Шатрандж

Дебют — начальная стадия партии. - Я заказал на вынос бургеры. Давай устроим вечер чит-мила, пятница же? Тебе с тофу, а Тео – обычные, но побольше бекона. Ты же не убьешь меня за это, а? Рей. Позволь себе расслабиться, ты уже две недели не улыбалась. Я считал. Итон остановился у лифта, который все не ехал. Рей скрестила руки, словно защищая свое право ощущать растерянность перед фактом развода. Слабость. И дикую усталость. Она не плакала по ночам в подушку, но ей было не по себе от чувства одиночества, потому девушка решила двигаться дальше и потихоньку возвращалась в офис. На пару часов в неделю, а все же. Ей нужны были социальные контакты, хоть пока все, что она получала, – любопытные взгляды. Усилиями Бена о разводе не написала ни единая газетенка, но сплетни все равно роились. Особенно на фоне нового головокружительного повышения Бена до третьего человека в стране, по сути. На нее косились. О ней шептались. Сплетничали. Как тогда, в ФБР, когда только ленивый не обсудил новую шлюшку Монстра. Сейчас, наверное, обсуждали, как же это она упустила лучшего из мужчин, позабыв о том, что до этого ей сочувствовали, как жене Синей Бороды. Люди никогда не имели стабильного мнения, потому Рей было, по правде, плевать. Её уже давно нельзя было зацепить пустыми беседами за кофе. Ей просто самой не хватало таких бесед. Обычных. Потому она рада была появлению Итона, который все еще мотался на две страны. Мучался джетлагом, но вот был здесь. И смотрел на нее обеспокоенно. Констатируя синяки под глазами и нездоровую бледность. Его предложение звучало превышением дружеских полномочий. Рей понимала это. Но кивнула. Казалось, всем в этом мире теперь плевать на нее. А Итон проявлял интерес и к ней, и к её детям. Потому хотелось эгоистично переложить на чьи-то плечи ужин и правда растянуться на шезлонгах у бассейна, жаря на горелке маршмеллоу. С начала года она ни разу не поплавала. Даже на второй день после развода, когда спрятала боль под белый халат в каком-то суперэлитном СПА. Ей тошнило от стресса. И все, что сделала Рей, – просто, скрутившись, спала на мраморном лежаке. Просто спала. Обессиленная от всего. Возможно, это был самый нужный сон в её жизни. Пока её Феникс не разбудил. Фотографией Тео и Бена на лошади. Она улыбнулась. Дикий, милый, нелюдимый Драко так ненавязчиво пытался их с Беном помирить, что от этого аж почки потянуло. В нем было, казалось, не меньше тоски по их браку, чем у тех, кто развелся. Феникс будто взял на себя часть их боли, потому и бывшему мужу, и ей дышалось как-то легче. Он пытался поддержать обоих. Рей сглотнула, глядя, как лифт поднимается. На самом деле, она драматично приуменьшила. До нее было дело Драко. Он частенько звонил и мог час провисеть на линии, пока ей хватало сил лишь молчать в трубку, говоря: «Это ничего, Рей, это пройдет». Прожив одиноким тридцать шесть лет, Феникс как никто понимал, каково ей. А может, он боялся, что и с ним это может приключиться. И за нее боялся. И за Бена – особенно. Наверное тогда, в первые недели после расставания, Бен все же запил, потому Драко так сильно нервничал. Ещё он присылал ей цветы. Много-много цветов. Как больной. Но все же присылал. Он был славным, этот Феникс. Славным и добрым. К своим. Девушка вздрогнула. Не дай боже с таким встретиться вне семьи. Она никогда не забывала, кем был Драко до кэйлин и что он сделал даже с ней – в их семейке секреты долго не хранились и о грехах положено было говорить вслух. Потому так долго тянула с ответом Итону. Кто знает, как тот же Феникс, по-своему видящий добро и зло, поступит со слишком навязчивым, по его мнению, ухажером. Убить человека ему было, все равно что приготовить апельсиновый сорбет. Неожиданно для Итона Рей рассмеялась. Вспомнила, что вот сорбет-то у Драко выходит потрясающий. А все потому, что Гермиона в период беременности могла есть, кажется, только апельсины и он научился делать все на свете из них. Включая сорбет из пяти сортов того фрукта. Это было удивительно. И даже немного… завидно. На фоне Бена, который не научился заваривать матэ за семь лет, но лично контролировал фреш в Мимозу Кьяры. Апельсины могли быть не только источником сорбета, но и боли. Красные, как кровь, стекающие каплями по стенкам флейты. - Да, Итон, поехали. Спасибо за предложение. - Я привез Тео столько сладостей. Как он справляется? - О, - Рей вошла в лифт первой и нажала кнопку минус первого этажа, чтобы отправиться на паркинг, - мне кажется, Тео сейчас более взрослый, чем я. Он провел с Беном уик-энд в Нью-Йорке и был счастлив. И он готовит мне какао. Приносит в кровать вечером. Это потрясающе. Даже не знаю, рада я или нет, что он все понимает. - Вы хорошо его воспитали, - Итон играл по правилам. Говорил о Бене. Рей не могла отрицать, что это ей приятно. Двери распахнулись. Они, переговариваясь, вышли на паркинг. И оба замерли. У лифта, без охраны и угрозы, стоял Бен. Бен Соло. Собственной персоной. Сложив руки в карман джинсов - джинсов? он работал в Белом Доме в джинсах? - мужчина спокойно улыбался. - Здравствуй, Рей, - протянул он. Он. Он. Он. Только он неповторимо умел её короткое имя превратить в длинное, как локомотив. - Бен, - выпалила девушка, глядя на него во все глаза. Они не виделись с того самого дня в Нью-Йорке, когда Бен, не посмотрев на нее, подписал документы, надел капюшон и испарился. Так быстро и бескомпромиссно, словно его никогда не существовало. Даже не ответил на её звонок, когда она хотела поздравить его с новой должностью, и вот, пожалуйста, теперь он стоял перед ней. Какой-то обновленный, окрыленный, свободный. И изменение касалось не только джинсов, на которых все еще болтался бейджик-пропуск в Белый Дом, в Западном Крыле которого Монстр работал. От делового стиля Бена остался лишь пиджак. Привычный ей Том Форд. Синего цвета. На двух пуговицах, обе из которых были расстегнуты. Под ним была футболка. Обычная, темная футболка, по которой яркими точками расползался Цветущий Миндаль. Выполненный не ван Гогом. Нет. В таком стиле рисовал только один человек в мире. Он сам. Бен Соло. Несостоявшийся пуантилист. Палач. Её бывший муж. У которого все ещё было кольцо на пальце. Он не скрывал то, но и не демонстрировал. Но Рей рефлекторно опустила глаза и увидела. Бен все ещё его носил. И улыбался ей так, как в те редкие дни, когда забирал с работы. А у нее отняло дар речи. Она даже не пошутила о голубых Джорданах. Обо всем его стиле в целом. Потому что выглядел он потрясающе дерзко. Даже подстригся по-другому. Что ж. Новый статус. Новая должность. Новый стиль. Человек с улыбкой на губах, родинками на щеках - такими родными, зацелованными по утрам спросонья - и сталью в глазах. Монстр. Да, Монстр. Кажется, вот кем он был. Счастливым, свободным Монстром. Монстром, который приехал за ней. - Здравствуй, Итон, как Токио? - он улыбался. Но уже по-другому. Было в его взгляде что-то высокомерное, но едва ощутимое. К чему было сложно придраться. Пожимая тому руку, Бен чуть вскинул бровь. - Слабовато. Могу посоветовать физиотерапевта. Тот мне здорово помог после инсульта восстановить руку. - Спасибо, не нужно. - Как хочешь. Рей, я бы хотел с тобой поужинать. Нам нужно кое-что обсудить. Я договорился с няней, она покараулит наших сурикатов до утра. Не волнуйся. Я их покормил ужином. Все сыты, счастливы и, - он посмотрел на часы, - подозреваю, даже спят. - Ты? - Да, освободился пораньше и свозил всех троих в одно новое детское кафе, внуки Джо от него в восторге, очень советовал, - он говорил без нотки превосходства. Человек, который звал президента просто “Джо” и ехал пораньше домой, чтобы покормить детей. Рей продолжила смотреть на него. Он закончил. - Там правда вкусно. Даже Чуи понравилось. - Вы взяли Чуи? - Ну хоть за собаку-то я с адвокатами не должен согласовывать график? - рассмеялся Бен, который выглядел расслабленным. - Поехали? Итон, хорошего вечера? И Рей, попрощавшись с Итоном, кивнула. Пока она шла к машине, Бен изучал её. Мысленно вздыхая. Как выходило, что Рей становилась все красивее? Её волосы немного отросли, ей удивительно шло голубое платье, и ему нравились многочисленные браслеты на кистях. Смесь драгоценных, стоящих вещей - он не дарил ни единый из них, кажется, все были новыми - и пары детских безделушек, наверное, сделанных Тео в школе. Изучая тонкие запястья, Бен думал - какой из них она купила, празднуя свою свободу? Какой надела, выбросив кольцо? - Ты же не против, что я не согласовал ужин с детьми? - настороженно спросил Бен, когда они оба сели на заднее сиденье бронированной машины. Рей чуть склонила голову. Похоже, теперь Художнику окончательно запретили водить, и он не спорил. Заметила на полу заколочку Эни. Покачала головой. - Ты их отец. Почему я должна быть против? Как Тео? - Дичится. Сидит подальше. Но не все сразу, да? Он съел пять митболов. - Бен пожал плечами. Усмехнулся. Тео. Все с Тео будет в порядке. С ним или без него. Какой глупостью было потерять семью, убиваясь по сыну, который был рядом. Терпение. Ему никогда не хватало терпения. - Поздравляю с новой должностью, ты… - Рей, я рад тебя видеть. - Бен перебил. Они сидели на неком расстоянии, но он положил свою теплую ладонь на её колено. Ровно туда, где чуть задралась легкая, голубая ткань. Посмотрел ей в глаза. Какая должность? О чем она вспоминала, когда главным достижением было ехать в одной машине? - Ты охренительно выглядишь. Боже. Я никогда не устану восхищаться. - Ради этого стоило развестись. Ради того, чтобы услышать это от тебя. И ради десяти миллионов отступных, конечно же, - она держалась холодно и настороженно. Руку Бена не столкнула, но улыбаться в ответ не спешила. - Плюс алименты на детей, знаешь ли. - Плюс алименты, да. Но на детское кафе тебе хватило. - Это лучше, чем бы этот… человек кормил моих детей бургерами, - дернулся Бен, кривя губы. Рей сузила глаза. - Ты сам кормил их картошкой фри. - Я - их отец. А он кто - замена? Папа напрокат? Рей. Ты можешь строить свою жизнь с кем угодно. Я проебал тебя. Я - кретин. - Он не кричал, не повышал тон и не выглядел злым. Необычайно серьезным, потому девушка не вышла из машины. Она видела, что Бен пытался не вспылить. Это её заинтересовало. Потому она прислушалась. - Правда, кретин. И я дал слово не мешать, хоть одна мысль о том, что… - Бен фыркнул. Фыркнул, и вдруг его глаза расширились. Он вдруг сложил пазл, который эмоции не разрешили сделать раньше. Рей переспала с Итоном в грозовую ночь. Его пыталась соблазнить секретарша в то же время. Бывали ли в мире такие совпадения? Могло ли так случиться, что все сложилось волею случая или… или им помогли? Помогли от начала до конца? Помогли разойтись? Эта догадка так обожгла, что у Бена в глазах потемнело. Хочешь убить Монстра - забери его семью. Все так говорили. Все это знали. А что, если кому-то хватило ума воплотить это в жизнь? Что, если развод не был результатом лишь их ошибок? - Что “что”, Бен? - Я - хороший отец, Рей. Я не готов к тому, что какой-то человек приходит и ужинает с моими детьми. Пойми это. Ты развелась и потеряла мужа. Я потерял всех вас. Не хочу видеть, как кто-то занимает все мои роли. - Бен. Я понимаю, все в порядке, - она накрыла его ладонь своей. Мужчина поднял глаза. Ждал, что Рей будет спорить, однако нет. Не спорила. Соглашалась. - Это слишком жестоко. Мне стоило подумать. Но у меня ничего нет с Итоном. Это не твое дело, но нет. Мы просто друзья. Я бы никогда не привела в твой дом мужчину, которым бы пыталась заменить тебя для себя или детей. Так не работает, Бен. Итон - лишь друг, потому я разрешаю ему приходить. Только. Друг. Большая любовь не проходит с подписью документов. Думаю, ты чувствуешь это. Своим разбитым сердцем в груди. Мое - такое же. Все же на куски раздробленное. И ему нужно время. - Ты не спала с ним? - Бен, - Рей округлила глаза. А потом расхохоталась вместо того, чтобы ему дать по морде. Потому что выглядел он почти как ребенок в эту секунду. - Ох, Бен. Как тебя в Советники-то взяли. - Я очень харизматичен, - парировал мужчина, замирая. Не потому, что Рей поведала ему то, о чем он хотел знать. И даже не от догадки, что их развод - чья-то работа. Нет. Он снова, снова и снова за пятнадцать минут рядом констатировал, что девушка изменилась. Она словно светилась. Светилась изнутри. Как картина, подсвеченная гениальностью. Больно осознавать было то, что ей так шла свобода. - Итак, Бен, ты закончил допрос? Ты ради этого приехал? Уточнить… - Нет, я хочу кое-что сделать. - Как ни странно, резоны Бена были так далеко от Итона в этот вечер, как сам мальчик - от него самого во всем. Встреча с Рей сводилась не к примитивному желанию отвадить её от того прилипалы, за которым мужчина даже не следил и не знал, что он вернулся из страны цветущих сакур, забив на ханами. Нет. Сегодня Художник действовал ради себя, как ни странно. В большей мере. Был эгоистом. - Задним числом. Опоздал, как всегда. Но мне это нужно. Позволь мне это. Рей кивнула. Художник улыбнулся. Машина продолжала свой путь. Они осторожно болтали. Впервые с момента принятия решения о разводе – не о детях. О себе. О том, что Рей пыталась вырваться из удалённого формата работы, но получалось плохо. - Ты могла бы оставлять детей на меня в такие дни, - скупо уронил Бен, глядя в окно. Куда-то на Капитолийский Холм, где ему было одиноко. Он заработал привилегию работать в Белом Доме. Более того, там Монстр и угнездился. Среди истории и вычурных подушек. Не многие удостаивались такой чести, но он работал практически все время, потому какой ему был смысл мотаться. Его график стал стабильнее, а прогулки по утрам – длиннее из-за отсутствия необходимости согласовывать с охраной каждый шаг. Он и так почти все время теперь был под защитой. – Детям понравилось бы в Белом Доме. Там общество, которое им бы подошло. Рей странно посмотрела на Бена. Она понимала, что тот хочет сказать. Место, где они будут расти в ощущении, что привилегированны. Что дети влиятельного человека. Не чудовища. А именно влиятельного. Возможно, в этом был смысл. Но девушка, к своему стыду, не спешила кивать. Она слишком, слишком хорошо знала Бена Соло. Рядом с такими качествами, как упрямство, целеустремленность и железная воля, в нем больше всего было максимализма. Ему всегда всего в жизни было мало, и все это выливалось в плохой результат. Мало её – потому Бен окружил её такой безопасностью, что жизнь превратилась в клетку, полную ограничений. Мало детей – потому она все время ощущала вину, что не хочет родить ему четвертого, понимая и то, что потом он захочет ещё. Мало Тео – потому он сходил с ума, когда они отдалились. Мало Ренов – потому их семья утратила тихий семейный отдых, почти все праздники – такие редкие – проводили с ними, хоть должны были уделять внимание только себе, строя свои традиции, как это делали те же Феникс и Гермиона, которые достаточно часто позволяли себе пропустить День Благодарения. И потому Рей знала – четко, без прикрас – что чем больше Бен будет общаться с подсолнухами, тем сильнее в нем будет жажда обладания. И в один прекрасный день, устав быть паинькой, он просто скажет, что сегодня дети останутся с ним. Сегодня и навсегда. И плевал он на все подводные камни, которые Кьяра заложила в их сложный развод, как раз таки ради того, чтобы Художник не мог забрать детей. Директор Национальной Разведки, может быть, и не мог, а Советник по Национальной Безопасности был иной фигурой. Казино, может, и всегда выигрывало, но Белый Дом был Белым Домом. Это угнетало Рей. То, что она подсознательно думала, как ограничить общение Бена с детьми, свести их к тому минимуму, на который они договорились изначально, но при этом и не хотела останавливать его в отцовстве, ведь… блядь, он был прекрасен. Прекрасен, как отец их сурикатов. Она видела много родителей. Но такого отца, как Бен, не встречала. Даже капо не годился ему в подметки. В отличие от того же, например, Феникса, в нем все же был рациональный стоп-кран, и это делало Бена замечательным. Потому ей не хотелось говорить «нет». Но и сказать ему «да» было все равно, что заложить бомбу под собственное будущее. Рей понимала одно. Она искренне завидовала семьям, которые проходили через развод без детей. Или сожалела, что Бен был слишком хорош. Если бы он был ублюдком, то вопроса бы не возникало, но нет, отец из него вышел первоклассный. - Я не настаиваю. – Забавно, как после разъезда Бен обрел возможность читать сомнение на лице бывшей жены. Они злили его. Злила необходимость играть в хорошего мальчика, ведь… это были и его дети, но… Боже, зачем они вообще развелись? Почему он её не остановил? Почему не сделал все, чтобы остаться рядом? Почему, когда Рей целовала его в костюме Человека-Паука, он не очнулся и не унес её в закат? Почему запил и позволил всему этому случиться? Почему он разрешил ей бросить его? Почему позволил себе уйти? Она же была смыслом всей его жизни. Светом. Сиянием. Веткой миндаля. Так почему он, поклявшись этот миндаль беречь, смотрел, как тот осыпается? Тряхнув головой, Бен сменил тему. Теперь говорил о своей работе. Точнее, отвечал на вопросы. Рей спрашивала. Нравится ли ему. Каков функционал. Насколько эта должность лучше. Её вопросы были искренними. Она была по-честному заинтересована, и мужчине было приятно. Все, кроме того, что он не разделил радость победы с ней. Но так же мужчина осознавал, что будь он по-прежнему женат, то не согласился бы на это все. Выходит, развод дал ему новое начало. Как бы неприятно было это констатировать, но все же… все же… все же да. - Я хотел сказать, что видел тот звонок, - неожиданно сказал мужчина, перебивая очередной вопрос, на который не мог ответить. Это тоже было ново. Что Рей не была семьей, а значит протокол неразглашения вдруг стал на нее распространяться. Ему нельзя было болтать. Он и раньше не был особо разговорчив, но сейчас мужчина молчал пуще прежнего. И знал, что отсутствие ответов унижает их обоих, словно подчеркивая неумолимый статус разведенных. Да и кроме избегания была тема и любопытней. Оправдание. Он слишком мало оправдывался раньше. Наступило время этому обучиться. – Знаю, что ты хотела поздравить меня. Я не взял не назло. Был в отъезде и не хотел, чтобы война ворвалась в твой быт. Не больше. Я только утром вернулся, по правде. Потому и приехал. Одна из причин. Сказать, что я видел, Рей. Спасибо. - Я всегда буду гордиться тобой, Бен. Каждой твоей победой, - честно ответила Рей, которая, в самом деле, была горда. Потому тихо улыбалась. Очень тихо. Продолжая сиять, что заставляло Бена щуриться. – Видимо, кроме обсуждения детских кафе с Джо, у тебя стало больше разъездов. - В разы. - Я рада, что ты можешь отдаваться работе без чувства вины. - Возвращаться в дом, где тебя ждут, было в разы лучше. Мне больше всего нравилось, что ты оставляла свечку на столе. Электронную. Ощущение дома. - Бен впервые сказал о том, чего ему не хватает. Это вызвало взаимную неловкость и отведенные глаза, но все же он продолжил. - И тебя. Тебя очень-очень не хватает. Иногда и не понимаешь, заблудившись в быту, какая привилегия быть не одиноким. Приехали, - в который раз за короткую поездку кто-то резко менял тему. Рей сердито нахмурилась. То ли на Бена, то ли на автомобиль, который прервал их беседу. Ей было мучительно страшно, но все же важно услышать, что ему её не хватает. В целом, им обоим очень хотелось говорить - без остановок - только о себе. О своих взаимных переживаниях. Но каждый боялся сказать больше, и потому разговор то и дело обрывался. Только заходя на нужную тему. Никому не хватало безжалостности довести тот до конца. Потому что и облаченный властью мужчина, и девушка, знающая секрет всех кодов в мире, боялись понять, что все еще безгранично нужны друг другу и что развалили свой брак из-за трусости. А возможно, каждый боялся услышать, что уже не так сильно и нужен. - Музей? Нам предстоит ночь в музее? - Выйдя из машины, Рей посмотрела на Национальную Галерею Искусств. Это было даже не последнее место, о котором она бы подумала. О подобном девушка и не рассуждала. Максимум, чего ожидала - ужин в Белом Доме, где бы Бен слегка прихвастнул своим статусом, но, по правде, он никогда не пытался произвести впечатление должностью. Ни в одну секунду своей жизни. Хоть любил власть. Та давала ему ощущение безопасности. Даже сейчас. Рей видела, как он естествен в окружении охраны, которой стало больше. Она никогда не привыкла. Мужчина же знал - это гарантии. От государства. Ему. - Ты всегда любила этот фильм, - ухмыльнулся он, хоть были здесь они не поэтому. Ничего больше не комментируя, Бен пропустил Рей вперед и шел на полкорпуса сзади. Это разбивало сердце. Каждый раз. Потому что Бен Соло никому не доверял её охрану - или их детей - кроме как себе. Всегда закрывал спиной. А ведь с Президентом он всегда был на равных. Она видела фото. Они шли шаг в шаг. Рядом с ней же Художник всегда был чуть-чуть сзади. И сколько бы ни шутил, что любуется, он защищал. Каждую секунду своей жизни. Защищал. Внезапно Рей остановилась, и замерли все. Развернувшись, она сделала то, чего не делала никогда. О чем ни разу не задумывалась. Взяла Бена за руку и чуть потянула к себе. - Ты не на службе, мистер Соло, - просто сказала она. Бен напряженно улыбнулся. Тряхнул головой. И вот они шли рядом. Шаг в шаг. - Дело не только в работе. Дело всегда было не только в работе. Дело в омерте, Рей. Девушка, войдя в музей, едва не споткнулась. В мафии на полшага сзади шли за капо, донной, главой Семьи. Выходит, оставая, Бен признавал, что она - важнее. Пока она мучилась от того, что муж Художник слишком высоко и до его высот не допрыгнуть, он не мог её догнать, хоть расстояние было в полшага? - Наверное, потому мы разошлись, да? Никто никогда не ощущал себя равным? - Всегда завидовал тому, что у тебя есть время быть матерью, в то время как я не мог быть полноценным отцом, - честно ответил Бен, но так и не остановился. Казалось, пока есть ступени и они по ним идут - можно быть откровенным. - Знаешь, что меня раздражало? - Рей сдула челку. Забавно. В музее была тишина. Ей всю жизнь было любопытно, каковы они ночью, когда темнота пожирает все вокруг, но сейчас это будто не имело никакого значения. - Ты ни разу не отказался от работы во имя семьи. Это было правильно. Ты поступал правильно. Балансировать у тебя выходило хреново, но ты упорно хотел быть и отцом, и сыном, и сильным мира сего. Но ты всегда вроде осуждал меня за это желание. Каждый раз, когда я хотела больше в карьере, ты стискивал губы, что я предаю все, что мы имеем. Будто если у меня не так много власти, то моя должность не так важна. - Я просто хотел тебя защитить. - Ценою моей личности, не своей. Знаешь, быть мамой детей Директора Национальной Разведки - не совсем моя амбиция, Бен. - Значит, возможно, мы поступили правильно? - Мы попытались поступить правильно. Насколько у нас получилось - покажет время, - честно ответила Рей, хоть сейчас, когда темнота играла с ними в прятки, её тело кричало: “Да какого хрена?”, потому что хотело в эти сильные руки, в кольце которых ей всегда было так хорошо. Она знала их слишком хорошо. Закрыв глаза, могла нарисовать отпечатки его пальцев. Её тело все ещё было покрыто ими. Разрисовано в причудливых узорах. Если бы её просветили, экспертиза бы показала, что она - все ещё принадлежит Бену Соло. Что она - все ещё его Ветка Миндаля, как он её… - Звездная ночь? - Мысль Рей впервые в жизни стала материальной. Потому что она увидела картину, которая только-только была у нее в голове и всегда ассоциировалась с Беном. Звездная Ночь. С того самого дня, как он уехал на войну, напоследок выебав на красивом пляже надоедливую девчонку, а она, сгорая от тоски, но боясь писать часто властному Монстру, в Нью-Йорке просиживала перед полотном ван Гога часами. И всю её скручивало от одиночества и боли первой любви так же, как художник прошлого закручивал туманности и краски. - Бен? - Завтра открывается выставка. Я не хотел, чтобы ты стояла в очереди, - он остановился. Сложил ладони в карманы джинсов. Лукаво прищурился. Рей недоверчиво смотрела на него. Когда речь шла о Бене, совпадений не бывало. Если всплыла картина, где в каждом мазке для нее был он, то это не музей решил, что пора бы покатать бесценное полотно между Нью-Йорком и Вашингтоном. Так решил Бен. В конце-то концов, разве прекрасная Синьора не была раньше сотрудником музея Метрополитен, где картина и красовалась? У Ренов связи были везде. Особенно в мире искусства. Не зря они были самыми известными серыми дилерами, на которых в ФБР было столько дел, сколько ван Гог не мог изобразить звезд, потому что имел ограничение по полотну. Рены ограничений не имели. Впервые в жизни Рей стало интересно, помогал ли Бен им? Покрывал ли Кьяру? Закрыл ли дела на papi и его женщину? - Я - хороший отец, Рей. Как и сказал раньше. - Он понял её взгляд. Пожал плечами… и как ни в чем не бывало подошел к скамье. Взял с нее покрывало - обычное, в красно-черную клетку, кажется, оно раньше у них дома было - и постелил на таком расстоянии, с которого бы отлично было видно полотно. - Но муж из меня вышел такой себе. Одной любви порой мало. Мне казалось, достаточно любить и… все. Но не так давно я украл лошадь и понял… - Прости, что ты сделал? Рей не могла понять, что её больше ошарашило. Странное признание или то, как Бен планомерно, как ни в чем не бывало создавал атмосферу. Разбрасывал подушки. А потом, опустившись на колени, стал расставлять боксы с едой и бокалы. Охрана у него за спиной стояла с невозмутимым видом. - Лошадь, Рей, я украл лошадь для Фелиции. Потому что она её захотела. Затем я целый вечер слушал возмущения Гермионы. Она ругала Феникса за то, что он потакает во всем дочери, а Драко ответил - любви много не бывает. Потом признался мне, что боится. Боится не проявить эту любовь, когда нужно. К дочери, к жене, ко мне. Он так открыт в этом. В безрассудстве любить. А я… я никогда не воспринимал тебя как должное, но сделал слишком мало правильных глупостей ради тебя, Рей. Я не хочу нарушать твою свободу. И не пытаюсь тебя вернуть. Но я хочу сделать, пускай с опозданием, что-то только для нас. Какой смысл иметь власть, если мы ею не можем насладиться, потому… ты поужинаешь со мной? - Там что-то из моих любимых блюд? - Нет, - просто ответил Бен. Поднял голову. Посмотрел на нее снизу вверх. - Из моих любимых блюд. Я недавно выяснил, что у меня тоже есть вкусы. - И что же любит Бен Соло? - Рей стоило сил удержаться и не спросить, не тюремная ли там еда, ведь тыквенный пирог был в Гуантанамо вкуснее. - Присаживайся и попробуй, - предложил мужчина, и девушка опустилась рядом. Он махнул рукой. Охрана разошлась по периметру, давая им пространство. Они переглянулись. Бен потянулся к бутылке белого вина. - Я больше не пью безалкогольное. Но никаких проблем с контролем, - откупоривая, он признался в том, что не оказалось падением. Просто бокал в неделю. Порой с Джо. Порой с госсекретарем после тяжелого дня. Порой с Фениксом по телефону. Просто вино за беседой. И никакой тяги к головной боли по утрам. Прислуга Белого Дома не выносила за ним бутылки. Он был в порядке. - Там нут чоле масала и дхансак с креветками. - Значит, индийская кухня? - Выходит, она мне нравится. Но я попросил добавить в твою порцию меньше специй. - Разлив вино, Бен сел, протянул бокал Рей, которая устроилась в позе лотоса. Они улыбнулись. Никогда в жизни музей не был ещё так уютен, как сейчас, когда они просто были здесь и звездная ночь бросала причудливые узоры на их лица. Бен рассказывал о дипломатическом визите в Индию, а потом ухмыльнулся. - Рей, я ни на что не намекаю. Эта кухня и мой визит. Я не пытаюсь поругать тебя. То, что ты сделала… я горжусь тобой, Старкиллер, - понизив тон, сказал Бен, и в эту секунду девушка сделала глоток больше, чем хотела. Пару дней назад Старкиллер втянул индийское правительство в скандал, взломав пару коррупционных схем. И так невовремя туда улетел Бен. Потому Рей всю встречу была насторожена. Думала, что вот-вот магия закончится и ей влетит, а он выглядел расслабленней некуда. - Твой потенциал невероятен. Ты невероятна. Я весь полет шел по твоему пути, но так и не понял, как ты поломала те коды. И хрен с ним. Ты всегда была лучше. Просто теперь у меня больше власти прикрывать это. И я буду это делать. Защищать тебя. Даже если однажды Старкиллер во имя справедливости займется одним из самых жестоких военных преступников современности. - Я бы никогда не навредила тебе. Потому что ты не преступник. Твои методы ужасны, но ты делаешь мир лучше. - Она поалела от слов Бена, как гортензия на осень. И продолжила сиять. Ещё ярче. Свет погас окончательно. А по полу, потолку и стенам побежала проекция картины, которая создала потрясающий 3D эффект. Завихрился ветер, ероша волосы, заклубились облака, зашелестела вода. Рей потрясенно оглянулась. Поняла, что вот эта дополнительная опция - только для нее. И её нижняя губа задрожала. - Когда-то ты подарила мне сердце цвета Звездой Ночи, а потом с Сирии - всю себя со словами любви, и та близость была разрисована мазками ван Гога, мы оба это чувствовали. Что стали частью бесконечности. Я должен был давно отдать дань твоей смелости. Прости, что делаю это семь лет спустя. Тогда ты отдала мне сердце. Что ж, Рей Палпатин, я его тебе возвращаю. - Он достал значок, который значил так много, и вложил его в ладони, которые гладили его плечи по ночам. Наклонился. И поцеловал в запястье. - Ты больше мне ничего не должна. Под этим звездами я не развожусь с тобой. Я тебя освобождаю. Как ты когда-то любовью освободила меня. Тшшш, ничего не говори. Ничего, слышишь, - он вскинул голову и приложил палец к её губам, которые дрожали. - Ты говорила семь лет. И молчала столько же. Сейчас ничего не нужно. Я отпускаю тебя. Но даю слово, я буду тем, кем никогда тебе не был. Я буду тебе другом. Опорой. Ты всегда можешь на меня рассчитывать, Рей. Твое сердце - только твое. Он улыбнулся. Так, как никогда-никогда не улыбался. Как человек, принявший решение. Не сдавшийся, наоборот. Отдавая Рей сердце, он переворачивал страницу, чтобы на чистом листе написать новую историю. Их историю. Где ему предстоит завоевать заново эту женщину. Не мучительно вернуть, потому что они - бывшая семья, а показать ей все новые грани себя. Зажечь её глаза новой любовью. Новой надеждой. Новым светом. Теперь Бен знал это. Что хочет не давить. А отпустить, чтобы она вернулась сама. Но не униженная, умоляющая принять её. Нет. Гордо вернуться, потому что он изменился. Бен Соло, прошедший много войн, готовился к главной битве своей жизни. За женщину, которую любил. За её сердце, которое вернул, чтобы заново наполнить любовью. В этот раз Бен знал, что сделает все правильно. У него за спиной был не только его опыт. Нет. Там, за плечами, была вся история Ренов. Которые сходились только после трагедий. Капо и синьора потеряли дитя и поженились второй раз, чтобы спасти друг друга. Гермиона вышла за Феникса, чтобы он не зачах от тоски. Кьяра и Дэвид прошли через аборт, ведь сестра сделала глупость. Да, правду говорили, что Рены всегда возвращались к своим половинкам, но Бен хотел быть лучшим из всех. Впитать опыт, чтобы вернуться к Рей не через боль, а наоборот. Сделать из своей борьбы новый, волнующий опыт. С первыми свиданиями, длинными ужинами, закодированными переписками, нарисованными вручную открытками. Он хотел пройти с девушкой то, что они опустили. И не торопился. Потому возвращал ей обратно её любовь. С уважением, а не презрением. То, что Кьяра оценила в десять миллионов, но не имело цены. Они переглянулись. Рей задержала дыхание. Бен выдохнул. Склонившись, они поцеловались. Просто непроизвольно потянулись друг к другу, словно порыв ветра сблизил их, столкнул в объятия. Прикасаясь пальцами к лицу, Бен целовал девушку, окутанную в сияние Звездой Ночи. Без бинтов, как много лет назад. Целовал, наслаждаясь каждой секундой. Изучал, как впервые. Ощущая, как сердце его стучит, и расслабляясь. Живой. С ней он был такой живой. Живой и счастливый, ведь слышал, как нервничает Рей. Она была взволнована. Как в их первые ночи. Её душа затрепетала крыльями бабочки, а руки забрались ему под футболку. Словно в этой звездной атмосфере мужчина, одетый в миндаль, был не по дресс-коду. Её ладошки были теплыми и влажными. И это остановило Бена, который был не прочь уложить её на звездный пол и любить среди подушек и шедевра. Потому что это они уже прошли. И в начале отношений, и в их конце. Секс ради секса. Если они хотели начать сначала, им стоило узнать прелесть первых поцелуев и робких, долгих желаний. Потому он отстранился, целуя её в щеку. Потом в висок. - Я не для этого тебя позвал. Не для того, чтобы трахнуть. Хоть, Боже мой, мне тебя так не хватает в постели. Все думаю, что такую красивую женщину никто не любил в Белом Доме. Тебе бы понравилось там. В моей спальне. Подо мной. Под моим телом и моей властью. - Прекрати, - она прижалась лбом к его лбу и прикусила губу. Он бил по больному. По своей властности. То, что Рей не любила в жизни, но в сексе сходила с ума. - Я не хочу визуализировать. Боже. Как ты справляешься. И вдруг Бен, хитро улыбаясь, протянул ей ладонь. Рей расхохоталась. Вот вам и властный мужчина. Который променял брак на ручную работу по ночам. Представить его за подростковым занятием было сложно. Но льстило. Льстило невероятно. Бен наклонился к её уху. - У меня остались видео тех ужинов, что были у меня в кабинете. Все видео, Рей. И я их пересматриваю. Ночь за ночью. В них ты зовешь меня по имени. Это великолепно. - Поделишься? - Она сглотнула. Теперь Бен нарушал правила. Теперь он её соблазнял. Безбожно. - Давай посмотрим их вместе? В разных постелях. И если мне понравится, я опишу все, что делаю с собой в режиме реального времени. - Напишешь или покажешь? - Подумаю, - рассмеялась Рей. Бен поцеловал её в нос. А затем уложил свою голову ей на колени. Не спрашивая. Зная, что можно. Потянулся и закурил. Нарушая все правила. Потому что порой один поцелуй был жарче секса. И к тому же… да, блядь, если была власть, почему бы ею не пользоваться? Если хотелось курить - он собирался курить. *** Две недели спустя Бен Соло потянулся в своем кресле и усмехнулся. Жить и работать в одном месте было для него по-прежнему ново. Единственный такой опыт он пережил во время домашнего ареста, но сейчас это было иным. Ему не нужно было самому ходить себе за кофе, согласовывать с охраной свои тренировки, да и ужины здесь готовили неплохие. С доставкой в кабинет, а значит, можно было не отвлекаться от работы. Конечно, это было не тем же самым, что параллельно с собранием играть с Эни, которая бросалась в него соской, но, в целом, свой быт Художник устроил весьма неплохо. Или ему устроили. Как Советнику Национальной Безопасности. Тому, кто теперь вершил политику и обладал властью заканчивать войны. Как и начинать. Но сейчас Бен был обычным мужчиной. Который докуривал сигарету и ел свой ужин. В одиночестве своего кабинета. В окружении государственных тайн, мигающего ноутбука и фотографии своей семьи, которая перекочевала с прошлого места работы аж в Белый Дом. Семья, правда, не перекочевала, и потому компанией мужчины, после того как затихали все совещания, был лишь он. Он, человек, который учился познавать себя, потому ел вдумчиво. Отложив дела. Чтобы понять - нравится ему или нет. И человек, который пытался частично позабыть о том, что было пару лет его жизни, когда у него были семейные ужины. Шумные. Порой - в темноте и том странном одиночестве, когда в сонном доме Бен не ощущал себя вне семьи. Ему не хватало этого, как бы вкусно ни готовили в Белом Доме под его требования. Не хватало суеты за столом и под столом. Возмущений Эни, молчаливого обожания - теперь Художник понимал тот взгляд - Мэта, тараторения Тео и спокойствия Рей среди Хаоса. Или свечки, которая всегда ждала его вместо близких, которые мирно спали. - Это были прекрасные шесть лет, - честно признался он себе, находя взглядом фотографию. И облегченно вздыхая. Ему нравилось, что здесь, в новом кабинете, рамка с его подсолнухами не стояла напротив стены, оклеенной фотографиями террористов. Теперь он работал с преступниками посерьезней - президентами разных стран. А их было как-то немного неудобно развешивать и прикалывать к доске. Потому Рей и дети были окружены лишь старинной атмосферой, которая символизировала власть. И парочкой детских рисунков. Бен тщательно собирал все, что дети ему отдавали во время тех встреч, которых ему было мало, но он не претендовал больше. Если Эни или Мэт решали что-то изобразить, Художник принимал без наигранной благодарности. Потому что ему правда были дороги все эти каракули, через которые он пытался еще и разглядеть тот талант, которым сам был награжден, но не развил его. Тео ничего ему не дарил, но Бен не жаловался. Сын не плакал при виде него. И разрешал брать себя с собой на короткие обеды. Это ли был не лучший из подарков? К тому же у него еще сохранилась старая открытка мальчика к прошлогоднему дню отца, когда он был Тео папочкой. Не так и мало. Телефон Бена зазвонил. Мужчина удивился. Не звонку. Скорее осознав, что тот молчал уже минут семь. Это было настолько удивительно, что он ответил не глядя. И замер. На том конце провода была Рей. Жена - бывшая, ну и пусть, все было относительным и временным - звонила ему вечером. Потому Монстр напрягся. - Что-то случилось? - Меня посетило АНБ, - сообщила Художнику его маленькая женщина. Реакция Бена была моментальной. Приборы остались в стороне, он рефлекторно сжал кулаки, потому что захотел коснуться рук жены. Чтобы мягко отодвинуть длинные рукава и выдохнуть, не обнаруживая ничего. Никаких следов. Мужчина знал, что был иррационален. Если бы кто-то посмел Рей тронуть – он бы знал это раньше, чем такая мысль посетила бы чью-то далеко не светлую голову, да и когда допрашивали в АНБ – не отпускали сразу, но рефлекс защитить её и убедиться в том, что все хорошо, был сильнее. - Меня никто не тронул, - Рей отлично умела читать молчание. Потому между глотками воды с мятой - ей целый день было как-то не хорошо, а та отлично снимала дурноту - добралась до цели звонка быстрее. – Но вот мою игру. Они хотят влезть в нее. - И в чем проблема? – не понял Бен, расслабляясь. Поставил Рей на громкую связь и вернулся к ужину. Это было даже похоже на их привычную болтовню дома. Он, еда, вилка, нож и её рассказы о работе. - Ты же не первый год создаешь виртуальную реальность, это стандартная процедура. – Теперь он понял, почему не в курсе, что АНБ заинтересовалось его женой. Потому что они выполняли протоколы безопасности. Весьма банальные. О которых не обязаны ему отчитываться, ведь игр было слишком много. В данном случае они обратились не к жене Монстра, а к Рей Палпатин. Геймдиректору студии. Да и больше у Бена не было власти над разведывательным сообществом. Формально. - Ты не наивная девочка, родная, что разрабатываешь инди-игры, вы делаете игры категории ААА. Не говори, что не понимаешь. Рей поморщилась и оперлась о стол. Слабость накрывала её третий день подряд. Она слишком много нервничала. Ещё до встречи с Беном, благодаря деятельности Сноудена, Рей была в курсе, что АНБ совместно с британским Центром правительственной связи постоянно следили за игроками в виртуальных мирах World of Warcraft, Second Life и сотне других игр, размещенных на платформе Microsoft Xbox, потому что современные террористические организации использовали эти созданные реальности с целью вербовки новых участников да обмена информацией. - Стандартная – это когда они после запуска приходят и сообщают, что будут это делать. Или не сообщают и делают. Но сейчас они хотят внедрить свои коды, Бен. Они вмешиваются в саму архитектуру игры, желая позашивать в нее свои антишпионские программы. Я не могу этого позволить. - А они не могут позволить, чтобы через твои «Звездные Войны» Аль-Каида отмывала деньги. Протоколы изменились, Рей, потому не считаю нужным тратить ресурсы нескольких тысяч агентов на то, чтобы перехватывать разговоры 48 миллионов пользователей таких игр. Внедрять коды куда проще. Работа каждого обученного сотрудника стоит дорого. Они же запрашивают базовые коды, что активизируются в случае чего. Это было одно из моих последних решений в прошлой должности, я хотел перенаправить расходы. Невиновные не пострадают. - Но это моя работа! – Девушка была возмущена. Выходит, эти идиотские коды, которые крушили её детище и заставляли всех ощущать себя так, будто Большой Брат был уже среди них, были идеей Бена, который решил оптимизировать бюджет, направив тот на более важные вещи. - А контролировать и её в том числе – их работа, Рей. – Мужчина замолк. По беседе побежали опасные трещины. Он чертыхнулся. Перестал жевать и закатил глаза. - Я знаю, что ты профи. И знаю, что если ты говоришь, что все предусмотрела - значит предусмотрела. Ты не давала причин в тебе сомневаться. Но есть процедура. Потому… - его лицо, перекроенное шрамом, озарила хулиганская ухмылка. В паузе девушка замерла, позабыв о плохом самочувствии. Профи. Он её со времен ФБР так не называл. Тогда она была его золотой головой, что была нужна. Затем лишь золотым стало иное место. Через которое он делал детей. Порой ей, увы, так и казалось. Что в этом ее ценность. Но сейчас Художник будто снова вернул их в прошлое, - я сам все проверю. Сыграю в твою игру и оценю риски. Как тебе такая идея? Если я не пробьюсь - я дам свое заключение АНБ, и они больше тебя не тронут. Если же ты где-то ошиблась, то…. - По рукам, - согласилась Рей, подозрительно глядя на трубку. Голос был Бена. Но решение было не в его стиле. Он не шел на компромиссы, когда споры зависали между ее работой и его верностью протоколам. По правде, она не знала, зачем позвонила, ведь когда шла речь о работе, Художник был Художником. В постели Монстром он быть не хотел, но в минуты, когда Рей ругалась с ним за вмешательство, - легко в того превращался. Стоило признать, что набрала, дабы поругаться. Ведь это было несправедливо. Поругаться от бессилия что-то изменить. И из-за плохого самочувствия тоже - от этих АНБ-агентов её в прямом смысле выворачивало в офисной уборной. Но вот неожиданно Бен, не отрицая необходимости, придумал решение. Возможно, правда стоило развестись для того, чтобы он стал более снисходительным. - Спасибо. - Тогда поехали? У меня больше нет работы, я готов, - его предложение было таким неожиданным, что Рей выплюнула в раковину воду и рассмеялась. - Если ты устала… - Я не слишком устала, чтобы взять дубинку и отделать ею твоего персонажа в игре, - дерзко заявила девушка, параллельно высылая Бену коды доступа, которые были только у тестировщиков, на онлайн платформу. - Главное, чтобы я не поймал тебя первым. - А то что же, Бен? - Ей понравилась угроза, которую она услышала в его голосе. Мужчина, закатывающий рукава и потянувшийся к наушникам с микрофоном, хмыкнул. Услышал, что Рей аж на лестнице остановилась в ожидании ответа. - А то я не смогу рекомендовать твою игру за слишком горячий контент, - рыкнул он, и девушка звонко расхохоталась. Настолько, что у него мурашки побежали по всему телу. Бодрящие такие мурашки. Возбуждающие. - В этой игре нельзя заниматься сексом. - И тут мне ничего не светит, понятно, - мужчина поскучнел. Потом, подумав, добавил: - Совсем никаких бонусов не предусмотрено для лучшего тестировщика? Даже если я закрою глаза на кое-какие промахи? - Бен, ты серьезно пытаешься склонить меня к тому, чтобы я тебе что-то пообещала за покровительство? - Рей опасно замурчала, уже усаживаясь в кресло. Сглотнула. Вот же ж. Он соблазнял её. Девушку без близости около месяца. Это было жестоко. И слишком заманчиво. - Ну, я не прочь небольшой взятки. - Бен, надевай наушники, и игра началась. Поехали. Она оборвала звонок. Мужчина рассмеялся. Это было слишком мило - то, как женщина, родившая ему троих детей, смутилась. Но в том смущении не было напряжения. Легкость. Игривость. Желание. Он услышал это. Её желание. Её желание его. Рей хотела его не меньше. Это хоть как-то утешало того, кто все бы отдал за то, чтобы просто потрахаться. Но поскольку Бен принял решение бороться за свою жену, то понимал, что в ближайшем будущем ему ничего не перепадет. Нельзя же спать с проститутками, а затем вернуться к ней. К тому же у него плоховато вставало на шлюх. Только на нее. Надев наушники, Бен включился в игру. Играл он за Темную Сторону, как и положено главному страху Тео. Сам того не замечая, мужчина действительно включился. Переговариваясь с Рей - она сконнектила их, хоть они не были в одной команде - мужчина бродил по далекой-далекой Галактике, где сейчас их было только двое. Это было удивительное до мурашек ощущение - что вселенная, пускай и созданная из кодов, принадлежит лишь им. Мужчине и женщине. Которые не были на одной стороне, но всегда играли за одну команду. Одни во всем мире. Пьянящее, опасное впечатление. Хотелось его запомнить. - Вот тут слабовато, - порой комментировал Бен, и за полтора часа Рей вдруг поняла, что и забыла, как же он хорош в хакерстве. Глядя, как бывший муж пытается хакнуть её игру, как пробивает протоколы и монстров одновременно, она ощутила животное восхищение. Настолько сильное, что её дыхание участилось. Они вечность не были настолько на одной волне. Казалось, последний раз - когда в порыве страсти, в туманное утро, создали близнецов. После был лишь путь на отдаление после короткого всплеска абсолютной близости. - Бен, ты там играешь грязно. Не по правилам. - Я всегда играю не по правилам, - заявил мужчина, и вдруг его персонаж появился перед её игровым прототипом. У Рей перехватило дыхание. Как никогда в жизни. Она заволновалась так, будто впервые встретилась с Беном. Глядя, как он стоит, опустив меч, девушка дрожала. Не могла понять, что особенного в этом моменте. Но они замерли в этом. Бен, Рей и две фигурки на экране. - Взломаешь меня? - Никогда, - прозвучал ответ, и в следующую секунду случилось то, чего девушка не прописывала в код персонажа. Он приблизился и поцеловал её игрока. - Хотя… кажется, я взломал твою игру, Рей. Игру и защиту. - Ублюдок, - восхищенно протянула девушка, поскольку захлебнулась от восторга. Бен играл правда грязно. Сначала ошарашил её, явившись рядом, и, пока она пялилась в экран, он взломал код и задал свой алгоритм. Чтобы поступить по-своему. Хакнул её протокол. И это было чертовски охренительно. И волнующе. И… - Значит, ты не сможешь дать рекомендацию. - Я уже не тот солдат, который не знал любви и не мог тебя постичь. Я жульничал, Рей. - Бен дописал кое-что, и его игрок погладил её фигурку по щеке. Сделал то, что не мог сделать он сам. Вздохнул. - Взломать тебя может лишь тот, кто был к тебе годами близок. В остальном игра безупречна, и ты знаешь это. Я дам тебе рекомендации не потому, что ты… - он запнулся. Рей затрясло. Многозначительное троеточие повисло в воздухе. - А потому что ты профи. Ты все сделала безупречно, Рей. - Тогда поднимай меч, и в игру, Бен Соло. Сыграй за меня, а не против, - предложила девушка. И мужчина, который вроде миссию выполнил, пошел за ней. Просто потому что радовался любой, даже виртуальной возможности быть рядом. Сейчас, играя с Рей в игру, разделяя с ней галактику, Бен не понимал, как мог сбегать от нее в Гуантанамо. Как мог довольствоваться той дурацкой койкой вместо их кровати. Как променял их утренний кофе на энергетики в самолетах. Почему не научился заваривать ей матэ. Почему не ограничил даже Ренов. Вот Феникс научился балансировать. Феникс даже праздники праздновал по два раза. Как тот же день рождение дочери. Сначала только на троих и лишь потом, неделю спустя, планировал в Вашингтоне вечеринку для всей семьи. - Ты будешь на дне рождения Фел? - спросил наконец мужчина, и у него вспотели ладони так, что он едва мог кликнуть мышкой, потому промазал и оказался ранен. Рей прикрыла его. Забавно было смотреть, как Темная и Светлая сторона силы сражаются вместе. Кажется, это было как воплощение мечты о серых джедаях. Но Бен был далек от всего этого. Он нервничал, как подросток, зовущий девушку на школьный бал. - Ебать. А это кто такие? - Преторианские гвардейцы, Бен. Видишь, гуманоида на троне? Нам нужно пробиться и уничтожить его. - Тогда прижмись к моей спине. Будем прикрывать друг друга. И две фигурки замерли среди мрачного тронного зала. А Рей подумала, что они снова и снова - в прошлом. Ведь после свадьбы Бен всегда говорил: “Я прикрою”, подразумевая, что она слаба и нуждается в защите. - Да. Я буду на дне рождения Фелиции, раз ты спросил, - ответила Рей. Вчера, в Белтейн, она звонила в Неаполь, чтобы поздравить Гермиону, и узнала, что планируется семейное мероприятие. - Ты правда сделаешь это для Феникса? Детский день рождения в Белом Доме? - Да. Я обещал Джо, что никаких живых лошадей. Заказал только фольгированных. Целый табун. Думаю, Фелиция будет в восторге. - Феникс лопнет от гордости. - Рей знала, для кого Бен так старается. Для человека, который прошел с ним весь развод и видел то, о чем девушка догадывалась, но не озвучивала. Скорее всего, Монстр пил какое-то время. И Фениксу пришлось это вывозить. - Ты поможешь с тортом? Нужен с единорогами, а это уже не мое. Я пытался, но чуть не спятил. Ты знала, что уже существуют вертикальные и… - Конечно, помогу. Надеюсь, Джо не будет аниматором? - Нет, но я попросил её поздравить. Думаю, Фениксу это важно. Рей фыркнула. Её персонажа ранил один из гвардейцев. Бен ничего не понимал. Совершенно. Плевал Драко аж на такие формальности. Ему польстит то, что Художник что-то делает для его дочери. На очень высоком уровне. Государственном. Для себя бы Феникс не оценил, но Бен действовал грамотно. Через самое дорогое. - Главное, попробуйте без костюмов Человеков-Пауков. - Ну вот, а я так старался привести себя в лучшую форму, чтобы отлично выглядеть в спандексе, - пошутил Бен, и битва продолжилась. Атмосфера становилась мрачнее, а дыхание Рей менялось. Чем больше тишины, тем явственней было слышно. Ему слышно. Как она начинает задыхаться. Заводиться. Сходить с ума. И добив последнего гвардейца, персонаж Бена развернулся и протянул Рей руку. - Знаешь, где бы я хотел коснуться? - Прекрати. - Ты их не забыла, правда? Мои руки, Рей. Не забыла же. - Хватит. - Я убью его, убью этого гуманоида. Хочешь посмотреть? Рей? Он сражался. И слышал, как тональность её дыхания менялась. Сначала девушка будто старалась не дышать, а потом тихо застонала. Едва слышно. Бен ощутил мощный всплеск адреналина. Так они еще близки не были. - Кого мне убить еще, чтобы ты не остановилась? - Заткнись, Бен. Заткнись… и слушай, - простонала девушка, закрывая глаза. И мужчина где-то там, в Белом Доме, сделал тоже самое. Просто закрыл глаза и слушал. *** На следующее утро Рей тошнило. Она не смогла закончить тренировку. Едва она сделала короткую разминку, наделала бинты и один раунд проработала у груши, как плохое самочувствие заставило её опуститься на колени и выблевать гранолу, которую она немного поела с тарелки Тео - аппетита уже вторую неделю не было. - Вот так тебе не спать всю ночь, - пробормотала девушка, пытаясь пошутить сквозь судороги, которые выворачивали её тело так, будто она была одержима дьяволом. Покрываясь липким потом, Рей кашляла и думала, что да - это уже не то же самое, как не спать из-за игры в шестнадцать лет. Она взрослела и нуждалась в отдыхе. Вот организм и бунтовал. Но как было вчера не остаться. Это было крутой шалостью. Развлекать себя, наблюдая за Беном. Она в жизни себе подобного не позволяла, но вчера ощутила себя смелее, привлекательней и… одновременно не могла понять, какого дьявола с ней происходило. Откуда этот неконтролируемый всплеск эмоций. Отчего её завело с полоборота так, что она втянулась в сексуальную игру Бена. Настолько, что они вспомнили, что на его смартфоне по-прежнему стоит программа, контролирующая один из её вибраторов, и он регулировал интенсивность, пока они сошлись в дуэли друг против друга. Настолько горячего боя в её жизни не было. Естественно, она проиграла. Но в отличие от Бена получила оргазм. - Завидую, - искренне сказал мужчина. Рей тогда улыбнулась. Он все ещё ни с кем не спал. Это ощущалось. Ведь не спал же, иначе бы не играл с ней в такие глупости. Но ему хотелось, потому он согласился и на такой вариант. Девушку снова затошнило. Она не хотела представлять себе день, когда поймет, что Бен спит с другой. Это было иррационально, эгоистично, неправильно, но… они давно не были близки на каком-то новом уровне, потому ей не хотелось его отпускать. Не хотелось делить. Не хотелось терять, хоть они были разведены. Наверное, потому, когда Бен под утро, прощаясь, спросил: “Рей, после дня рождения Фелиции ты бы не хотела остаться и посмотреть Белый Дом?”, она, ни секунды не думая, выпалила: “Да”. Понимая, что никуда дальше спальни Художник её не заведет. Кое-как поднявшись, Рей даже не попыталась убрать. Её трясло, ломало и лихорадило. Добравшись до ванной, она начала стаскивать одежду, а потом вдруг ощутила давно забытую боль в почках. Тянущую, муторную, монотонную. И вмиг ей стало дурно уже морально. Подобное она испытывала лишь… - О, Боже, нет, - простонала девушка, застывая, - нет, нет, нет, этого не может быть. Секунда, и Рей начала рыться в той тумбе, где у нее хранились тесты на беременность с прошлого лета, когда задержка напугала её до дьявола. И обрадовала Бена. Возможно, после того случая они начали распадаться сильнее? Когда он точно убедился, что ребенка не будет? Судорожно сбрасывая на пол все ненужное, Рей искала тест, потому что да, такую вот боль в почках испытывала на ранних сроках беременности. И это было как недостающая деталь пазла. Тошнота девушку никак не насторожила, поскольку последние полгода от стресса её выворачивало достаточно часто, но почки. - Пожалуйста, нет, - распечатывая тест, взмолилась девушка. Выполнив нужную процедуру, она положила тот на раковину и неспешно, нарочно не глядя, стала раздеваться, поскольку ей нужно было чем-то себя занять. Майка, топ, шорты упали на пол. - Нет. Я не хочу. Не сейчас. Ну пожалуйста. Но, когда она дрожащей рукой взяла тест, её мир рухнул. Там отображался плюс. Плюс. Чертов плюс. Плюс еще один ребенок. Плюс тысяча проблем. Плюс… Бен? Не понимая, что ей делать, Рей, как зомби, включила воду в душе и, забыв снять бинты, забралась в душ. Но ноги не держали её, потому девушка опустилась на пол и, обхватив голову руками, размышляла, не замечая, как слезы стекают по щекам, смешиваясь с водой. В эту секунду она, как никогда, была похожа на “Скорбь” ван Гога - обнаженная, потерянная, одинокая… Сгорбившаяся, потому что ей казалось, что тень Бена давит на нее. Её ферзь даже после развода продолжал присутствовать в её жизни и давить. - Нет, - бессвязно шептала девушка, пытаясь себя контролировать, но не выдержала и бурно разрыдалась. Ей было стыдно. Стыдно за свою реакцию, полную ужаса. Стыдно перед ребенком, который не был виноват. Стыдно за то, что предыдущие разы она радовалась, а теперь ощущала новое в себе почти с отвращением. Потому что понимала: конец её свободе. Иногда Рей размышляла, сойдутся ли они с Беном. И признавалась, что скорее всего - да. Но думала, что для этого им нужно измениться, а не ей опять забеременеть от него. Это они уже проходили. Это не дало результата. Это означало лишь одно - он вернется - тут же, без вопросов - и снова оградит её от всего мира. В момент, когда они вдвоем вроде только начинали находить компромиссы и… - Блядь, - вырвалось у Рей. Она задумалась, когда первая волна ужаса прошла. Случайно ли забеременела? Случайно ли в ту ночь Бен появился на пороге? Случайным ли был тот секс? Что, если он, желающий ребенка и пытающийся оттянуть развод, нарочно поступил так, надеясь, что она забеременеет? Не оставил выбора, дабы Рей вернулась сама. Это была одна из сотни версий. Ребенок мог и случайно появиться, но её муж же был тем еще стратегом. Он не хотел её терять. Не хотел. И изменился. Очень сильно за последние недели. Как в период, когда она вынашивала близнецов. Тогда Бен тоже был иным. Веселым, открытым, готовым идти на компромиссы. Что, если все это было не результатом того, что Монстр пытался стать другим, а… он просто подстраивался под возможную беременность, а значит все было ложью? Девушка не знала, справедливо ли так думать, но сейчас, когда шок схлынул и пришла ярость, злилась на кого-то конкретного. Пусть даже на Бена. Который, даже если не планировал, то все равно воспользуется шансом. Они потеряют тот небольшой прогресс, что пытались обрести. Все обнулится. Стекло запотевало, а слезы иссякли. Стащив мокрые бинты, Рей поднялась. Выключила воду, вышла из душа, обмотала тело - не очень бережно - в полотенце, а затем снова посмотрела на тест. И выбросила тот в мусорник. - Нет, - уже тверже сказала она. И это не было паникой. Это звучало решением. Ужасным, жестоким, но решение. То, которое она не приняла много лет назад и не жалела. И приняла сейчас, чтобы тоже не сожалеть. Как бы этот ребенок ни появился в ней, она его не оставит. Не скажет Бену и не оставит. Они развелись для того, чтобы двигаться дальше. Потому… нет. Эту беременность она не собиралась сохранять. *** А что, тыковки, такое вот воскресенье.... Мечты Бена были так близко, но Рей уже совсем не двадцать, потому думаю там без шансов