. И да, я хочу провести Рождеством здесь. Что скажешь? Нам всем нужен отдых. Я не хочу в Вашингтон.       - Скажу, что люблю тебя, - он поцеловал Рей по-другому. Без жажды. Со спокойствием человека, пережившего бурю. А потом спрыгнул со стула и потянулся. - Пойдем на пляж? Погуляем.       Рей рассеянно кивнула. Как порой мало нужно было для того, чтобы расслабиться. Понять, что они с Беном все еще на одной волне. Всю неделю девушка не находила себе места, боясь, что их брак подошел к концу, но вот муж заваривал ей новую порцию матэ, и она ощущала себя в безопасности. Забавно, как Бен не понимал, что боится жена не мирового терроризма, а лишь бурь под крышей их дома.       Телефон завибрировал, и девушка потянулась к тому, потом одернула руку. Это не Итон пытался выйти на связь, лишь Бен получил смс. Она никогда не читала, но сейчас на заблокированном экране всплыло окошко.       “Все придумала. Семь миллионов за каждый год - и дети твои. Все улажу завтра. На Рождество ждем в НЙ. xoxo”.       Она оцепенела, глядя, как Бен весело насвистывает. Его странно спокойное настроение насторожило с самого начала, когда он только приехал. Бен Соло не улыбался и не прощал покушение на семью, даже ей. Он никак не мог отойти за семь дней, а вот сыграть роль ему было под силу. Обмануть её, задурить голову, чтобы его чокнутая сестра-адвокат выдрала их детей у нее из рук, хоть она… блядь, да она даже не собиралась разводиться, а если бы собиралась - не планировала бы отбирать подсолнухи у их Художника. А Бен… он ни на минуту не сдался. Не спросив у нее, он уже решал, как прокрутить дельце у нее за спиной.       Возможно вот к чему была записка Тео?       - Вон, - тихо бросила она ему. Бен удивленно повернулся. - Вон из этого дома. Немедленно.       - Рей, ты…       - Я. Сказала. Пошел. Вон. Отсюда и из моей жизни! - Она легко спрыгнула со стула и ловко обошла стол. Мужчина с болью понял, что Рей занимает оборонительную позицию и специально расширяет пространство между ними, будто он мог на нее броситься.       В Сан-Диего что, неправильный матэ вдруг стал преступлением?       - Никакого Рождества вместе не будет. Или ты уйдешь, или…       - Или что, Рей? Позвонишь в полицию? Серьезно? - Он уперся кулаками в столешницу и не моргая смотрел на жену. - Какая муха тебя укусила?       - Та, что носит Армани. Передай своей сумасшедшей сестре, что я не торгую детьми, понял? И знаешь что, Бен Соло? Хорошо, раз ты играешь грязно, то я тоже не буду паинькой. Хотел развод - ты его получишь. Уже. Но не детей. Их - никогда! И посмотрим, как твоя Кьяра без брачного контракта, но с твоим грязным прошлым попробует их отобрать. Если не хочешь получить судебный запрет приближаться к нам, уходи немедленно! - Вдруг у нее закончились силы.       Закончились.       В одну секунду.       Потому что она не понимала, как можно говорить о любви, а за спиной обсуждать даже вероятность развода, думая, что у нее можно выкупить детей за семь миллионов в год. Прочитав это, Рей поняла, что устала. Устала от всех. Жертвовать всем, ради того, чтобы её просто…просто оценили.       За кого они все себя там мнили?       Мужчина стоял как под пулями. Пять минут назад он мысленно гулял по пляжу, а потом принимал ванную с Рей. Играл с детьми и ужинал у камина. А вот цунами проломило стены их дома, и он просто тонул, ничего не понимая. Развод? Какой развод? И… почему она хотела отобрать у него самое ценное? Саму себя. И детей. За что?       А потом он увидел смс Кьяры. Выругался.       - Это все глупости. Ты знаешь Кьяру. Она услышала о ссоре и…не ревнуй.       - Плевать на Кьяру! Я знаю тебя! И помню, как в этом доме ты угрожал мне отобрать Тео, если я посмею заикнуться и уйти. - Терпение Рей, такое хрупкое, ломалось как корочка на крем-брюле. С хрустом и от легкого удара. Прогоняя Бена, она понимала, что смс было не причиной, но последней каплей. Той, что упала в переполненную чашу, и грянул гром. Давно сдерживаемый. - Да, ты извинился, но этот страх каждый день жил со мной. Что ты будешь недоволен и отберешь у меня их. С твоими-то связями.       - Рей… - он попробовал её успокоить, а сам задался вопросом. Не потому ли она была так терпелива? Потому что… напугана? Все эти два года? Что однажды ее чудовище покусится на самое дорогое? Вот и весь залог их брака? - Я не трону детей. Никогда. И разводиться не собираюсь. Это ошибка. Не горячись. Кьяра…       - Да ты меня задрал со своей Кьярой. Сломал пальцы Итону, а я годами живу с тем, что все штаты шушкаються за спиной, что у детей “сестренки” - твои глаза и уши. Я же тебе об этом не говорю. Как и о том, что ты для нее на все готов. С ней-то ты на равных. А ты хоть в курсе, что когда тебя посадили, Кьяра не позволила мне прийти и навестить тебя.        - Не Кьяра, - вдруг сказал Бен. Не моргнул. - Я. Мне не хотелось, чтобы ты видела меня за решеткой.        - Конечно. Мне можно было видеть тебя только в костюме или без одежды. Для другого я не гожусь. Я не имею право тебя поддержать, потому что твоя гордость этого не переживет. А я хотела. Хотела быть опорой, но ты каждый раз выбираешь свою…блядь, она же даже тебе не сестра. Просто главная женщина твоей жизни. Которая сейчас тебе за семи миллинов в год выкупит детей и будете, наконец, счастливы вместе. У нее двое, у тебя трое. По итогу больше, чем четыре. Больше, чем ты мечтал. Идеально же. Все. Вон.       Она злилась. Давала волю эмоциями и обидам.       Бен понимал, что это просто буря. Потому попробовал добавить логики:        - Хочешь паузу - давай. Но если мы разведемся, я не смогу обеспечить тебе государственную охрану, и вы…       - Блядь, ты издеваешься?! Вот единственная причина быть в браке?! - Она не выдержала и швырнула на пол стакан, из которого Бен пил. Вышло куда более ловко, чем когда-то в его пустой квартире. Миндаль рассыпался вдребезги. - Тебя что-то кроме безопасности интересует?! Я говорю, что не хочу с тобой быть.       - Мы. Не. Разведемся! - В голосе Бена прозвучала угроза. Предложение об охране просто звучало призывом к тому, чтобы выключить эмоции и включить здравый смысл. Для их семьи у них была тысяча и ещё три тысячи причин. Главной из которой были они. Люди, что любили до вот этих криков. Потому что рядом друг с другом были без брони. Как сбросившие панцырь раки. Уязвимые.       - Ты дал слово отпустить!       - Я никогда тебя не отпущу, - рявкнул мужчина. Рей замерла. Закрыла глаза. Сделала вдох-выдох. Потом еще один. И еще.       - Нет, все. Я так больше не могу. Хватит. Бен Соло. Убирайся. И если твои адвокаты посмеют явиться ко мне с документами на развод, тебе не поздоровится! Ясно? Пошел вон. И никогда, никогда, ни-ког-да не возвращайся! - И швырнув на стол кольцо, Рей вышла из кухни. Села на диван и напряженно ждала, что Бен придет на второй раунд, но дверь их - её? - дома тихо хлопнула.       Монстр сдался без боя. Ушел, не увидев детей. Но Рей не спешила выдыхать. Она знала, что хищники уходят, чтобы усыпить бдительность. Он вернется, обязательно вернется. Чтобы напасть и забрать то, что им обоим дорого, но она никогда не отдаст ему детей. Ни ему, ни, тем более, его чокнутой сестре!       Пока не вернулись дети, Рей металась по дому, а когда их смех наполнил стены дома, обняла их крепче прежнего. Тео пах жвачкой и сырным поп-корном. Девушка закрыла глаза. В этот раз Бен Соло переступил черту. И не думая, что чувствует от перспективы потерять того, за кем бежала столько лет, она просто дала слово защитить своих детей. Не от мужа, нет. От развода. Чтобы они не выросли травмированными.       Развод. Слово больно резануло по сердцу. Неужели иного выхода правда нет? Всерьез ли она сказала, или это была та черта усталости и отчаяния, переступив которую, Рей не могла вернуться обратно?       Бен же доехал до того пляж, где они с Рей когда-то занялись сексом. Сидел в машине, оставив охрану за пределом и думал, что потухло северное сияние в воде и песок остыл, укрывшись снегом. Ссора была просто ссорой. В какой семьей их не бывало. Рей была из тех, кого в обиде не стоило ещё сильнее злить, ей нужно было пространство.       Но мужчина понял, что когда она сказала “развод”, то он впервые посмотрел на это, как на выход. Плачущий Тео. Плачущая Рей. А что дальше - плачущие Эни и Мэт? Потом закрыв глаза, Бен знал, что готов к этому. Готов к тому, чтобы развестись.       Но был ли он готов к тому, чтобы потерять ещё и своих детей.       Муж, коим он ещё был, сказал да.       Ферзь, не привыкший проигрывать, хмыкнул. А Монстр, Монстр ухмыльнулся и подумал “нет”. Кого-кого, а детей терять он не собирался. Там, где Рей видела развод и свободу, чудовище в нем констатировало - жена собственным ходом вынуждена была создать для себя угрозу, которой не было. Цугцванг. Ошибка дилетантов. А поскольку он был в шахматах ещё со времен, когда те были шатранджем, точно знал, как воспользоваться ошибкой.       Но сначала. Сначала он хотел перестать быть хорошим и понимающим. Значит, нужно было отправить в бездну советы папочки, который стремился сохранить семью и разобраться по-своему с тем, кто мог бы и занять его место. Что-что, а позволять впускать в их постель того шпица он не собирался, потому Бен достал телефон и спустя минуту протянул:        - Привет, Феникс. Как дела? Бросай заниматься подгузниками и бери билет в США. На месте расскажу, что случилось.        *** А мы знали, что надолго его не хватит! Знали же!