***
Леви стоял в тени деревьев в самом начале длинной улицы тихого спального района, продуваемого ещё свежим утренним ветром. Прохладное солнце светило сквозь молодую листву, набрасывая первые лучи на сонный город. Леви дышал полной грудью, изредка проводя рукой по тёмным прядям, приглаживая волосы. В голове засело странное, тревожное сновидение. Он внимательно посмотрел на свою ладонь — на ней не было и намёка на то, что его смутный сон был хоть когда-то реален. Сам Леви давно привык к беспокойным снам. Он привык видеть по ночам титанов, разевающих пасти в вечном хтоническом голоде, силуэты погибших товарищей на окроплённой кровью траве, эту же кровь на собственных руках, которая прилипала к коже несмываемыми пятнами. Но в последнее время ему снились странные, запутанные сны о старом Парадизе, после которых оставалось липкое чувство зудящей тревоги. Над головой Леви пролетели щебечущие птицы, выдёргивая его из потока рассыпающихся, как неверно сложенный паззл, мыслей. Вдалеке, там, где улица утопала в цветущей зелени, глухо хлопнула дверь, и из-под навеса навстречу ему вышла ещё по-утреннему расслабленная Ребекка. И всё в её образе было складно: аккуратное летнее платье, волосы уже собраны в строгий хвост и только под глазами притаились тёмные дуги, выдавая не дающее спокойно спать фоновое волнение. Леви окинул её взглядом, подумав про себя, что не стоит портить девчонке день своими снами. В них никогда не было много толку. — Привет, — сказала она, подходя к Леви, пытаясь скрыть подступающую зевоту. — Я готова, правда, спалось сегодня плохо. Ребекка потянулась и прошла мимо Леви, обдавая его волной цветочных духов. — Мне тоже в последнее время снится какая-то муть, — сказал он, стараясь выкинуть из головы странные образы прошедшего сна. Ребекка уже открыла было рот, чтобы спросить, что ему снится, но Леви так и не дал ей начать. — Не бери в голову, — сказал он, покачав головой, закрывая для себя эту бессмысленную тему. — Пошли, почта уже давно открыта. Их шаги легко отдавались по остывшей за ночь дороге. Леви опустил руки в карманы брюк и снова посмотрел на Ребекку. Под её глазами залегли лёгкие тени, да и в целом, с их первой встречи, она стала выглядеть более устало. Леви нахмурился. Надо будет дать ей отдохнуть пару дней, пока он сам разбирается со старухой в театре. — Может тебе… — начал Леви. Но так и не успел закончить. Рядом с ним раздалось звонкое: — А-апчхи! Ребекка сильно чихнула, прикрывая лицо рукой и следом протяжно втянула носом утренний воздух. Леви поджал губы и нырнул рукой в карман пиджака. — Держи, — он протянул ей белый, выглаженный платок. — Давно чихаешь? Спросил Леви и голос его обрёл привычное спокойствие. Ребекка взяла у него из рук платок, приложив кончики пальцев свободной руки к виску, слегка помассировав. — Со вчерашнего вечера, — протянула Ребекка в нос, шумно высморкавшись. — Спасибо! Леви покачал головой, невольно хмурясь. — Решила в волнах нос отморозить? — он продолжил спрашивать, подначивая. — Нам только соплей не хватало. Очередной день в петле только начался, но уже подкидывал им новых хлопот. Леви поглядывал на Ребекку, оценивая её состояние. Уставший взгляд, слегка бледное лицо, но чихает редко. — Это аллергия, — вдруг сказала Ребекка, беспечно улыбнувшись. — Не о чем переживать, у меня такое каждый год. Вздохнув, Леви отвернулся, глядя на оживающий утренний проспект. Повсеместно из своих уютных домов, не успев толком позавтракать, выходили на работу горожане. Лица их были по-утреннему хмуры и неприветливы. Такие же лица когда-то были у новобранцев на ранних тренировках. — Не ври, — сказал Леви, справедливости ради отметив про себя, что между ним и Ребеккой дышать сегодня стало немного легче. — Не вру. Ответила она, улыбнувшись одной из своих милых улыбок, высматривая вывеску почты, стараясь избежать внимательного взгляда серых глаз.***
В здании главного почтамта города с самого утра было душно. В небольшом зале пахло типографской краской и кисловатым канцелярским клеем. Возле стеклянных окошек стояли в очереди сплошь пожилые люди, сжимая в руках кошельки с недавно поступившей пенсией. Кто-то забирал посылки, кто-то скрипел перьевыми ручками, заполняя конверты для отправки писем. — Кто последний? — звонко спросила Ребекка и заняла очередь за откликнувшейся женщиной с чернеющей заколкой в отдающих желтизной редких прядях. Несмотря на жаркую погоду и бесконечные очереди, все окна почты были плотно закрыты, отчего спёртый воздух становился горячим и тяжёлым. В самой глубине зала пузатая женщина обмахивала себя газетой, то и дело утирая лоб тонким бежевым платочком. Щёки её раскраснелись от духоты, а яркая розовая блуза потемнела от пота под объёмной грудью. Ребекка обернулась, печально посмотрев за запертую створку окна. На улице играли с лучами солнца яркие «сердечки» листвы сирени, а прямо у входа виднелся силуэт ожидающего её Леви. Его тёмные волосы подхватывал лёгкий ветер. Ребекка тяжело вздохнула. Ей хотелось как можно скорее выйти к нему, в свежесть уже по-летнему тёплого утра. — Ну что это за издевательство такое?! Не выдержав больше, громыхнул низкий мужской голос из недр очереди. К окошку, скрытому за стеклом, подошёл высокий мужчина. Его седые усы раздувались от негодования. — Откройте окно! Сколько можно нас душить? — потребовал он и хлопнул крупной ладонью по затёртой от времени столешнице. — Не положено! — из приёмного окна донесся в ответ гнусавый женский голос. Мужчина, бормоча ругательства под нос, раздосадовано вернулся к своей очереди. Женщина, за которой держалась Ребекка, подошла к освободившемуся окошку. Быстро забрала увесистую посылку и, задевая всех объёмной коробкой, вышла из битком набитого зала. Ребекка подошла к окну и достала из сумочки квитанцию. Сонливость, которая убаюкивала её всё время, что она стояла в очереди, бесследно исчезла. В голове забила крыльями беспокойная мысль. «А что, если в этой петле я не получу ответное письмо?» — Ребекка тревожно посмотрела на светлую макушку сотрудницы почты, которая заполняла объёмный бланк, не обращая внимания на подошедшего клиента. — Кхм-кхм, — Ребекка аккуратно прочистила горло, пытаясь обратить на себя внимание, но женщина лишь поставила точку в бланке, и всё так же, не взглянув на Ребекку, ушла в зал, заполненный посылками. В ожидании Ребекка барабанила пальцами по столешнице. Будет ли письмо или нет? Они с Леви застряли в петле, может ли в неё попасть что-то извне? Этот вопрос так и не давал ей покоя, подрагивая в голове ускоренным пульсом. Из дальнего зала вернулась почтальонша и устало посмотрев на Ребекку, проголосила на весь зал: — Ну что молчите? Говорите, что у вас? — Я хочу забрать письмо, — сказала она, протягивая женщине заполненную по всем правилам бумагу. Почтальонша выхватила её из рук Ребекки, и что-то сверив, вновь скрылась в комнате с посылками, но быстро вернулась, держа в руках маленький конверт. Шлепнув им по столешнице, недовольно скривила губы и произнесла: — Наконец-то вы за ним пришли. Ещё день и мы бы отправили назад отправителю. — Спасибо, — сказала Ребекка, не обращая внимания на слова усталой женщины. — Желаю хорошего дня, — она улыбнулась, но в голосе трещала искрами забитая поглубже колкость. С силой закрыв за собой дверь почтамта, Ребекка с облегчением вдохнула свежий воздух. Ветер снаружи хоть и был тёплый, но после духоты почтового зала ощущался на коже прохладными волнами. — Долго ты, — сказал Леви, подходя к ней. — Всё забрала? — Да, — кивнула Ребекка, внутренне радуясь. После утра на почте с ней уже не случится ничего хуже. — Представляешь, письмо всё же пришло! Ребекка показала Леви небольшой конверт, заполненный снаружи красивым витым почерком. — А ты сомневалась? — Да, — она быстро убрала в сумочку письмо, освобождая руки. — Мне казалось, что если день повторяется, то ничего нового в нём появиться не может. — Он повторяется только для нас, — сказал Леви, думая о том, как они могут использовать эту информацию. — Может, мы можем послать кому-то что-то вроде сообщения? Леви невольно прогнал в голове тот день, когда Эрвин объяснял им новые дымовые сигналы, посылающие на расстоянии информацию о передвижении титанов. Так они могли корректировать строй. Леви приложил руку ко лбу. Может ли он с Ребеккой послать кому-то сигнал-письмо на расстоянии, чтобы понять, что происходит с другими людьми? Но кому он напишет? Друзьям? К Габи и Фалько он может прийти в любое время. А если написать ребятам на Парадиз, то сколько тогда им придётся ждать ответ? Леви не был уверен, что Армин или Жан получат его письмо хотя бы в ближайшие пару недель. — Послушай, — сказал Леви, — у тебя есть друзья или родственники, которым мы можем что-то написать? — Ну… Ребекка отчего-то запнулась и в одно мгновение её лицо сменило приветливую улыбку на холодный, подозрительный прищур. Леви заметил, что она сделала шаг назад, разрывая расстояние между ними. — У меня есть родители, но я бы не хотела их тревожить. Леви вздохнул. Былое напряжение, которое, казалось, растворилось между ними этим утром, вернулось с удвоенной силой. Как только Леви нащупывал дорожку к решению, Ребекка захлопывала створки, словно упрямая морская ракушка, и отказывалась сдвигаться с места. — И вообще, — быстро протараторила она. — Я хотела тебя попросить кое о чём, — сказала Ребекка и замолчала, глядя ему в лицо, ожидая реакции. — И о чём? — спросил Леви, складывая руки на груди, но внутренне расслабляясь от яркого ощущения, что они только что ушли от некой зыбкой темы. — Покажи мне все места, где ты встречал ту старуху. Может, я что-то увижу своим профессиональным взглядом, чего не заметил ты. По проспекту пронёсся, звеня блестящей листвой, ветер. Он всё утро подгонял по тротуарам соцветия осыпающейся сирени и теперь они складывались в тонкие лиловые реки вдоль бордюров. Сладкий воздух тревожил людей, ласково дёргая женщин за длинные пряди волос и хлопая тёмными пиджаками мужчин. — Я видел её в театре и кафе. В театре мы оба были, — сказал он и развернулся в сторону променада. — В кафе тоже. Она может быть где угодно. Пойдём, осмотрим всё ещё раз. Ребекка слегка ускорилась, нагоняя Леви. Она уже несколько раз отметила про себя, что хоть он и не был высок, но двигался достаточно быстро, так, что ей иногда приходилось ускоряться, чтобы поспеть за ним. — А может быть это просто обычная старушка? — спросила она, подставляя лицо ласковым лучам солнца. Несмотря на недавнее напряжение, вот так идти плечом к плечу с Леви ей было тепло и приятно, словно она проглотила эфемерный шар яркого света. И теперь он поселился трепещущей радостью в груди. Это напоминало прогулку с добрым другом. Ребекка улыбнулась собственным мыслям. — Знаешь, а вдруг она просто старая гадалка? Таких раньше много было в Марлии. Леви скептично хмыкнул и снял пиджак, повесив его на плечо. С каждым часом солнечные лучи припекали всё сильнее. — Тогда почему её больше ни разу не было в кафе? — Может, ты приходил не в то время? Ведь в театр она пошла… — задумчиво протянула Ребекка. Ей отчего-то не верилось, что такая неприметная пожилая женщина может быть как-то связана с их «проблемой». Люси на работе тоже вела себя иначе, когда Ребекка нарушала привычный ход событий. — Нет, — ответил Леви упрямо. — Я проверил несколько раз, прежде чем делать выводы. — А я всё же думаю, что она просто старушка. Подумай сам… Ребекка завела долгий разговор, а Леви так и хотелось уединиться и всё хорошенько обдумать, но что-то отвлекало от стройных мыслей. Справа от него цокали лёгкие туфельки Ребекки, прерываемые приятным потоком бессмысленной речи. А ему хотелось просто идти вперёд, словно этот день не повторится вновь. Он ощущал… спокойствие? Леви мысленно ухмыльнулся — нет, наоборот, давно забытое волнение. Как и раньше, перед вылазками, которые не могли закончиться ничем хорошим. Однако факты говорили о том, что спать он, действительно, стал лучше, чем когда-либо. Он провёл рукой по лицу, прогоняя ненужные мысли. — Что, голова разболелась? — вдруг спросила Ребекка. Оказывается, всё это время, что он шёл молча подле неё — Ребекка смотрела на него непрерывным взглядом. — Ага, гудит от твоей бесконечной болтовни, — иронично ответил Леви. Между ними повисла пауза. Всего на мгновение. Чтобы следом Ребекка рассыпалась в хрустальном, заливистом смехе. — Тогда ещё расскажу. Ты вообще меня слушал? — спросила она и покачала головой на то, что Леви в притворном раздражении закатил глаза. — Так вот, я говорила, что пару лет назад ходила к гадалке и она мне много что сказала. Прям про меня! Леви и Ребекка быстро перешли оживлённый перекрёсток двух дорог. Пересекаясь лишь раз, они вели в разные концы города, больше ни разу не соединяясь. Ступив на залитую солнцем набережную, Леви прикрыл глаза ладонью, пустив на них тень. Как и прежде, в полдень, на ней было не так многолюдно. Большая часть рабочего дня была впереди и скромные люди спешили по своим делам, вопреки Леви и Ребекке, медленно идущим вдоль серебристых ограждений. — Чушь полная. Тебе сколько лет, чтобы верить в гадалок? — спросил Леви, глядя перед собой. Впереди уже виднелось летнее кафе, и они сближались с ним так стремительно, что Леви сбавил шаг. — Ничего не чушь! Как ты живёшь, ни во что не веря? — Ребекка усмехнулась, поправляя на голове растрепавшийся от напористого ветра хвост. Леви вдруг остановился, смотря на неё прямым взглядом. — Опыт научил надеяться только на себя. Между ними повисла пауза, нарушаемая только морским ветром. Рядом брякали стеклянным звоном лампочки гирлянд и хлопали тканью раскидистые зонтики. Ребекка нахмурилась и уже хотела что-то сказать в ответ на брошенные им слова, но Леви произнёс короткое: — Мы на месте. Ребекка повернулась и встретилась взглядом с тем самым маленьким ресторанчиком, в котором они сидели ещё вчера. — А-а-а! — воздушно протянула она. — Теперь я понимаю, почему ты вчера выбрал это дрянное кафе. Ребекка тихо посмеялась, вспоминая это ужасное заведение. Внутри, как и снаружи, было плохо всё — от еды до атмосферы. — Это кафе только приезжие выбирают, — ухмыльнулась она, обращаясь к Леви. — Туристы и те, кто готов тратить деньги на сомнительную еду, не отходя далеко от пляжа. — Я и сам не местный, — ровно ответил Леви, осматривая ещё пустующие столики веранды. Он поднял руку и посмотрел на часы. Ближе к вечеру сюда снова подтянется шумная компания и та странная парочка. Интересно, будут ли они здесь сегодня? И если показывать их Ребекке, то зачем? Леви понимал, что весь план, что он придумал ранее, трещал по швам. Старуха своими появлениями вносила смуту в ровные строки его, Леви, мыслей. Что-то он не предусмотрел. Ребекка смотрела на Леви, прищурившись, словно оценивая сказанное им ранее. А он тяжело вздохнул. Сейчас, как никогда раньше, не хватало мозгов Эрвина. «Что же я не учёл?» — напряжённо думал Леви, рассматривая своё уменьшенное отражение в далёких витринах кафе. — Откуда ты? — спросила Ребекка каким-то странным голосом и тут же продолжила. — Я вот родилась и выросла здесь. Она развела руки в открытом жесте, ожидая за свою откровенность — откровенности Леви в ответ. Но он вновь вернул себе привычную серьёзность и переворачивал в голове недавние воспоминания, пристально всматриваясь в каждое из них. «Я и сам не местный», — его приглушённый голос раздался в её голове, оставляя простор для размышлений. Ребекка смотрела на его ровный профиль, слегка улыбаясь. Он вызывал в ней до смутного трепета странное ощущение, как когда подходишь к берегу, гадая, обожжёт очередная волна ступни холодом или, наоборот, комфортно прокатится по разгорячённой коже. И никогда не узнаешь наверняка, пока не решишься зайти в воду. Какой же, всё-таки, странный мужчина. — Ребекка, — он внезапно взял её за предплечье, чтобы она не рассеивала своё внимание. Леви не помнил, когда вновь переключился от разговора к своим мыслям, но это было для него не важно. — Мне нужны твои записи, что ты вела. Все. Прямо сейчас! — Записи? — Ребекка уставилась на него, теряя нить разговора. Леви вздохнул. — Записи, — терпеливо повторил он. — О том, что ты помнишь. Я хочу их сверить со своими воспоминаниями. И ещё фотокарточки, что ты делала, — сказал он, предполагая, что нащупал недостающую деталь звеньев цепи. Все прошедшие дни были самыми странными в его жизни. Это изматывало. Леви понимал, что разговаривает, считай, с незнакомой девушкой, почти грубо, но этот вопрос не требовал отлагательств. — Поняла, — Ребекка кивнула. Его деловой тон придал ей внезапной собранности. — У меня с собой есть блокнот с важными моментами, — она уже потянулась к сумочке, но Леви её остановил. — Мне нужны все записи, — сказал он, напирая на последние слова, но Ребекка всё равно протянула ему свой блокнот. — Этого недостаточно. Мы что-то упускаем, — сказал тихо Леви, быстро пробежав глазами по всем записям. Почерк Ребекки летал по страницам маленькими округлыми пташками аккуратных букв. Он пролистал несколько страниц, у самого края которых время от времени натыкался на незамысловатые рисунки, состоящие из завитков и кружев, словно нити паутин. — Тогда пойдём ко мне, — улыбнулась Ребекка и тут же осеклась. Она отвела хмурый взгляд в сторону, что-то вспоминая. Леви накинул на плечи пиджак. Времени было мало, чтобы терять его на бессмысленные сборы. — Ты знаешь, — начала Ребекка, потянувшись к своему блокноту, который держал Леви. — Давай лучше я приду к тебе? Вот… — она протянула ему карандаш, открыв чистый лист, — напиши свой адрес. Леви перехватил поудобнее карандаш и быстро, стараясь как можно отчётливее, записал улицу, номер дома и квартиры, в которой проживает. Внизу, подгоняемые ветром, разбивались солёные волны о пирс. Ветер усиливался, как и все прошедшие дни прогоняя тёмные, до краёв наполненные проливными дождями тучи прочь от города. — Тогда через час у меня, — сказал Леви, проходя быстрым шагом в сторону главного проспекта. Ребекка, не отставая от него, положила блокнот в сумочку и согласно кивнула. Разминулись на ближайшем перекрёстке. В воздухе повисла тишина, прерываемая только звуками далёких разговоров и мерных шагов. Леви шёл, положив руки поглубже в карманы брюк. Никогда за всё время проведённое в Марлии, Леви не приглашал кого-то к себе домой, кроме Габи и Фалько. Да и те, побывав у него лишь раз, вежливо отказывались приходить снова, зазывая к себе: послушать новые пластинки или сходить в ближайшую кофейню на углу. Ребекка же смотрела на удаляющуюся спину Леви, и, облегчённо выдохнув, поспешила в сторону зеленеющих вдали аллей. Домой. Она впорхнула в светлую квартиру и, не снимая обуви, пробежала на кухню — напрямую к небольшому кухонному столику, усыпанному исписанными черновыми листами. Удивившись количеству записей, Ребекка собрала их в аккуратную стопку и свернула в трубочку, кое-как впихнув в сумку, без того заваленную всякими ненужными мелочами. Края черновиков выглядывали из-под не застёгивающейся молнии. Ребекка тяжело вздохнула, обводя квартиру взглядом. Она никогда не приглашала к себе гостей. От одной мысли о том, что придётся кого-то встречать у порога, ей становилось, как прежде, гадко. Ручка входной двери блеснула в солнечном свете. Ребекка отвернулась от входа, зашторивая окна, пряча квартиру от ярких горячих, лучей. Всё это казалось сейчас такой мелочью. Она невольно вспоминала собственные реакции, на приход шумных, пахнущих табачным дымом и удушливыми духами, гостей в родительском доме. К их приходу всегда нарастало клокочущее напряжение: в резких стуках ножа, мелко крошащего овощи в салат; в туго затянутых поясах платьев. Гости приходили, топча грязными ботинками вымытые до блеска полы. Курили в кухне, крошили свежей выпечкой и взрывались противным, надтреснутым смехом, держа в руках чашки голубого сервиза, к которому запрещалось прикасаться в любое другое время. Эти опостылевшие гости всё сидели, и никогда не чувствовали подходящего часа, чтобы уйти. Сейчас Ребекка понимала себя. В то время весь её мир состоял из того, что самое страшное, что могло произойти в нём — это извиняющийся взгляд матери за ребёнка, который повёл себя в обществе вразрез с её ожиданиями. Ребекка не соответствовала, а значит — всегда разочаровывала. А это означало, что последующие часы она будет коротать в своей комнате, за книжками по этикету, которые должна была пересказать — гладко и складно. Как и подобает образцовому, идеальному болванчику. Ребекка с усилием впихнула вглубь сумки торчащие листы и застегнула молнию. Тогда всё это имело смысл. Но не сейчас, когда её жизнь сосредоточилась в одном дне, который небрежно смахивал все привычные ценности, словно сухой тряпкой осевшую пыль. Но всё же Ребекке было так хорошо от того, что Леви согласился встретиться у него. Она расслабленно выдохнула, раскрывая блокнот с его адресом. На белом листе чернела грифелем ровная запись:«Проспект Магата, дом 6, квартира 4. Второй этаж».
Ребекка невольно нахмурилась, разглядывая темнеющие на листе буквы. Почерк Леви, впечатавшийся в страницы её блокнота, казался ей невероятно знакомым.