VII
Лианхас
Ты гневно кричишь во тьму. Твой голос, многократно усиленный болью предательства, сотрясает своды древних пещер. Те, кому посвящен твой гнев, трусливо жмутся друг к другу. Они боятся быть наказанными. Боятся возмездия. Они надеются, что все скоро закончится. Верят, что их жертва умрет. Судорожно вглядываются в тот конец каменной гробницы, где ты зажимаешь распоротый бок. Кучка неверных, спрятавшихся за камнями и проклинающих небесную живучесть. Вторая рука держит меч, не успевший отразить подлую атаку исподтишка. Тебя одолевает чувство, что чуждо родному миру. Ты спустился в план смертных ради защиты тех, кто был этого недостоин. Теперь эта мысль стала единственным ориентиром. Предатели заманили в ловушку и ударили в спину защитника. Все твои прежние помыслы были ошибкой. Ты слышишь рядом с собой тихий стон. Совсем недалеко лежит девушка с золотистой косой. Одна из ее рук по локоть отрублена, из груди, стекая по гладким лоскутам кожаного доспеха, льется алая кровь. Последняя верная отказалась от жесткой идеи своих братьев и сестер и поплатилась за это. Не зная жалости, предатели окружили несчастную и напали одновременно. Они ранили ее и повалили на землю. Вместо милости быстрой смерти, она даровали ей муки. Она страдает вместе с тобой. По ее лицу текут слезы, наполненные немыслимой болью. — За что? За что вы предали нас?! — твой крик проносится сквозь мрак разящим мечом. На край уступа выходит молодой полуэльф. Его волосы скручены в тугой узел; длинный шрам пересекает правый глаз, как вечное напоминание о былом поражении; на лице нет страха, только уродливая усмешка. — Ты и твоя богиня ничего нам не дали, Лариэль! Ничего! А лорд Дескари уже подарил нам немало! – эльф всплескивает руками под одобрительное улюлюканье. В руке предателя сияет кинжал, которым тебе вспороли бок. — И нет такой силы, что остановит его поступь. Я не боюсь тебя, ангел, и призываю других не бояться. Ненависть смертных заразна. Ты чувствуешь, что она становится твоей частью: она окутывает, вплетается в природу твоего существа. Разум и тело становятся лишь ее проявлениями. Ты думаешь о том, каким мукам подверг бы столь жалких существ. Правосудие, залитое кровью потерянных, будет единственным достойным решением. Ты напрягаешь всю свою силу, пытаешься встать и исполнить свой долг. Опираешься на ногу. Вид клинка из кроваво-красного кристалла в руках полуэльфа придает тебе сил. Ты переводишь взгляд на девушку. Ее глаза широко раскрыты; с ужасом она смотрит не на своих палачей, но на тебя. Глупая смертная! Неужели она не понимает, что ты желаешь лишь правосудия? Твой меч все еще при тебе, ты сильнее сжимаешь его рукоять. В тот момент, когда ты находишь в себе силы сделать шаг, тьма в пещере приходит в движение. В ней проявляются очертания кошмара, существа явившегося из далеких глубин Бездны. Волна омерзительного стреката летит от тени, ввинчиваясь в виски раскаленными сверлами. Предатели радостно ликуют, девушка с косой затихает. Движение, быстрое как мысль, и рука сокрытого тьмой чудовища сжимается на твоем горле. Ты не чувствуешь страха и боли – лишь ненависть ко всем бесчисленным врагам. — Глупый ангел бьется на камнях, как мошка с оторванными крыльями, — рокочет тень омерзительным голосом. Твое тело горит. Ты взмахиваешь мечом и бьешь им по руке демона. Лезвие, что некогда ослепляло врагов, сейчас сияет тусклым, почти прозрачным огнем. Его силы иссякли; слава Небес покинуло оружие в тот миг, когда твое сердце наполнилось гневом. Удар прошел незамеченным: демон не почувствовал и толики былой силы меча. Ты бьешь снова. И снова. И снова Ничего. Все твои помыслы теперь исходят из самого примитивного и низкого естества. Ты вздрагиваешь при мысли о смерти, но не от страха, а потому что предатели останутся невредимы. Это столь невыносимо, столь ужасающе невыносимо, что разрывает тебя изнутри. Ты бы спокойно отдал свою жизнь, если бы мог свершить свое возмездие хотя бы на несколько мгновений раньше. Тот, кто предал своего защитника, не заслуживает права на жизнь; смертные, что возомнили себя властителями чужих судеб, должны пасть от твоей руки. Более нет места слабости. Твои инстинкты, свободные от бессильных оков небесных законов, кристаллизовались в совершенное правосудие. Преданный своими идеалами и мечтами, смертными и словами Богини у тебя осталась лишь ненависть. Ты и был ненавистью. Столь сильной, что ее не могла развеять смерть, не мог остановить свет.***
Чьи-то крики выдернули меня из глубокой амнезии. Первые мгновения я неподвижно смотрел в темный потолок палатки, потеряв способность ориентироваться в пространстве. Холодный пот, облепив тело, превратил ночную рубашку в мокрую тряпку. Я развел руки в стороны – насколько позволяли габариты палатки – и затем медленно подвел их к лицу. Прикосновение окончательно привело меня в чувство; я принялся растирать ладонями лоб. Вставать решительно не хотелось. Отчасти этому способствовала общая усталость, которая уже казалась моим перманентным состоянием. Три дня, проведенные в деревне монгрелов, были наполнены тренировками. Аневия, наслушавшись предостережений Ланна о населяющих пещеры опасносностях, решила преподать нам пару уроков ведения боя. И, конечно же, больше всего внимания досталось именно мне. Охотники любезно предоставили свои стрелы, офицер Орлиного Дозора час за часом втолковывала мне тонкости сражения на дистанции, заставляла стрелять по самодельным мишеням из губок и кожи. Физические нагрузки помогали отвлечься от размышлений о снах. В первую же ночь – в деревне ее называли поздним временем – я увидел свой первый кошмар. Далее последовала спокойная ночь без сновидений; я объяснил себе кошмар перенапряжением, накопленным в день нападения демонов на Кенабрес – шуткой разума, не более того. Но кошмар пришел вновь. Затем еще раз. Как бы мне не хотелось это отрицать, сон что-то значил. Декорации одни и те же. Действующие лица тоже. Я не знал кем и чем они были, не знал что именно происходило в этом бреду; было это предостережением или уже сбывшейся когда-то историей. Имя Лариэля мне было знакомо, но лишь как осколок чего-то далекого. Я не решился поведать обо снах никому, не хотел привлекать к себе излишних подозрений. Конечно, я догадался, что ангельский меч, который каким-то невообразимым образом сплелся из пламени и лег прямиком мне в руку, и сон как-то связаны. Возможно, мне снился его владелец или аллегория на происходящие со мной злоключения. Единственное, что я знал наверняка, это то, что во сне сущность меча была немного другой. Тусклый и слабый свет, напоминавший тонкий пучок солнечных лучей, пробивающийся из дверной щели, никак не походил на сотворенный у меня в руке сгусток яростного пламени. — Эй, Лианхас! Ты еще не проснулся? — крик принадлежал Сииле, — Аневия хочет, чтобы мы собрались! Вставай, сколько можно дрыхнуть? Отважившись, я вылез из мрака палатки. Ледяной воздух сразу обжег теплую со сна кожу груди. Ступив босыми ногами на холодный пещерный пол, я вздрогнул: стылые когти камней царапнули ступни. Сиила стояла возле стола, на котором горкой лежали веревки, напоминая свернувшихся клубком змей. Я встряхнул головой, прогоняя остатки дремоты. Картинка передо мной сделалась более четкой. Воительница была экипирована в новую кольчужную рубашку – для девушки ее характера не существовало иного выбора одежды. Взгляд был бодр и полон сил; посмотрев на меня, она улыбнулась и отвернула голову в сторону. — Ты не одет? Я вспомнил, что был лишь в нижнем белье. Поспешно нырнув в темноту палатки, я на ощупь определил местоположение штанов и сапог. После непродолжительной возни с одеждой, я повторно вылез наружу и вопрошающе взглянул на Сиилу. — Дайра, – ты ее видел, та местная торговка – оказалось просто милашкой, — воительница провела рукой по звеньям кольчуги, — она пришла в такой восторг, когда я дала ей монеты, что чуть не потеряла голову. Начала прыгать по лагерю, в спешке собирая вещи на продажу. Пришлось побегать за ней. Но итог того стоил: купила все, что просила Аневия. Большинство вещей с поверхности: выброшенное или обмененное у контрабандистов. Как же все-таки хорошо, что Хоргус захватил с собой немного монет и не растерял их по пути сюда. — Аневия ведь не для этого меня разбудила?— я положил правую руку на левое плечо и начал крутить им. Повторил тоже самое с другой стороны, пока не почувствовал легкость в затекшей спине, и затем подошел к бочке, на которой была сложена одежда. Сиила перехватила мою руку прежде, чем я успел коснуться мантии. — Я купила кое-что и тебе, — Сиила отпустила меня и достала из кратера веревок сверток темной ткани и кожаные наручи, — это конечно не кольчуга, но Аневия сказала, что хороший лучник может обойтись без брони. — Как я рад ее похвале, — с иронией ответил я, развернув черную рубаху, — про графа Арендея что-нибудь слышно? Аазимар пропал в первую ночь. Последний раз его видели у палатки, а после и след простыл. Охотники Натхольма искали повсюду, но проблемный граф будто провалился сквозь землю. Впрочем, по заверению вождя Суула, такое вполне могло произойти: некоторые лазы зияли пустотами. — Ничего, — ответила Сиила, понуро склонив голову, — знаешь, до сих пор корю себя, что сорвалась на него. Конечно, он настоящая заноза в заднице, но с моей стороны все это было неправильным. По своему, он ведь помогал нам. Обязательно извинюсь перед ним, когда найдется. — Живым, — неожиданно для себя сказал я. Воительница отвела руки назад и уперлась им в края столика. Горькая мысль мгновенно отразилась на ее лице, словно проникнув в душу. — Угу, — выдавила она, поджав губы. — Прости, я не хотел… — Все в порядке, — к лицу воительницы вернулись краски, — думаю, что Аневия именно поэтому и хочет нас видеть. Придумала какой-нибудь план. Кивнув, я поправил воротник, вытащив волосы из-под его покрова. Ткань рубахи была плотной, но ощущалась совсем легкой и не коконом пыли, коей стала моя мантия за время пребывания в подземной деревне. Закрепив на запястьях наручи из варенной в масле кожи – по сравнению с нежной тканью рубахи, поверхность браслетов была шершавой, испещренной целыми рядами рубцов и дырок, – я обернулся к Сииле. — Мы пойдем сразу к Аневии? — Надеюсь, что остальные уже там. Вы все ужасные сони, — воительница ехидно улыбнулась, — Камелию вообще пришлось уговаривать. Видел бы ты ее взгляд, когда та наконец вылезла из своей палатки: я думала, что прожжет им насквозь. Даже Ланн и тот проснулся с большой неохотой. Хотя у него есть небольшое оправдание: все позднее время искал нашего графа. — Вендуаг вернулась с ним? — Нет, — Сиила пожала плечами, — и это очень беспокоит нашего друга. Я оглядел остальные палатки: монгрелы занимались будничными делами. Наше появление не принесло в их жизнь чего-то нового. Лишь некоторые, вроде Ланна и Дейры, отличались заинтересованностью к делам чужеземников. — Есть какие-нибудь новости с поверхности? — Сейчас там что-то вроде затишья. Разведчики монгрелов доложили, что в город охвачен в кольцо. С поверхности перестали раздаваться бесконечные звуки сражений. Видимо демоны разгромили гарнизон, захватили большую часть города и ведут осаду оставшейся части. Не знаю сколько продержатся выжившие. — И все это за три дня? — Почти за четыре. Тебя видать даже местный гонг не разбудил, – она похлопала меня по плечу Словно услышав ее слова, горло сжалось сухим комком. Я потянулся к глиняному кувшину, покоящемуся на широком ящике рядом с палаткой. Вода в нем оказалась холодной и пыльной. Вдобавок имела кислый привкус странного минера или органики. — А, вот вы где! Услышав знакомый голос, мы с Сиилой синхронно обернулись. Ланн стоял всего в нескольких метрах от нас. Уникальной особенностью дружелюбного монгрела была способность появляться совершенно внезапно, как кошка, которую не заметишь, пока она сама не объявит свое присутствие. Поступь монгрела – даже в беге – была такой мягкой, что не оставлял лишнему звуку и шанса. Уперевшись в колени, Ланн запыхтел: — Аневия просила поторопить вас. По его полуэльфийскому лицу стекали ручьи пота, что довольно странно смотрелось вкупе с чешуйчатой половинкой рептилии. Когда я предложил ему воды, он отмахнулся. — Простите, еще раз пробежался ближайшим восточным тоннелям, а потом еще и по лагерю. — В восточных тоже ничего? — спросила Сиила передав монгрелу сложенную пополам тряпку. Ланн вытер ею лицо и тут же сжал, будто она была его злейшим врагом. — У меня были большие надежды на восточное направление. Все таки там меньше всего всяких жуков-переростков и ящериц. И полно тупиков. Если бы ваш граф пошел туда, то наверняка бы заплутал в бесконечных каменных рукавах. Уж я бы точно его нашел. — А если он… — И в этом случае тоже, — хмуро кивнул монгрел. Я поспешил вклиниться в разговор: — Что насчет Вендуаг? Она так и не появилась? — Нет. Да черт ее знает, куда она могла деться. Ушла в Лабиринт, а нам наплела про спасательную операцию, для нее это расплюнуть, — взгляд Ланна сделался отстраненным, — с первого дня вашего появления она сама не своя. И ее вчерашний уход для меня не является чем-то удивительным. Сиила сочувствующе посмотрела в его сторону: — Прости, мы не… — Да это мне нужно извиняться, что так и не нашел вашего друга, — поспешил добавить монгрел, используя свой полушутливый тон. Он всегда так делал, когда речь заходила о чем-то, что его беспокоило. — Давайте лучше навестим Аневию, пока она не послала спасательный отряд уже за нами?***
Под прикрытием скал собралась довольно пестрая группа, которую в иных обстоятельствах можно было принять за заговорщиков. Кто-то сидел, кто-то стоял, а один рогатый монгрел чуть не взлетел на стол, за которым развернулась грандиозная битва. В центре внимания находилось двое людей. Девушка с короткой стрижкой, дикими глазами и уже почти здоровым коленом. С другой стороны, раскинувшись как ленивый кот, сидел упитанный аристократ. Усмехнувшись, я оглядел зрителей, наблюдавших за спором. Сиила была всецело на стороне своей подруги, вставляя комментарии, где это было нужно и – что происходило довольно часто – там где это было вовсе необязательно. Ланн пытался утихомирить словесных дуэлянтов, но все его потуги были тщетны. Камелия, словно молчаливый призрак гробницы, стояла сбоку от стола, обращая лишь иллюзию своего внимания на собравшихся. — А я говорю – это ваша вина, — бросил Хоргус, обличающе указав пальцем в сторону Аневии, — столько денег и все коту под хвост. Вы просто разворовали все резервы! — Разворовали? — проскрипела зубами Аневия, сжав кулаки. — Ты, старый осел… — Ну-ну! — гаркнул Хоргус и тут же заулыбался, — просто так и обстоят ваши дела. Сплошное жулье. — Это часть традиций наземников? Ругаться по каждому поводу? — Ланн наконец смог прервать поток взаимных оскорблений. — Я думал мы собрались, чтобы обсудить, что делать дальше. — То есть мы даже не перешли к делу? — спросил Хоргус, взбалтывая в кружке мутную воду. Прикрыв глаза, Аневия растирала рукой больное колено. Сделала глубокий вдох-выдох. Когда тлеющий гнев окончательно угас, офицер Орлиного Дозора вытащила из сумки свернутый в трубку пергамент. На столе развернулась карта системы пещер. Весь лист был исчерчен кривыми линиями и странными набросками, отдаленно напоминающими очертания пауков, летучих мышей и ящериц. Жирными границами был выделен левый нижний угол: пещерная дуга заканчивалась очерченным пространством, титрованным как “Лабиринт”. — Как нам все таки найти графа? — спросила Сиила. — Не знаю, — ответила Аневия, поставив свою кружку на край пергамента, чтоб тот перестал свертываться, — с учетом известных нам обстоятельств, самым логичным было бы предположить, что он ушел уже далеко. Мог, к примеру, он уйти на поверхность? — Мог. Но его также могли похитить жуки-людоеды недалеко отсюда, — с крайне серьезным лицом ответил монгрел. — Ланн, ну ты чего! — возмутилась воительница. — Я не шучу. Аневия вздохнула и согнулась над картой. Ее глаза принялись изучать местность, наверняка прикидывая, каким путем мог пойти граф. Тоннели, очерченные волнистыми линиями, имели пометки, – и чаще всего это был крест, символ того, что данная тропа исследована и аазимара там не оказалось. Оставалось не так много мест, что не были перекрыты. И самым большим, конечно, был Лабиринт. Лучница подняла голову. — Мне неприятно говорить это, но граф Арендей либо погиб – неважно в пасти чудовища или подземных пустотах, раздавленный каким-нибудь валуном, – либо один ушел на поверхность. Все вы здесь понимаете, что и нам, пусть без поддержки племени, придется начать выбираться отсюда. — Разве у нас есть выбор? — Камелия издала тихий смешок. — Конечно, можете остаться в пещерах и стать почетными монгрелами! — не отрываясь от карты, бросил ей Ланн. Полуэльфийка стрельнула в него глазами, одарив тонкой, как облатка, улыбкой. Ее взгляд из отсутствующего сделался острым, наполненным почти нескрываемым отвращением. “Думала, что прожжет дырку”, – вспомнились мне слова Сиилы. Если глаза девушки и полыхали каким-либо пламенем, то лишь ледяным. Однако Ланн был слишком увлечен картой, чтобы заметить ее вызывающий взгляд. Он водил по пергаменту пальцем, объясняя Аневии всевозможные тонкости и опасности маршрутов, ведущих на поверхность; офицер Орлиного Дозора терпеливо выслушивала каждый совет монгрела, отмечая чернилами наиболее важные точки. Из собравшихся за столом лишь Хоргус не был поглощен исследованием карты. Он смотрел на Камелию. Я понял, что, как и старик, откровенно пялюсь на полуэльфийку. Она притягивала к себе, как огоньки в бесплотном тумане. С необычайной ясностью я чувствовал, как не подходят ей здешние декорации. Она бы смотрелась немного уместнее на приеме высшего света, на балу, во дворце, – где угодно, но не в подземной утробе. Но даже там она была бы чужой, хотя и по-новому. Как если бы за одной тайной пряталась и другая. У меня у самого их хватало в избытке. Ее аура отрешенности – не магическая, а призрачная, как след сновидения – чем-то напоминала мои собственные ощущения. Словно она была одинока, но неповторимо по-своему. В ней не чувствовалось иронии и пассивности, привычных красавицам, заточенным в высоких остроконечных башнях. И у нее не было выбелено все прошлое, как у меня. Только гордость и чувственность, обращенная к себе самой. — Эй, вы к нам присоединитесь? — крикнула Сиила обернувшись через плечо. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы понять к кому она обращалась. — Да, — помотав головой, снимая с себя наваждение неоконченной мысли, я встал с бочки и направился к столу. Камелия не подала голоса, но также присоединилась к группе, присев напротив меня. — Все эти маршруты нам не подходят, — отбарабанив по столу пальцем, подытожила Аневия, — они выходят слишком далеко от города. Пробраться за его стены мы уже не сможем. Вдобавок, не зная маршрутов контрабандистов, мы окажемся слишком близко к Мировой Язве. Без знаний местности нас убьют там быстрее, чем в городе. — Даже если бы выход вел прямо в город, кто гарантирует, что нас не зарежут прямо у порога? — спросил я, выкинув первое, что пришло на ум. — Демоны бы уже явились сюда, если бы нашли проход, — пожала плечами лучница, — нам терять нечего. Я обратил внимание, что на одной части карты не было ни одной пометки. Как раз там и находился пресловутый Лабиринт. Проведя пальцем по карте вдоль ее восточной тропы, я ткнул в последнюю чернильную границу, поднял глаза и увидел, как Ланн сильно напрягся. Лицо монгрела закаменело. — Помнится, ты говорил, что это ближайший маршрут наверх… это так? — спросил я, догадываясь, что не получу внятного ответа. Ланн шмыгнул носом. — Что ж, — протянул он, — если говорить прямо: я не знаю. По слухам путь должен вести на поверхность. И он действительно находится достаточно близко. Но – и это дьявольски большое “Но” – подтвердить эту теорию никто так и не смог. — Вот черт… — добавил Ланн, усевшись на свободное место рядом с Аневией. — Что? — поинтересовался я, но монгрел никак не отреагировал. Прождав секунду я позвал вновь, громче: — Ланн… — Я слышу, слышу, — ответил монгрел, сложив пальцы в замок, — просто подумал: как сейчас не хватает совета от Вендуаг. — Она прошла Лабиринт? — спросила Аневия. — Она прошла дальше всех, — ответствовал Ланн, — рассказывала всем про свежий ветерок, тянущийся вниз с поверхности. Говорила, что даже слышала какие голоса, шум города. — Что нас там ожидает? Монгрел вскинул бровь: — Если верить Венду, то Лабиринт населен хищниками. Другими. Не пауки и вараны. Намного опасней. Понимаете, Лабиринт – это нечто вроде отдельной системы пещер, перекрытой от остальной части каменной кладкой. Не знаю уж, кто ее воздвиг – в подземелье! – но лаз в ней ведет в опасные угодья. Охотники не загоняют возле Лабиринта ящериц и не собирают со стен мох. — Как ты оцениваешь наши шансы? — лучница поставила в центре картографического Лабиринта жирную точку. — Они больше, чем если бы туда пошел отряд из наших, и меньше, чем если бы туда пошло все племя. Аневия постучала указательным пальцем по поставленной ранее точке. — Чем больше я о нем думаю, тем основательней подозреваю, что все это… как бы сказать… суеверия. Может это быть частью обычного мифа или чем-то подобным? Вроде запретного леса, проклятого дома или гостиницы. — Но… — Из вашего племени, кроме Вендуаг, кто-нибудь вообще посещал его? — Кроме Вендуаг… — Ланн замялся на полуслове, — вроде бы нет. Но в прошлых поколениях были охотники… и еще в других племенах. Я поднял взгляд на Аневию. Нахмурившись, девушка подергивала желваками, будто перебирая слова для доклада начальству на тему: “почему необходимо снарядить отряд в Лабиринт”. — То есть никто другой не может подтвердить, что Лабиринт действительно настолько опасен? — спросил я, взяв инициативу в свои руки. История с Лабиринтом с самого начала казалась мне странной – уж слишком много было белых пятен, связанных с ним, – но я не придавал этому особо большого значения. Какая разница чем он на самом деле являлся? Однако теперь, когда он стал нашим наилучшим вариантом выбраться из катакомб, я понимал, что лучше уж перед походом снарядиться уверенностью. Остальные, судя по лицам, пришли к тем же выводам. Всем уже были безразличны предостережения подземного народца. Даже если в Лабиринте и крылась какая-либо опасность, она была приемлемой платой за скорость. — Полагаю. что нет, — после паузы ответил монгрел. — Вот вам еще один повод, — Сиила встала со скамейки, — граф вполне мог пойти именно туда! Раз все остальные места уже проверили. — Все желают побыстрее покинуть эту дыру, — точно и едко подметила полуэльфийка. — Чертовски верно! Кто знает, что там происходит с моим поместьем пока мы сидим и ищем в небылицах монгрелов толики истины! — вторил ей Хоргус. Ланн хлопнул в ладоши. Скрестил их, поднес ко рту и тут же распахнул, словно торговец, которому понравилась сделка. — Лабиринт, так Лабиринт! — в голосе монгрела чувствовалась нервозность и радость одновременно. — Когда выступаем?***
Решили выступать в конце этого дня. Оставшееся время посвятить подготовке. — Я думаю, у нас все получится, — сказал я, вставая со скамейки, потягиваясь, — в конце концов, пауков же мы одолели. — Двоих, и то с трудом, — усмехнулась Аневия. Сиила помогла ей подняться. — Рада, что у тебя появился настрой, — продолжила лучница, — кстати, не убегай далеко. Хочу кое о чем спросить. Она кивнула Сииле, и та отпустила ее. Однако прежде, чем Аневия успела что-либо сказать мне, с другого конца стола раздался тихий приглушенный стон, сумевший привлечь наше внимание. Камелия, резко встав со скамейки, схватилась за бок. — Все в порядке? — спросила Сиила, — может тебе лучше остаться в лагере? — Я справлюсь. —Если бы не нога, — Аневия уязвлено вздохнула, — я бы отправилась с вами, но не прощу себя, если колено подведет в самый важный момент. — Эй, ты же не думаешь, что мы бы оставили тебя там? — воскликнула Сиила. — Этого я и боюсь. Что из-за меня вы погубите и себя. — Прежде, чем паладин успела ответить, Аневия улыбнулась и добавила: — кстати, оружие всем пришлось по душе? Камелия достала из ножен рапиру и, критически осмотрев поверхность клинка – будто видела его впервые, – похлопала лезвием по краям сапога. — Устраивает, —коротко бросила полуэльфийка, — вряд ли здесь можно найти работу получше. — Простите, что рукоятка не разукрашена самоцветами, госпожа, — усмехнулся Ланн, — попрошу Дейру подыскать что-нибудь лучше. — Дело не только в эфесе, — Камелия убрала оружие в висевшие на поясе кожаные ножны, — качество клинка весьма посредственное. Но благодарю вас за заботу. — Одновременное владение магией и оружием – большая редкость, — Аневия с гордостью посмотрела в сторону полуэльфийки и повернулась к подруге, — Силла, как тебе палаш и щит? — Все отлично, — просияв, ответила воительница, — не терпится опробовать в деле! — А где мое оружие? — поинтересовался я. — Мне ничего не принесли. Аневия подмигнула и сняла со спины лук. Проведя по древку пальцем, она подергала его кончики и протянула мне. — Я уверена, что ты отлично с ним справишься. Главное не забывай, что мы обсуждали с тобой во время тренировок. Правильная стойка, дыхание – и стрелы быстро донесут до мозгов противника нужную мысль. Но… — девушка перешла на шепот, — ты все еще чувствуешь это, когда прикасаешься к стрелам? — Со вчерашнего дня я не тренировался, — мой ответ звучал как-то глухо. Это случилось в первый же день тренировок. После часового инструктажа от офицера Орлиного Дозора, настало время стрельбы по мишеням. Первая стрела. Вторая. Затем еще десяток. И вот тогда это и произошло. Схватив очередную стрелу, через мои руки будто бы прошел импульс. Показалось, что пальцы коснулись ледяного потока воды. Стрела – от хвостика до наконечника – покрылась облачной оболочкой: такой же холодной и мягкой, обволакивающей кожу своей обманчиво пушистой кристаллической тканью. Однако длилось это недолго: испугавшись этого ощущения я выронил стрелу, она упала на землю и чудесные свойства тут же пропали. Аневия наблюдала за этим с разинутым ртом. Мы постарались прийти к какому то заключению относительно произошедшего. Лучница сказала, что некоторые маги действительно способны пропускать через оружие магические потоки, но через стрелы, – такое она видела впервые. Повторить эксперимент в этот день не получилось, зато на следующий день ситуация вновь повторилась. Еще как повторилась. Правда на сей раз пальцы коснулись не льда, а чего-то едкого и болотистого. Когда учитель по стрельбе начала расспрашивать меня о моих ощущениях чуть более детально, я поведал ей о полях, которые чувствовал. Обыкновенных магических полях, переносящих энергию. Знал я об этом немного. Совсем немного. Почти ничего. Однако Аневия предположила иначе. По ее словам даже основы таких дисциплин не изучаются кем попало, и она сделала вывод, что до потери памяти я должен был разбираться в магии. Хотя бы на каком-то уровне. Иначе мне ни за что не удался бы этот фокус. Правда была в том, что я понятия не имел, как творил нечто подобное. То, что это были чары, я не сомневался, но вот как именно магические поля обретали нужную мне форму, не было ни единой идеи. Как если бы я умел считать, но не знал куда применить это знание или что оно вообще означает. Все это стало для меня очередным – чему тут уже удивляться! – открытием. — Положись на свое тело и разум. На инстинкты, если угодно, — продолжила шептать лучница, — мышцы и разум помнят больше, нежели ты сам. Я рассмеялся: — Разум помнит больше, чем я? Как ты вообще это представляешь? — Всегда знала, что все умники большие засранцы. Аневия ущипнула меня за бок: через рубашку это было довольно больно. Наш уголок уже покинул Хоргус Гверм, пробормотав в сторону офицера пару очередных замечаний, никем не услышанных. — Все еще не могу поверить, что мы вчетвером будем штурмовать Лабиринт, — улыбка Ланна казалась безумной, — час назад я думал, что поведу вас обычным маршрутом. Мы встретим пару пауков, пару ящериц и обязательно стаю пещерных мух. Выйдем наружу у реки к обеду, и я впервые за несколько лет увижу солнце. И тут оказывается, что с большой вероятностью я не доживу и до вечернего гонга! Монгрел расхохотался. —Хороший подход, но больно пессимистичный, — Сиила по-дружески ткнула его локтем, — ты доложишь вождю о нашем решении? — Ему незачем знать. — Может все же… — Поверь, — прервал ее Ланн, — ничего хорошего из этой затеи не выйдет. Он не то что не благословит наш маршрут: скорее просто запрет нас где-нибудь, выставив стражу и выбросив ключ.***
Все начали стекаться к выходу, пропадая между каменных уступов тропинки, верхние края которых сходились, напоминая детскую люльку. Испробовав тетиву лука, я намеревался направиться в сторону палатки – отдохнуть перед походом, – когда увидел лицо, выжидательно обращенное ко мне. — Вы хотели со мной о чем-то поговорить? — спросила Камелия, мягко растянув уголки губ. От такой непринужденной улыбки мне вдруг стало не по себе. — Вы же не следите за мной, верно? Мы и так пережили достаточно ужасных событий, зачем пугать девушку еще больше? Я почувствовал, как ледяные иглы впились в подмышки. Никакие слова не шли на ум. Щеки и уши обожгло невидимым пламенем; огонь смятения, охватывающий пойманного за руку вора. Я силился произнести казавшуюся бесконечной фразу, содержавшую сожаление и извинения, но слова постоянно менялись, перепрыгивая друг через друга как в детской игре. Камелия тихо рассмеялась и покачала головой. — Это следует прекратить, — сухо вспыхнула полуэльфийка, — вам следует сосредоточиться на насущных проблемах. — Да, вы правы, — наконец проговорил я, стараясь не потеряться в темной глубине ее глаз, — примите мои извинения. — Они приняты, — кивнула полуэльфийка и добавила: — Пожалуйста, не воображайте лишнего. Мы в одной лодке, и я понимаю всю … сложность вашего положения, но это не значит, что можно вести себя подобным образом. Она прошла мимо меня, заглянув напоследок в глаза. Я же долго не мог сдвинуться с места. Равно как и оторвать взгляд от стола. Тело словно распалось на бесчисленное множество песчиникок. Когда же песчинки все же собрались вместе – а добирались они долго, прикатываясь, видимо со всех уголков пещеры, – я подошел к столу. Провел пальцем по деревяшке. Поднял кружку с водой – не замечал раньше, что она такая тяжелая, – и сделал хороший глоток.VIII
Лианхас
Мы достигли нужного тоннеля примерно за четыре часа после отбытия из Натхольма. Оценить расстояние иначе, чем временем, было невозможно. Изгибы подземных переплетений были настолько замысловаты, что я бы не смог найти путь назад даже если бы рыскал здесь целую вечность со всеми возможными картами. Нам повезло с проводником: за весь путь мы встретили лишь пару варанов и одного паука. Звери не доставили нам никаких проблем. Мы были хорошо вооружены, а Ланн предупреждал об опасности еще до того, как животные что-то учуют. Последний проход был особенно заковырест. Каменный рукав обводил водопад изнутри, пол был скользким и уводил вниз; требовалось держаться за любые бороздки или выступы на боковой стене, чтобы не съехать и не свалиться прямиком в темную бездну. Осторожно следуя один за другим, присматривая друг за другом, мы вышли на ровную поверхность очередного тоннеля, чье пространство затянуло тьмой с редкими вкраплениями голубых огоньков. Мы замерли, вглядываясь в царивший впереди полумрак. Я даже на расстоянии ощущал напряжение, которое завладело Ланном, стоявшим от меня по правую руку. Монгрел зажимал между пальцев стрелу с каменным наконечником; ее кончик то и дело бился о складки одежды. — Ланн, ты как? — с беспокойством поинтересовалась Сиила. — На тебя это не похоже. Монгрел, неумолкавший всю первую половину пути, готовый говорить на любую тему с энтузиазмом барда, при приближении к Лабиринту становился все менее и менее многословным. Дошло до того, что он перешел на шепот и то лишь в случаях, когда нужно было о чем-либо предупредить. — Все в порядке, — проговорил Ланн охрипшим голосом того, кто провел без воды несколько дней. Он прикоснулся к горлу и прокашлялся, улыбка вернувшаяся на его лицо воодушевляла своей искренностью. — Это все байки Венду, — последовали слова, и Ланн засмеялся, — годы страшных рассказов и я уже трясусь в нескольких шагах от Лабиринта. — Может двинемся дальше? — сказала Камелия. — Не хочу отвлекать вас от воспоминаний, но здесь довольно холодновато. Из прохода действительно поступал поток морозного воздуха. Не порыв и не миазмы затхлых ядовитых паров, которые иногда ощущались в оставленных позади коридорах, а прохладный легкий ветерок, приносивший определенную свежесть. Я искоса взглянул на полуэльфийку. Камелия вела себя как обычно. Держалась без намека на укоризну, словно нашего разговора и не было. — Она права, — сказал я и двинулся вперед группы, — нет смысла стоять на месте. Да и воздух стал определенно чище, чем не доказательство, что наши догадки о пути наверх верны? — Так то оно так, — начал было Ланн, но тут же осекся, замотав головой. — Да что это со мной! Будь то демоны, мертвецы или комары – нам все нипочем. — Здесь водятся огромные комары? — воскликнула Сиила. — Ты не слышала как они жужжат, – усмехнулся в ответ монгрел и встал рядом со мной, — они так оглушают добычу. — Парни, вы не забыли, что должны стоять позади? Чем вы слушали Аневию? — воительница прошла мимо нас и повернулась к полуэльфийке. — Сначала я, потом Камелия, и лишь затем вы. Если не хотите конечно придушить кого тетивой. — Лук для отвода внимания, — улыбнулся Ланн, — пыль в глаза. Сам я дерусь кулаками. — Идемте уже, — невозмутимо протянула Камелия, встав на свою позицию. Мы двинулись дальше, осматривая нутро коридора. На первый взгляд он ничем не отличался от бесчисленных и одинаковых на вид полостей, что наполняли все подземное царство, но уже через несколько минут проявилось отличие. Поначалу мне показалось, будто это стенки пещеры стали гладкими, как обработанные водой камни, но уже вскоре стало ясно, что то была кирпичная кладка. Все выглядело так, как и говорил Ланн. Будто внутри пещеры некогда располагалась крепость, весьма разумно было бы предположить, что из нее вел прямой путь на поверхность. — Здесь должны быть ворота? —спросила полуэльфийка, проведя пальцами в перчатке по кирпичу. — Это ведь что-то вроде форта, да? — Не знаю, — ответил Ланн, — Вендуаг говорила, что за стенкой должна быть еще одна пещера. Будем двигаться вперед, пока не найдем вход. Ветер, стелившийся по полу холодной травой, сек по ногам, проникая под одежду через любое доступное место. Мы уже забрались довольно далеко, но стена нигде не прерывалась. Конечно, в кладке изредка встречались бреши, но они были настолько малы, что через них ничего не было видно. Сам коридор казался заброшенным: в нем не водилось абсолютно никакой живности. Прошло приличное количество времени. По моим ощущения не меньше получаса. Ветер усилился, точно желая оттолкнуть нас назад. Первым перемену заметил монгрел. — Вон видите? Там впереди свет, — Ланн указал пальцем вперед. — Это не грибы? — я силился разглядеть отличные от голубого оттенки, но ничего не увидел. — Неа, точно не они. Идем! Когда мы подошли ближе, оказалось, что Ланн был прав. Перед нами открылся узкий лаз правильной прямоугольной формы. Стало ясно, что такое не могло произойти само по себе – проход был вырублен в стене осознанно. То, что поразило больше всего, находилось внутри Лабиринта. Там не было никаких пещер. Зато был коридор, как в каком-нибудь замке. Древний и полуразрушенный, но заметно отличающийся от обычных пещерных ходов. Череда пышных факелов, висевших на черных подставках на левой стене, боролись со мраком сырого и холодного зала. — Там кто-то есть? — опасливо спросила Сиила. — Может они магические, — ответил Ланн, который также не мог отвести взгляд от огненных бутонов, — такие вроде бы горят очень долго. — Да что вам вообще может быть известно о магии? — прошептала полуэльфийка, — по вашему кто-то заколдовал эти факелы, чтобы они горели здесь – сколько? Несколько десятилей? — Ланн, ты ничего не хочешь нам про это сказать? — я был совершенно сбит с толку находкой. Ланн лишь покачал головой: — Я… мне сказать нечего. Венду ничего об этом не рассказывала! — А это что там такое? — я указал пальцем на верхнюю поперечину темного проема, видневшегося на другом конце коридора. — В конце коридора? Вроде бы лестница? — неуверенно сказал Ланн. — Точно! Лестница. — Я не про нее! Над аркой что-то висит. Барельеф. — Вытянутая морда, рога… Похоже, что там изображена горгулья или что-то такое, — прищурившись ответила Камелия. В отличии от нас Сиила озиралась по сторона, будто ожидала, что в любой момент откуда угодно может вылезти какая-нибудь тварь. Вытащив из ножен палаш, она покрутила шеей и с глубоким вздохом шагнула в проем: — Ох, не нравится мне все это. Переглядевшись, мы молча последовали за ней. Пол коридора был устлан плиткой, покрытой толстым слоем пыли. Во многих местах стены потрескались; отделка была оторвана, открывая черные пещерные камни. Темный потолок был забран широкими сетями паутины, хотя их архитекторов нигде поблизости не было видно. Дух запустения казался единственным полноправным правителем этого места. — И все же, — Сиила замедлила шаг, — откуда здесь факелы? — Может быть охотники из другого племени решили штурмовать его одновременно с нами и проложили себе путь? — наивно предложил Ланн. — Бафомет, — Камелия, шедшая передо мной резко остановилась, — это Бафомет. Не успев за полуэльфийкой, я уперся ей в спину. — Милость Защитницы! — воскликнула Сиила. — Куда мы попали?! Я переводил взгляд с одной девушки на другую, пока не понял, куда они смотрят. Барельеф изображал вовсе не гаргулью. Не животное. На поперечине висел барельеф с изображением Отца Минотавров, демона-лорда Бафомета. Его голова была выполнена из обсидиана, темные контуры сливались воедино из-за чего было сложно разглядеть фигуру издалека. Ланн прошел мимо нас. Как заколдованный, он мотал головой из стороны в сторону, пытаясь в камнях найти разгадку на непрозвучавший вопрос. — Все это просто…тсс, — монгрел неожиданно замер, вытянув перед собой руку в знак тишины. Мы замерли вместе с ним — Кто-то идет, — прошептал он через секунду. Первые мгновения я не мог понять о чем он говорит: в зале стояла почти абсолютная тишина, рассеянная только дыханием и биением сердца. Однако затем и мой слух различил чью-то мягкую поступь. Тихие цокающие звуки доносились из лестничного пролета и постепенно становились все громче и громче. Ланн среагировал почти моментально. Он толкнул меня и Камелию к неосвещенной стене и кивком указал Сииле встать рядом с нами. Если до этого момента у меня оставалась надежда, что Лабиринт никак не связан с демонами и культистами, то теперь не осталось никаких сомнений. В проеме возник высокий дородный человек с голым торсом и со столь невразумительным выражением лица, что походил на потертую временем каменную статую. В правой руке он сжимал молот: я был уверен, что он двуручный, но почему-то не сомневался, что этот громила был способен орудовать им и одной рукой. Лоб верзилы сливался с массивным голым черепом, вместо волос его голову венчал символ демона-лорда – голова минотавра в виде буквы “Т”, верхние края которой закручивались подобно рогам. Сразу за ним из темноты вышли еще четыре фигуры. В отличии от великана, те были одеты в черные халаты и маски с изображениями сардонически улыбающихся лиц тифлингов и бесов. У каждого из них на поясе висели короткие кожаные ножны. Как только они вышли за порог лестничного проема, один из них направился в сторону ближайшего факела. Тусклое освещение дало нам пару лишних мгновений для нанесения первого удара. Две тени одновременно отделились от стены и обрушились на незнакомцев. Палаш Сиилы проделал в воздухе хорошую дугу; воительница намеревалась одним ударом прикончить молотобойца. Глаза противника выпучились от удивления, но он все равно успел уклониться в бок и тут же завопил, схватившись за правое плечо. Стрела Ланн, неудачно выпущенная одновременно с выпадом Сиилы, промазала мимо груди велика. Я натянул тетиву вместе с монгрелом, но не успел выстрелить. Сиила заслонила собою громилу, а остальные культисты рванули в разные стороны. Второй тенью была Камелия. Безошибочно оценив обстановку, полуэльфийка ударила ближайшего противника в черном халате как раз в тот момент, когда он выхватил из ножен кинжал и направил его в сторону Сиилу. Кончик рапиры выпорхнул из полумрака и пронзил грудь незнакомца. Сразу за этим великан одним могучим ударом наотмашь, пытаясь раздавить паладина, чуть было не проломил Камелии ребра. Лишь в последний момент она успела отклонить тело назад; настолько быстро, что не устояла и споткнулась о дергающееся на полу тело. Остальная троица разделилась. Один из них, тот кто был ближе всех к факелу, метнулся к его основанию и начал дергать рукоять на себя. Послышался глухой рокот камня. Размышлять над его природой времени не было: двое оставшихся культистов ринулись на нас с Ланном. Но я не дремал. Вскинув лук, прицелившись в черную фигуру, мелькнувшую спереди, я выстрелил. Снаряд попал противнику прямиком в горло. Из-под маски раздался придушенный клокочущий звук. Кинжал выпал из руки; пальцы схватились за древко; культист задергался из стороны в сторону. Но не успел я вставить новую стрелу, как чья-то рука взмыла в воздух прямо передо мной и быстро опустилась вниз. Одна за другой произошли две вещи. Инстинктивно, будто ведомый духом неизвестного предка, я дернулся в бок. Лезвие проскочило в дюйме от моего лица. Фигура в маске оказалась между мной и Ланном и сразу бросилась в сторону монгрела, видимо решив, что уже полоснуло меня по лицу. Мои руки, будто бы по своей воле, выхватив из колчана стрелу, натянули тетиву в сторону врага. Интуиция взяла вверх над сдержанностью. Как и раньше, мое безрассудство имело последствия. Пальцы укололо морозом, словно я держал в них комок колючего зимнего снега. Не справившись с концентрацией, я выстрелил абсолютно не глядя. Взревев от морозного шока, точно уколотый в спину острой сосулькой, культист изогнулся назад, выбросив руки за спину. Ланн, хоть и был потрясен произошедшим, не лишился острой реакции и добил подпрыгивающего на месте противника, пробив грудную клетку насквозь. Пронизанный двумя стрелами, враг замертво рухнул на землю. Тем временем громила отчаянно пытался раздавить воительницу своим огромным молотом. Сиила лишь уворачивалась и блокировала удары; ей никак не удавалось найти подходящее окно для атаки, – столь умело орудовал молотом ее огромный противник. Камелия, вскочившая на ноги, пыталась напасть на великана со спины, но ее отвлек последний, оставшийся в живых культист в маске. Неистово кинувшись на полуэльфийку, он стал наносить удар за ударом, последний из которых все же полоснул девушку по бедру. Камелия попыталась контратаковать, но промахнулась и лишь треснула локтем по маске. Не останавливаясь, мы с Ланном почти одновременно достали новые стрелы. В этот момент раздался хруст дерева. Щит Сиилы, которым она прикрылась от очередного могучего удара молота, дал трещину; воительница ахнула от боли, отдавшейся в руку. Удар был невероятно тяжелым, но здоровяк точно и не почувствовал никакой усталости. Он вновь занес над головой молот, готовый окончательно расплющить противницу. Прежде, чем мы с Ланном успели прицелиться, к Сииле проскользнула Камелия. Навершие молота уже опускалось на свою жертву, но встретило смешную преграду – тонкое лезвие рапиры. “Черт возьми! — подумал я, увидев, как полуэльфийка попыталась заблокировать удар врага, — да он же ее раздавит!” Однако этого не произошло. Тонкий клинок заблестел серебряным светом и каким то чудесным образом смог погасить силу удара; Камелия даже сумела отвести его в сторону, отчего громила попятился в бок, потеряв равновесие. Медлить дальше было нельзя. Две стрелы порази великана в голову и трахею. Последний культист завопил и, сломя голову, бросился в сторону Ланна. Разбитая маска спала с его лица; в свете торчащего неподалеку факела открылось до ужаса обезображенное лицо. Оно пролетело мимо меня алым пятном, но даже так я приметил гнилые струпья испещрившие красную кожу. Ланн, вскинув лук, так и замер с натянутой тетивой. Глаз рептилии, холодный и до сего момента абсолютно лишенный какого-либо выражения, вспыхнул от удивления. — Джеф! — выкрикнул монгрел, когда клинок врага уже находился в опасной близости от его груди. Внезапный порыв пламени помешал завершающему удару. Камелия, раскрыв ладонь, дунула на образовавшийся у нее в руке оранжевый цветок. Огненная дуга резким залпом вырвалась вперед, ужалив спину противника. Упав на пол, он начал кататься по полу, корчась, как издыхающая гадюка. Единственной, кто не была оглушена его воплями и агонией, была все та же полуэльфийка. От ее последнего точного удара пылающее тело культиста замерло уже навсегда. Рывком высвободив клинок, Камелия притоптала остатки огня сапогом и отвернулась, излишне манерно защемив носик пальцами: — Вонь страшная. Все были перенапряжены. Каждому явно хотелось высказаться о произошедшим, но ни у кого не хватало сил начать разговор. — Зачем? — наконец сдавленно спросил Ланн, переворачивая убитого прямо перед ним культиста, — зачем ты сделала это? — Его крики бы всех всполошили. — Зачем ты убила его? Камелия удивленно уставилась в сторону Ланна. В ней явно читалось разочарование: причем такое, каким хозяин одаривает слугу, разбившего вверенную на сохранность вазу. — Действительно, мне не нужно было спасать вашу жизнь, — обиженно произнесла полуэльфийка, облизнув губы, — приму к сведению. — Джеф бы никогда, — Ланн прервался, словно захлебнувшись водой, и присел на колени. — Что с его кожей? — Разве у вас не все такие? — холодно спросила Камелия. Монгрел сжал кулаки. Обе половинки лица исказились, словно он готов был заплакать, но я догадывался, что так отзывалась в нем ярость. Через секунду он обреченно выдохнул, ударив себя кулаком в лоб. — Прости, — Ланн выдавил из себя улыбку, — я не должен был нападать на тебя. Просто… просто – это Джеф. Рыболов из другого племени. Но что, во имя Иомедай, что с ним такое? Кем бы ни был Джеф раньше, сейчас он походил на больного чумой. Его губы будто бы сгнили, щеки и лоб изъели струпья, на скулах вздулись желтые пузыри. Само лицо было красным, как если бы кожа просвечивала кровавый череп. Ланн умоляюще посмотрел на меня – будто я понимал что к чему!, – но его полный надежды взгляд почти сразу перемешался с осторожным, если не недоверчивым, оттенком. И не у него одного. Камелия презрительно оглядела меня сверху вниз: хищник выискивал слабую точку перед быстрым ударом. Не сложно было догадаться о причине их недовольства. Выискав пару слов, я хотел успокоить своих соратников, пока они первыми не перешли в атаку, но не успел. — А ты полон сюрпризов, — без радости в голосе сообщил Ланн, — это что было? Магия? Мог бы рассказать, что знаком с ней. Или это как-то связано с… Монгрел замолчал. Наверняка он хотел добавить: не связано ли это как-то с ангельским огнем, который ты не смог явить Суулу? Ланн не говорил об этом с той самой неудачной попытки, смирился с исходом. Я много раз хотел рассказать ему о снах, но каждый раз что-то останавливало меня от признаний. Лавинный ком тайн становился все больше и больше. — Первый раз такое вижу, — Камелия присоединилась к наступлению, — если глаза меня не обманули, – вы…даже не знаю…переплели чары со стрелой? Я почувствовал себя неимоверно уставшим. Мне надоело пытаться объяснять то, чего я и сам до конца не мог осознать. Подавив в себе недовольство, я отыскал ту самую душевную пружину, позволившую мне ответить на ее возмущение: — Ты же сделала нечто подобное, когда отвела молот громилы. Я прав? Вовсе не обязательно из-за этого поднимать шум. — Не скрываю, что имею такие таланты. Однако клинок – это не стрела. Я не отрываю оружие от своего тела. Если вы и владеете магией, то весьма необычной, — она чуть наклонила голову набок. На губах появилось предвестие нормальной улыбки. — Весьма удобно оправдывать все амнезией, вы не находите? Меня поразила глубина ее недоверия. Прежде чем я успел ответить, между нами встал Ланн: — Магия, не магия – какая разница? Вы вообще обратили внимание на культистов? Их здесь не должно быть! И еще Джеф… — Покричите еще громче, — язвительно указала Камелия, — чтоб все сбежались. И ваш вопрос лучше всего адресовать вашей подруге. — Грохот в любом случае услышали, — понуро ответил монгрел и посмотрел в тот конец коридора, из которого мы и зашли в помещение, — только этого не хватало. Обернувшись, я не заметил прямоугольного лаза. Кирпичная кладка полностью перекрыла пещеру, не было даже заметно каких-либо темных прожилок. Я побежал к факелу, который трогал культист, дернул за его основание, но ничего не произошло. Попытался повернуть рукоятку, но и она не сдвинулась с места. — Какого черта? — прошипел я сквозь зубы, — мы отрезаны! Сиила все это время крутила запястье. Сжимала и разжимала пальцы в кулак. Лицо воительницы побледнело, однако в глазах блестела упрямая решительность. Закончив разминать руку, она подняла щит, но тут же отбросила его: деревянное полотно треснуло по диаметру. Вместе с Ланном они сняли маски с культистов, но под ними были обычные люди. — То есть мы заперты здесь вместе с демонопоклонниками? — воскликнула воительница. Несмотря на наше отчаянное положение, ее голос звучал очень бодро. — И что вы там говорили о магии? — Ничего особенного, — я вернулся к стене и прощупал ее на предмет скрытого механизма, но не обнаружил ничего кроме шершавой поверхности.— Похоже, что проход с этой стороны можно только закрыть. — Иными словами все очень плохо. — уточнил Ланн. Камелия закатила глаза: — Только вы можете усмехаться в подобный момент. — Хватит уже препираться! — окрикнул я спутников. Немного помявшись на месте, словно ожидая, что кто-то другой предложит идею получше, я искоса посмотрел на скрадываемую темнотой лестницу. — Думаю, у нас только один выход.***
Лестница, поднимавшаяся наверх, была вырублена из того же камня, что и стены. Каждую ступень украшал знак Иомедай – нарисованный криво и раскосо, – чтобы идущий по ним попирал Богию своими ногами. Хотя это и было похоже на детскую глупость, за которую шалун бы немедленно получил розгами от настоятеля храма, Сииле с большим трудом давался подъем на верхний этаж. Ни о каком построении речи больше не шло. Впереди крался Ланн, покручивая меж пальцев стрелу, готовый в любой момент вступить в бой. Затем шла Камелия и я. Сиила замыкала колонну, через силу заставляя себя совершить очередной шаг. Наконец тьму пролета рассеял мягкий янтарный свет. Мы вступили в обширный зал, сохранившийся гораздо лучше, чем предыдущий коридор. На полу – выложенные темной плиткой узоры, полированные стены имели углубления, в которых помещались статуи, все как одна изображавшие фигуры в капюшонах и рясах, с выгравированными на гладкой поверхности нечестивыми символами Бафомета. Впереди, в дальнем конце зала потолок провалился, обвалившись на землю тяжелой россыпью черных камней. Все мое внимание, однако, было притянуто не к самому завалу, а к троице, приютившейся у него. Наша осторожность не была напрасной: мы мигом спрятались за стенами лестничного пролета. Культисты были увлечены беседой и не заметили, как в комнату вошли незнакомцы. Одни из них – тот что по центру – был невысокого роста и крайне плечист; дварф толкнул одного из своих собеседников и расхохотался, как от хорошей шутки. Ланн, который по всей видимости имел чрезвычайно острый слух, нахмурил лицо. — Кто-то движется к ним, — прошептал монгрел, кивком головы указывая вперед. Вскоре и я услышал лязгающий звук тяжелых сапог. Из арочного проема, находившегося справа от завала, вышла группа вооруженных до зубов культистов. Экипированные отнюдь не в мягкие балахоны, они остановились у троицы, обступив их кольцом. Между нами было с десяток метров, но общая тишина предоставляла шанс расслышать их голоса. Высунув из-за угла голову, я неудачно чиркнул пальцем по заскорузлой стене; Ланн шикнул, приложив к губам палец. Было сложно определить кому именно принадлежал первый голос. Низкий и хриплый тембр, словно след целой жизни, проведенной в бесконечном бурении угольных шахт: — …осила приказала разобрат…элемнталем, чтоб он …лился. Где …льные? — Направи…вход. Сегодня к нам никто … попасть. — ответ, судя по активной жестикуляции, принадлежал дварфу. Они перекинулись еще несколькими предложениям – бессмысленными и по большей части невнятными – и двинулись дальше, пройдя уже в левый проход. Один из троицы увязался за ними, другие же разошлись по углам, встав друг напротив друга, и беззаботно облокотились на стены. — О чем они говорили, — спросил я у Ланна, — ты что-нибудь расслышал? — Они… хотят с чем-то разобраться? — Ланн уперся лбом в стену, — простите, их тембр меня совершенно сбил с толку. Не привык распознавать голоса. — Сможете снять этих двоих? — прошептала Сиила, положив нам с Ланном руки на плечи, — тихо, чтобы никто не заметил. Дождавшись, когда культисты перестанут шевелиться – дварфу особенно не нравился его пост, из-за чего он постоянно менял свое положение, – мы с Ланном прицелились. Стрела монгрела прилетела чуть раньше. Первый культист мешком свалился на пол. Второй дернулся, но вместо того, чтобы сразу податься вперед, успел лишь вздернуть рукой: стрела настигла его прежде, чем тот успел сделать хоть шаг. Не теряя времени, мы выбежали вперед. Схватив дварфа за ноги, я потащил его к одной из статуй, в надежде, что тело втисниться в небольшой промежуток между изваянием и стеной. Камелия, ринувшись к правому проходу вместе со мной, сняла с пояса дварфа кошель и выпотрошила его содержимое на пол. Об камень звякнула связка тяжелых, покрытых ржавчиной ключей, отскочив к ногам полуэльфийки. Она подобрала их и повесила на свой пояс. Ланн, вырвав из мертвого тела стрелу и оттащив своего покойника к статуе, заглянул за ближайший боковой ход. Сиила повторила за ним. — Черт, — проворчала воительница, — да тут и правда целый лабиринт. Ланн усмехнулся: — Поверить не могу, что Венду ничего не рассказывала об этом. — Он обвел взглядом весь зал и остановился, уткнувшись в одну из статуй. — Все это даже близко не напоминает ее сказки. — Думаешь она… — Ничего я не думаю. — Нужно решить, куда идти дальше, — я взмахнул рукой, привлекая внимание парочки, — и быстрее, пока нас не обнаружили. — Отсутствие часовых обязательно вызовет тревогу, — Камелия скрестила на груди руки, — впрочем непохоже, что здесь ожидают вторжение. — Та группа наверняка двинулась на поверхность. — Сиила указала на проход в левой стене, — они ведь направились туда? Ох, Иомедай, а если они похитили графа? Я снял со спины колчан и перебрал пальцем стрелы. Их осталось всего двадцать: чертовски мало, если нам придется иметь дело с целым гарнизоном. Если бы только проход не закрылся, отрезав нам путь к отступлению, можно было бы предупредить Суула. Закинув сумку за спину, я сплотил в себе столько уверенности, сколько смог: — Тогда мы сможем наткнуться на него, пока будем пробираться вперед, так осторожно, как сможем.***
Безмолвный мрак коридора, пронзенный мигающим светом факелов, таил в себе нечто зловещее. Дело было не только в демонопоклонниках или возможных ловушках: черная глубь, которой заканчивался очередной поворот, сам по себе пробуждал всевозможные страхи. В стенах галереи виднелись боковые ходы: тяжелые деревянные двери с окошками, перекрытыми толстыми металлическими прутьями. Сиила предупредила нас, чтобы мы никуда не сворачивали. Мало ли что могли таить в себе эти залы? Мы следовали её совету, крались как мыши, беспокойно озираясь на каждый раздавшийся скрип, пока не услышали смех, с последующим бряцанием: — Да, вот это точно мне подойдет! Крик радости разнесся из оконца ближайшей к нам двери. Выглянув через решетки, я увидел высокого ореада, пристально изучавшего стальной шлем. Здоровенные руки вертели котелок, словно детскую игрушку. Вокруг было множество сундуков и даже стендов, с висевшими на них кольчужными рубашками. На широком столе в ряд разложились клинки, топоры и даже булавы. Судя по всему это было хранилище, где культисты складывали свой инвентарь. Одобрительно хмыкнув, ореад постучал костяшкой пальца по металлическому куполу, крякнул, точно обрадованный звонкой реакцией, надел шлем и направился к выходу. В панике, я выпростал руку, призывая всех отойти, но Сиила, набравшись духу и обхватив меч обеими руками, рывком распахнула дверь и ворвалась внутрь. Ланн кинулся следом за ней. Со слитым воедино воплем – гораздо более громким, чем могла выдержать здешняя тишина, – противники набросились друг на друга. Ореада не удалось застать врасплох. Низко пригнувшись, точно бык, Сиила наскочила на бросившегося ей на встречу культиста. Палаш девушки, отражавший свет факелов, вычертил в воздухе широкую дугу и обрушился прямо на шлем. Старый палаш треснул, но клинок зашел глубоко в череп противника. Ореад рухнул на пол бездыханным. Сиила отскочила назад, сжимая в руке обломок меча. Монгрел, не успевший сделать и выстрел – впрочем я и сам не сумел даже вынуть снаряд, – ошеломленно вытаращил глаза. — Это…это ведь… ореад? – отрывисто проговорил Ланн. — Не кожа, а чистый камень! Я посмотрел на убитого: из-под разбитого вдребезги шлема проглядывало темно-серое лицо с двумя абсолютно белыми, как снег, широко раскрытыми глазами и очень длинным подбородком. Приплюснутый с боков череп венчали небольшие наросты зеленых кристаллов. Кожа ореадов действительно напоминала камень, но была далеко не настолько прочна. — Сейчас сюда сбежится весь гарнизон! — запаниковала Камелия, вынув рапиру. — Зачем было врываться сюда сломя голову? — Я виновата, — выдохнула в ответ Сиила, — простите, сама не знаю, что на меня нашло. Все эти культисты, их планы, их подлости… — Скоро не перед кем будет извиняться, — тоном, похожим на шипение змеи, ответила полуэльфийка. Несколько минут длились, как целая вечность. Ни один стражник так и не объявился, словно предсмертный вопль ореада и яростный крик Сиилы не покинули пределов этой комнаты. Единственный звук, который действительно производил тяжелое впечатление, был звук капающей воды, доносившийся с конца коридора. Да и тот был слышен только при абсолютной тишине. — Похоже, что они уже далеко, — Ланн потер рог, — удивительная неорганизованность. — Нужно забрать отсюда, что сможем, — скомандовал я, переступив через труп, — Сиила, тебе в первую очередь. Один из сундуков оказался до отказа забит разномастными стрелами. Каменные, железные, стальные наконечники; на некоторых были даже вырезаны магические руны, светящиеся в полумраке. — Огонь, — прочитал я надпись на первой вынутой из запасов стреле, — похоже здесь целый арсенал. — Умеете читать руны? — поинтересовалась Камелия. — Видимо да, — я не хотел, чтобы мой ответ был похож на издевку, но, судя по пробежавшей по лицу полуэльфийки тени, именно так она его и поняла. До предела забив колчан самыми разными стрелами – расположив их так, чтобы не глядя достать обычную или магическую, – я подошел к столу оружием. Сиила уже размахивала новоприобретенным клинком. В другой руке воительница держала добротный щит с железной оправой и сердцевиной. — Отличный клинок! — уверенно заявила Сиила, закинув меч в ножны. Ланн опробовал остроту наконечника стрелы пальцем и с удовлетворением отметил, что чуть не порезался. Забрав пару перьевых – каких по определению не могло быть в подземном царстве, – он довольно переплел пальцы и потянул их вверх. — По крайней мере разжились запасами, — усмехнулся монгрел, — если бы только доставить все это в деревню: может мы бы и убедили вождя подняться на поверхность. Последний раз взглянув на груды оружия, я махнул рукой – меня поразило, что в нашей компании я невзначай встал на роль лидера, – и мы вышли из комнаты. — Сними со стены факел, — сказал я Камелии. наблюдая за шатающимися от всполохов пламени тенями, — чувствую, что он пригодится. — С ним неудобно передвигаться, — запротестовала полуэльфийка, ни на шаг не приблизившись к нише, — к тому же свободная рука нужна мне для заклинаний. К чему это упрямство? Еще до того, как я успел ответить, из конца коридора – того самого, из которого слышался цокающий звук падающих капель – раздался душераздирающий, наполненный муками вопль.IX
Дейран
Дейран уже и не знал, как давно находится здесь. Отмерять часы было практичнее чувством голода. Все мысли были о потолке. Обо всех сорока трещинках, какие он успел насчитать. Это далеко не просто занятие: во-первых трещины могут маленькие – тогда их трудно заметить, во-вторых нужно было держать в голове их месторасположение – иначе легко сбиться со счета. Впрочем, Дейран и не утруждал себя каким-то запоминанием. Каждый раз, начиная свою любимую игру, он получал новое число и в конце концов решил, что столь важная истина, как количество трещин, непременно должна лежать где-то посередине. В игру можно было добавить новые правила: к примеру, пересчитать количество пятен, заполонивших поверхность грязного пола. Но Дейран твердо решил для себя, что, пока не получит свое заведомое число трещин хотя бы два раза, он не решится повысить сложность. Сейчас он лежал с закрытыми глазами. Воздух в камере стоял какой-то нечистый. Дейран усмехнулся: так пахнут те барахолки для нищих, которые он любил посещать, наслаждаясь неизбежной борьбой за лучшие куски порванных тканей, или горы ношенной одежды, какую раздают в благотворительных лавках священники-добряки – ни в коем случае не для того, чтобы привлечь в свои ряды побольше послушников. Пошевелив затекшей рукой, граф коснулся подушки из скомканного камзола, пытаясь наощупь определить расположение кармана. Он хотел порвать камзол на части, чтобы накрыть отнюдь не мягкую, хотя и заботливо постеленную под ним парочку стеблей соломы, но не смог заставить себя самолично разорвать столько красивую когда-то вещь. Сгодится и в качестве подушки. Сложнее было с рубашкой. За время, проведенное в ней, она успела превратиться в грязную кухонную тряпку и жутко раздражала кожу: бока нестерпимо чесались. Но в ней по крайней мере было не так холодно. Вонь и остальные неудобства были не так значимы. Кровь аазимара поддерживала температуру тела, но не настолько, чтобы спать голышом. Наконец пальцы нащупали угол кармана. Запустив внутрь несколько пальцев, граф извлек металлический кругляшок, бывший когда-то золотой монетой. Не глядя, он начал перебирать его между костяшек. Гораздо неудобнее, чем простой холод, была постель из соломы. Спина ныла так сильно, что спать было просто невозможно. Стоит только на несколько часов замереть в одном положении в этой зловонной пещере, как по всему телу начинала звенеть нестерпимая боль. Вот и сейчас она подкрадывалась ко спине графа, словно убийца с холодным клинком. “Черт, — подумал Дейран, — надо будет рассказать Халрану об этой пытке. Всю жизнь пролежать на мягких матрасах и умереть в жестких объятиях камня – получше любой дыбы.” Граф осторожно перевернулся на левый бок и принял позу эмбриона. Твердь уперлась в плечо; так хотелось встать и разбить этот чертов пол! Еще немного и его скрутит от нарастающей боли, прям как на той самой дыбе, которая все никак не выходила у него из головы. Чего это его зациклило на дурацких пытках? Граф приподнялся на локте так медленно, словно заново учился возможностям своего тела и не без труда разлепил веки. В ту же секунду его окатило желтым плеском глаз, вцепившихся в него за железными прутьями. — Наблюдала, как я сплю? — ехидно отметил граф, двигая шеей, пытаясь достать каждым ухом до плеча. Это было нелегко: его как будто пристегнули к ярму и заставили крутить головой. Еще одна забавная пытка. — Все усмехаешься? — прошипела Вендуаг, отвернув от него взгляд куда-то в сторону, — делать мне больше нечего, как наблюдать за мертвецом. — У всех разные предпочтения, — сказал Дейран, поднимаясь на ноги. К телу вернулась подвижность; Дейран даже попрыгал на месте, обрадованный тому, что боль отступает. — Ты так и не рассказала, что вы мне уготовили. Это будет нечто особое? Вендуаг вздохнула, но не решилась посмотреть в его сторону: — Скоро сам все узнаешь, за тобой… Раздался скрип металлических петель и грохот. Дейран успел изучить повадки местных сторожей: Вендуаг всегда тихо проникала в его камеру, ни разу за все время он не успел предвосхитить ее новый приход, еще двое болванов – культисты в грязных балахонах, измазанных корявыми символами демонических лордов – были жилистые и худые, они еле-еле толкали входную дверь, пищавшую от их потугов, словно загнанная в угол крыса. Но теперь звук был такой, будто ее просто распахнули ногой. С таким вот колокольным звоном она ударилась о цеплявшуюся за нее стену. Рядом с Вендуаг образовались две новые фигуры. Амбал, напоминавший скорее здоровенную обезьяну, чем человека, был не меньше семи футов ростом, а весом далеко за все порядочные отметки. Выпирающие узлами мышцы сплелись по огромным рукам, сжимавшим боевой молот так легко, будто тот был обычным строительным молотком. Череп был обрит наголо. Широко посаженные глаза были пусты и бессмысленны, как чердак бедняка. Около него приютилась женщина в кольчужной рубашке, кожаных перчатках и сапогах. Мужик был недвижим, как статуя, а вот девушка сняла капюшон и затрясла головой. Черные волосы, достающие только до шеи, небрежно рассыпались в разные стороны. Убрав челку, она впилась в графа серыми зенками; её тонкие бесцветные губы тронула зловещая ухмылка. — Дейран Арендей, вот так встреча. Лиза говорила, что нашла подходящего аазимара, но я не думала, что такого известного, — голос незнакомки был строг – даже по-учительски строг, – из-за чего граф невольно улыбнулся. Своим острым подбородком она напомнила ему библиотекаршу, которая в детстве частенько ругала его, когда он складывал книжные листы в трубочки. Совершенно не к месту в голове нарисовался голый портрет, стоявшей перед аазимаром культистки, и увиденное отнюдь не порадовало. — Преимущество на твоей стороне, — спокойно сказал Дейран, — тебя то я совершенно не знаю. Девушка невесело хохотнула и шлепнула себя по бедрам. Горделиво задрав подбородок вверх – как бы о такой не порезаться, – она вытащила из-за пазухи книжку, на корешке которой красовалась козлиная голова. — Я Хосилла. Магистр демонического ордена Бафомета! — девушка подняла руки, словно пытаясь охватить комнату, пещеры, а может и весь Кенбрес. — Самого могущественного, самого мудрого лорда демонов из всех когда-либо живущих! — Это который с меткой на лбу? — спросил Дейран. Хосилла выпучила глаза. Для ее вытянутого лица они были слишком большими, отчего девушка стала похожа на лошадь. Лошадь-библиотекарь, как решил для себя Дейран. А ярость все накатывала и накатывала. Культистку едва не трясло. Тонкие губы дергались от потока гневных эмоций, обнажая темные зубы. Казалось она вот-вот накинется на плененного аазимара. Граф с надеждой ожидал этого момента. Может быть теперь Они соизволят его спасти? Но тут раздался голос. Шепчущий голос. Шуршащий, словно старая бумага. Он налетал со всех сторон сразу. Дейран огляделся по сторонам. Никого. Ему жутко не понравился этот звук, определенно не внушающий оптимизма. Граф не мог понять ни единого слова. “Только бы это не был сам Бафомет”, — испуганно подумал Дейран. Неужели лорд-демонов вступился за свою послушницу? Или обиделся от оскорбления? Нет, в такое уж точно сложно поверить! Граф сжал кулаки; он чуть не взревел от абсурдности происходящего. Будто все в мире выстроилось так, чтобы из раза в раз мешать ему. И как выбраться отсюда в таких-то условиях? Шепот усилился, наполнился отчетливым негодованием. Хосилла благоговейно замлела, вслушиваясь в каждый слог, как завороженный крестьянин в королевский указ. — Да, господин, — покорно пролепетала культистка, повернувшись к верзиле, — Вонг, пора закрыть проход из пещер! И проследи, чтобы ни одна собака сюда не пролезла. А ты, — она вперила взгляд в аазимара, — ты пойдешь с нами. Чуть позже. Приняв строевое положение, выпятив волосатую грудь, Вонг кивнул головой, зачем-то подождал, пока Хосилла злостно не шикнула на него, чтобы проваливал, и только затем направился в сторону двери. Сопроводив тугодума рассерженным взглядом, магистр щелчком подозвала к себе Вендуаг. — Принеси мне… — Ладно послушай, — Дейран припал к решетке, схватившись руками за прутья. Он выдавил из себя настолько харизматичную улыбку, на какую мог быть способен. — Дай мне сбежать. Если тебе известно обо мне, то ты знаешь, что мне глубоко плевать на дела крестоносцев. Взамен я дам тебе столько золота, сколько весишь, и еще какой-нибудь дворец в любой точке мира, просто сделай вид, что я потерялся. Сможете проводить собрание не в подземельях, а в большом замке, только открой эту дурацкую клетку. Глаза Хосиллы злобно сверкнули, соперничая со звериным оскалом: — Сейчас я оставлю тебя одного, но ненадолго, — последнее слово она произнесла подчеркнуто мягко, буквально выдохнув его в лицо аазимара. — Деньги? Сокровища? Мой дорогой граф, да вы мало понимаете в истинном наслаждении! Вендуаг! — Да, госпожа, — покладисто отозвалась лучница, — что мне сделать? — Мне нужен сви… На этот раз ее прервал крик другого культиста, ворвавшегося в тюремный блок. — Госпожа Хосилла, — заверещал мужской голос, обладатель которого скрывался за белой маской с изображением беса, — госпожа, элементаль затопил всю комнату для вызовов! — Что?! — магистр выругалась на незнакомом Дейрану языке. — Да как ты смеешь приносить мне такие новости! Заприте его, лишите сил, что угодно, пока он не затопил весь нижний уровень! Если он продолжит наращивать силы, нам придется… придется прибегнуть к нежелательной помощи. — Госпожа-а, — голос задрожал, наружу вырвались плаксивые нотки, — он уже почти все затопил! Он убил Кейла и мы больше не можем… Последняя фраза оборвалась хриплым стоном. Хосилла не стала дослушивать возражения, ее ладонь легла на белую маску и взорвалась зеленым огнем. Беспомощный культист даже успел вздрогнуть. — Вендуаг, собери всех недомерков в крепости. Объяви им, чтобы любой ценой уничтожили эту водяную поганку! Когда придет наш гость, я хочу, чтобы у нас не было никаких проблем. И только попробуй меня подвести! — магистр смотрела на лежащий у нее в ногах труп. — Сегодня все должно быть идеально! — Да, госпожа, будет сделано — вкрадчиво ответила Вендуаг. Хосилла довольно заухмылялась. Ее внезапный гнев почти также внезапно испарился. Лицо скривилось в злорадной – почти демонической – гримасе. Дождавшись, пока монгрелка покинет комнату, магистр поднесла к лицу гримуар и нежно, точно она ласкала бархатные обои, провела рукой вдоль темного переплета. Графу очень не нравилась мысль о том, что книга может быть обшита человеческой кожей. Он старался прогнать ее, но лихорадочный блеск глаз пленителя лишь подкреплял уверенность аазимара; ее охватило сладострастное возбуждение, будто она держала самый желанный в мире предмет: естественно, запретный и недоступный для всех общепризнанных норм. Все это было слишком знакомо Дейрану. Разве это не прекрасно – обладать тем, что само по себе бросает вызов миропорядку? Но графу было сейчас не до философских вопросов, которыми он любил побаловаться, пируя в компании образованных, но в высшей степени развратных поклонников. Фанатик, стоящий перед ним, в сущности, не отличался от треклятого Халрана. Просто инквизитор со знаком минус. Она добровольно подчинила свою волю чему-то другому. Стала рабыней, а не хозяйкой. Как и все подобные жертвы, она не остановится не перед чем, чтобы удовлетворить свою жажду. Не было даже смысла о чем-либо ее упрашивать. При этой мысли Дейран почувствовал себя бессильным. Никогда в жизни он не сталкивался с подобной немощностью. Он был жуком под чьей-то подошвой. Но почему? Почему это должно происходить именно с ним? Они ведь всегда были настороже. Всегда наблюдали. Наблюдают и сейчас. Но не действуют. Холод прошелся по спине аазимара до самого мозга, завалив извилины снегом. Граф перестал повелевать своими конечностями. Руки упорно сжимали решетку. Дейран знал, что должен был действовать, но не имел ни малейшего представления как. — Вы преувеличиваете ценность золота, дорогой граф, — беззаботно произнесла Хосилла, не отвлекаясь от переплета, — я покажу вам, Дейран Арендей, что такое настоящая власть. Что такое наслаждение могуществом. И вы поймете, почему должны умереть здесь. И все таки Дейран смог улыбнуться. Сорок одна. Да, пусть там будет сорок одна трещина.X
Халран
Когда мужчина с изжелта-бледным лицом перестал дергаться, инквизитор ослабил ремни. Кровь вновь зациркулировала по телу. Возбудила разорванный нерв. Палец, пробитый гвоздем в верхней фаланге, обожгло невидимым, но яростным пламенем. Во рту приютился вкус крови, доводящий до тошноты. Тело кололо, невидимые комары впились в него длинными иглами. Его искалеченные пальцы лежали на столе. Закрепленные специальными механизмами, беспомощные руки не могли даже пошевелиться. Когда острие только пробило кость, мужчина дернулся со стула, но лишь травмировал себя еще больше. — Теперь будешь говорить? Мужчина поднял глаза. Седовласый человек, сидевший напротив, был подобен железу. Возможно тому самому, из которого делали пыточные инструменты. За все время допроса он ни разу не повысил голос, не высказал нетерпения. Он холодно и монотонно повторял одни и те же вопросы, пристально вглядываясь в лицо собеседника, и столь же холодно время от времени приказывал ударить пленника по лицу. Ремни, прижали плечи к деревянному стулу. Браслеты стиснули запястья, их цепи, продетые через специальные пазы в столе, уходили вниз, к полу. Растопыренные пальцы сжали миниатюрными ремешками. На столе стояла масляная лампа, огонек которой прикрывало стекло. Мужчина всхлипнул. Тяжело задышал. Слезы засохли на грязном лице. Живот крутило от постоянных побоев. Он посмотрел на свою изуродованную руку. Лучше бы палец просто оттяпали, чем вбили в него клин. Он приказал себе успокоиться; чтобы с ним не сделали, если братья узнают о предательстве и найдут его – а они обязательно найдут! – будет намного хуже. Культист опустил голову, чтобы не выдавать свою боль. — Пробить ноготь будет больнее, — будничным тоном проговорил седовласый, покручивая в руках рваную шапку, — раскаленные гвозди тоже не сахар. Кровь конечно прижгут, но шок будет такой, что… Мужчина не хотел ничего слышать. Он принялся блуждать взором по камере. Слева помещение выходило в коридор, утопленный в темноте. Справа и спереди были голые серые стены. Позади стоял инквизитор – помощник седовласого, – уже третий за все время допроса. Он дергал ремни, когда главный приказывал. Сжимал или ослаблял крепкую хватку. Бил пленника по лицу, когда это требовалось. Именно он и вбил гвоздь в зафиксированный на столе палец. Сейчас же он схватил мужчину за волосы, насильно повернув его голову вперед. Седовласый выглядел так, будто не спал несколько дней. Его глаза не излучали эмоций, они были пусты. Мужчина не сомневался, что старик смотрел бы так и на Лорда Дескари. Железу глаза не нужны. Нахлынувшая волна страха отвлекла мужчину от боли. Он уже не был уверен, кого ему следовало бояться больше: демонов или безумного палача. — Где прячуться остальные? — в который раз спросил седовласый. — Я ничего не скажу, — в сотый раз ответил мужчина. Он просто будет задавать одни и те же вопросы, надеясь, что сведет этим с ума. Возможно, вобьет в пальцы еще пару гвоздей. Может перейдет и на зубы. Братья отомстят хлеще. В конце концов, здесь есть и другие пленники: они могут расколоться и мучениям настанет конец. Седовласый всего лишь был инквизитором и крестоносцем. Так думал мужчина. Палач спокойно наблюдал за тем, как реагировал пленник. Из темноты в коридоре послышались торопливые шаги. Впервые седовласый старик отвел от пленника взгляд. В проеме показался дварф, в сопровождении стражника. На фоне обыкновенного, ничем не примечательного военного обмундирования аристократические одеяния дварфа смотрелись также неуместно, как бриллиант в навозной куче. — Господин прелат, сэр, — торопливо заговорил подчиненный, — к вам посетитель. Дарек Солнечный Молот, сэр. — Как это понимать?! — гаркнул старик. — Кто, черт возьми, разрешил привести сюда постороннего? Мужчина увидел, как по лицу дварфа в белых панталонах с золотыми лампасами расплылась добрейшая улыбка. Он почти услышал эту улыбку. — Почему я не должен кинуть вас двоих в камеру? — продолжил старик. — У меня для вас кое-что есть. Лично для вас, — елейным голосом заинтриговал Дарек, — нечто чрезвычайно ценное. — Клянусь, если это не информация… — Сейчас вы все увидите, — дварф отодвинул края сюртука и нырнул в нагрудный карман. Вытащил что-то, сложил руки в лодочку и протянул их прелату, — это награда…награда за честную службу. — Господин, он говорит чистую… — Вы ополоумели?! — прелат вскочил со стула и ринулся в сторону парочки, — вы оба… Старик остановился, уткнувшись взором в пухлые ладони аристократа. Прикованный к стулу мужчина еще никогда не видел такой страсти; ни на одном лице не замечал такого желания заполучить что-либо. А старик видел кольцо. Крупное золотое кольцо, украшенное выгравированным на нем символом Иомедай и двумя кроваво-красными рубинами по обеим сторонам святого меча. Он протянул руку к подарку, переложил его себе на ладонь. В глубоко посаженных глазах прелата вспыхнула жизнь, какой не было со времен падения Кенабреса. В былые времена он был слаб. Постоянно шел на компромиссы, не позволял себе проявлять излишнюю заинтересованность. Леди Теренделев запрещала. Он верил ей: верил, что она знает как правильно. Мудрость драконов оказалась легендой. Закон выпорхнул из Кенабреса не в момент нападения демонов, он выпорхнул, когда прелат заключил с совестью сделку. Это он был во всем виноват. Он не был осмотрителен, причинил злу недостаточно боли. Он подвел закон, который спасал его все эти годы. Он прилагал слишком мало усилий, выслушивая лекции о разнице между правосудием и отмщением. Сколько времени он потратил впустую, сколько энергии израсходовал на сдерживание своих порывов. Но теперь все изменится. Прелат увидел мир, в котором каждого преступника ждала кара. Увидел огонь, пожиравший живую плоть еретиков, и его всполохи отразились на покрытом морщинами лице старика. Тот самый мир, который обещал всемирный закон. И все это было здесь – на ладони. Близко, как никогда. Преступление и наказание; ударить того, кто ударил тебя. Все стало простым и понятным. Прелат почти и забыл насколько бывает приятно подчиниться закону. Абсолютному и единственно верному. Смерть определенно слишком мягкий вердикт для преступника, а страх это то, что держит в узде. Наконец-то пазл сложился. Новый закон восторжествует с этого дня. Закон обернулся к культисту.