Заботы, проблемы, Чонгук

       — Что это за детский садик такой? — Тэхён еле сдерживает себя от ругани. Он, невыносимо уставший после работы, сидит над тетрадкой Лиёна по математике, и думает, какое число должно стоять в пропуске. — Ты даже в школу не пошёл, а я уже делаю за тебя домашнюю работу! Это что вообще такое?!        — Папа, не ругайся, — тихо произносит мальчик, надувая щёки расстроенно. Лиён никогда не любил, когда Тэхён начинал ругаться. Это происходит, в принципе, нечасто, ибо у омеги действительно железное терпение, но иногда… В общем, и железо можно расплавить.        — Я не буду этой херотой страдать, сиди и сам делай свою математику!        — Папа, ты говоришь плохие слова… — ребёнок поджимает губы, готовый заплакать. Тэхён смотрит на его задрожавшую нижнюю губу и вдыхает поглубже.       Сил и терпения. Сил и терпения…        — Ты ещё плохих слов не слышал, — тихо ворчит омега, потерев переносицу. С этими дурацкими задачами на логику у него разовьётся мигрень. — Ты прав, не будь, как я, и плохих слов не говори. Ты их не слышал, — Тэхён собирает себя в кучу, пытаясь не убиться головой об стол. Ещё совсем чуть-чуть. Ещё три номера, и этот кошмар закончится.       Сраная математика. Сраный Чонгук, который уехал на две недели в командировку. Сраные лаборанты, которые доводят его каждый раз до нервного тика. Всё сраное.        — Какое здесь будет число? — спрашивает Тэхён, тыкая пальцем в очередную цепочку. Благо, более лёгкую, до ответа в которой его уставший воспалённый мозг, всё-таки, додумался.        — Два?..       Тэхён стискивает зубы, прикрывая глаза.        — Подумай ещё.        — Папочка, я не знаю…       Омега чувствует, что такими темпами отправится в гости к своему первому мужу.        — Прости, Ённ-и, я сейчас вернусь.       Тэхён заходит на кухню, опираясь руками о стол. Вдыхает через нос, пытаясь успокоиться. Нет, уроки он с Лиёном делать не будет. Ни за что. Никогда.       Пусть Чонгук хоть раком для него встанет, уроки он с Лиёном делать не собирается. Он за свою жизнь и так потратил слишком много нервных клеток, на «старость лет» уже как-то не особо хочется разбрасываться крупицами, которые с ним остались. Выжили, можно так сказать. Барахтаются, оттанцовывая своё. Скоро тоже на покой пойдут такими темпами.       Немного подуспокоившись и расслабившись, Тэхён возвращается к Лиёну, радуясь безмерно, когда видит правильно вставленную цифру. И думает: «Наконец-то, аллилуйя!».       Лиён, естественно, папе не скажет, что в конце рабочей тетради есть ответы на некоторые задания.       Хитрожопость он, видимо, перенял от Чонгука. Подсознательно.       Тэхён едва не плачет от счастья, когда рабочая тетрадь закрывается и почти отшвыривается нафиг в порыве радости в сторону. Головная боль от усталости и недосыпа дала-таки о себе знать, но мысль о том, что сейчас все лягут спать и больше не будут испытывать его нервную систему на прочность, позволяет игнорировать бой молотком по вискам.        — Папа, а когда папа вернётся из командировки? — Лиён смотрит на Тэхёна сонными глазами, укутываясь в одеяло по самый нос. Омега же тихо усмехается с этой забавной тавтологии про «пап». А как ещё? Отец? Настолько Чонгуку подходит, что на языке только и вертится, что это слово, когда он делает вид, что является лошадью и катает Лиёна на спине, а потом они вместе идут на кухню съедать всё сладкое, лишая омегу очередного торта.       Батя? Шикарный вариант, особенно когда Чонгук читает Лиёну на ночь сказки про гадких утят и девочек из Канзаса, которых унесло в домике с собачкой в заморские дали.       Тэхён не думает, что возникнет какая-то проблема, если Лиён их обоих будет называть «папой». Это просто в будущем приведёт к забавным ситуациям из разряда: «Папа, который Чонгук!» или «Папа, который Тэхён!». А в целом, не так уж важно.       Омега плюхается в кровать, раздеваясь до трусов. Пижаму брать удивительно лень, поэтому он остаётся так, развалившись звёздочкой. Без Чонгука, конечно, уже что-то не то, нет привычного поцелуя на ночь и объятия, но зато никто не спихивает его к краю, оставляя минимальное количество места.       Только Тэхён почувствовал счастливую тишину и расслабление, как на всю комнату заорал его телефон, напугав едва не до инфаркта.       Это по видео-связи звонил Чонгук.       Нет, ну что за беспредел? Омега делает яркость экрана меньше, чтобы не ослепнуть, и готовится разразиться гневными ругательствами, но…        — Я так по тебе соскучился, Тэ, — альфа выглядит немного подвыпившим и помятым, но, в целом, живым и здоровым, что уже не может не радовать. Тэхён всматривается в видео плохого качества из-за внезапно затупившего интернета, и уже не может злиться.       Чонгук сидит, судя по всему, в номере отеля, грустный и расхлябанный, его галстук съехал и теперь криво смотрит вбок, а волосы по непонятным причинам взъерошены и взлохмачены. Вкупе с бокальчиком винишка выглядит жизнеутверждающе, но Тэхёна данная картина страданий немного забавляет.       В конце концов, он тоже соскучился по Чонгуку, а потому смотрит на него через экран, улыбаясь сонно и уставше, но искренне.        — Прижать бы тебя к себе, уткнуться бы в твои волосы, поцеловать, увидеть Лиёна… Я та-а-ак по вам соскучился… — Чонгук вздыхает тяжело, начиная расстёгивать рубашку. — Работа совсем не даёт мне проводить время с семьёй.        — Можешь не повторяться, я понял, — Тэхён не перестаёт улыбаться, и подтягивается, принимая сидячее положение. — Я тоже скучаю. Глядишь, гнездиться начну, — шутит тихо, но Чонгуку совсем не смешно.        — Я уже.       Тэхён моргает.        — Что?        — Я уже начал. У меня от тебя остался только носовой платок, пара чёрных носков и две рубашки, и мне этого так мало, но…        — Подожди-подожди, ты что, серьёзно собрал из моих вещей гнездо? — Тэхён аж просыпается от этой информации, открывая удивлённо рот. Альфы редко гнездятся. Сейчас вообще редко, кто гнездится.        — Я просто сильно соскучился. Не хватает тебя рядом. Первый раз чувствую такое. Как будто спустя пять лет влюбился в тебя первый раз.        — Ты, случайно, не перебрал с алкоголем? — в голосе Тэхёна можно услышать обеспокоенность. — Ты там это… Сильно не убивайся, скоро командировка пройдет, и все будет, как прежде. Я буду орать на тебя из-за того, что ты не закрыл окно в детской, ты на меня за то, что я развожу вокруг бардак. Лиён за компанию будет что-то болтать.        — Теперь я хочу домой ещё больше.       Тэхён тихо смеётся, и Чонгук мягко улыбается ему, чувствуя странное тепло в груди. Словно у сердца пригрелся котёнок, состоящий из нежности и любви, что мурлычет так ласково и по-приятному щекотно.        — Я буду дрочить на твои фотографии, — альфа отправляет в камеру воздушный поцелуй.        — Фу, — омега морщится, но этого не видно. Хотя Чонгук и не жалуется на то, что болтает с чёрным экраном. — Извращенец.        — Я таким не был, а в отношениях с тобой стал.        — Охотно верю, сказочник, — закатывает Тэхён глаза. — Люблю тебя. Я, правда, устал за сегодня, пойду спать, хорошо? Позвоню утром.        — Да-да. Иди. Бросай меня здесь одного и…        — Ну, правда, Чонгук, — Тэхён тихо смеётся. — Я устал настолько сильно, насколько тебя люблю, поэтому пощади, прошу.        — Сладких снов, — Чонгук чмокает камеру, и это оставляет приятный теплый след на душе омеги, который уже с более приятными чувствами окунается в царство Морфея, нетерпеливо ожидая следующего дня, чтобы поболтать с альфой ещё о чем-нибудь. Рассказать о раздражающих лаборантах, например. Или об успехах Лиёна в математике.       Который, к слову, тихо крадётся среди ночи в комнату родителей, и укладывается к папе под бок, думая, что остался незамеченным.       Тэхён вздыхает, смиряясь, и расплывается в улыбке, потрепав Лиёна по волосам. Хитрый проказник.