***
Ребекка сидела на скамье в лучах заходящего солнца, то и дело теребя руками промокшее платье. Тёплый вечер развевал светлеющую, просыхающую ткань, но всё ещё стремящуюся упасть к плиткам набережной тяжёлыми от воды складками. Ребекка поджимала ноги, наспех обутые в бежевые туфельки под скамью — под ней уже образовалась небольшая лужица морской воды, стекающей с кружевной подкладки. По променаду, ещё не торопясь, прогуливалась вечерняя публика, непрерывно и неустанно стремясь к широким дверям театра. Набережная наполнялась людьми, как наполняется мелкими пузырьками закипающая вода. На Ребекку время от времени оборачивались проходящие мимо горожане: кто-то иронично посмеивался, кто-то качал головой. В Марлии знали, что в мае вода была слишком холодна для купания, оттого Ребекка в своём промокшем платье производила несуразное впечатление. Она старалась не обращать внимания на въедливые взгляды. «Ничто не имеет значения», — повторяла она мысленно, убеждая себя в том, что завтра всё повторится вновь. Не важно, что она сделает сегодня — завтра об этом никто не вспомнит. Ребекка печально улыбнулась. Эти мысли пугали, но страшило её больше то, что в глубине души она была этому рада. Где-то на задворках сознания её окрыляло чувство всепоглощающей и давно желанной свободы. Ребекка снова схватила кончиками пальцев влажный бежевый шифон с вышитой россыпью кровавых роз и потрясла им на ветру. Мимо, вдоль променада, проплыло скопление старых, пыльных шалей. — Не стоило тебе идти в воду. Так и простудиться можно, — донёсся до Ребекки надтреснутый женский голос. Она подняла взгляд, встречаясь со светлыми водянистыми глазами старухи, стоящей в компании молодой женщины с длинными белыми волосами. Её прелестное лёгкое платье царапало невесомым подолом аккуратные плиточки набережной. В то время как шали на плечах старухи кутали её плечи в душном шерстяном коконе. — Спасибо, я в порядке. Ребекка улыбнулась незнакомкам выученной фальшивой улыбкой и тут же вернула взгляд на юбку, избегая дальнейшего нежеланного разговора. — Ха-ха! — старуха, словно не заметив жеста Ребекки, продолжила, как ни в чём не бывало. — Человек находит время на всё, чего действительно желает, правда? Конец её фразы звучал вопросительно, и белёсые глаза вперились в лицо Ребекки в неподдельном интересе. Она подозрительно нахмурилась. Что-то в старухе неприятно отталкивало, а скрипучий голос проникал сквозь кожу, выцарапывая внутри непонятные символы. Тёплый бриз, пересекающий набережную мелкими порывами со стороны моря, прокатил волну мурашек по спине Ребекки. Спокойствие багряного вечера подёргивалось мрачной рябью. Что-то внутри неё звало как можно скорее убраться с некогда спокойного променада. — Пойдём, — внезапно вмешалась в разговор молодая женщина, сопровождающая пожилую даму, и потянула её за шали. — Не видишь, что ты смущаешь девушку? Две незнакомки развернулись и продолжили свой путь до театра так же внезапно, как и остановились перед Ребеккой. Старуха продолжала что-то бубнить про «зелёную молодость», но скрип её голоса уже растворялся в шуме волн. Ребекка хмуро смотрела им вслед. Тревога таяла в лучах солнца тем стремительнее, чем дальше отходили два женских силуэта. Когда розовые шали скрылись за спинами горожан, пространство пронзил металлический звон, разливающийся от цветочной лавки. Навстречу Ребекке вышел Леви. Взгляд его был мрачнее, чем четверть часа назад, когда он вытаскивал её из бурных волн. — Ну что там? — спросила Ребекка. Он же, словно не услышав её вопроса, резко сел на скамью рядом с ней и достал из внутреннего кармана блокнот, раздражённо перелистывая листы, сминающиеся от напора его пальцев. — Что случилось? — настойчиво переспросила Ребекка. Только что отступившее волнение накатило с новой силой. — Цветочницы в магазине нет, — ответил Леви, оторвавшись от блокнота, и посмотрел в глаза Ребекки прямым взглядом. Вдали проехал светловолосый юноша на велосипеде, весело звеня тонким колокольчиком, призывая прохожих расступиться перед ним. — Подожди, — из груди Ребекки вырвался нервный смешок. — Как это нет? Я вчера заказывала у неё букет для матери. Казалось, что от каждого слова Ребекки сидящий рядом Леви мрачнеет на тон. — И ты, — она махнула рукой в его сторону, но та бессильно опустилась на прогретую за день скамью, задев по случайности кончиками пальцев руку Леви. — Ты ведь вчера тоже там был. — Был, — ответил он, хмуро глядя на страницы блокнота. — И там точно была цветочница. Что-то говорила о том, что подменяет владельца лавки. Закончил Леви с едва заметным раздражением. Хотелось уронить голову на руки: он с самого начала чувствовал, что в этой торговке что-то не то. Почему сразу не доверился своей интуиции? Он недовольно поджал губы, недобро глядя на дверные стёклышки цветочной лавки. — Я узнал у него, что никакая женщина там не работала, — продолжил Леви, переводя взгляд на Ребекку. — А вчера он был вообще закрыт. Вот дрянь! — Леви с силой захлопнул бесполезный блокнот. — То, что вчера для нас — не «вчера» для остальных. Ребекка, всё это время молча наблюдавшая за Леви, вдруг опустила локти на колени и уставилась на блестящие носы туфель. — Хочешь сказать, что мы не только забываем друг друга, но уже потеряли счёт дням? — спросила она, разглядывая в смутном бежевом глянце, как ветер терзает её волосы. — Нет, — Леви отрицательно покачал головой. — У меня всё записано. Эта… петля, — он подозрительно прищурился, и в голосе его плескалась сдерживаемая злость, — началась около недели назад. Тогда я начал замечать, что всё повторяется. Ребекка вдруг встрепенулась и подняла взгляд на его серые глаза. Круги под ними стали темнее и глубже, словно Леви за эти несколько минут, проведённых в цветочной лавке, смертельно устал. — Послушай, — она мгновенно вернула к себе его внимание. — Что ты помнишь перед тем, как всё началось? Ребекка перевела задумчивый взгляд к пылающему горизонту. Усилившийся ветер поднимал с пляжа мелкие песчинки, кружа их в воздухе. От яркого солнца у Ребекки щипало в глазах, но ткань платья больше не прилипала неприятной влагой к ногам. — Я помню, как пробралась в порт, — Леви заметил, как от этого воспоминания взгляд её чуть помрачнел, растрачивая свою яркость. — Потом рабочий день… — Ребекка прикусила губу в задумчивости, — статьи и театр. А потом всё шло по кругу, как будто пластинку заело. Леви резко выдохнул, словно усмехаясь от забавного совпадения, но губы его так и не дёрнулись в улыбке. В последнее время совпадения составляли всю его жизнь. — Ну а ты? — спросила Ребекка, рассматривая, как блестят на солнце его короткие волосы, подмечая, что сзади кончики тёмных прядей были особенно неровные. Леви проследил за её взглядом и пригладил волосы на затылке. — Я помню только тебя в порту и старуху, — он невольно посмотрел в сторону летней веранды в самом начале променада. Леви провёл пальцами по переносице. Он помнил ещё, как ходил за билетами с Габи и Фалько. Помнил испортившийся пирог, но принял решение не вываливать Ребекке всю информацию, наблюдая за её реакцией. И она пришла быстро. Ребекка вдруг подняла тёмные дуги бровей в удивлении. — А что за старуха? — Ребекка спрашивала, вспоминая случайное общение на набережной. Леви вновь достал из кармана блокнот, раскрывая потрёпанные страницы, чтобы не упустить мелких деталей. — В первый день я видел старуху в том кафе, — он кивнул в сторону веранды, как и прежде зажигающей огни гирлянд. — Сидела в шалях с какими-то картами. От этих слов Ребекка вдруг округлила глаза, приближаясь к Леви. — Но на следующий день её там уже не было, — продолжил он, не обращая внимания на волнение Ребекки. Ей так не хотелось его перебивать, но неугомонные слова уже срывались с языка. — Подожди… — сказала она почти шёпотом, но Леви, сосредоточенно вспоминающий образ, не остановился. — Потом я встретил её в театре, — он хмурил тонкие брови, блуждая взглядом по геометрии плиток. — Все делают одно и то же, но старуха — нет… Что? Леви, выдернутый из потока мыслей, перевёл взгляд на суетящуюся Ребекку, дёргающую его за рукав рубашки. — Погоди, ты видел старуху в шалях? — выпалила она. — В розовых? Которых давно никто не носит? — Да, — просто ответил Леви и сразу понял, отчего так разволновалась Ребекка. — Ты тоже её видела? — Да! — Ребекка приложила ладонь к вспыхнувшей щеке. — Она внезапно заговорила со мной, пока ты был в лавке. В тех самых шалях, со странными светлыми глазами… — Почему сразу не сказала? — спросил резко Леви и тут же осёкся. Ребекка ничего не знала о старухе и видела её, казалось, впервые. Он быстро осмотрелся. Знакомое ледяное волнение затягивалось в тугой узел. Леви поднялся со скамьи и посмотрел на бегущие стрелки наручных часов — он вышел из магазина минут двадцать назад. — Куда она пошла? — строго спросил Леви, пока Ребекка, поправляя туфельки, быстро отряхивала ноги от песка. — К театру, — она указала рукой в сторону возвышающегося кремового здания и подскочила со скамьи вслед за Леви. — Пошли, — отчеканил он. — Старуха не могла далеко уйти.***
Грандиозное здание театра уже открыло свои двери, впуская внутрь потоки жадных до впечатлений зрителей. Его глянцевые ступени мерцали огнями променада, а у входных дверей капельдинеры в бархатных костюмах отбивали по билетам чеканный ритм. Леви и Ребекка подошли к самому концу длинной, живой очереди, стараясь никому не мешать. Ни у одного из них не было билетов, отчего войти внутрь театра не представлялось возможным. — Нужно найти старуху до того, как она попадёт внутрь, — сказал Леви вполголоса, слегка наклонившись к Ребекке. Та лишь кивнула в ответ, отчётливо понимая их положение: когда двери закроются, будет уже поздно. Леви сверлил взглядом затылки стоящих впереди людей, медленно продвигаясь вперёд между кружевных шляпок и тёмных костюмов. Очередь была нестройная. Горожане толпились, стараясь как можно скорее протиснуться внутрь и воссоединиться со своими местами. Леви высматривал знакомые шали, либо светлую шляпку Габи. Если ребята ещё не прошли внутрь — у него есть шанс попасть в зал. — Ты говорил, что у старухи были карты, — тихо сказала Ребекка, стараясь не отставать от Леви, цепляясь взглядом за любые проходящие мимо розовые ткани. — Да, — ответил он, посмотрев куда-то вдаль, на верхние ступени. — С какими-то картинками. — Ох! — воскликнула Ребекка. Кто-то в толпе наступил ей на ногу. — Наверное, это карты для гаданий, — сказала она, поморщившись от боли. — Ты веришь в мистику? — Нет, — мрачно ответил Леви. — Как можно верить картинкам? — Но во временную петлю веришь, — Ребекка снисходительно улыбнулась на его, как ей показалось, наивное замечание. Леви ответил молчанием. Ему никогда не было дела до гаданий, религий и мистики. Он всегда считал, что это развлечения для детей и дураков. Леви никогда не видел в своей жизни хоть какого-то благословения свыше. Не собирался и сейчас. Он полагался только на собственные силы, отчего напряжённо выискивал хоть один знакомый силуэт в двигающейся, дышащей собственной жизнью толпе. Но очередь неумолимо двигалась вперёд, оттесняя его с Ребеккой на обочину вечера. Вскоре двери театра закрылись с мягким щелчком и Леви тихонько выругался. Они так и не смогли отыскать старуху. Не было ни одного человека, хотя бы отдалённо одетого в тёплые шали. — Может она и вовсе не в театре? — спросила Ребекка, глядя, как раздражённо Леви набрасывает на плечи пиджак. — Я об этом думал, — ответил он на удивление спокойным голосом. — Но если она пошла сюда, то деться ей некуда. Он кивнул в сторону тёмной части набережной. — Дальше только пара палаток и порт. Если она пошла туда, то развернулась бы, и мы её встретили на обратном пути. Ребекка усмехнулась, представляя, что старуха и правда пошла дальше, и сейчас отчаянно карабкается, перелезая через стену в порту, там, где недавно ползала она сама. Леви же вглядывался в закрытые двери театра, подсчитывая в уме, сколько будет идти представление. У него не было весомых доказательств, но интуиция вопила о том, что старуха что-то должна знать. Всё, что от него требовалось, это… — …пройти внутрь? — мягкий голос Ребекки вернул его в вечер набережной. — Что? — переспросил Леви, серьёзно посмотрев на неё. — Я говорю, давай попробуем пройти внутрь? Ребекка сказала это легко, без какого-либо выражения на лице. Словно все её чувства внезапно затёрлись, оставляя место голой решительности. — Как ты предлагаешь это сделать? — спросил Леви. — У нас билетов нет. Ребекка подозрительно осмотрелась и поманила рукой, указывая Леви идти за ней. Она поспешно свернула за угол театра, нырнув в небольшой, огороженный проулок — прямо к небольшой двери, находящейся с торца здания. Над дверью висела табличка:«Только для работников театра».
— Смотри, — она показала Леви на дверь. — Пока идёт первый акт, работники залов будут готовить буфет к обслуживанию. Ребекка кивнула в сторону небольшого уличного холодильника, возле которого стояли пустые коробки со старыми, выцветшими от яркого солнца этикетками знаменитых марлийских вин. Чуть поодаль от деревянных ящиков, под небольшим навесом стояли кованые стулья, и Леви был уверен, что уже видел их расставленными в буфете возле небольших столиков. — И что ты предлагаешь? — бесцветно спросил он, подозревая, к чему клонит Ребекка. — Зайдём за угол и дождёмся, когда кто-нибудь выйдет на улицу, а сами быстро проникнем внутрь, — она пожала плечами, словно это было нечто совершенно очевидное. Леви на мгновение прикрыл глаза и тяжело вздохнул. — Откуда ты вообще знаешь про это место? — он внимательно осмотрелся. Со стороны променада проулок не был виден взгляду гуляющих, а значит Ребекка не могла обнаружить его случайно. — Ты забыл, что я журналистка? — Ребекка отчего-то самодовольно улыбнулась. — Считай, это журналистское расследование. Пойдём! — сказала она и уже двинулась в небольшое пространство, темнеющее между стеной театра и ограждением. — Стой, — голос Леви был спокойный и ровный, но он перехватил Ребекку за руку стальной хваткой. — Ну что? — спросила она шёпотом, посматривая на дверь. — Мы не будем проникать в театр, как помойные крысы, — брови Леви сдвинулись к переносице, делая взгляд ещё строже. — Это не в моих принципах. — У меня таких принципов нет, — Ребекка снова пожала плечами, покрутив запястьем в его руке, проверяя, получится ли быстро освободиться. — Отпусти. — Нет, мы уходим, — сказал Леви, решительно развернувшись, и легко потянул Ребекку за собой. Он ожидал почувствовать сопротивление или что-то похожее на попытки вырваться. Но вместо этого Ребекка ловко обошла его, становясь перед ним преградой на пути. — И что мы будем делать? — она шипела на него, словно разъярённая кошка. — Предлагаешь и дальше топтаться на месте? Ты же сам хотел поскорей вырваться из этого дня! — Хотел. Но то, что ты предлагаешь, не имеет никакого смысла. Мы пройдём внутрь. И что дальше? Будем по всему залу искать эти шали? А если старуха их сняла? — возразил Леви, не сводя с Ребекки внимательного взгляда. — А мне это казалось хорошей идеей, — упрямо возразила она. — Сам подумай, завтра мы её можем уже не найти! Ребекка продолжала буравить его хмурым, грозовым взглядом. Она понимала, что её идея полна безрассудного риска, но дальше болтаться без решения не было никаких сил. Она вздохнула, переводя дух, всматриваясь в темнеющий силуэт, всё ещё держащий её за руку. Леви. Пожалуйста. — Ты понимаешь, что нам придётся разделиться, чтобы быстро обыскать весь зал? — наконец он нарушил молчание, приглушая голос. — Как переговариваться будем, если найдём её? Кричать и махать друг другу руками? — Леви скептично выпускал накопившееся напряжение в ответ. — Но она не сделала ничего такого, чтобы сбегать от нас при первой встрече. Просто подойдём и заговорим с ней, — Ребекка смотрела прямо в глаза Леви, мысленно умоляя его согласиться. Ей не терпелось предпринять хоть что-то, что сдвинет их с мёртвой точки. — А ты думаешь, что она будет сидеть и отвечать на вопросы? — упрямился Леви, переходя на энергичный шёпот. Ребекка глубоко вздохнула и уже хотела было согласиться на его уговоры. Но глаза Леви на миг расширились и следом, сбоку от них щёлкнув ручкой отворилась дверь. Леви резко дёрнул Ребекку за руку и нырнул за ближайший угол в тёмную нишу. Тёплый свет канделябров осветил пустой проулок, рассеивая густеющие сумерки. На задний дворик вышел работник театра и, напевая под нос простую мелодию, взял пару стульев и понёс их в зал. Ребекка стояла, задержав дыхание, зажатая между ограждением и Леви. Он же, прижавшись спиной к стене, усиленно прислушивался к шагам снаружи. Ребекка, не в силах сдерживаться дольше, тихонько вдохнула. Леви стоял к ней так близко, что она почувствовала исходящий от него лёгкий запах мыла и каких-то терпких, древесных ноток. Она посмотрела ему в глаза и вопросительно подняла брови, задавая немой вопрос. Но Леви, чуть ослабив хватку на её руке, поднёс к своим губам вытянутый указательный палец, призывая Ребекку быть как можно тише. Снаружи снова послышалось копошение и скрип металлических ножек стульев по каменным плиткам. Ребекка стояла не двигаясь, стараясь дышать как можно тише. Учащённое дыхание Леви при каждом выдохе щекотало её лицо. Дверь оставалась открытой и в прямоугольнике света постепенно уменьшалась чья-то тень. Леви чуть двинулся, готовясь выйти из укрытия, но Ребекка оказалась быстрее. Перехватив покрепче его руку, она резко рванула ко входу, изо всех сил потянув Леви за собой. — Куда?! — воскликнул он яростным шёпотом. Но Ребекка, не слушая его, вбежала в открытую дверь. Проскочила вдоль длинного коридора. Она двигалась вглубь здания наугад, ни на секунду не отпуская руку Леви. Как можно тише пошла мимо комнат с мирно беседующими сотрудниками театра и вбежала в светлый зал. Спереди послышались шаги, гулом отдающиеся в опустевшем фойе театра. — Осталось последних два. Потом занесу ящики, и можешь открывать буфет! — крикнул вдалеке мужской голос. Леви бегло осмотрелся и, потянув Ребекку за собой, скрылся в тени ближайшей колонны, возвышающейся возле витой лестницы. Убедившись, что они остались незамеченными, он вдруг перехватил Ребекку за плечи, прижимая её спиной к стене. — Какого хрена ты творишь?! — звенящий шёпот стремительно слетал с его губ. Ребекка, прижимаясь спиной к холодной поверхности, тяжело дышала. Щёки её раскраснелись от быстрого бега и волнения, а глаза горели ярким огнём. Она посмотрела перед собой, в мрачную серость напротив. Ей казалось, что Леви может прожечь своим взглядом в её груди сквозную дыру. — Ты же сам сказал делать то, чего мы раньше не делали! — пылко оправдывалась Ребекка. — К тому же, почему мы не должны использовать каждый шанс, чтобы понять, что происходит? Или опять всё перенесём на завтра? Ребекка была права, и Леви понимал это. Всего на миг ощутив вкус забытого волнения, он почувствовал себя хорошо. Живо. Как прежде. Словно он не смирился с пребыванием в Подземном городе и ищет возможность выбраться наверх. Найти своё место, как нашел его тогда в Парадизе. — Завязывай с этим. Не терплю, когда где-то появляются непрошенные гости, — Леви говорил ей это в лицо, припоминая предыдущую выходку. — Раз уж мы тут, давай осторожнее. Надо как-то попасть к дверям зала, чтобы видеть, кто будет выходить на антракт. Леви бесшумно выглянул из-за колонны, проверяя, нет ли кого поблизости. В светлом зале витали только отголоски далёкой музыки. — Не хочу разделяться, пошли вдвоём, — от прежнего порыва Ребекки не осталось и следа. Бордовый ковролин приглушал их шаги, когда Леви и Ребекка поднимались по лестнице, ведущей к коридору второго этажа. Стены его были сплошь увешаны фотографиями актёров в театральных образах. В коридоре было пусто и тихо. Только с первого этажа доносился приглушённый гул органа. — Где-то здесь должны быть двери к балконам, — прошептал Леви. — К бельэтажам, — поправила его Ребекка, подстраиваясь под его тон голоса. Леви раздражённо прикрыл глаза и махнул Ребекке рукой, указывая на ближайшую дверь с массивной, волнистой ручкой. — Проверь. Проговорил он одними губами и двинулся к соседней двери, ничем не отличавшейся от той, возле которой остановилась Ребекка. Она осторожно надавила на ручку — та издала тихий щелчок, но дверь не поддалась. — Закрыто, — прошептала Ребекка, подходя к Леви. — А у тебя? — Тоже, — ответил он мрачно, прикладывая ухо к двери. Тишина. — Что будем делать теперь? Тут никого, — спросила Ребекка, опасливо оглядываясь. Ей всё время казалось, что поблизости что-то шуршит и двигается. Но каждый раз, оборачиваясь, она видела лишь пустой коридор театра. — Надо спускаться и пробовать пробраться через первый этаж, — тихо сказал Леви, посмотрев на часы. До антракта ещё слишком долго. Спускались быстро, то и дело оглядываясь по сторонам. В фойе нарастало оживление. Просторное помещение повсеместно освещалось яркими вспышками фотокамер. Чей-то низкий голос уже начал надиктовывать первый репортаж. Двери главного зала найти было просто: всё вело к ним. Но по бокам сапфировым бархатом уже темнели силуэты капельдинеров. Ребекка тяжело вздохнула. Леви внимательно осматривал каждый угол. — Попробуем их отвлечь? — пошутила она, пытаясь сбавить напряжение. — Я могу… — Даже не думай, — строго прервал Леви, разбивая вдребезги все иллюзии. — Пойдём, — он потянул её за руку. Они вернулись в длинный витиеватый коридор, по которому проходили совсем недавно. — Погоди, а что если пройти сюда? — Ребекка осторожно приоткрыла вход в одну из неприметных комнат и заглянула внутрь — в ней суетилась пресса. Пара знакомых лиц обернулись в их сторону, заставляя Ребекку резко захлопнуть дверь. — Нет. Туда нельзя! На странный звук обернулся грузный мужчина. С другой стороны зала к дверям двинулся капельдинер — убедиться, что в здании нет посторонних. — Леви, я сглупила! Там было полно людей, — испуганно протараторила Ребекка, понимая, что подняла шум. — Если заметят — нам не скрыться! Скорее, идём отсюда! Леви снова взял её за руку. Путь был только один: выйти той же дорогой, что и зашли. Быстро минуя коридор, Леви, стараясь не шуметь, подбежал к маленькой двери и выскочил вместе с Ребеккой в темноту улицы, наконец-то разрешая себе свободно дышать. — Фух! — отбежав как можно дальше, Ребекка громко выдохнула. — Чуть не попались! Леви остановился рядом. Из-за непривычной нагрузки тупой болью ныло колено. — Ну и что? Много что узнали? — спросил он, глядя на запыхавшуюся, но отчего-то довольную Ребекку. На набережную уже вовсю опустились вечерние тени, рассеиваемые только яркими огнями уличных фонарей. Море внизу шумело, разбиваясь тёмными волнами. Снова и снова. — Да уж… Надо было сходить на почту, — вдруг протянула Ребекка. Леви прищурился, окончательно теряя нить её мыслей. — Но мы бы не успели. Они сегодня рано закрываются. Она остановилась в задумчивости. «Сегодня» — это когда? В голове была совершенная путаница. — Ребекка! — строго окликнул её Леви, вырывая из сбивчивых мыслей. — Бекс, — поправила она, всё так же смотря, словно вглубь себя. — Или просто Бекки. Мы теперь что-то вроде соучастников преступления. К чему официальность? — лукаво улыбнулась она, увиливая от его серьёзного тона. — Я не это имел ввиду, когда говорил делать что-то непривычное, — ровно сказал Леви, складывая руки на груди в закрытом жесте несмотря на то, что сам после пережитого чувствовал лёгкое оживление. — Да ну, — Ребекка отмахнулась от его слов. — Было даже весело. Жаль, что старуху мы так и не нашли… Интересно, — она приложила палец к губам в притворной задумчивости, — если бы нас поймали, то наутро мы бы оказались дома или в тюрьме? — Так не терпится проверить? — Леви смерил её холодным взглядом. — В следующий раз пойдём сюда как нормальные люди. «Раз старуха ходит на представление, то наверняка мы сможем её тут поймать», — думал Леви, пока они медленно шли назад, к засыпающим улицам города. — Пойдём, провожу тебя домой. А то снова что-нибудь выкинешь. Слова Леви заставили Ребекку мягко улыбнуться. Тяжёлые мысли, неустанно наполняющие её голову, так никуда и не делись. Но пережитое сегодня приглушало ставшую привычной тревогу, даруя маленький отдых. Хотя бы на этот вечер.