Часть II
IV
Сиила
Медленно удаляясь от древнего зала монгрелов и ведя Аневию под руку, Сиила продолжала мучиться вопросом, почему не может отделаться от неприятных ощущений с тех пор, как увидела ангельский меч. Богиня не передала ей великих праведных сил, но, будь она даже самым слабым и ничтожным паладином из всех, несомненно бы узнала небесный огонь. Истинная сила Небес легка и естественна. Окутывает теплом и наполняет сердце стойкостью воина. Всего этого не было даже близко. Сиила помнила произошедшее до мельчайших деталей. Она ощупывала сложенную пирамидкой горку камней, когда до нее дотянулись ледяные пальцы страха. Все существо воина света забило тревогу. Сиила подпрыгнула на месте, будто новенький стражник, застигнутый пронзительным писком свистка. Произошло это за мгновение до яркой вспышки, озарившей пещеру. Сиила едва успела повернуться в сторону Лианхаса, когда из руки эльфа огненным потоком вырвалось лезвие. Паладины всегда чувствуют зло. Сиила умела определять темные помыслы или нечистую ауру в существах – и даже след зла в предметах, – но впервые столкнулась с тем глубоким отчаянием, что исходило от странного света. Он казался чистым и праведным, словно действительно возник из плана Богини. Но не грел. Не давал надежду. Он был яростным и жестоким, словно адское пламя. И до жути холодным. Сиила ощутила себя одинокой маленькой девочкой, угодившей ночью на улицу. Ей стало стыдно от собственной трусости. Всего лишь свет заставил каждый мускул в теле трястись, как от пронизывающего мороза. Несколько долгих секунд, пока Лианхас держал в руках меч, каждый выдох точно рассеивал часть ее жизненных сил, намереваясь высушить воительницу досуха. Это же был всего лишь свет. — Сиила, пожалуйста, помедленнее! — попросила Аневия, — я не успеваю. — М? Ох, прости! Голос спутницы вывел воительницу из задумчивости. Прищурившись, Сиила всмотрелась во мрак. Они шли по узкому тоннелю, заполненному густой темнотой. Их новые друзья предложили идти цепочкой: впереди всех была Вендуаг, а замыкал Ланн. Но как бы Сиила не старалась, она не могла никого разглядеть. Они с Аневией слишком сильно отстали – остальные уже убежали далеко вперед. Оно и понятно, быстрее идешь – быстрее увидишь выход. Вглядываясь во тьму, постоянно ожидаешь, что уже скоро мелькнет огонек. И постоянно разочаровываешься. Повезло хоть, что Ланн нашептывал сзади куда поворачивать на развилках. Целых полчаса они спускались с кручи. Если бы не Ланн, то Аневию пришлось бы оставить наверху, в том зале с реликвией. Монгрел взял девушку на спину и, пока та держалась за его шею, стал аккуратно спускаться с утеса. Получалось неплохо, пока Ланн не соскользнул с камня, отчего Аневия дернулась вниз, ударившись о стенку больной ногой. Лишь чудом она смогла удержаться и не упасть. С тех пор становилось все хуже. Каждый новый шаг давался с трудом. Лучница тяжело дышала и болезненно стонала каждый раз, когда наступала ногой на жесткий камень. Сколько времени они брели без перерыва по этой темной утробе? Казалось, что прошло уже много часов; что делать, если Аневия сломается и перестанет идти? Сиила не могла без слез думать о том, какую боль приходится терпеть ее спутнице. Сможет ли она оставить ее в тоннеле, если все станет совсем плохо? Сиила представила, как удаляется от раненой подруги, которую почти сразу поглотит плотный мрак. Нет, она бы никогда так не поступила. Не оставила бы своего товарища. — Еще немного, буквально десяток метров. — позади раздался голос монгрела. Сиила воодушевилась на последнее противостояние. Она взглянула на Аневию. — Мы сможем! — Сможем… дьяволы, заберите мою ногу. Легкий порыв ветра коснулся вспотевшей кожи. Последний отчаянный рывок – и они вышли в хорошо освещенную пещерную полость. Во всяком случае более освещенную, нежели сеть здешних туннелей. Аневию усадили на ближайший валун, и Ланн тотчас помчался за помощью племени. Остальные сидели, развалившись на камнях. Кто переводил дух, а кто изучал местность. И действительно было что изучать: такого чудаковатого поселения Сиила еще не встречала. Туннель вывел их к подножию склона, окруженного водяным рвом. На вершине располагался Натхольм – деревня монгрелов, про которую рассказывал Ланн. Подъем преграждали двое мужчин, лица и тела которых были спрятаны тряпками: неаккуратно сшитыми обрывками различных мантий и плащей. В руках они держали копья с блестящими наконечниками. Позади них виднелись странные лачуги. Сиила ожидала увидеть всякое, но никак не обтянутые кожей шатры, тенты которых отбрасывали блики каждый раз, когда переливчатое свечение грибов, растущих на потолке целой поляной, касалось гладких чешуек на их поверхности. Приглядевшись, Сиила вздрогнула, когда различила в конструкции одной из палаток крыло, по виду принадлежавшее огромной летучей мыши, пришитое к коже какой-то рептилии. Судя по всему, жилища строились без определенного плана, так как состояли из разных стилей. Все как один ужасные – это точно, – но разные. Конусообразные, квадратные, из многих шкур и оттделок, при этом между некоторыми были перекинуты паутины веревок, на которых висели вяло полощущиеся ткани и сети. И что это там вдалеке? Сиила поняла, что видит клубящийся дым и даже язычки пламени факелов. По бокам склона проходили еще две дорожки. Обе обтекали возвышенность и затем уходили вниз. Уставшая воительница не решилась проследить их дальнейший путь и вместо этого перевела взгляд на Аневию. На фоне темного пола белели только белки ее глаз. Лицо осунулось и источало смертельную усталость. Лучница легла на валун, вытянув больную ногу вперед, и прижала к голове руки. — Ох, Иомедай, до чего же больно. — скрипя зубами, протянула Аневия. Тем временем, остальные спутники уже поднялись с камней. Лица графа и Камелии выражали если не отвращение, то явное презрение к подобной архитектуре. Полуэльфийка уже едва могла стоять на ногах и все равно отказывалась от любой помощи. Даже в полуобморочном состоянии строила из себя непонятно кого, — они с графом точно одного поля ягоды. Лишь Богине известно, как она вообще смогла дойти до Натхольма с таким-то ранением. Послышался торопливый стук ног. К подножию спускался Ланн в сопровождении группы собратьев. Четверо из них несли две пары носилок. На первые монгрелы сразу же положили Аневию, действуя так осторожно, как только могли. Наивные попытки помочь Камелии закончились с первым ответным взглядом. Она так и удалилась на своих двоих. Сиила не смогла проследить, куда направили раненых. Ее внимание было всецело приковано к экзотической внешности подземных жителей, оставшихся с ними. В целом, каждый в той или иной мере имел гуманоидные черты. Однако дикая смесь с животной природой порождала настолько неестественный вид, что, да простит Богиня, и демоны показались бы менее страшными. Сиила почувствовала укол вины. Род монгрелов страдает от жуткого проклятья, наложенного демонами за подвиги их отцов. Как ей стать настоящим паладином, если не получается направить к свету даже собственные мысли? Взгляд воительницы зацепился за графа. Дейран Арендей выглядел так, будто увидел того самого монстра, что в детстве всегда наводил страх, прячась под кроватью. Все это происходило в течении нескольких секунд, так как Ланн, поговорив о чем-то с собратьями, тут же обратился к наземникам: — Я сообщил обо всем вождю. Про демонов, раненых и, конечно, про меч, — монгрел замялся и отвел взгляд в сторону, — скажем так, он в замешательстве. — Интересно с чего бы, — бросил граф, закинув руки за голову, — то есть мы так и будем торчать здесь? — Нет, теперь мы все вместе должны пойти к нему, — монгрел повернулся в сторону эльфа, — ты ведь сможешь достать или…крхм… вызвать ангельский меч? — Честно говоря, не знаю, — ответил Лианхас, — я в таком же недоумении, как и все. Это вообще нормально, что он просто так оказался в моей руке, а затем пропал? — Вождь сказал, что на его памяти ещё не было того, кто знал бы, как…ну, как даже выглядел этот меч. Про него не так уж много известно. Думаешь среди нас много экспертов по магии Небес? — Ты же говорил, что многие пытались его достать, — возразил Лианхас, — что он торчал из камня и тому подобное. — Думаю, все это было большим преувеличением. Между нами, я даже не верил, что он существует. Не надо на меня так смотреть! Несколько поколений в зал никто не ходил. Собственно поэтому нам и надо продемонстрировать нашу находку вождю – показать, что это не плод нашей фантазии, — Ланн замотал головой, — где Вендуаг? — Убежала куда-то, как только мы вышли из туннеля. Еще раз говорю, я не знаю ни как меч оказался у меня в руке, ни как достать его снова. Ланн пождал губы – по крайней мере на той части лица, где это было возможно – и уставился вверх. Тогда Сиила услышала зевок, который быстро перерос в ехидную усмешку. Аазимар вышел вперед и встал прямо напротив растерявшегося эльфа. — Да ну, — брови графа наиграно поползли на лоб, — может ты просто не все нам рассказал? — Во имя Иомедай, отстань ты от него, — окрикнула аазимара Сиила, не желая слышать очередные ехидства. — С чего вдруг ты настолько доверчивая? И сколько раз мне повторять не обращаться ко мне на “ты”? — Клянусь, на площади ты был совсем другим. — Не уверен, что мне нужно влезать, но чем быстрее мы познакомим вас с вождем, тем быстрее сможем помочь с демонами, — сказал Ланн. — Я тоже не уверен, что тебе нужно влезать. Боюсь грубые горожане не оценят природную монгрельскую красоту и ненароком примут за демонов. Сарказм. Опять сарказм. Он когда-нибудь кончится? Жалуется, критикует, нападает на всех со своими грубыми замечаниями, притом бесполезен как рваные ножны. Монгрелы предлагают свою помощь, а что делает он? Продолжает вести себя как последний ублюдок. — Так вот в чем твоя проблема! — не сдержавшись, выкрикнула Сиила, — ты просто законченный засранец. При первой встрече казался паинькой, потому что боялся Теренделев. И, наконец, вот он – настоящий Дейран Арендей - самый придурошный граф на всем Голарионе! Какое-то мгновение граф выглядел потрясенным. Его верхняя губа чуть приподнялась. Он провел языком по кончикам белоснежных зубов, и только затем лицо аазимара тронула зловещая ухмылка. — Орешь на меня, как на нищего, будто сама ничего не заметила! Пусть меня съедят эти монгрелы, если этот так называемый меч и правда ангельский. — Эй, да о чем ты вообще? — возмутился Ланн Аазимар сумел надавить на почти забытое Сиилой обстоятельство. Холод. То не было ее мимолетной слабостью? Неужели и граф ощутил странную ауру; словно холодный бездонный вихрь закручивался где-то неподалеку, подбираясь все ближе и ближе. Невидящим взглядом воительница уставилась себе под ноги. — Небесного в нем столько же, сколько и в гебском борделе, — граф лукаво уставился в сторону эльфа. — Послушайте, я понимаю все ваши подозрения. Как только эта штука внезапно оказалась у меня в руке, я и сам почувствовал… нечто странное, — Лианхас замолчал и покачал головой. Он сел на ближайший камень и, положив ладони на лоб, принялся растирать его, — да, что уж там: все, что происходило со мной с момента пробуждения, было просто невероятным. Вы только представьте: проснуться без воспоминаний в незнакомом городе, пережить атаку демонов… Только поверьте – я не какой-нибудь культист демонического ордена! — Культист бы сказал тоже самое, — ехидно заметил граф. — О чем вы толкуете?! — Ланн недоуменно обвел взглядом присутствующих. — Вас напугала сила меча? Да, он выглядел могущественно, и светил довольно ярко, но… — А о чем говорила та паучиха? — граф повернулся в сторону Ланна. — Кто? — Твоя спутница. Не было похоже, что она бурно счастлива нашей находке. — Ты о Вендуаг? Она просто бывает вспыльчивой. Лично я никакой разницы между мечом из легенд и нашим случаем не заметил. — Почему ко мне все обращаются как к простолюдину? — Ланн, ты уверен? — Сиила с надеждой посмотрела на монгрела. Ланн зажмурился и сделал глубокий вздох. Затем он открыл глаза и упер руки в бока. — Честно, да простит меня Иомедай, но мне все равно. Если меч поможет убедить вождя выступить прямо сейчас, то будь он хоть выкован из адского пламени, им надо воспользоваться. — Вашему вождю не хватит факта нашествия? — метнув взгляд в сторону монгрела, Лианхас встал с камня и дотронулся пальцем до шляпки ближайшего гриба. — Только не пробуй на вкус, — предупредил монгрел, — они ядовиты. Эльф хмуро посмотрел на Ланна, будто тот сказал что-то совсем неприличное. Сиила же не смогла сдержать улыбку. — Нет, он конечно начнет собирать ополчение, но, зная его, это может затянуться до следующего нашествия. — продолжил Ланн. — Мы все уже измождены, — Лианхас обернулся лицом к группе, — давайте поскорее покончим с этим. Где тут можно взять воды? Мы ведь отдохнем перед тем как отправимся наверх? — Конечно! — ответствовал Ланн и развернулся к подножию, — да, пойдемте быстрее, мы и так задержались, — Эй, меня кто-нибудь слушал? — граф возмущенно взмахнул рукой, — кому вы собираетесь помогать своим сборищем доходяг? — Он всегда такой? — Ланн улыбчиво посмотрел на блондина. — Успокойся, — сказала аазимару Сиила и вышла вперед, — чем быстрее мы окажемся на поверхности, тем лучше для всех.V
Лианхас
Оторвав кромку кувшина от губ, я еще несколько секунд простоял в эйфории, ощущая, как жидкость увлажняет засохшее горло, проникая все глубже, достигая желудка. Выбравшись из приятного оцепенения, я налил из стоявшей неподалеку чашки немного воды на ладонь, сжатую в лодочку, и сполоснул ею лицо. За время проведенное в пещерах оно превратилось в грязную засохшую маску. Усталость нависла тяжелой могильной плитой. Если бы не просьба Ланна о встрече с вождем, я распластался бы сейчас прямо на земле. Перед глазами то и дело мелькали черные точки. Хотелось думать, что они были порождением игры света и тени, а не травмой головы. Я осторожно дотронулся до затылка рукой и почувствовал толчки, исходившие будто от позвоночника или сосудов. Надо успокоиться. Лекарь сказал, что ничего серьезного нет. Просто реакция на весь ужас, что со мной приключился. Я набрал воды и еще раз сполоснул лицо; провел руками по волосам, закинув пряди назад, и случайно задел черную мазь, наложенную на ушиб. Как можно быть таким неуклюжим?! Гнев моментально перекинулся на остальные мысли, словно открыв старые раны, заполнив кровью рассудок. Остальные уже считают меня сумасшедшим? Но ведь это не так. Или так? Действительно, сложно дать логическое объяснение тому, что происходило со мной все это время. Может граф прав; на мне лежит проклятие, и оно повлияло на меч? Может я стал частью чьего-то злого умысла и привел демонов в город? От мысли об одной возможности такого исхода меня наполнило холодным трепетом. Усевшись на небольшую скамейку, покрытую коричневой шкурой неизвестного зверя, я принялся перебирать в голове всевозможные варианты; тщательно анализировать все события. Это вгоняло в уныние. Не помогало. Если бы я только мог остановить поток мыслей, возможно нашлась бы та маленькая деталь, что отвечала за все несчастия. Демоны напавшие из ниоткуда – могло ли это быть совпадением? Наверняка. А голоса в голове? Со многими ли могло произойти такое после потери памяти? Может быть. Что же тогда насчет странного меча? Да уж, какая тут связь! На секунду мне показалось, что я и правда безумен. Будто меня стало двое. Причем первый тонул в реке и отчаянно пытался схватиться за край проплывающей лодки, а второй кидался в первого камнями и хохотал. И ведь было над чем смеяться. Особенно, если вспомнить мои безумные потуги на площади. Сколько раз я по своей глупости чуть не лишился жизни? Бросался туда-сюда, как ошпаренный. Скользил по руинам Кенабреса с арбалетом в руках. В груди защемило, будто легкие сузились. Тянущая боль заставила наклониться вперед. Я закрыл лицо руками. Мокрые ладони поползли вниз к подбородку. Голова загудела сильнее прежнего; сердце билось слишком быстро; создавалось ощущение, что чьи-то твердые руки упирались мне в грудь, стараясь пробраться во внутрь. Дескари. Лорд-демонов. Не создал ли он этот разлом лишь потому, что я возомнил себя ему ровней? Неужели всему виной был я? Попытка сделать вдох привела к неудаче. Горло точно перекрыло тернистым комком; мышца шеи бесполезно сжимались, чем только глубже заталкивали иголки в нежную плоть. Паника вскипевшая во мне, прямо в горле, не могла выплеснуться даже в самом слабом хрипе. — Эй, с вами все в порядке? Передо мной возник монгрел с выпирающими, как у кабана, клыками. В руках он нес корзинку, доверху набитую зеленой склизской рыбой. Одуряющий запах мигом привел меня в чувство. Вернее будет сказать заставил, потому что почти сразу я вскочил и отвернулся от тошнотворной корзинки. — Спасибо, все хорошо. — Как скажешь, — храпнул монгрел и зашаркал куда-то в сторону. “Забудь. Забудь! Просто не думай обо всем этом. Демон бы и без тебя мог разрушить весь город.” Мне хотелось верить, что уговоры правдивы, потому мне полегчало. Внезапный шторм мыслей начал стихать. Не нужно было вообще начинать думать обо всем этом. Чтобы отвлечь себя , я принялся осматривать окрестности. Ланн отвел нас к палаткам, чьи жильцы охотились или ушли к другим племенам. Мне досталась маленькая конусообразная хижина: места хватало впритык и то, если свернуться калачиком. Материалом каркаса служили длинные тонкие кости, принадлежавшие неким подземным падальщикам. Меня не посвятили в подробности, Ланн лишь бросил фразу о том, что эти животные не представляют опасности, – хотя встречаться с подобным зверем никак не хотелось. На кости было натянуто множество кож самых разных животных, сшитых друг с другом и перетянутых ремнями. Мое жилище находилось на вершине холма, совсем недалеко от куполообразного шатра вождя, в котором уже несколько часов Ланн вел переговоры. Палатка Сиилы находилась ярусом ниже: на уступе, что обводил возвышенность со всех сторон. Еще ниже – прямо у самого рва – в низине с обратной стороны холма находилось еще несколько десятков палаток. Поселение, по обычным меркам, было совсем маленьким – располагало не более сотни живых душ. В основном монгрелы занимались хозяйством: потрошили рыб, зашивали покрышки палаток или делили кожу на лоскуты, предварительно вымазав каким-то раствором. Многие соплеменники Ланна не были предрасположены к разговорам с чужаком, бросая угрюмые короткие фразы или вовсе игнорируя любые вопросы. И все же нашлось несколько любопытных зевак с кем можно было провести беседу. Я рассказал им о поверхности и о демонах, в ответ на что они лихорадочно вздрагивали и просили поведать обо всем вождю. Не было похоже, что среди них есть те, кто стремился бы броситься в атаку, как того желал Ланн. Скорее они надеялись, что опасность просто минует их. Нас давно должны были накормить. Минуты уже сменились часами, однако Ланн или сам вождь так и не объявились. Местная еда не вызывала доверия, скорее лишь отбивая любой аппетит, но сама причина задержки меня настораживала. Чтобы уберечься от сна, я решил проведать раненых. Стоило выйти за пределы каменной ограды, окружавшей мою палатку, порыв ветра коснулся влажной кожи лица, пройдясь по ней холодным языком. Спустившись по склону, я несколько минут бродил в потемках лабиринта жилищ и веревок, пока не достиг своей цели. Палатка лекаря была раз в шесть больше моей. Прямоугольный шатер с тканью кремового оттенка заметно выделялся на фоне обычных лачуг. Я прошел внутрь Как оказалось, моих спутниц усыпили сладкими благовониями. Старик лекарь – монгрел с маленькой козлячей головой – попросил не беспокоить девушек. Сказал лишь, что обработал их раны и перебинтовал. Он не был жрецом – всего лишь самоучка алхимик, – и потому не мог похвастаться скоростью залечивания ран. Девушкам предстояло пролежать в целительном сне около суток. Интересно, как эту новость восприняла Камелия? Поведали ли ей об этом прежде чем усыпить? Наверно, не было ничего удивительного в том, что я уже успел привязаться к своим спутникам. Пусть и поверхностно, но теперь я знал каждого из них. Эй, а вы случайно не знаете того блондина в богатом камзоле или вот ту темнокожую девушку с добродушным взглядом? Я улыбался, раздумывая как описал бы своих знакомых. Каждый из них имел что-то свое, нечто, что отличало ото всех прочих. Камелия с графом умудрялись даже в такой ситуации держаться собственных высокомерных правил и принципов. Аневия с Сиилой напротив – принимали все как оно есть. Такие разные, но одинаково сильные. Будто какая-то внутренняя функция позволяла им не переживать те метания, что грозились раздавить меня самого. Может быть я и правда сошел с ума? Постепенно в голове начала клубиться белая дымка. Все мысли смешались в единое непонятное месиво. Оно и лучшему – наконец-то можно было оставить все размышления. Занять себя чем-нибудь другим. Где носит этого Ланна?! Возвращаясь к своей палатке, я заметил вдалеке слабое мельтешение. Пригляделся. Показалось, что полог, закрывающий вход главного шатра, немного подвинулся. Будто кто-то коснулся его рукой и вот-вот выйдет наружу. Спустя несколько секунд полог сдвинулся; ко мне на встречу выбежал Ланн. — Лианхас! — выкрикнул монгрел непривычно угрюмым для себя голосом. Он подбежал, надул щеки и выпустил накопившийся во рту воздух, —прости, хотел придумать речь пока бы искал тебя. Вообщем, племя с радостью позаботится о вас. Вождь крайне… невозмутимо воспринял новость о нашествии демонов – черт, да как-будто давно ожидал подобного! Скоро он пошлет гонцов к другим племенам, но, — Ланн упер руки в бока. Его взгляд теперь был направлен на что-то позади меня, — короче говоря, он ничему не поверил. Я про меч. Сказал, што я шлишком много болтаю, — последнюю фразу он исковеркал намеренно. — И что нам тогда делать? — Придется явить чудеса! — воскликнул Ланн, то ли пытаясь изобразить оптимизм, то ли, чтобы подбодрить меня. — Но я же говорил! — запротестовал я, — без понятия, как это сделать. Я уже пробовал махать руками, концентрироваться, даже повторял все свои действия из залы. — Я понимаю, — Ланн посмотрел мне в глаза, — но если мы этого не сделаем, хотя бы не попробуем, – то все затянется надолго. Ты уже мог заметить – никаких орд воинов тут нет. Можно по пальцам одной руки сосчитать тех, кто из племени видел демонов воочию. Без хорошего стимула никто не решится выйти в бой. — Тогда в чем смысл? Зачем идти на поверхность? Ланн удивленно уставился на меня. До меня дошло, что я сказанул лишнего. В конце концов, то были не мои проблемы. Монгрел опустил голову и долго подбирал слова. — Пока не узнал о нашествии, я хотел просто… не знаю, взбодрить всех. Да, это звучит глупо и мелко. Сейчас мне даже мысль об этом кажется просто нелепой, — монгрел засмеялся, — думаю, поэтому Вендуаг сильно злилась. И, видимо, злится до сих пор, так как найти ее я нигде не могу. Но теперь все иначе, — его голос стал серьезен, — мы поколениями ждали, когда настанет наш час. Когда сможем быть полезными всему миру! Неужели он не понимает? — Ланн, ты осознаешь о чем говоришь? — Конечно, я… — Демоны разбили стражу Кенабреса. Они убили Хранительницу, целого дракона! Какие шансы могут быть у вашего племени? Даже у нескольких племен. Собеседник выслушал это с напряженным лицом. Он поднял руку и взъерошил пряди волос. — Если бы мне давали хотя бы по одной монете за эту претензию, я бы уже был самым богатым монгрелом во всем Голарионе, — он улыбнулся, — пойми, дело не в демонах. Конечно я не хочу, чтобы мои братья и сестры рисковали своими жизнями! Но… Он посмотрел мне в глаза и умолк, словно охваченный непроницаемым беспокойством. —Давай оставим эту тему, — сказал монгрел, отвернувшись, — вождь сейчас подойдет. Вы ведь проголодались?***
На первый взгляд оно было живым. Бурное месиво из всех оттенков зеленого цвета, напоминающее лужу соплей больного, громко булькало и, казалось, съеживалось каждый раз, когда я тыкал в него деревянной ложкой. Последнюю нам выдали в качестве сувенира. Зачерпнув лопастью немного слизи, я поднес ложку ко рту и ощутил нестерпимо кислый, омерзительный запах. Я потряс головой и закрыл нос и рот рукавом. К горлу поднялась тошнота. Остальные блюда были не лучше. Рыбное филе с душком плескалось в жиру или слизи. Странные овощи, о которых я не имел ни единого представления, казались твердыми и потрескавшимися, а некоторые наоборот мягкими и распухшими, словно пролежали целую вечность в воде. Вот такой вот была наша трапеза. Желудок сводило судорогой, но я не был готов к тому, чтобы переступить через свое отвращение к местным блюдам. Не желал ничего мясного или растительного. Нет уж, такого кулинарного путешествия я бы не вытерпел! И тогда я приметил погнутый чан, в котором покоилась мутная жидкость. В ней плавали мелкие кусочки чего-то растительного. Свежие и ярко-зеленые. Суп! Ну конечно! Обрадовавшись, я приблизился к чану и перелил в свободную миску немного бульона. К моему удивлению навар имел отличный пряный аромат, точно подкрашенный свежими кореньями. Решившись, я отхлебнул целую ложку бульона. Вкус у него был терпким; тянущий привкус чего-то сильно кислого и жирного был специфичен, но вполне удовлетворительным. Сиила, сидевшая слева от меня, последовала примеру и налила себе того же бульона. Она была в одной белой рубахе. Непривычно было видеть ее без экипировки; образ воительницы плотно ассоциировался с болтающимся на ремешке старом ламинарном доспехе. После того, как Сиила проглотила первую порцию супа, ее лицо озарила широкая улыбка. — Довольно вкусно! — И вам нравится это хрючево? — пробормотал граф, окидывая трагичным взглядом все блюда. — Не попробуешь – не оценишь, — подбодрил Ланн, жадно уминая склизскую солянку. Граф закатил глаза и, выждав пару минут, все же отважился налить себе супа. Мы с Сиилой отложили в сторону приборы, всецело поглощенные внутренней борьбой аазимара. Ложка была уже у самого рта, когда какое-то неясное подозрение все же помешало графу разомкнуть губы. — Да ты попробуй, он же не ядовитый. — сказал Ланн. Видимо граф был слишком голоден, так как, бросив быстрый взгляд в сторону рогатого монгрела, все же выпил бульон. — Во всяком случае, для нас, — добавил Ланн и широко улыбнулся. В ту же секунду граф схватился за рот, будто сдерживая порыв рвоты. Его лицо перекосило, а глаза чуть не вылезли из орбит. Он бросил ложку на стол и, сложив руки в молитве, отвернулся. — О, Иомедай и остальные, только бы не умереть в этой поганой дыре. — Так нашу деревню еще никто не называл! — с наигранным гневом возмутился Ланн, — да ладно, можно же зажать нос и глотать целиком. — Монгрел с чувством юмора, да? — граф повернулся к собеседнику лицом, — не думал, что тут и такие водятся. Я вернулся к своему блюду. Прошло уже порядочное количество времени, но вождь к нам так и не присоединился. Граф Арендей продолжал спорить с Ланном, но я более не вникал в суть их перебранки, обратив внимание на копошение теней вдалеке. Мы сидели за огромным столом у стены, в которую упиралась площадка утеса холма. Вокруг были развешены сушеные рыбы, привязанные за кончики треугольных хвостов. Если вдохнуть полной грудью, то без сомнения можно различить во множестве ароматов самые курьезные сочетания, однако – даже за столь недолгое пребывание в Натхольме – я успел смириться с местным колоритом. Где-то впереди вовсю кипела работа. Никто из местных все еще не готовился к битве с демонами: напротив, занимались своими обыкновенными делами. Время от времени я замечал признаки чужого присутствия: среди палаток, что преграждали обзор на остальную часть деревни, иногда мелькали темные фигуры. Но монгрелы были стремительны. Я не успевал никого разглядеть. Боялись они нас или презирали – что было вполне возможно, если вспомнить реакцию Вендуаг, – могло показать лишь время. Однако, это обстоятельство само собой порождало два непростых вопроса. Во-первых, почему Ланн был настолько дружелюбен? Во-вторых, не означает ли долгое отсутствие вождя его категорическим нежеланием помочь незваным пришельцам? Пока я размышлял над этим, веревка над ближайшей палаткой задергалась. Сначала мне казалось, что ее колыхал ветер, однако она поползла вбок, и в поле моего зрения показалось ведро, за которым последовал ряд сушеных рыбьих туш. Загадка оказалась простой: вылезший из покоев палатки монгрел снял ведро и принялся складировать в него запасы. Расправившись с этим несложным делом, он довольно потянулся и, прижав ведро к груди, исчез в полумраке. Должно быть даже в самых непростых условиях, жизнь всегда найдет способ хитроумно пристроиться к местности. На смену одному монгрелу пришел другой. Он был не один. Рядом с ним в шагал широкоплечий мужчина, слишком хорошо одетый, чтобы казаться монгрелом. Его синий дублет с желтыми рукавами был туго обтянут здоровым кожаным поясом, концы коротких шарообразных штанин заправлены в пару изящных сапог. Они вышли на свет и я смог лучше разглядеть незнакомца. Это был человек, скорее пожилой, чем средних лет, полный, шаг был тверд и уверен, чего не скажешь о ковылявшем позади него монгреле. Однако еще больше внимания притягивала улыбка. Улыбка человека привыкшего убеждать и получать все, чего он захочет. — Наконец кто-то с поверхности! Я уж думал не дождусь, — грудной голос незнакомца был завораживающим, — будем знакомы. Я Хоргус Гверм. Да, тот самый Гверм. Вы не представляете, как я рад вас здесь видеть. — Старик Гверм! — выпалил граф, резко встав со стула. Не было похоже, что он очень рад этой встрече. — Граф Арендей, — Гверм сделал несколько шагов навстречу аазимару и протянул руку, — вот так встреча! Словно собрание благородных семейств. — Место вот только не подходящее. — Это точно, — вкрадчиво добавил Гверм и развернулся лицом к столу, — повезло же нам выжить. Треклятая жужелица! Впредь буду каждому кузнечику лапки выдергивать прежде, чем раздавить огромным тапком. Повезло, что упал на мягкую шляпку гриба. Нет, вы представляете?! Огромные грибы под Кенабресом — Господин Гверм, рада вас видеть! — отсалютовала воительница, — вы, наверное, не помните, но мы с вами пару раз встречались. Во время подготовки к празднику! С вами еще кто-нибудь есть? — А, точно-точно, вы – Сиила? Помню вас. Сказал же, вы первые кого я встретил в этих катакомбах. Не считая наших подземных друзей, конечно. Кто же знал, что у города есть два этажа? — Вождь, — обратился Ланн к неприметливой фигуре позади Гверма и заговорщицки подмигнул, как будто они с ней были лучшими друзьями. — Ш…ш, Ланн, я пришел шюда переговорить с нажемниками, — грузный монгрел в сером балахоне поднял руки с обломанными когтями и коснулся краев капюшона, — я – вождь. Вождь Сулл. Морщинистое лицо старика напоминало скорлупу ореха и было белее полированного серебра. Заостренный нос выдавал в нем крысиную примесь; сама форма головы напоминала причудливо миниатюрный человеческий череп; длинные конечности с редкими клочками белой шерсти, словно ветки деревьев с набухшими почками, торчали из сверхшироких рукавов его балахона. Старик поправил грязные бинты, обмотанные вокруг шеи, и вытер руки об потрепанную ткань на груди, добавив к бесчисленным пятнам от пролитой еды два новых черных пятна. Он сделал несколько шагов вперед, встав на свету факелов так, чтобы все окружавшие хорошо его видели. Босые ноги монгрела, как и шея, были обмотаны бинтами; то ли все его тело горело от шрамов, то ли раздраженно язвами. Испустив хриплый вздох, монгрел опустил когтистые лапы на стол. — Пошледние времена наштают, — в его груди что-то клокотало при каждом вздохе, — демоны заполонили поверхношть. Нехорошо. — Именно! — воскликнул Ланн, — вождь, ты скажешь уже наконец, когда мы будем выдвигаться? Нашим друзьям нужна помощь. — Я не ш тобой говорю, Ланн, — прошипел Сулл, — нажемник, держащий швет Небеш – шепуха! — Почему ты настолько упрям?! — Ланн встал и указал на меня пальцем, — вот он. Наземник, что смог пробудить свет Небес. И тому был свидетель я и все, кто здесь сидит. Сколько раз мне повторять это? — Ланн говорит правду, — вступилась Сиила, — мы все это видели! — Вендуаг шказала, што нишего не видела, — мрачно заявил Суул, — хватит! Вше эти шкажки нам не помогут. Нашет демонов… — Вендуаг сказала?! — закричал Ланн, — почему ты веришь ей больше чем мне? Я понял, что настала моя очередь вклиниться в разговор. Руки дрожали; сердце набатом стучало в груди; я понял, что вспотел, как мышь под метлой. — Вождь, Ланн прав. Я… я действительно нашел меч! Все или ничего. Напряжение обстановки странным образом вдохновило меня. Ладонь будто погрузилась в ледяной поток – холод, сила, движение – все оказалось в моей руке. Ощущение казалось невероятным и вместе с тем совершенно привычным. Все происходило так, как и должно было происходить. Краски окружавших предметов слились воедино. Слились в нечто темное. Затем пришла боль. Она взревела в голове тысячью негармоничных мелодий; боль потери и отчаяния. В самый последний момент поток остановился, темнота рассыпалась, точно потрескавшаяся штукатурка. И ничего. Абсолютно ничего. Я тупо уставился на свои руки. В самый важный момент, я ничего не смог сделать. В глазах Ланна стояло разочарование. Поджав губы, он заторможенно вернулся на свое место. — И что это было? — протянул граф, откинувшись на спинке стула. — А что, должно было что-то произойти? — непонимающе замотал головой Гверм, – я думал у нашего друга есть что сказать. Или показать. Я понял, что все испортил. Горло пережало волнением. Грудь сжало стальными клещами. Я хотел оправдать свой провал, сказать что-то осмысленное. Но не мог говорить. Сулл переводил взгляд с меня на Ланна и обратно, точно мы были сообщниками задуманного ограбления. — Думаю понятно, што я вам не верю. Если все ушпокоилишь, — он вновь поправил бинты на своей шее, — нашештвие демонов вещь шерьежная. Хорошенько вше вжешив, я решил, что мы будем охранять швои владения. Я пошлал вешти другим племенам. Оргажуем шовмештную оборону. — Все таки сказал это, да? — усмехнулся Ланн, — думал у тебя не хватит духу сообщить об этом нашим друзьям. Будем сидеть тут пока демоны устраивают резню? — Ланн! Не шмей так говорить шо швоим вождем! — Знаешь, что я думаю? — в глаза Ланна вернулась былая уверенность, — Ты больше всех здесь хотел, чтобы все так обернулось. Трудно было бы объяснить племени, почему не надо никуда идти, если бы меч из легенд появился. Просто признайся в этом. Не успел Сулл что-либо ответить, как встала Сиила и всплеснула руками. — Погодите, то есть вы нам не поможете? Там наверху бойня! Нам нужен каждый солдат! — Жадача вождя – жащита племени! — хрипло взревел Сулл, — не желаю больше нишего шлышать! Ешли хотите, оштавайтешь. Вы наши гошти. — Он повернул голову к Ланну, — ты ражошаровал меня. Шильно ражошаровал. Ешли ужнаю, што вы дурите племени голову – прикажу вышвырнуть ваш отшюда! Наступившую тишину нарушал только Гверм, постукивая по кожаному чехлу на своем поясе. Он смотрел на все отстраненно, как если бы его ничего из присутствующего не интересовало. Затем, точно переключившись, он улыбнулся своей чарующей улыбкой и повернулся к вождю, пригладив свои зачесанные назад седые волосы: — Неужели эту проблему никак невозможно решить? Мне же вы помогли, пока я шатался в этих тоннелях. — Одно дело помошь вам, а шовшем другое помошь всему городу, — ответил вождь, — боющь это вше, шем мы можем помошь. Ланн встал и, ничего не говоря, удалился. Сулл проводил его взглядом, замотав головой как невротик в приступе ярости. — Нешношный мальшишка, — еле слышно прохрипел вождь, когда фигура Ланна скрылась за палатками. Если бы не стоявшая вокруг тишина, улышать его было невозможно. Затем он повернулся к нам, — я оштавлю ваш. Отдыхайте. — Можно узнать хотя бы как выбраться отсюда? — спросила Сиила. — Шложно шкажать, — сказал вождь. Его костлявые плечи слегка приподнялись и тут же опустились, — ближайшие выходы жабило пошле землетряшения. Я прикажу выдать вам карту. Если выйдите ш пошледним гонгом, то череж четыре удара выйдите на поверхношть. — Что еще за гонги? — поинтересовался граф. — Так мы отмеряем время, — ответил Сулл, — день и вешер. Более вопросов ни у кого не возникло. Вождь ушел, оставив нас наедине с нашими мыслями. Я так и не решился ничего сказать. Гверм взял своей огромной лапищей кружку с водой, принюхался и, сморщив лицо, отставил ее в сторону. — Дикари! Хорошо конечно, что это они нашли меня, а не какие-нибудь огромные многоножки, но их… манеры, скажем так, потрясают. — Мы встретили пару пауков, пока не нашли это место, — сказала Сиила. — Ничего себе! — Гверм почесал затылок, — повезло, что с вами был офицер Орлиного Дозора. — Что? — глаза воительница округлились, — вы о чем? — Аневия Тирабейд, — ответил Хоргус и, посмотрев на графа, изогнул бровь, — вы им не сообщили? — Все ждал когда она сама скажет, — с улыбкой ответил аазимар, пожав плечами, — в любом случае толку от нее было немного. — Я думала, что она простой рядовой! — Продолжай ко всем обращаться на “ты”, — граф громко зевнул. — С вами вроде был кто-то еще? — поинтересовался Хоргус. — Да. Одна полуэльфийка, — граф зевнул во второй раз, — предлагаю уже окончить наше дурацкое собрание. Быстро кивнув, Гверм встал и уставился на меня. — Что там было про меч? Тот монгрел… — Какое тебе дело, Гверм? — граф резко прервал богача, — все уже устали. Может будешь приставать со своими расспросами в следующий раз? Сиила окинула его привычным гневным взглядом: — Граф, вы просто… — Нет, нет, — с улыбкой успокоил Гверм, — все в порядке. Граф абсолютно прав. Все очень устали и не в состоянии что-либо решать или обсуждать. Первым ушел граф, не проронив ни единого прощального слова. Глядя на него, Сиила все сильнее сжимала кулаки – наверняка мысленно отвешивая ему хороших оплеух, – а затем пошла следом за ним. Последним удалился Гверм. Одарив коронной улыбкой. Приятной, но в тоже время пугающей, словно на меня смотрел не богатый аристократ, а безжалостный головорез. И вот я остался один. Один.VI
Дейран
Дейран Арендей встал. Затем сел. Заряженный почти искрящейся энергией, аазимар хотел поскорее убраться из зловонных пещер. Он не мог больше находиться в этом месте, давящем и бессмысленном, наполненном странными грибами, огромными пауками и варварскими племенами. С каждым часом его мысли все сильнее омрачались навязчивой уродливостью окружения. Будто он попал в одну из глупых сказок: все самое ужасное действительно обитало под землей. Ладно бы, если бы он попал в эту передрягу один. Но нет, с ним не только увязался цирк, но еще и этот полоумный толстяк Хоргус. Словно гнилая вишенка на ужасном торте. Дейран попытался вспомнить: был ли из местной знати кто-нибудь более нелеп, чем разодетый аристократом медведь, которого все почему-то принимали за статного человека? Не вспомнил никого – чего и следовало ожидать. Граф слепо уставился на застывшие темные оттенки пещеры. Ему все же посчастливилось найти уголок, где не было этих треклятых светильников. Казалось, вот-вот и мглистый сумрак рассеется, мир придет в себя и вернет краски, похищенные у него с той же дьявольской предопределенностью, из-за которой сам аазимар и попал в эту подземную ловушку. Но темнота лишь сгущалась, пряча в покровах немые тени фантастических уродцев. Исконных обитателей подземного царства. Остается лишь бродить по лабиринтам тоннелей, напоминая себе, что происходящее не призрак сонного разума. Поэтично? Черт его знает. Не заслуживает ничего из местного никакой поэзии. Граф взглянул на проходящего мимо монгрела и тут пожалел, что сумрак, по правде говоря, покрыл далеко не все вокруг. Уродец напомнил ему вождя племени. Похоже это был не редкий тип звериного уродства. Овальная голова, заостренная к носу, как у какого-нибудь грызуна, белая кожа, толстые серые губы, причем из верхней выглядывали кончики острых зубов. Одет был, как и остальные, преимущественно в лохмотья и обмотки старых, давно изъеденных кем-то бинтов. Монгрел держал в руках удочку, конструкция которой по своей простоте напоминала детскую поделку: толстая ветка обмотанная веревкой с деревянным крючком на одном конце. По левую руку от дикаря пыхтел над палаткой его соплеменник. Стоя спиной к графу, он расправлял длинную кожистую перепонку, содранную с чудища, которого Дейран не хотел бы увидеть воочию. Местное подобие жилищ сразу изумили графа своей варварской простотой, без намека даже на налет цивилизации. Впрочем, они органично подходили их обитателям. В этом был даже некий символизм. Варвару варварство. Когда монгрел повернулся лицом к аазимару, последний чуть не расхохотался. Видел ли он когда-нибудь что-то более омерзительное? Огромное рыло занимало половину лица монгрела, прикрывая маленькие красные глазки. Ноздри были влажными, покрытые какой-то прозрачной блестящей слизью. Его черное, бесформенное туловище было облачено в подобие рязы. Дряблые руки – комично длинные на фоне толстенного тельца – доставали пальцами до пола. Из внутренностей палатки выглянула плосконосая девушка и жестом подозвала к себе монгрела-свина. Ее зеленое лицо было плохо различимо в пространстве полутеней, но граф отчетливо увидел длинные когти на пальцах руки – такого же лягушачьего цвета, как и голова незнакомки. Она напомнила рогатого монгрела, – только ее кожа была гладкой, в отличии от чешуйчатой половинки того типа. Как же он там представился? Ланнис? Ланн? Да какая разница. Дейран закрыл лицо руками, испытывая вспышку беспричинной ярости. Дело было не в монгрелах. Почему он вообще о них думает? В другое время он бы возможно с радостью решился на подобное приключение: воочию узреть легендарных монстров, за которыми все время охотился этот старый идиот Халран. Как там прелат называл их, выбивая денег у казначейства? Безнадежные твари? Попал он в десятку. Ох, посмотреть бы на его выражение лица, когда он узнает, что все это время они были в буквальном смысле у него под носом. Интересно, сколько умников из Орлиного Дозора повиснут на столбах за недобросовестную работу? Весь день обернулся провалом. Что бы сказала Теренделев, услыша такое замечание? Это ведь она попросила провести экскурсию по городу. Хорошая была идея. В результате Дейран попал в самое жерло демонического нашествия, а Теренделев… да к дьяволам эту ящерицу! Боится её кто-нибудь, – ага, как же. Граф улыбнулся, представив ошеломленные лица Аневии и Сиилы. Для многих сегодняшняя катастрофа разбила привычную вселенную на бесчисленные осколки. Для многих, но ведь не для всех. Дейран подумал о демонах. Какую неподдельную радость испытывали те мерзкие твари, убивая, калеча и разрушая мир, который кому-то был дорог. Сама острота контраста вызывала в Дейране чувство удовольствия. Извращенного, несомненно, но в любом настоящем наслаждении всегда должна присутствовать своя доля жестокости. Быть может, граф понимал это лучше остальных и уж точно сознательней. Он не сомневался, что не существует никакой предвосхищающей правильности в любых помыслах и поступках, но имеет место лишь страх перед сильными чувствами, инстинктивно воспринимающийся неприязнью. Но – и он знал это ясно, – ему никогда не достучаться до окружающих. Впрочем, Дейрана это устраивало – достаточно было утолять жажду своей переменчивой прихоти, наслаждаясь всем тем, что приносил мир. Должен ли он горевать из-за смерти Теренделев, чью особу видел только по праздничным дням? Для графа этот вопрос не имел смысла. Дейран громко прыснул. И вдруг понял, что стоит и пялится на чужую палатку, застывший, как перед экспонатом в Кенабреском музее. До чего еще его доведет сегодняшний день? Что за бессвязный поток штурмует его голову? Он сунул руку в карман камзола, предварительно расстегнув золотую пуговицу, и, пошарив в его недрах, извлек оттуда монету. По своей характерной привычке граф принялся перекатывать ее меж пальцев, – надо же какая удача, что карман не порвался! Монета с каждой секундой все быстрее меняла свое положение. В пещерных потемках она отливала бронзовым цветом, напоминая округлое навершие миниатюрного меча, которым могли бы орудовать лишь халфлинги. Какое могло быть веселье, –устроить турнир лилипутов! Графу это показалось заманчивой идеей. Проблемы, словно голодные волки, поначалу лишь окружавшие его, ожидая подходящего момента, наконец набросились. А ведь он мог купить два зелья невидимости. Чертов алхимик продал ему разбавленную подделку. Эффект зелья закончился слишком рано. Дейран не успел добежать до особняка. Ровно в тот момент, когда он почти выбрался из хаотичного столпотворения демонов и горожан, его маскировка спала. Пришлось бегать и прятаться от полчищ демонюг, но они все равно загнали его в тупик. Если бы он не упал в эту расщелину, то был бы растерзан острыми когтями чудовищ. Разумеется, если Они бы позволили. Граф понял, что впустую перебирает костяшками пальцев. Дейран Арендей откинул голову назад и засмеялся. Его смех, натяжный и радостный, разлился по всем уголкам каверны. Он не стал себя справшивать: смог бы лорд демонов убить Их. Вместо этого граф собрал все свои силы и запрятал еще не успевший кристаллизоваться вопрос в самый дальний уголок разума. В то место, откуда сознание не могло выхватить ни единой мысли уже на протяжении десятилетия. Дейрану осталось разобраться с еще одной тяжелой мыслью. Последней, как он надеялся. Что все-таки они нашли в том зале? Ангельский меч? Уж точно не его! Аазимар был абсолютно в этом уверен, хотя из доказательств имел всего лишь одно. Меч напоминал графу о Них. Чем же на самом деле произошло в том зале? “Пожалуй хватит на сегодня.” Дейран удивился сам себе. Темнота определенно сыграла с разумом шутку. Или доканало изнеможение. В любом случае он не должен больше стоять и тратить силы на все эти глупости. К тому времени малочисленные тропинки пустовали. Должно быть, подумал Дейран, все уже спят. Глядя на вездесущие светящиеся грибы и ощущая стылость пещерного воздуха, граф отринул идею расстелить спальный мешок прямо под потолком. Придется ночевать в кожанном недоразумении, которое здесь называли жилищем. Он уже направился в сторону своей, с позволения сказать, палатки, обдумывая каким бы еще эпитетом покрыть эту дрянь, когда слух уловил раздавшийся позади необычный шум. Стук ног по камню? Граф обернулся и прищурился. Никого не увидел. И что это было? Внезапно на периферии зрения мелькнуло быстрое, почти неуловимое движение. Дейран, ведомый любопытством, сделал шаг вперед. Ему показалось, что на мгновение он увидел во тьме силуэт. Взвесив все за и против, граф решил, что все равно не сможет заснуть и направился прямиком туда, где секунду назад видел колыхание тени. Оказавшись там – место это находилось точно за палаткой свинорыла, – он ничего не нашел. И тогда манящие движение повторилось. На сей раз быстрее. Силуэт растворился у ближайшей стены, точно скрывшись в невидимом лазе. Дейран пошел следом и обнаружил проход, ведущий в туннель. Тот был хорошо освещен грибами внутри, но камень, прикрывающий вход, скрывал голубой огонек с внешней стороны. Стенки прохода быстро загибались. Дейран не увидел того, что сновало во мраке. С ним что, кто-то играет? Он спросил себя: нужно ли идти дальше? Как там сказала пустая башка? Он должен быть благодарен, что кто-то спас его задницу? Что он чего-то боится? Дейран улыбнулся. Если бы его не окружал сумрак и поблизости сидели зрители, его улыбка показалась бы нервной. После недолгих – скорее символических – раздумий, граф скрылся в пещерном проходе. Первый же поворот привел аазимара в тупик. Новый коридор освещался одним слабым источником света – полусъеденным грибом, от чьей шляпки осталась лишь середина, – и заканчивался стеной, перегороженной чередой неровных сталактитов. И это то ради чего он потратил свое время? — Наземники не очень дружат с головой, да? Граф обернулся. В полумраке стояла спутница Ланниса. Ее стрела, натянутая тетивой лука, была направлена прямиком в голову аазимара. Что за невезение: силуэт оказался всего лишь монгрелом. Пусть и необычным. В отличии от прочих представителей племени, в ней была частичка экзотической красоты. Мешали разве что паучьи лапы, выходившие из-за спины. Без них было бы определенно лучше. Дейран ощутил смесь разочарования и радости: вся тайна свелась к банальным угрозам. — Неужели не думал, что опасно бродить по пещерам в одиночку? — зловеще прошипела девушка. — Откуда такая враждебность? — спокойно спросил граф, ощущая леденящее чужое присутствие. Дейран готов был поклясться, что не видел лица более завораживающего. Хищный взгляд ярких оранжевых глаз. Взгляд того, кто уже убивал и убьет еще. Спустя долгую паузу паучиха вздохнула: — Лучше бы ты просто остался в деревне, — в ее голосе слышалось нечто вроде сочувствия, — сам ведь нажил себе проблем. “Глупая сучка, – подумал Дейран, – надо же какая самонадеянная!” — Я дам тебе несколько секунд, чтобы убраться отсюда. Граф засмеялся. Паучиха попятилась на шаг. Смех явно обескуражил ее, ожидавшую подчинения. Она уставилась на аазимара, как на душевнобольного. — Ты что идиот? В другое время, подумал Дейран, он бы того не хотел. Граф развел руками, словно хотел обнять охотницу. — Знаешь, я всегда задавался вопросом, что будет, если оставить озабоченного тифлинга в зоопарке… — Предупреждаю тебя! — крикнула лучница. Ее глаза грозно вспыхнули, как у хищника загнавшего свою жертву в угол. — Теперь я понял. Все началось как обычно. Тело охватывает дрожь от пронзительного ощущения постороннего внимания. Внутренности будто покрываются ледяной коркой. В легких становится критически мало воздуха. Вздох сделать нельзя. Тебя погружают в бездну океана; жуткий мороз смешивается с ощущением неподъемных толщ; горло сдавливает, как если бы его перекрутили веревкой. Они изучают. Осознание собственной уязвимости в такие моменты особенно мерзко. Их невидимые глаза повсюду. Они видят тебя изнутри. Затем возникает волнение. Не мысленная тревога, но марево окружающего пространства; все вокруг становится гуще; все стягивается и искривляется, забирая последние остатки реальности и самообладания. Взгляд смазывается, будто в глаза втерли мыло. Все это было и раньше. Аазимара бил сильнейший озноб. Пересилив себя, он поднял глаза и сконцентрировался на своей горе-убийце: глаза девушки были расширены в ужасе, губы безвольно шевелились, а руки судорожно тряслись. Он услышал тихий свист тетивы, но так и не увидел куда полетела стрела. Дейран уже ничего не видел. Граф попал в место где был только холод, обжигающий до страшной боли в костях, и вопли тысячи голосов. Везде темнота. Дейран не видел себя. Не мог сказать, что вообще существует. Каждый раз он боялся, что провалился в пустоту и навеки застрял в гулком забвении темноты. И тут, как по мановению руки, он вновь очутился в пещере. Такого раньше не происходило – уж точно не так быстро! Граф посмотрел в сторону девушки, та со страхом таращилась на него: от прежнего самодовольного вида не осталось и следа. Точно побитая кошка, она прижималась к стенкам пещеры. — Куда ты нас перенес? Что это было за место? — дрожащим голосом пробубнила она, стуча зубами от дрожи. — Что это за сила? Граф не успел ответить. Послышалось громкое топанье нескольких пар ног. В коридор пещеры вошли три абсолютно незнакомых фигуры, чьи лица были сокрыты капюшонами. — Вендуаг, кто это с тобой!? — прокричала центральная фигура. Голос был женским. — Мы же договорились, что ты будешь одна. — Он преследовал меня, — надломленным голосом ответила охотница, — он что-то прячет. Какую-то магию! Он… — Достаточно! — фигура указала пальцем в перчатке на аазимара, — скрутите его. Лишним точно не будет.