Шатрандж

«Капкан» — ловушка, приводящая «попавшуюся» сторону к неизбежной потере ферзя или другой фигуры.       Ситуационная Комната, которая на самом деле была комплексом из нескольких помещений, встретила Бена Соло непривычной тишиной. Обычно здесь кипела жизнь, но казалось, стоило Советнику вылететь из обоймы, как страну перестали донимать угрозы войн и террористических атак. Естественно, это было весьма ложное представление. Во-первых, он миновал ту часть комплекса, где располагались работники, круглосуточно держащие руку на пульсе мирового равновесия, во-вторых, утренний ритуал Morning Book уже прошел, а значит, господин президент и представители разведывательного сообщества уже включились в свои ежедневные дела. Оставив помещение в распоряжение… нет, не Бена. Не Советника.       Монстра.       Который должен был находиться в больнице, но, пользуясь властью и тем, что Рей нужно было первую половину дня поспать, а затем съездить на консультацию к врачу, покинул надоевшую койку, хоть двигаться с прежней уверенностью ему помогал адреналин. Феникс был весьма полезным сообщником в побеге. У него был опыт, как исчезнуть через пару дней после комы. Правда, Бен никуда не собирался сбегать. В кармане его брюк не было билета в Дублин, или куда там когда-то планировал драматично улететь Феникс. Да и одет он был не в треники и худи на пять размеров больше, а в темно-синий костюм и безупречно выглаженную – не без помощи Драко – белую рубашку. Даже неотреставрированный титан не мог себе позволить выглядеть слабым. Единственная вольность, которую Бен разрешил – это отсутствие галстука. И то лишь потому, что хотел показать, что сегодня он на службе неофициально.       Завтра мужчина планировал надеть и галстук, и запонки, и застегнуть пиджак на две пуговицы. Когда явится в привычные семь утра на Morning Book, но сегодня Монстр мог быть немного более расслаблен. Естественно, только с виду. Потому что внутри каждый шаг и небрежный жест стоил Бену усилий, но он гордо нес и свою лысую голову, и равнодушный взгляд, и ухмылку.       Сев за стол, Бен с удовольствием отпил кофе, который ему принес никак не симпатичный, любимый стажер, а молчаливый работник Ситуационной Комнаты.       - Вас будет много, мистер Соло? – спросил он, поскольку Художник забронировал свой любимый кабинет минут двадцать назад.       - Трое. Ничего готовить не нужно, список я подал, - ответил мужчина, не морщась, даже когда остался один. Он не хотел, чтобы тайная мимика стала его привычкой. Ему нужно было быть сильным. Потому что Бен привык быть таковым. Даже наедине с собой.       Чуть откинувшись в кресле, Художник окинул взглядом помещение, думая, что с 2019 года, когда Джон Болтон – один из чреды вечноувольняемых Советников по Национальной Безопасности – сделал здесь реконструкцию, пришло время кое-что подправить. Бену нравился Ситрум, как его любили звать политики старшего поколения. Он сам предпочитал говорить Визер, хоть не был миллениалом – а именно им было присуще это сокращение, которое было составлено из первых букв White House Situation Room. Тео, который пару раз спускался сюда с отцом, тоже говорил Визер, и вдруг впервые, именно сейчас, Бену захотелось, чтобы его сын однажды здесь занял его кресло. Ведь в нем тоже это было.       Темная Сторона Силы, которая могла держать мир в узде. Неожиданно Художника перестало это смущать, наоборот, он как-то более не смущался своего мрачного наследия. Желал передать сыну свое дело, как капо отдал клан Кьяре. Бен верил, что Тео мог бы стать лучше, чем он. Без травм от пленов или тяжкого бремени военных преступлений, которые мужчина совершал во имя страны. Власть раскрыла бы потенциал его старшего сына.       Посмотрев на часы, Монстр хотел вскинуть бровь, но тут в кабинет влетел Кардо, восстанавливая на ходу дыхание. Потом он резко остановился, увидев, что Художник абсолютно один.       - Черт побери, я первый, или гостей больше не будет? – рассмеялся лучший друг, подходя поближе. – С ума сойти, ты же пара дней как воскрес. Совсем спятил? А я только вот прилетел и думал тебя навестить, но видимо, если…       - Не распаковывай чемодан, - тихо посоветовал Художник, странно усмехаясь. Чуть склонил голову, изучал Кардо, постукивая по столу указательным пальцем. – Хочу отправить тебя в Сирию. Ненадолго. – Он о чем-то вроде задумался. Что-то прикинул. – Дня два – максимум.       - Нет уж, спасибо, - отмахнулся Кардо, усаживаясь в свое кресло и зевая.       - Это не просьба. Я отдал приказ. Ты летишь в Сирию, дружище, - Бен заговорил уже резче, но не повышая голос. Потом вдруг он словно сбросил напряжение и рассмеялся. – Впрочем, твое дело. Можешь не лететь. Но тогда тебе придется сыграть со мной в шахматы.       Внезапно Кардо сел ровно и настороженно уставился на своего друга. Тот утратил шевелюру, но не устрашающий взгляд. Непонимающе нахмурился. Игру в шахматы Художник предлагал только в Гуантанамо.       - Я арестован? – пошутил он таким сочувствующим тоном, словно подозревал, что сидящий перед ним Бен повредил голову сильнее, нежели ему казалось. Мужчина же неопределенно пожал плечами:       - Это как ты захочешь. Предложение о Сирии все еще в силе.       - Давай партию, - подыграл другу Кардо, решив, что Бену нужно немного самоутвердиться. Художник кивнул и потянулся к доске, которая лежала у него на соседнем стуле. Разложив ту, он медленно, расспрашивая, как командировка, и скупо отвечая о себе, расставлял фигуры. Сначала – черные, то есть свои, затем посмотрел на белые, которые не все достал из второй коробки. Подумав, убрал черного ферзя у себя и заменил того на противоположного.       Кардо молчал. У Бена всегда был свой взгляд на шахматы. Свой взгляд и свои правила. Он редко спорил, ему просто доставляло удовольствие сражаться с таким незаурядным умом. Возможно, даже самым незаурядным умом своего поколения. Художник мог стать шахматистом, но предпочел менее приятную миссию. Не вскинул мужчина бровь, и когда лучший друг выставил на его часть поля всего две фигуры – коня и пешку. Кардо даже захотел пошутить – не та ли это лошадь, которую он и тот чокнутый социопат сперли в Нью-Йорке пару месяцев назад.       - Это не очень-то равный бой, - удивленно заметил он. Обычно Бен предпочитал невыгодные комбинации для себя. – И даже тринадцать пулевых тебя не оправдывают. Итак, что я получу, если выиграю?       Таков был ритуал. Подобное спрашивали заключенные, например, и Художник предлагал им на выбор разное: от воды до иммунитета от пыток на пару дней. Они всегда проигрывали, но Бен никогда не забывал давать им надежду. Кардо же решил отыграться от командировки, но ответ друга прозвучал гильотиной.       - Ничего. Максимум – ты выиграешь время, что проведешь здесь, не более. Хрен со мной. Ты хотел убить моего ребенка, Кардо, потому я ничего тебе не подарю, кроме получаса. Бери фигуры и играй. Это все, что у тебя осталось. Глупый конь, который ходит только по одному маршруту, и пешка, которую мы так не разыграли. – Бен изменился. Все черты его лица заострились, и на Кардо уже смотрел Монстр. Рассерженное, ленивое, раненое чудовище.       Но и перед ним не был робкий мальчик.       - Я тебе не Итон, которому можно сломать палец и испугать, - хмыкнул мужчина, поскольку понял, кто остался на поле в качестве пешки и почему ферзь – королева – теперь на стороне Бена. Красивый символизм. Хвастливый, но красивый. – А где же остальные?       Бен взял коробку и перевернул её. Окровавленные пешки, символизирующие тех подкупленных снайперов и парочку убийц, что целились в спину ближе, упали на столешницу. Кардо поморщился. Кончиком ногтя зацепнул алое и отправил то в рот. Привкус металла подсказал, что кровь-то настоящая.       - Papi на допросах бывает нетерпелив, - любезно подсказал Бен, и Кардо стало немножечко – слегка – не по себе. Ведь единственный оставшийся в живых снайпер был в ЦРУ. Однако, кажется, для проклятых Ренов не было границ.       - Раньше ты купался в крови врагов, а теперь её едва набралось, чтобы покрыть пешки, - задумчиво протянул Кардо. С каким-то сожалением. Ужасным сожалением. Не злобой.       - И потому меня нужно было уничтожить? Нужно было целить в Тео? Развести меня с женой? Где ты взял этого мальца?       - В сети. Обычный сопляк. – Кардо задумчиво посмотрел на своего коня. Не так-то все было прямолинейно, как думал Бен. Найти влюбленного в Рей мальчика оказалось просто, таких были сотни, а вот того, кто мечтал с ней познакомиться настолько, что не испугался бы её мужа – единицы. Итон, чей дядюшка работал в ФБР, оказался храбрым мальцом.       И, возможно, подходил бы Рей куда больше. Это ведь было так безболезненно. Девчонка становится не пленницей своего тела, рожающего Бену детей, а лучший друг снова превращается в хладнокровного хищника, не сдерживаемого образом хорошего мужа или папочки. Идеальный план. Идеальный. Но кто ж знал, что девушка, мечтающая о простой жизни, все равно выберет то, что было против её природы.       Хмыкнув, Кардо столкнул белую пешку.       - Она снова беременна, да? Значит, Итон не поможет. Позовешь в крестные?       - Как ты мог, а? Как ты мог хотеть убить Тео? – Это был едва ли не единственный факт за свою жизнь, который потрясал Бена. – Ты же правда его крестил. Его, близнецов. Всех моих детей, - он в чем-то до сих пор не мог поверить в предательство, но лишь Кардо было под силу провернуть все. Ведь тот был ближе всех и к семье, и к работе Бена одновременно. Он был вхож и в дом, и в кабинет.       В больнице Художник частенько вспоминал, как лучший друг показывал ему те фото в машине, где Бен и Рей занимались сексом, и говорил, что думает будто это – ассистентка. Вот это его и сдало. То, что он будто подталкивал Бена к той девице, сравнивая её с Рей. Девице, которую Кардо ж и надоумил его соблазнить. Все так складывалось. Идеально просто. И скандал вокруг Гуантанамо, который должен был злить Бена настолько, что он бы и дома не сдерживался. И арест, и развод, и выстрелы.       Лишь три человека в мире могли это совершить. Кьяра, Кардо и Феникс.       По правде, изначально Бен подозревал Драко. Откинув эмоции, он анализировал факты. Кьяра могла бы хотеть убрать его, ведь у него теперь было слишком много власти, которая заставляла его не так много позволять Ренам, как раньше, но Донна была верна омерте, а значит не могла навредить Семье, частью которой Бен был. А вот второй «Рен» был ненастоящим, Драко не раз показывал, что омерта и законы мафии его не особо ебали. Доказательства были против. Особенно то, последнее, когда Феникс был снайпером в день расстрела. По сути, увы, дружба не дала ему презумпции. Художник был убежден, что предал его именно бывший коп. Ведь он оказывался рядом, когда Бену было плохо, и в виду последних фактов это уже выглядело плохим раскладом. И пока Драко пожирал себя на лестнице, боясь зайти в палату, капо копал под него, допрашивая снайперов – и живых, и мертвых. Мертвых, наверное, помогла Синьора со своими связями с потусторонним миром. Бен даже подумывал, что она когда-то спала с Аидом. Других объяснений не было.       Более суток Драко Малфой был под прицелом снайперов Рен. Пока об этом не узнала Рей, которая кричала на Бена едва ли не впервые в жизни так, что у нее аж лицо покраснело. Он, несмотря на все свои свежие шрамы, получил пощечину.       - Ты… ты просто неблагодарная скотина, Бен Соло! Вот почему я развелась с тобой! Ты… да как ты посмел? На Феникса? Боже, он едва не умер! Он почку тебе отдать хотел. Нет, идиот, он готов был умереть, чтобы ты жил. Драко готов был воспитывать наших детей и выхаживал Тео, пока ты тут драматично играл в Белоснежку, а ты приставил ему к виску снайперскую винтовку? Ты, вообще, хоть немного понимаешь в дружбе, бревно ты бесчувственное? – Успокоившись, она шипела ему вот такую злую тираду, сидя на стуле. – Да ни один твой драгоценный Рен не нянчил бы наших детей, а Драко спал возле Тео, когда он плакал от кошмаров, и перетирал Эни пюре через ситечко. Этот человек предан тебе, как никто. Каким же ты бываешь ублюдком! Немедленно убери от него киллеров. Капо ему помогает. Кьяру бы свою проверил. У той суки бы хватило хладнокровия. Почему ты веришь в ебаную негласную омерту, но не в дружбу?!       Получив по первое число от жены, которая оказывается до сих пор считала себя бывшей – для Бена это стало очень неприятным сюрпризом – Советник по Национальной Безопасности нехотя стал проверять Кардо. И вскрылись многие факты. Очень многие.       И с тем, кто давал рекомендацию ассистентке, и как видео с бара попало Кардо, и кто прессе слил дневник Гуантанамо – ведь правда, мог сделать только рыцарь Рен. Коим был и Феникс…       Сейчас Бен задал лишь один вопрос. Почему его сын.       - Во-первых, ты не просил меня крестить твоих подсолнухов, а приказывал. Это разное. Я не люблю детей, ты знаешь. Никогда не понимал, почему их вторым папочкой не стал твой полоумный скотч-терьер из Портленда. Насильник в качестве крестного детям палача бы больше подходил. А во-вторых, ты сам меня учил, что нужно бить в слабые места. Если я хотел, чтобы Монстр озверел – стоило забрать ребенка, и ты бы носом рыл землю, сжигая мир, Кайло, - Кардо усмехнулся. Никакого сожаления. Просто откинувшись, крутил белого коня в руке.       Бен не моргал. Смотрел, как в отражение. Ведь поступал так же. Бил по детям. Не физически, конечно, но морально часто угрожал заключенным, что отыграется на их детях, и те становились сговорчивей. Родительский инстинкт работал во всех. Такие потери никто не хотел.       - Ты изменился. Ты клялся защищать этот мир. Но запрещал нам разоблачать мафию во имя какой-то омерты. Помогал Кьяре. Так дела не делают. Мы не ради этого поднялись так высоко.       Бен, как ни странно, понимал, о чем говорит Кардо и почему его бесит положение дел. Но он так же знал, что не был тем, кто покрывает Кьяру в её темных делишках, о нет, никогда. И Художник никогда не помогал Ренам получать выгодные контракты на ту же поставку оружия, например. Порой он как раз был тем, кто ставил свое вето на подобное, если видел, что Донна играет не по правилам. Они с сестрой были достаточно умными, чтобы понимать – они на работе, а не за столом на День Благодарения, потому не принимали на личный счет ничего, хоть победа Бена означала поражение Кьяры и наоборот. Они научились даже после с удовольствием обсуждать произошедшее, лучше изучая ход мыслей друг друга для следующей битвы. Жизнь развела их по разные стороны власти и закона, но это не мешало им сосуществовать.       - Я все так же верен своему долгу. А ты перешел черту, Кардо. Когда нацелился на Тео. Я бы простил твоему идеализму все, даже свой развод. Но мой сын бесценен. Потому… хорошего полета.       Бен не пожал руки Кардо. Достал из кармана железную красивую коробку, которая была похожа на таблетницу, но внутри оказались синие кислые черви. Закинув один в рот, он наблюдал – с неожиданной болью и грустью – как часть его жизни уходит из ситуационной комнаты туда, откуда не вернется. Единственное, чего мужчина знать не мог, так это того, что Кардо не доедет даже до аэропорта, потому что papi Художника, хоть обещал названому сыну не вмешиваться, хранил верность словам, которые давал женщинам семьи Рен. Он пообещал Рей убить того, кто обидел её мужа и сына. Потому машина взорвалась ещё на полпути. Так грамотно, что Кардо не умер. И ещё долго не умрет. Капо обрек его на вечное мучительное существование между жизнью и смертью. Зная, что вот такое Рей точно устроит. И пока она не позволит, предатель будет жить.       Бен Соло об этом не ведал. Он жевал червей – Рей думала, что хорошо их спрятала в нижней тумбе, как бы не так – и задумчиво смотрел на белого коня, оставленного на доске. Выключив эмоции, бросил того в коробку с окровавленными пешками и стал осторожно складывать свои черные фигуры, думая о том, что вот эта партия тоже закончена. Но победа не принесла радости. Совсем.       В ситуационную комнату заглянул Феникс.       - А ты не мог раньше приехать, а? Мы договаривались, что ты будешь еще час назад, - возмутился Бен, поскольку они вдвоем должны были допросить Кардо. Драко, войдя в место, где принимались самые важные для безопасности США решения, покрутил головой, а потом уставился на Бена, потягивающего червя, как персонаж какого-то мультфильма.       Рассмеялся.       - Думал, здесь все скучно и формально. Пресса бы умерла от счастья, увидев тебя в таком виде, - хмыкнул Драко. Бен закатил глаза. Это помещение всегда было скучным, на самом деле. Скучным и слишком, даже дискриминационно низким для высоких людей. Джеймс Коми, бывший директор ФБР, у которого рост был, как и у Бена, под два метра, как-то рассказывал, что ударился головой о потолок. Он был человеком небольшого дохода, и у него было пятеро детей, потому мистер Коми вел себя экономно и часто вместо покупки новой обуви предпочитал ту ремонтировать. И вот после такого ремонта, когда подошва чуть утолстилась, он не учел этого и ударился головой так, что разбил ту, и все совещание пытался не шевелиться, чтобы кровь на залила все вокруг.       Кажется, это было единственное забавное, что произошло здесь. Не считая операции с уничтожения бен Ладена.       Бен усмехнулся. Джеймс Коми. Благодаря его политике привлечения новых кадров Рей и смогла попасть в ФБР и стать его женой. А теперь носила ему четвертого малыша. Уподобляться Коми и иметь пятерых мужчина не собирался. Знал, что четверых им достаточно.       - Итак, где тебя, блядь, носило?       - Я за анчоусами ездил.       - Что?       - Анчоусы. Твоя беременная жена ест анчоусы, и я ездил за сицилийскими, которые тут только в одном месте продаются. Неслыханно, на весь Вашингтон, лишь одна стоящая точка, - покачал головой Драко, поставив банку на стол так, что мелкая, отвратительная с виду рыба уставилась на Бена сотней глаз. Тот ухмыльнулся. Феникс, сам того не подозревая, говорил как истинный итальянец, ведь в Неаполе анчоусы продавались на каждом шагу. – Словом, я выполнял твою работу. Мне нужно допрашивать было Кардо, а тебе, блядь, искать рыбу для Рей. Или ты хочешь так и не жениться на матери твоих детей снова? Стоит заебаться, Бен. Одного воскрешения из мертвых маловато, чтобы женщина стала твоей. Точно тебе говорю.       - Стрекоза вышла за тебя спустя неделю после твоей комы, - напомнил Бен.       - А завоевывал я её вечность. И завоевываю до сих пор. Тебе бы тоже не помешало. Потому бери рыбешку и попробуй в следующий раз заботиться о Рей без моей помощи.       Собравшись, мужчины сели в машину, чтобы вернуться в больницу. По дороге Драко вдруг спросил:       - Ты подозревал меня?       - Да, - нехотя признался в своем отсутствии веры Бен. Лгать близким он не привык. К тому же ему действительно было стыдно перед Фениксом.       - Я бы поступил так же. Почему ты меня не допросил? – Он почесал шрам над бровью, оставленный после пыток Художника в Гуантанамо. Наверное, впервые понял, как многое между ними изменилось. Ведь раньше Бен не сомневался. Драко еще помнил, что его избивали за грех много часов кряду, лишь потом пришел Монстр и сделал больнее. – Я ведь единственный из всех, кто доказал – убивать детей – мой профиль.       Он попал в Гуантанамо за то, что пытался убить беременную Кьяру. Совпадение было слишком явным. Потому, сидя часами в госпитале на лестнице, Драко ощущал и невидимый прицел, в котором его держали, и ожидал, когда за ним придут, чтобы допросить. Видел, сколько нехороших сигналов не в его пользу, а презумпцию ему в жизни никто не выдавал. Он по жизни был виновен.       - Не ты ошибся, Драко. Я. Мне стоит больше верить в друзей. Это нелегко. Особенно после предательства Кардо. Но я научусь. – Это звучало почти извинением. Феникс незаметно разгладил надпись «лучший друг», ведь пока так и не снял толстовку. – Кроме тебя, у меня ведь и нет друзей теперь.       Драко задумался. Возможно, это означало, что следующим крестным возьмут его? Он бы не отказался.       Когда же Бен попробовал пробраться незамеченным, он обнаружил очень злую бывшую жену, которая сидела на его пустой кровати. Скрестив руки. Это не сулило ничего хорошего       - А я тебе за анчоусами ездил, - тут же взял тактику Драко на вооружение Бен, протягивая банку с рыбой. – Чтобы вы с малышом не были голодными.       - Скорее уж Феникс ездил, а ты занимался делами. - Рей была беременна, но не глупа. Она не могла представить себе Художника, который бы сбежал за рыбой в костюме. – Бен. Ты обещал лежать и лечиться. Ты слово дал.       Ей хотелось на него закричать. Ведь она беспокоилась.       Но девушка бесконечно устала. Потому просто покачала головой. Феникс тут же испарился из палаты. Не из-за деликатности. Просто побаивался сердить жену лучшего друга. Гермиона намекнула, что он и так перегнул с прической Тео, хоть Драко не особо понял, где же оплошал.       - Милая, ты знаешь, что порой я должен…       - Ты должен лечиться, Бен. Ладно. Не важно. Собирайся.       - Куда?       - Как куда? Домой. Ты здесь всех достал, и твоя охрана тоже. Думаю, тебя выгоняют, а не выписывают. Если честно, подозреваю, что дело в Драко и Ренах, снующих туда-сюда. Словом, можем ехать.       - Домой? – Бен сел на кровать, едва на раздавив анчоусы, которые сам положил. Вся уверенность спала с него вмиг. Он насторожился. Еще позавчера Рей напомнила, что она не зря с ним развелась, и вот звала его домой. Зачем? – Если ты волнуешься, что я не смогу о себе заботиться… Слушай, ты не обязана…       - Я хочу своего мужа обратно. Хоть он и идиот, – выпалила девушка. Она была полностью уверена в своем решении. Бену нужно было вернуться домой. Иначе, в конечном итоге он бы перетащил их всех в Белый Дом, а туда ей хотелось меньше всего. – Поехали домой. Дети ждут. В конце концов, кто-то должен выгуливать собаку, правда? А другу своему передай, что он наказан за организацию побега, потому братьев-доминошек придется разлучить. Ты пойдешь в постель соблюдать режим, а он приготовит нам ужин. У него шикарный сорбет.       Феникс решению не расстроился и всю дорогу разве что хвостом не вилял.       - Рей, - крикнул он, едва переступив порог. Гермиона, пытающаяся выспаться после бессонной ночи, вздрогнула и перепуганно села. – Рей, тебе сорбет из анчоусов, да?       - Из апельсинов, Драко, - тяжело вздохнув, сообщила девушка. Когда она поднялась в спальню, чтобы посмотреть, как расположился Бен, то тихо рассмеялась. На большой кровати обессилено спал Художник, а вокруг него свернулись их трое детей и собака. Подвинув Чуи, она забралась Бену под руку и впервые за последние недели уснула. *** Два месяца спустя. Июль. Где-то у Сан-Диего.       - Ты же сказал, что вчера их здесь видел. И где? – Тон Бена в контраст раскалённому солнцу был ледяным. Феникс поежился. Даже несмотря на то, что лучший друг был в очках, Драко ощутил его убийственный во многих смыслах взгляд. – Вечно ты и твои охуенные идеи.       - А мне нравится, - мини-копия Монстра, сидящая напротив отца и с удовольствием покачивающаяся в лодке, возразила. Тео поднял глаза на папочку, и мужчина потрясенно заметил, что те потемнели. Старший сын… сердился. Неосознанно сердился на то, что он отчитывал его любимого дядюшку. Потому Бену пришлось улыбнуться.       Двоим. А точнее, троим. Включая Бастера. Оглядев ситуацию со стороны, он махнул рукой, говоря: «А хер с вами», ведь это было даже комично. Они были нелепой иллюстрацией к той книге, которую Художник никогда не любил - “Трое в лодке, не считая собаки”. Три уже не совсем лысых особи мужского пола с обгоревшими носами и в татуировках с персонажами из Звездных Войн да скотч-терьер. Чуи остался на берегу, обиженно лая вслед, но сколько бы Тео ни просил – тут оба мужчины были категоричны. Второй пес был слишком большим.       Они покинули причал в Энсинитасе еще спозаранку, как истинные рыбаки, но вот солнце уже начало подниматься, обжигая кожу, а «огромной стаи анчоусов», которая Фениксу вчера, видимо, привиделась, не было и в помине. Сетки засыхали на солнце. Настроение Бена накалялось. Он привез свою семью в Сан-Диего, чтобы насладиться летней неделей отпуска. Даже позвали Малфоев, чтобы те тоже разделили с ними и день рождения близнецов, и вечерние закаты. Со злорадством Художник наблюдал, как Феникс проигрывает серфингу, хоть и сам никак не мог нормально встать на доску – после тринадцати пуль и пяти операций не все функционировало так, как Бену хотелось. Он не сердился лишь потому, что другие части его тела работали просто прекрасно, особенно в тандеме с телом его бывшей жены.       Ему нравилось теперь так ее называть, когда Рей была рядом. Ведь в постели это придавало скандальности. «Трахнуть бывшую» - стало отличной шуточкой между парой. Острая на язык – и какой язык, Господи, Бен по нему соскучился в деле – девушка в долгу не оставалась. Она любила после бурных развлечений говорить: «О, мой бывший так не умел, а ты просто монстр». И звучало это и подколкой, ведь раньше Художник сдерживал себя, и принятием, ведь она показывала, что обожает то животное в нем, которое рычало в постели. А его и царапали, и целовали, и обнимали взамен. Одобряя.       Они нехотя потом признавались друг другу – Бен пил красное вино, Рей смузи, что ей делал бывший, – что в них, оказывается, было столько неизведанных страстей и закоулков. И потеряв голову, парочка исследовала друг друга. Как в банальных бытовых моментах – оказывается, все-таки Художник был человеком и больше не смущался разбрасывать носки до того, что девушка ненавидела готовить и делала это лишь ради семьи. Но больше всего открытий ждало их за дверью спальни. В общей постели. И беременность Рей не стала поводом для особой осторожности.       - Нет-нет, Бен, сейчас самое время трахаться, - сказала голодная девушка, когда отоспалась после той жуткой стрессовой недели, - как хочешь, блин, хоть не двигаясь, но в ближайшие месяцы мы будем только этим и заниматься. Я должна поймать момент и вдоволь себя удовлетворить, пока ты безопасен и не можешь сделать мне еще детей. Покажи мне, чему тебя научили на том свете. Каков вкус райских яблок?       Она не узнала. А Бен на вкус был все тем же.       Так проходило их воссоединение и познание. Реабилитация и беременность. Переезд Бена обратно. Его работа и её работа. Их хакерские вылазки после сумасшедшего секса. Они наняли повара. Больше Рей не занималась домом в целом. Лишь любимой работой, противозаконным хобби, детьми – хоть Тео возил в школу Бен – и собой. А Художник, несмотря на свои трудности, по вечерам, хоть у нее не было отеков, подкладывал ей под усталые ноги подушку и просто смотрел, признаваясь, что, кажется, очень счастлив.       Все было хорошо до вечера, когда Феникс не предложил Бену самому наловить для Рей анчоусов. Не то чтобы идея сильно зашла Художнику, но Драко настаивал, и под покровом тумана троица и Бастер ускользнули из дому, зачерпывая песок босыми ступнями. Чтобы не поймать даже одной сраной – как деликатно выразился Бен – рыбешки.       Тео прыснул. Ему казалось, когда отец не сдержан, то он словно становится посвящен в какую-то взрослую тайну.       - Они тут вчера были, - закатил глаза Феникс. Он был мокрым с головы до босых пят, потому что уже трижды нырял с лодки в поисках хоть кого-то уже, но все рыбы разбежались. Драко выглядел таким довольным морской прогулкой, что Бену хотелось вышвырнуть его за борт еще раз.       - Ты просто соскучился за океаном и своими портлендскими делишками.       - Ох, нихуя, - возразил Феникс, лениво загребая воду ладонью. В его прошлом та никогда не была такой теплой. – Хоть, знаешь, сколько мы в анчоусах прятали контрабанды, огого.       - Ты был пиратом? – удивился Тео. И Бен, который не поморщился от того, что Драко выругался матом при сыне, тут же напрягся. - Или контрабандистом?       - Всего понемногу, - неопределенно ответил Феникс, за секунду поднимая свой авторитет до невиданных высот. Мальчик задумался. Потом поднял на отца умные, хитро блестящие глазки:       - Па, но если дядя Феникс пират, а ты – Вейдер, почему вы оба не додумались просто купить анчоусов и сделать вид, что поймали их?       - Действительно, почему? – удивился Бен. Феникс, который просто хотел немного развеяться, неопределенно пожал плечами. – Греби к причалу, контрабандист. Купим весь ночной улов анчоуса и сами засолим. Уверен, это будет равно тому же, что и поймать. Ты, Тео, такой умный мальчик.       - И ничего не скажу, – пообещал ребенок. ***       Проснувшись, Рей удивилась тому, что рядом не было ни Бена, ни Чуи, ни детей. Точнее, её в приятном смысле потрясло то, что её никто не разбудил. Выспавшаяся девушка села на кровати и улыбнулась. Бывший был так внимателен, что не поднял шторы, которые продолжали держать комнату погруженной в приятный полумрак, потому она отдыхала до десяти утра. Потягиваясь, а затем поглаживая еще практический плоский живот, Рей подумала о том, что последний раз так долго спала… она и не могла вспомнить когда.       - Все же развод – великая вещь, - оценила она и тут же вздрогнула, услышав со стороны кухни какой-то грохот, потом визг. Уже успевшая подняться девушка изменила маршрут и вошла в душ, где включила музыку погромче, а напор воды – посильнее. Ей не хотелось знать, что Бен, дети и лучший дружок-доминошка там за хаос наводят.       Её нервы могли и не выдержать. Потому, напевая, она долго наслаждалась возможностью оттянуть неизбежное. Затем, переодевшись в сдельный синий купальник и легкое пляжное платье, Рей расчесывала свои немного отросшие волосы, думая о том, что никогда еще не ощущала себя настолько в форме, как с этой первой беспроблемной беременностью.       - Хороший мальчик, послушный, - похвалила она свое будущее чадо, снова погладив живот. В её голосе всегда что-то немного дрожало от вины. Ей казалось, что ребенок, будто ощутивший, что ему изначально были не рады, пытался внутри нее вести себя тихо. Не доставлять матери проблем. Чтобы она не причинила ему вред, не избавилась. – Я люблю тебя, малыш. Потому шали на здоровье. Хоть за отсутствие токсикоза спасибо.       Забавно, как тот пропал, едва очнулся Бен. Ребенок. Этот чудный ребенок Диады беспокоился за отца. Вот и все. По-другому магию Рей не могла объяснить.       Сообразив, что, к сожалению, в ванной все дела закончены – кажется, она дважды даже почистила зубы – девушка нехотя покинула ту и с опаской пошла в сторону кухни, прислушиваясь к привычной ругани Бена и Драко.       - Где ты откопал этот рецепт?       - Как где? На ютубе.       - Дурацкий из тебя повар. Снайпер был дурацкий и шеф-повар не лучше, - бурчал её бывший, и Рей мысленно ему поддакнула. Все же Феникс на практике оказался не самым блестящим снайпером. Что не отменяло его огромное сердце.       Сделав глубокий вдох, девушка переступила порог многострадальной кухни, оценивая размер катастрофы. По центру, где у нее был отдельный кухонный остров – Рей любила пространство – на столешнице все было завалено огромным количеством анчоуса, и верховенствовали среди этого хаоса Бен и Драко, которые с самым сосредоточенным видом пялились то в ноутбук, то друг на друга. В руках бывшего был нож размером с секиру палача – интересно, он догадывался, что тот не совсем для анчоусов, а у Феникса – банка с оливковым маслом. Перевернутая соль покрывала даже пол мелкой кокаиновой пылью.       Рей вздохнула. Она бы не прочь была занюхать дорожку. Для успокоения.       Полное спокойствие сохранял лишь Тео, который сосредоточенно намазывал анчоусную массу на поджаренные кусочки хлеба. Остальные дети, увы, были, как и их отцы, слишком возбуждены. Мэт наблюдал за папочкой из детского креселка, но из его рта торчала рыбка. Эни, сидящая на полу, кормила Бастера, Чуи и себя… из одной тарелки, а Фелиция плескалась в раковине, полной пены, мафиозных уточек и анчоусов, которых, видимо, добрый папа тоже ей подвинул. Счастливая девочка расплескивала воду на пол и выдувала мыльные пузыри. Она их обожала в последнее время.       - Доброе… утро, - между двумя словами Рей пришлось сделать еще вдох.       - О, ты уже проснулась! Доброе утро, - просиял Бен, пока девушка осторожно, чтобы не поскользнуться, приближалась к нему, поочередно целуя детей. Пропустив Феникса, она чмокнула Художника в щеку и на секунду к тому прижалась. Счастье захлестнуло её. Он, кажется, впервые делал глупость ради нее. Только ради нее.       И потому хаос не имел значения.       - Мы приготовили тебе завтрак, - Бен, забрав у гордого Тео тарелку, протянул ту Рей, - брускетты с анчоусами и чесноком.       - Могу порезать петрушку сверху, - засуетился Феникс, ведь Гермиона во время беременности все время ту жевала.       - Свежий улов, - невинно заметил старший сын, и Художник восхитился тем, как лжет мальчик. Умно лжет. Ведь улов-то был свежим. Но и не их.       - Потрясающе. Спасибо, вы меня порадовали, - Рей умела лгать лучше, ведь Бен и не догадался. Расплылся в блаженной улыбке, снова и снова её целуя. Когда касание губ к губам перестало терять невинность, девушка тут же отстранилась. Прогнать с кухни они могли всех, но трахаться среди анчоусов… нет, она не настолько была безудержной.       Потому, взяв тарелку и смузи – с надеждой, что там нет рыбы, – Рей направилась в сторону пляжа, подозревая, что Гермиона уже там.       - Бен, милый, вызови клининг, бери детей и пойдемте на пляж. Выкупаем их в океане, - предложила она, понимая, что выиграла еще минут двадцать покоя. Затем бросила, развернувшись. Почти жалобно и сердито одновременно: - Хочу блины. С арахисовой пастой.       - Конечно, все будет. Иди отдыхай.       Оставшись вдвоем, Бен правда набрал номер клининга, где к нему уже привыкли и не бросали в ужасе трубку. Пока Феникс пытался отобрать у Эни и псов миску, Художник достал из холодильника упаковку с блинами, которую распечатал и поставил в духовку на разогрев. Тут же на столешнице появились три баночки с арахисовой пастой – обычной, шоколадной и с розовой солью.       - Ого, а ты во всеоружии.       - Третья беременность как-никак, - со сдержанной гордостью заметил Бен. Действительно, Рей всегда тянуло на арахисовую пасту. До слез. Потому он был даже удивлен, что она только сейчас ту попросила. – Когда будешь ждать четвертого, уже все будешь знать.       - Ты разве не пропил всю первую беременность?       - У меня был инсульт, - поправил лучшего друга Художник с титаническим спокойствием.       - А, - только и отреагировал Драко. Они терпеливо подождали минут десять, пока разогрелись блины. Они не были куплены в ближайшем маркете. Умный Бен, демонстрируя свою предусмотрительность, заказал их у местного пекаря. Тот не специализировался на блинах, но как-то смутился или испугался сказать об этом Монстру.       Еще пять минут ушло на то, чтобы красиво засервировать тарелку, ругаясь с Фениксом, который и сюда хотел добавить петрушку. Пригрозив, что засунет ту ему в разные места, Бен отогнал друга от тарелки, и тот стал собирать детей.       Тем временем Рей лежала на шезлонге на их с Беном пляже, огражденном от всего мира. Гермиона, спрятавшись за шляпой и солнцезащитными очками, пыталась игнорировать шум из кухни, который долетал прямо сюда.       - Наушники купить что ли, - пробормотала она, наслаждаясь своим завтраком. Рей с завистью посмотрела на её панкейки, а потом уныло – на свои ужасные брускетты.       - Как думаешь, они правда сами их выловили?       - Ага, с лодок ближайших рыбаков, - хмыкнула кэйлин, а потом две девушки рассмеялись. – Боже, они ужасны.       - Абсолютно. Как думаешь, может, пора Бену сказать, что мне уже не хочется анчоусов?       - Он расстроится. Ему так нужно о тебе заботиться.       - Боги, - стараясь запихнуть в себя брускетту, закатила глаза Рей. Рыба ей не нравилась, но то, что делал Бен, по правде, очень сильно. Потому девушка превозмогла себя. В конце концов, семья – даже разведенная – была результатом неких жертв и компромиссов.       Спустя пять месяцев, на изломе сезонов и стихий, в страшную грозу, под рокот океана, в этом же домике Рей, отдавшая предпочтение домашним родам под присмотром вашингтонских врачей, произвела на свет четвертого ребенка. Гром и молнии приветствовали мальчика. Тихий всю беременность, он кричал так, что слышно было на другом конце света. Кричал, не успокаиваясь. И стихия отвечала ему.       Рей только обессилено улыбалась, лежа в кровати. Бен покачивал третьего сына на руках. Остальные их дети мирно спали в своих кроватках. Они не боялись стихии. Родители дарили им чувство безопасности, а вот новорожденный мальчик еще не понял, что любим. О чем ему шептал отец своим глубоким, низким голосом.       - Это лишь гроза, Ноа, тебе нечего бояться. В этом мире ты в безопасности. И ты любим, сынок, - почти напевал Художник. Феникс, без которого бы не обошлось такое событие, переглянулся со своей кэйлин.       Ноа. Они назвали сына Ноа. Было странно слышать столько глубокое, библейское имя с уст Бена, но лишь он и его бывшая знали, почему это так. В ту грозовую ночь, когда пара его зачала, мир тонул. Когда они тонули. И этот ребенок был спасением. Их ковчегом. Их Заветом. Их благой вестью.       - Но я с тобой, я поставлю завет Мой, и войдешь в ковчег ты… - тихонько шептал Бен. Феникс замер. Ему показалось, что его лучший друг окутан сиянием, хоть молнии подсвечивали силуэт. И пока Художник был лишь счастливым отцом, Драко видел в нем бога. Не того, кто карал людей. А того, кто защищал хрупкое от вечного.       Это было величественно.       - Можно мне подержать? - не выдержал, наконец, он, разрушая момент, и Рей кивнула. Закрыла глаза. Кажется, она смирилась с тем, что некие люди - никак не гости в их доме. Смирилась и приняла Феникса так, как светловолосый мужчина принял их дитя. Которое продолжало тревожить ночь своим возмущенным криком... *** It's a boy, дамы и господа. Мальчик, которого они так ждали. Свершилось.