Ледяной принц

— Куда мы идем? — спрашивает Тони уже в третий раз за последние полчаса. — Это я должен знать, а ты должен узнать, — поддразнивает Стив, украв фразу Тони из Бостона на прошлой неделе. Тони закатывает глаза, но на его лице появляется веселая улыбка. Они поворачивают на углу, маневрируя по оживленному бруклинскому тротуару. Стив засунул руки в карманы, чтобы не тянуться к Тони. Они оба более узнаваемы в Бруклине, чем в Бостоне, и шансы быть замеченными слишком высоки. Он ненавидит этот факт, но знает, что не просто так ввел это правило. Так будет лучше для них обоих в долгосрочной перспективе, когда он сможет рассказать об этом миру на своих условиях, а не пускать слухи на самотек. — Когда я сказал это, то через минуту сообщил тебе ответ, — утверждает Тони. — Это был секрет буквально на одну минуту. — Будь терпелив, — смеется Стив. — Мы почти у цели. И я не виноват, что ты не умеешь хранить секреты. — Это полностью твоя вина. — Меня нельзя винить за то, что ты буквально рассыпался, когда я заговорил по-французски, — говорит Стив, ведя их по другой улице. Они добирались до Бруклина на метро, причем Стив утверждал, что это было частью важного опыта путешественника, когда Тони задал вопрос об этом. — Ты знал, что делал, — обвиняет Тони. — Tu l'as adoré, — говорит Стив и ухмыляется, когда Тони стонет в ответ. — Это нечестно, — хнычет Тони. — Прекрати. Стив смеется, поворачивая их в последний раз, когда в поле его зрения появляется место назначения. Они останавливаются перед высоким кирпичным зданием, и Стив говорит: — Вот мы и пришли. — Многоквартирный дом? — Тони приподнимает брови, переводя взгляд с дома на Стива. — Да, — говорит Стив. Он достает ключ из кармана и отпирает входную дверь. Нажав на кнопку лифта, он объясняет: — Многоквартирный дом, в котором я вырос. Конечно, я давно здесь не живу, но я нравлюсь управляющей, и она разрешила мне оставить ключ, чтобы я мог возвращаться, когда захочу. — Как часто ты возвращаешься? — они заходят в лифт, и Стив нажимает кнопку верхнего этажа. — Несколько раз в год. Не в саму квартиру — там сейчас живет кто-то другой, и я не думаю, что они были бы так уж рады, — двери лифта открываются, и Стив идет к лестнице слева от них. Другим ключом он открывает дверь наверху лестницы и держит ее открытой, чтобы Тони прошел вперед. — Но здесь. Они выходят на крышу, и перед ними открывается город. Заходящее солнце окрашивает заснеженный пейзаж в светло-розовый цвет. Вдалеке, посреди горизонта Манхэттена на другом берегу реки, возвышается башня Старка. — Один из лучших видов в городе, как по мне, — говорит Стив. Он вынимает руки из карманов и протягивает их Тони, чтобы подвести его ближе к карнизу. — Я прихожу сюда иногда подумать или когда мне просто нужно отдохнуть от всего. Ключ есть только у меня, — Стив колеблется, голос становится тише, когда он говорит: — Я еще никого сюда не приводил. — Ты поделился со мной Бостоном, — на удивленний взгляд Тони, произносит Стив. — Я решил поделиться с тобой своей версией Бруклина. — Это… я даже не знаю, что на это сказать, — срывающимся от эмоций голосом говорит Тони. — Спасибо, Стив. — Хочешь посидеть со мной немного? — спрашивает Стив, жестом показывая на скамейку, которую он сам установил на крыше несколько лет назад. Тони кивает, и Стив рукавом пальто убирает снег с поверхности скамейки. Они садятся рядом, Стив обхватывает Тони рукой, а тот кладет голову ему на плечо. — Почему здесь? — спрашивает Тони. — Почему именно это место ты выбрал для своих размышлений? — Так было всегда, с самого детства. Я проводил здесь много времени, читая книги или рисуя, когда мама была на работе. Я не мог выйти на улицу один, но мне никогда не нравилось сидеть дома, поэтому я приходил сюда. Это место стало моим, и оно никогда не переставало казаться моим, даже когда я уехал. — О каких вещах ты здесь думаешь? — Обо всем, — отвечает Стив. — Я пришел сюда, когда умерла мама, после похорон, чтобы убежать от всех людей, которые говорили мне, что им жаль. Приходил после того, как меня задрафтовали «Айлендерс», потом снова после того, как они сделали меня капитаном, и все, о чем я мог думать, это о том, как я боюсь все испортить. Каждое важное событие приводит меня сюда. Я думаю, это просто помогает мне взглянуть на все в перспективе, понимаешь? Все кажется немного яснее. Тони хмыкает в ответ, и они погружаются в легкое молчание, глядя на горизонт. Затем Стиву приходит в голову идея, и он спрашивает: — Не хочешь сыграть в игру? — В игру? — Тони поднимает голову с плеча Стива, ровно настолько, чтобы посмотреть на него с вопросительной улыбкой. — Двадцать вопросов, — усмехается Стив, а Тони смеется. — Не та, где нужно угадать предмет — другая. — Боже, не знаю, когда я в последний раз играл в это с кем-то, — говорит Тони. — Может, в колледже. — Я тоже, но не думаю, что можно заржаветь на двадцати вопросах, — поддразнивает Стив. — Начинай, детка, — предлагает Тони, ложась головой на колени Стива. — Когда был твой первый поцелуй? — задумавшись на мгновение, поинтересовался Стив. — Кажется, мне было шестнадцать, и это было на вечеринке, но кроме этого я мало что помню, — говорит Тони. — Кстати, есть ли в этой игре правила? Например, могу я задавать тебе тот же вопрос? — Я не думаю, что здесь есть правила. Ты можешь спрашивать все, что хочешь, — пожимает плечами Стив. — Тогда тот же вопрос. — Ладно, это было в средней школе. В младших классах, с девочкой из моего класса химии. Все было настолько плохо, что, клянусь, она больше никогда на меня не смотрела, — смеется над воспоминаниями Стив. — Какой твой любимый запах? — Кофе. Ты когда-нибудь нарушал закон? — Только если считать переход улицы. А ты? — Да. Стив смотрит на него сверху вниз, ожидая объяснений, но их, похоже, не последует. — Не хочешь рассказать об этом подробнее? — Вопрос был «нарушил ли я закон», а не «какие законы я нарушил», — с самодовольной улыбкой отмечает Тони. — Кем бы ты был, если бы не играл в хоккей? — Наверное, художником. Мне всегда нравилось рисовать, но теперь я не так часто этим занимаюсь. Не так много времени на это. — Думаю, однажды тебе действительно придется нарисовать меня, как одну из твоих француженок, — поддразнивает Тони, заставляя Стива рассмеяться. Стив вспоминает их первое свидание, перебирая в памяти все вопросы, которые он тогда слишком нервничал, чтобы задать. — Что первое ты подумал, когда встретил меня? — Черт, он горяч, — шутит Тони. Он делает паузу, затем говорит: — Вообще-то, я помню, что подумал, что ты оказался совсем не таким, как я ожидал. Ты был честным и милым, и понравился мне с самого начала. — Правда? — Стив усмехается. При этой мысли по его телу разливается тепло, и он обхватывает Тони за плечи, прижимая его чуть ближе. — Конечно, да. Какова была твоя первая мысль? — Ты тоже был не таким, как я ожидал, — отвечает Стив. Он проводит пальцами по волосам Тони и продолжает: — Но ты тоже понравился мне с самого начала. Правда, я не думал, что я тебе так уж сильно нравлюсь. Думал, что я говорю все не то. Кстати, именно поэтому я так быстро сбежал. Не думаю, что я когда-нибудь говорил тебе об этом. Я пошел к Баки и запаниковал. — Ну, а я пошел к Пеппер и запаниковал, так что мы в расчете, — смеется Тони. — Каким было бы твое идеальное свидание? — спрашивает Стив, решив выбрать более легкий путь для следующего вопроса. — Двадцать пятое апреля. — Какого черта ты смотрел «Мисс Конгениальность», а остальные нет? — Я его не видел, но знаю, о чем идет речь, — пожимает плечами Тони. Он поднимает руку Стива со своего живота и показывает на небольшой шрам на его ладони. — Откуда он у тебя? — В детстве неаккуратно обращался с коньками. Ошибка новичка, — отвечает Стив, пользуясь случаем, чтобы переплести свои пальцы с пальцами Тони. — Какое твое любимое время года? — Весна. Ты действительно был влюблен в меня до того, как мы встретились? — Да, долгое время, — признается Стив, чувствуя, как на его щеках появляется румянец. — Тебя это беспокоит? — Вовсе нет, но это считается твоим вопросом, так что, что бы ты предпочел — обладать силой невидимости или способностью летать? — Как быстро я могу летать? И могу ли я использовать силу невидимости во время игр, чтобы поиздеваться над всеми? Или мои способности должны быть в секрете? — Быстро, как самолет, нет, да. — Тогда летать. Я не люблю самолеты. — Ты постоянно путешествуешь, — отмечает Тони. — Да, но мне это не нравится. Это необходимое зло, — говорит Стив. — А ты бы что предпочел? — Невидимость, — быстро отвечает Тони. — Без вопросов. Подумай обо всем дерьме, которое могло бы сойти тебе с рук, Стив. Ты мог бы пойти куда угодно, избегать тех, кого не хотел бы видеть, очень легко. Бесконечные возможности. — Наверное, это правда, — смеется Стив. — Это абсолютная правда. Как ты потерял девственность? — Стив приоткрывает рот от неожиданности, а Тони говорит: — Что? Это не настоящая игра в двадцать вопросов, если она не будет хотя бы немного неуместной. Расскажи мне об этом. — О, Боже, — стонет Стив. — Детка, всего несколько дней назад ты говорил мне пошлости на французском, прижав к стене душевой. Вряд ли это повод смущаться сейчас. — Хорошо, это было в колледже с парнем из бейсбольной команды. Мы были в его общежитии на двухспальной кровати, это был и его первый раз, так что все прошло не очень хорошо. — Ты говоришь об этом так романтично, — саркастически замечает Тони. Стив игриво подталкивает его, и Тони хихикает, издавая приторный звук, который заставляет его смеяться вместе с ним, даже когда это уже не должно быть смешно. Когда их смех утихает, Стив понимает, что настала его очередь задать вопрос. — Какое самое лучшее решение ты когда-либо принимал? — Легко, — говорит Тони, глядя на него снизу. Есть что-то неземное в том, как он выглядит в этот момент, когда огни города отражаются в его глазах, а его нос розовеет от холода. Если Стив и хотел бы запечатлеть что-то в своей памяти навсегда, то только это. — Что это? — их голоса понизились, как будто они делились секретами и не хотели, чтобы их подслушали. — Покупка «Нью-Йорк Айлендерс», — улыбается Тони. — Пеппер считала это безумием, Роуди и почти все остальные тоже. — Наверное, это и правда было безумием. Тони приподнимается с коленей Стива, так что они оказываются лицом к лицу, и тянется рукой к его щеке. — Но это привело меня сюда, — отвечает Тони. Стив практически тает от прикосновения, обхватывая Тони рукой, чтобы удержать его. Это немного неудобная поза, поэтому Тони перебирается к нему на колени. Он наклоняется, чтобы поцеловать Стива, скользя языком по его нижней губе. Стив позволяет Тони задавать темп, наслаждаясь его знакомым вкусом и ощущением рук в своих волосах. Прежде чем поцелуй успевает перерасти в нечто более горячее, Тони отстраняется, шепча Стиву на ухо: — И мне очень нравится быть здесь. — Мне нравится, что ты здесь, — говорит Стив. В начале дня он беспокоился, гадая, понравится ли Тони это место. Но теперь он знает, что его святое место стало еще лучше от этого, что он никогда не сможет вернуться сюда, не вспоминая этот момент между ними двумя. Игра на время забывается, когда Стив притягивает Тони к себе для еще одного медленного поцелуя. Его губы скользят по шее Тони, исследуя исчезающие следы их пребывания в Бостоне. Тони вздрагивает от прикосновений холодных губ к его коже, и Стив предлагает: — Хочешь вернуться ко мне? — Разве у тебя завтра не большая игра, для которой нужно беречь энергию? — дразняще спрашивает Тони. — Я бы был не очень хорошим владельцем, если бы измотал своего звездного игрока за ночь до того, как они должны были завоевать место в плей-офф, не так ли? — К черту команду, — шутит Стив. — Всю команду? — поднимает бровь Тони. — Звучит утомительно. — На самом деле я думаю, что мы справимся в любом случае. Это же «Ред Уингз», мы можем выиграть с завязанными глазами. — Вот это еще одна очень интересная визуализация. — Боже, я даже не хочу знать, как это выглядит в твоем сознании сейчас, — говорит Стив. Он наклоняется ближе, так что его губы касаются уха Тони, и шепчет: — Но мне нравится, как ты выглядишь с повязкой на глазах. — Господи, Стив, — задыхается Тони. — Ты краснеешь, когда я спрашиваю о потере девственности, но при этом можешь говорить такое дерьмо? — Мне нравится, какое лицо ты делаешь, когда я это говорю. Такое скандальное, — ухмыляется Стив. Он проводит руками по бедрам Тони, от коленей до бедер, медленным, томным движением. Он наблюдает, как вздох слетает с губ Тони, мягкое дыхание ощущается в воздухе. Под ними раздается шум города, движение транспорта, люди, откуда-то доносится музыка, но все, что Стив действительно слышит, это то, как Тони произносит его имя, и все, что он видит, как он закрывает глаза, пока Стив притягивает его еще ближе. — Отвези меня домой, Стив, — шепчет Тони. — К себе. Стив поднимается вместе с Тони и целует его в последний раз, прежде чем опустить на землю. Взяв Тони за руку, он ведет его обратно через дверь и вниз по лестнице, при этом отчаянно стараясь не зацикливаться на том, что Тони назвал дом Стива своим домом.