«Да что со мной такое?»
Пустая, погруженная во мрак квартира напоминала ему ту скудную комнатку, в которой он был вместе с Райнером перед тем, как всё началось. В этой густой темноте он сам становился лишь тенью, растворяясь в собственных мыслях. Так и не сумев найти ответа на немой вопрос, Фалько прошёл вглубь квартиры и сел на диван у стены. Грушевые подушки в тени комнаты стали туманно-серыми. Жалобно скрипнула пружина. Фалько повернул голову в сторону. Тень размывала границы, превращая реальные вещи в фантасмагорию. Он обвёл взглядом комнату. Одинаковые, смутные тона. Серое на сером. Взгляд зацепила новая зефирно-розовая кофеварка, стоящая вдалеке на кухонной тумбе. Совсем недавно они выбирали её вместе с Габи в магазинчике на углу. Сейчас же она выглядывала из-за стойки, и Фалько на секунду показалось, что из кухни на него смотрит чьё-то высунувшееся наполовину лицо. Грайс мотнул головой. Никого тут нет. Он тяжело вздохнул и опустил руки на колени. Фалько, как мог, заботился о Габи и был рад тому, как складывается их общение. Но ему так хотелось узнать её поближе, проводить с ней как можно больше времени. А ничего не двигалось с места. Они были просто хорошими друзьями, товарищами, которые пережили многое вместе. Зарождающаяся симпатия была отброшена в сторону ещё во время войны за ненадобностью. А уже после они оба делали вид, что ничего и не было. Недосказанность повисла между ними, как ёлочная гирлянда. А Фалько был как будто и не против. Но почему-то, когда Габи проходила мимо, ему так и хотелось смотреть ей вслед. А иногда взять за руку и высказать всё, о чём так долго думал. Нет. Нет-нет-нет. Не стоит. Они же прошли этот период, верно? Но Фалько почему-то продолжал придумывать множество шагов к Габи, которые так и не рисковал воплотить в жизни. Он снова прогнал в голове уже привычные мысли. Сейчас всё, что Фалько придумывал до сегодняшнего дня, показалось ему глупым и даже странным.«Габи, я много думаю о тебе в последнее время».
«Эти цветы для тебя, Габи, я откладывал на них несколько недель».
Звучит глупо. И даже жалко. Что она о нём подумает? А что, если не поймёт его и посчитает странным? Фалько глубоко вздохнул и опустил голову. Он не услышал, как тихо открылась дверь. Одумался и поднял голову лишь тогда, когда почувствовал в коридоре какое-то движение. Какой-то приземистый силуэт стоял в тени квартиры с вытянутой рукой. Сердце на мгновение пропустило удар. Он не закрыл за Габи дверь! Щёлкнул пластиковый выключатель, и комната залилась ярким светом ламп. В коридоре стоял Леви, держа в руках чёрный зонт. Фалько поморщился. Глаза, непривыкшие к такому яркому свету, щипало. В одно мгновение комната наполнилась тёплыми оттенками. Фалько бросил взгляд в сторону кухни — вот же она, новая кофеварка, никакая не голова. Опустил взгляд на диван — привычно грушевый. Сердце возвращалось к прежнему ритму. И зачем он так себя накрутил? — Фалько. Чем ты тут занимаешься в темноте? — настороженно спросил Леви и обвёл комнату быстрым взглядом. — Да это я так, — Фалько замялся и растрепал волосы на затылке, — не хотел включать свет. Леви пристально смотрел на него, чувствуя напряжённость в его голосе. — А где Габи? — Леви прошёл вглубь комнаты и отдёрнул штору, впуская в комнату холодный уличный свет. Мельком глянул в окно — дождя ещё нет, надо торопиться. — Она недавно спустилась вниз, купить что-нибудь перекусить. Сказала, что будет ждать нас в кофейне. Фалько встал с дивана, накинул на плечо лёгкую хлопковую куртку и пошёл к выходу. Леви всё ещё не спускал с него глаз. Что-то в мальце было не так. Слишком бледная кожа, встревоженный взгляд. — Что такое кислое лицо? Не хочешь никуда идти? — сказал он, слегка склонив голову. Фалько неловко затормозил, поравнявшись с Леви, и отвел взгляд в сторону. — Нет, дело не в этом… Леви, я хотел с вами кое о чём поговорить наедине. — Давай говори, — спокойно сказал Леви, наблюдая за тем, как Фалько чему-то обрадовался и тут же погас. — А… давайте завтра? Мы сейчас не успеем, Габи нас уже ждёт… Щёки Фалько окрасились румянцем, смущение давило на плечи. Ему хотелось скрыться от пронзительного взгляда. Фалько казалось, что Леви видит его насквозь. — Конечно, — сказал Леви и прошёл в сторону выхода. Фалько молча кивнул и наконец-то выдохнул, с облегчением погасив свет.***
Минуты растягивались в вечность и таяли кубиками льда в бокалах. Вечер в издательстве был поистине сонный: пили, перешёптывались, пританцовывали. Не успев проводить главного журналиста — мысленно начинали делить его место. Все были напряжены и напряжение это отражалось в улыбках-гримасах и неподвижных взглядах, обращённых скорее внутрь себя, нежели во вне. Ребекка стояла у панорамных окон, с усердием расправляя плечи. Окна выходили на внешний проспект, и Ребекка то и дело поглядывала куда-то вдаль, словно пытаясь там что-то рассмотреть. Усталость тяжелой пыльной вуалью застилала взгляд. Она не спала всю ночь, перебирая в голове хоть какие-то события для собственной новости, чтобы поучаствовать во всеобщей гонке за желанное повышение. Как внезапно, среди писем и счетов увидела пёструю брошюрку с рекламой премьеры в новом театре. Новости культуры никогда не были особо популярны, но Ребекка считала, что именно искусство взращивает новое общество и была уверена, что ей удастся выудить интересную информацию о пьесе. К столику с закусками и канапе подошли активно перешёптывающиеся журналисты Кирк и Робби. Как бы ни показывала Ребекка своё присутствие рядом, её к разговору не приглашали. Кирк активно жестикулировал, то и дело поправляя галстук, рассказывая старшему журналисту о чём-то волнующем. Ребекка напрягла слух, в надежде, что до неё долетят обрывки фраз. — Серьёзно? — лица Робби видно не было, но голос его был приглушенным и явно чем-то обеспокоенным. — Интересно, откуда она об этом узнала? — Не знаю. — Кирк наклонился к нему поближе и продолжил в полголоса. — Но то, что в порту в семнадцатом ангаре лежат гниющие останки боевых ракет ещё со времён войны — факт. Их надо к чертям утилизировать, а правительство ничего с ними не делает. И мы рядом с этим живём! — он закинул в рот ягоду винограда. — Это будет сенсация! Я передал… Но что именно передал Кирк и кому Ребекка так и не услышала, потому что к окнам, с изящным мундштуком в руке, подплыла Люси, явно утомлённая всем мероприятием. — Ребята из второй колонки собирают статью о новобранцах в армии. Бравые солдаты. «Марлийское войско возрождается», — она усмехнулась. — Ну и скука. Люси начала свою речь внезапно, наблюдая за опускающимся на город вечером. Она не обращалась напрямую к Ребекке и даже не смотрела в её сторону. Могло показаться, что собеседник ей вовсе не нужен, но Ребекка безошибочно чувствовала, что её речь была обращена к ней. Люси вздохнула. — Как мне всё надоело. Новости… Эти мужчины с их вечными карьерными гонками, снисходительными взглядами на нас. Мужской, мужской мир… — Люси печально усмехнулась, стряхнула сигарету в маленькую хрустальную пепельницу, стоящую на подоконнике, и посмотрела на Ребекку. — Понимаешь? Её взгляд был до краёв полон усталости. Ребекка опешила. Этот маленький диалог изобиловал чем-то личным. Той степенью открытости, поддавшись которой — будешь жалеть впоследствии. Об этом говорить не стоит. Не им уж точно. Ребекка молча кивнула. Она не понимала. Мысли Люси раздражали, а цепляющий её разговор двух мужчин уже не был слышен. Что же делать? Её новость про премьеру растворялась на фоне токсичных отходов войны. А что если… Осознание пришло быстро. Надо было уходить прямо сейчас, пока все журналисты в издательстве. Пока они тут — она уже отснимет материал. Да! Это именно та новость, которая ей нужна. То, что гарантирует ей повышение. Новость о театре… Какой бы она была дурой, напиши она об этом. — Люси, у меня голова разболелась, — начала Ребекка, отставив в сторонку так и не начатый бокал, — я, пожалуй, пойду домой. Увидимся завтра. Люси выпустила сигаретный дым и взглянула на Ребекку. — Дорогая, да как хочешь, — кинула она в ответ и повела плечом. Ребекка выскочила из общего зала в темноту коридоров, на ходу собирая волосы в высокий хвост. Люси потушила сигарету. Скинув с себя морок печали, подошла к коллегам, стоявшим возле низкого столика с канапе, и взяла оливку на шпажке. — Куда это наша младшая так побежала? — обратился Робби к подошедшей Люси. — Не знаю, Роб, наверное, выпила много. Как продвигается сбор новостей? — Я уже передал двум стажёрам всё, что нужно, — вклинился в разговор Кирк, — они будут молчать. Если я не ошибаюсь, — он глянул на часы, — через полчаса они уже должны привезти весь отснятый материал нам. Кирк подмигнул коллегам и приподнял бокал с игристым вином. — Люси, если у нас удастся всё провернуть — приглашу тебя на свидание. — Не интересует. Люси отмахнулась от мужчины, как от назойливой мошкары, и плавно покачивая бёдрами вернулась к окну.***
Порывы ветра обжигали лицо. Ребекка шла скорым шагом по проспекту в сторону променада, время от времени срываясь на бег. Минутами ранее она выскочила из издательства в сумрак улиц, захватив с собой только фотоаппарат и рабочее удостоверение. Медлить было некогда. Ребекка то и дело оглядывалась по сторонам — может появится городское такси или проедет мимо велосипедист. Хоть кто-то, кто мог бы домчать её до нужного места как можно скорее. Но вокруг гуляли только редкие прохожие, да шумел в проулках ветер. Ребекка выбежала к морю и сбавила темп, чтобы перевести дыхание. Зажигались первые огни и променад переполнялся гуляющими. Сновали туда-сюда велосипедисты, горожане толпились возле лавочек с десертами и перекусами. Вдалеке возвышалось нарядное здание театра. Ребекка покачала головой и двинулась быстрым шагом, проталкиваясь сквозь толпу людей. Ребекка убеждала себя в том, что настоящий журналист должен чувствовать момент, быть зорким и решительным. Слева от неё мелькнули ярко освещённые кассы театра. Можно было прямо сейчас свернуть, отворить тяжелые, массивные двери и попытаться составить статью. Ребекка отрицательно качнула головой и сорвалась на бег. Дальше. Вперёд. Не сомневаться. Она уверена в том, что новость, за которую ухватились коллеги — это верная идея. Нечего размениваться по мелочам. По мере приближения к старому порту Ребекка сбавляла шаг. От прерывистого бега кололо в боку, тревога всё сильнее сжимала горло. Главное никому не попасться. Она ведь даже не узнала — охраняется ли порт. Ребекка отодвинула затвор фотоаппарата и начала снимать новый театр и море, чтобы успокоить мысли. Оттягивала момент проникновения на закрытую территорию.«Если кто-нибудь спросит, что я тут делаю — притворюсь репортёром».
Но вокруг не было никого. Шумная толпа осталась позади, в окружении огней. В старой части променада проходили мимо единичные прохожие, не обращая внимания на то, что происходит вокруг. Охраны порта, даже если она и была, нигде не было видно. Ребекка ловким движением откинула фотоаппарат за спину и, собравшись с мыслями, подошла к стене, отделяющей старый порт от новенького променада. Стена хоть и была невысокой, но так просто её не перелезешь. Она посмотрела по сторонам. Прохода нигде не видно, но кое-где в стене были углубления осыпавшегося бетона, от которых можно было бы оттолкнуться. Ничего не поделаешь, надо лезть внутрь. Ребекка поставила ногу в одно из углублений, ухватилась покрепче руками за выступ, и с рывком оттолкнулась от земли. Изо всех сил подтянулась, отталкиваясь краем ботинка от выемки и ухватилась руками за верхнюю часть стены. Еще немного и половина пути пройдена. С трудом перекинула ногу на противоположную сторону и тяжело дыша уселась на стене. Она протерла тыльной стороной руки лоб и заправила за ухо выбившуюся прядку волос. Огляделась. В округе никого не было, а за стеной начиналась самая настоящая свалка. Груды ящиков: целые и разломанные. Какие-то металлические обломки давно сгнившего катера, везде разбросаны железные прутья и листы. Немного правее, под ней, сгрудились деревянные ящики, а рядом с ними — свободное место. Ребекка спрыгнула вниз. По ту сторону стены было мрачно и темно. Гораздо темнее, чем с той, «живой» стороны. Повсюду лежали отголоски войны. Впереди лежал обрывок грязно-жёлтой, потрёпанной ткани с белой звездой по центру, смутно напоминающий старую элдийскую повязку. Ребекка отвернулась. Ветер завыл среди груд металла, подгоняя, заставляя идти медленным шагом вглубь порта. Где-то здесь должен быть нужный ангар. Полезного материала для статьи не было видно. Хлам возвышался завалами, отбрасывая внушительные тени. За поворотом возвышались старые металлические фермы. Ребекка достала фотоаппарат и сделала несколько снимков. Нужно скорее сфотографировать всё, о чём говорили ребята, найти ангар и убираться из этого места. Семнадцатый ангар находился сразу за поворотом, ворота его были распахнуты. Ребекка осторожно вошла внутрь. В редкие, разъеденные коррозией дыры, проникал тусклый свет улицы. Не было видно ничего, что творится внутри. Ребекка подняла фотоаппарат и сделала снимок. Вспышка на короткое мгновение осветила какие-то накрытые брезентом коробки. Вспышка. У дальней стены лежало старое оружие, ржавеющие остатки боеприпасов. Ребекка опасливо подняла фотоаппарат и сделала ещё несколько снимков. Очередной порыв ветра пролетел металлическим скрипом сквозь порт. Ангар, в котором находилась Ребекка, протяжно и жалобно загудел. Ребекка поёжилась. У неё были необходимые фотографии. Надо отсюда как можно скорее уходить. Жуткое место. Она вышла из ангара и направилась обратно по тому же пути, что и пришла сюда, с усилием вглядываясь в темноту порта. Ребекка торопилась, отовсюду доносились скрипы и шорохи. На улице сильно стемнело. Она ускорила шаг и тут, неожиданно для неё самой, нога наступила на что-то липкое и скользкое и в то же мгновение поехала в сторону. Ребекка не успела среагировать и повалилась в бок, больно приземлившись на колено. Раздался треск ткани. Левое предплечье обожгла резкая боль. Ребекка медленно поднялась и хотела уже прижать ладонь к плечу, чтобы унять неприятное жжение, но вовремя себя одёрнула. Бросила взгляд на руку — рукав рубашки был разорван. Рваные края ткани медленно пропитывались тёмными каплями крови. Ребекку охватила паника. Обо что она поцарапалась? Она развернулась, рассматривая то место, где упала. Слева вперемешку лежали какие-то ветки и покрытые хлопьями ржавчины металлические прутья. Было темно и глаза щипало от набегающих слёз. Что это было? Ветка или прут?Господи, пожалуйста, только не прут.
Домой. Скорее домой. Жалость пришла не к месту. Непрошенным гостем. Слезами в глазах. Ну как же так! Судорожный всхлип вырвался из горла. За что ей всё это?За что?
Ребекка подбежала к стене. Встала на стоящие рядом коробки, кое-как подтянулась и спрыгнула с обратной стороны. Плечо горело. Ребекка подняла полный слёз взгляд. Перед ней стоял человек.***
Ветер трепал причёски и хлопал ставнями магазинов. Море внизу шумело и разбивалось о пирс в своём неотвратимом движении. Снова и снова. Погода стояла тёплая и ветреная. На променаде было людно. Стоять под потоками солёного ветра было наслаждением. Тем особым наслаждением, в моменты которого чувствуешь себя чуть мельче стихии, а оттого свободнее. Грозовые тучи нависали над морем, точно грозди в лозах. Ночью снова будет дождь. Леви, Фалько и Габи шли по променаду в самый его центр — большому кремовому зданию, заключённому в клетку колонн. Здание нового театра походило на огромных размеров торт. Громадная ротонда возвышалась вишней на его верхушке. Сам театр был обрамлён чудными завитками на фризах, колонны были его подпорками, а мраморные лестницы, ведущие ко входу, точно покрытые глянцем, отражали огни городских фонарей. Совершенно адская конструкция. Искусная и искусственная. — Леви, мы пойдём, купим билеты. Вы с нами? — до него донесся звенящий голос Габи. — Сходите вдвоем, — Леви опустил руки в карманы брюк, — я пойду, прогуляюсь вдоль променада. Тут слишком людно. Подожду вас там. — Хорошо, скоро будем. Фалько махнул ему рукой, мол, «пару минут», показывая, что они постараются отсутствовать недолго. Леви кивнул в ответ. Горстка гуляющих людей тут же оттеснила молодых. Мимо прошли дамы в вычурных шляпках, обдавая окружающих пудровым флёром. — А-а-а, какой же красивый новый театр! — голос Габи растворился в толпе. Леви повернулся в сторону моря. Здание нового театра ему не нравилось. Вернее, оно было ему никак. Слишком пафосное и грандиозное сооружение. Оно напоминало ему те здания богачей, что располагались в центре стены Сина. Приятная наружность архитектурных сооружений внутри всегда кишела разложением. Леви не был знатоком искусства. Не считал себя даже любителем. Вся эта возвышенная мишура его не интриговала вовсе. В каком-то смысле, Леви, оставшись жить в Марлии, чувствовал себя выброшенным за борт привычной жизни. Здесь всё было иное. Не той приятной новизной, а раздражающей инаковостью мнений, мыслей и восприятия. Он чувствовал, что общество Марлии не изменилось. В первое время после войны люди приходили в себя и утопали в воспоминаниях о пережитом. Но год за годом память затиралась, в культуру всё глубже проникала диктатура. Снова. Теперь всё чаще можно было увидеть косые взгляды людей друг на друга и немой вопрос в глазах — к какому народу ты принадлежишь? Тихое недовольство начинало разлагать марлийское общество изнутри. В каком-то смысле Леви скучал по Парадизу. В Марлии всё было, как будто, не настоящее. Размалёванные женщины, цветастые наряды, бесконечные театры и фестивали. Во всём этом цветном мире Леви был чёрным пятном. Разговоры людей вокруг были праздными, улыбки — фальшивыми. «Как твои дела?»«Хорошо. Как поживает твоя семья?»
Леви видел насквозь эту фальшь. И Парадиз, со своими интригами и Подземным городом, вспоминался ему более искренним. Леви мысленно усмехнулся — дожил. Он ровным шагом прошёл вдоль променада, к самой дальней его точке. Чем дальше уходила береговая линия — тем меньше становилось людей вокруг. Тем глубже Леви мог дышать. Внутри словно расслаблялся туго затянутый узел. Можно было расслабиться и стать самим собой. Погрузиться в уже родное ничто. Вдали ржавым пятном возвышался старый марлийский порт. Старенькие ворота отделяли нарядную часть города от того, что оставила война — нелицеприятную свалку металлолома, отголоски поломанных жизней. В ближайшем будущем старые строения обещали снести, оттого порт был опечатан и никем особо не использовался. Лишь занимал место и портил атмосферу своей уродливой наружностью, напоминая о прошлом, которое все хотели поскорее забыть. Людей здесь практически никогда и не бывало. Никто не хотел приближаться к убогости прошлого, словно боясь заразиться скверной. Леви встал спиной к ограждению, уперевшись руками на перила. Жутко, надсадно хотелось домой. Но этого «дома» как будто нигде нет. Леви кинул взгляд на левое запястье. Наручные часы — подарок на день его рождения от Габи и Фалько — показывали без пяти минут восемь. Скоро зажгут городские огни, и надо будет проводить молодёжь до дома. Можно отправить их одних, но он не доверял этому городу. Слишком хорошо знал, что просыпается в темноте. Леви спокойно оглядывал пристань. Там, где стоял он, было практически безлюдно, только время от времени мимо него проходили парочки, спешащие в сторону нового променада. Оттуда уже долетала лёгкая музыка и шум толпы. Они поднимали воротнички и отворачивали взгляды от грязного сооружения.«Быстрее-быстрее. Тогда дух прошлого нас не догонит».
Леви смотрел вдаль, не замечая никого. По крайней мере, никого в особенности. В нескольких метрах от него щёлкнул фотоаппарат, выбросив яркую вспышку. Кто-то, по всей видимости, фотографировал море. Леви невольно посмотрел в сторону раздражающего света. Первое, что зацепило взгляд — белая, выделяющаяся на общем фоне рубашка. Молодая женщина фотографировала променад и происходящее вокруг. А после убрала фотоаппарат, оглянулась по сторонам и быстрым шагом направилась к стене старого порта. Леви проследил за ней взглядом. Что-то смутно тревожное поднялось в его груди. Его глаза уже не раз видели такое поведение. Таких людей он вычислял враз. Знакомое, давно забытое чувство неизвестности и иллюзорной угрозы вдруг затянулось в районе живота.Ну здравствуй. Не скучал.
Леви прикрыл глаза и устало потёр лоб рукой. Что-то в этой женщине было странное. Леви не видел ничего, что подтвердило бы его догадки, но интуиция вопила о том, что с неё нельзя спускать глаз. И оно случилось. Женщина, напоследок кинув взгляд в сторону людной части променада, подпрыгнула, зацепилась руками за выступ, неловко забралась на стену и скрылась за ней. В груди Леви гулким эхом отдалось сердце. Очередная воришка, которые были в городах всегда. Леви успокаивал себя, взывая к разуму. Какое ему дело до незнакомой девки, лазающей в порту? Но ему было дело. Было. Её белая рубашка не была похожа на тряпьё, которое обычно носят те, кто промышляет воровством. И то, как она перемахнула через стену. Стену, мать её. Всколыхнуло в нём старые воспоминания.«Это что, особое пристрастие марлийцев — перелезать через чёртовы стены?»
Леви раздирало внутри от злости и странности происходящей ситуации. Словно он опять вернулся в то время, словно титаны ещё пожирают людей и все они — там, за стеной дряхлого порта и через пару минут откроют ворота. Снова он — живой. Ему что — это нравится? Что-то дёрнулось в груди, сделав кульбит.Как это хорошо. Как это мерзко, господи.
Опустив руки в карманы, Леви прошёл в сторону портовой стены, настороженно окинув взглядом окрестность. На другой стороне променад заканчивался мелкой пристанью. Если девка туда зашла — то отсюда же и выйдет. Если не заночует в этой помойке. А Леви был почти уверен, что этого не произойдет. Он остановился возле стены. Прислушался — тишина. Бетон кое-где осыпался кусками и открывал небольшие просветы на то, что происходило внутри. Леви подошел поближе к стене и, прищурившись, заглянул в один из просветов. Ничего необычного: груда металла, какие-то заброшенные сгнившие лодки, винты и прутья. Всё собрано в гниющие кучи хлама. Леви отошёл от стены и бросил взгляд в сторону яркого променада — уже начали зажигать первые огни. Габи и Фалько не было видно. Он решил, что может немного подождать. Леви думал, что он полный кретин. Стоит возле старого порта, выслеживает незнакомую женщину. Зачем ему это? Но чувство азарта не давало уйти. Что-то во всём этом было неестественное, странное.«А что бы ты сделал, Эрвин?»
Леви беззвучно хмыкнул. Он, должно быть, серьёзно болен, раз это вызывает в нём такой интерес. Он постоял ещё немного. Незачем здесь задерживаться и привлекать к себе ненужное внимание. Леви начал было уходить, как услышал по ту сторону слабый шорох. Он вернулся к стене и начал напряжённо ждать. Кто-то отчаянно пытался перелезть через стену. На самом верху стены появился тёмный силуэт, и спустя мгновение та самая женщина неловко спрыгнула на землю перед ним. Она подняла голову и вдруг заметила его, Леви. Взгляд её был испуганный и она уже было дёрнулась, чтобы побежать изо всех сил, как Леви двинулся, преграждая ей путь. — Стой! — сказал Леви и сам мысленно удивился своему голосу. Получилось строже, чем он хотел. Женщина, а вернее сказать девушка, послушно остановилась. Леви внимательно посмотрел на неё. Молодая и растерянная, вся в слезах. Совсем не похожая на обычное ворьё. На шее болтался фотоаппарат и какая-то карточка с именем. Белая рубашка выбилась из брюк и посерела. Рукав разорван и местами пропитался кровью. Леви потянулся во внутренний карман пиджака. Проверил, есть ли у него с собой платок. Ребекка заметила движение и её охватила волна паники. За чем он потянулся? У него с собой оружие? — Постойте! Я репортёр газеты! — выпалила она, доставая из-под рубашки именную карточку издательства. Предплечье отдалось болью. — Что с рукой? — в голосе Леви промелькнула скрытая тревога. Ребекка остановилась в движении, стараясь не тревожить руку, и уставилась на рукав. Уже было появившаяся именная карточка скользнула вниз и вынырнула наружу между пуговиц. Новый порыв ветра отозвался дрожью, пробежавшей по телу. — Я поскользнулась и, кажется, поцарапалась о металлический прут, — она попыталась осмотреть порез. — Тс… жжётся. Сказала Ребекка вполголоса и поправила рукав так, чтобы он не задевал порез. — Выглядит скверно. Его нужно промыть, — Леви огляделся по сторонам, словно искал решение. Ничего полезного вокруг не было. Чистую воду можно взять и купить, но это привлечет ненужное к девушке внимание. Кто-то и вовсе может вызвать полицию. Он снова посмотрел на Ребекку — не похоже, что она что-либо украла. — Репортёр газеты, говоришь? Что тебе там понадобилось? — снова спросил Леви и бросил взгляд на именную карточку, выбившуюся из-под женской рубашки, пытаясь разглядеть её имя. В тени улицы буквы теряли понятные очертания. — Я хотела снять репортаж про старый военный склад. Леви перевёл взгляд с карточки на стену, представляя — что там за ней. — Если ты говоришь правду, — Леви пристально посмотрел в её глаза, пытаясь увидеть отголоски лжи, — то тебе лучше отсюда убираться и побыстрее. Ты что, не знаешь, что это место охраняется? Голос Леви стал тише. — Ты, наверняка там нашумела и разбудила охрану, — сказал он и перевёл взгляд на порванный рукав. — Тебе надо умыться и промыть рану. Ноги Ребекки словно приросли к земле. Страх пришёл с опозданием. Как она могла быть такой глупой? Конечно, это место охраняется. Как же ей повезло, что её не заметили раньше. Паника засасывала в себя, как зыбучий песок. Громкие мысли перекрикивали реальность. Ребекка обхватила себя дрожащими руками. Леви нахмурился. Кажется, девчонка сильно испугалась. Он в последний раз бросил взгляд на старый порт и обернулся к променаду. В сторону порта приближалась молодая пара. Леви узнал светлую шляпку Габи и тут же развернулся, прикрывая собой Ребекку. Будет лучше, если её никто не увидит. — Чего встала? — Леви повысил голос, выводя Ребекку из ступора. — Беги! — С-спасибо! — мужской голос выдернул Ребекку из пелены, и она без оглядки помчалась вниз по улице, держась подальше от гуляющих. Леви смотрел ей вслед. Странная девка. На воришку не похожа, одета была прилично. Журналюги уже сами бродят по свалкам, в поисках новостей? Леви хмыкнул про себя.Лгунья.