***
— Тихо-тихо! — зашипел на пирата Эрроу. — Там Аврора спит. — Она уже большая и поймет насс, — шутливо ответил мантавор. Он быстро избавился от половины предметов гардероба первого помощника и жадно принялся вылизывать каменную грудь крагорианца так, как будто жил последний день. Плевать, что через броню тот едва ли чувствовал нежные ласки, главное, что сам краб кайфовал от процесса. — Скруп… пожалуйста. Нельзя, чтобы услышали… — Эрроу мгновенно провалился в теплый дурман и из последних сил пытался контроллировать ситуацию. Действия мантавора были для него настолько непривычны, что он практически впал в оцепенение. Ни разу до этого его не воспринимали как объект ласки. Скруп же вылизывал его так, будто под языком был вовсе не камень, а нежная кожа горячо-любимого существа. Любовник постепенно спускался ниже, теперь уже работая над животом, и прерывался только для очередной язвительной фразы: — Постарайся не разбудить кэпа стонами, дорогой. К моменту, когда Скруп отвлекся от ласк и начал стягивать с него штаны, крагорианец вернул себе какую-никакую ясность сознания. Теплый язык исчез и Эрроу захотел во что бы то ни стало вернуть новое, непонятное ощущение. Он поспешно разделся и прижал мантавора к матрасу. — И шшто это должно значить? — Ты будешь делать то, что я скажу. — Раз уж ты не оставил мне выбора, Скала… — Ты вылижешь мой член также, как только что лизал живот. — Я выполню все твои условия, только не злиссь, — притворно успокоил его мантавор. Он выскользнул из захвата крагорианца и сдвинулся ниже, чтобы как раз оказаться на уровне его таза. Половой орган того также был скрытым за пластинами брони, но в отличие от крабьего, он всегда находился в твердом состоянии. Член крагорианца, обычно плотно прижатый к телу, во время возбуждения выдвигался вперед, а после окончания полового акта возвращался обратно. Облизнувшись, Скруп уставился прямо в глаза первого помощника. Он на пробу, медленно провел языком по бедру крагорианца, дразня и вызывая гамму совершенно противоположных эмоций на лице любовника. Довольный результатом, Скруп принялся вылизывать все, до чего дотягивался, игнорируя только самое главное место. Эрроу не выдержал издевательства: — Давай уже, ну! Чего тянешь? Мантавор переместил язык на самое основание члена крагорианца, но не торопился переходить к каким-либо серьезным действиям. Вместо этого он опять решил подразнить партнера: — А ты посиди, подумай… может поймешшь каково мне было. — Скрууп… — излишне громко простонал Эрроу. Раздражение начинало преобладать над удовольствием. — Не шуми. Там Аврора, помнишшь? — Скруп шутливо поругал его, но все же смилостивился и принялся за главное блюдо. Сначала он легко, только кончиком языка провел по всей длине, наблюдая за реакцией. Эрроу прикрыл глаза, вслушиваясь в ощущения. Затем Скруп, уже более уверенно стал ласкать весь орган, от основания, до нежного кончика. Уделил особое внимание промежности, где член находился большую часть времени. По мере того, как дыхание крагорианца ускорялось, мантавор, также наращивал интенсивность своих ласк. Теперь он то обвивал длину гибким языком, то щекотал им самый кончик. Скруп в тайне мечтал, чтобы и с его членом произошло нечто подобное. В любом случае, этих движений было недостаточно для достижения оргазма и Эрроу остановил краба: — Хочу тебя, — произнес он, затаскивая мантавора на себя. — Ммм, подожди, — сказал тот. Скрупу не хотелось возиться с подготовкой крагорианца. — Давай ты меня? — Да, хорошо. — Эрроу достал мягкую подушечку и бросил ее партнеру: — На вот, подложи под себя. — Это что, твоя подушка? Ты на ней будешшь спать? — недоумевал мантавор. — Я что-нибудь придумаю. Партнеры без лишних прелюдий занялись любовью. Член Скрупа при каждом толчке терся о подушку, из-за чего, ощущения сзади переплетались с удовольствием от полового органа. Он вжался в матрас посильнее. Такая вариация стандартной позы нравилась мантавору гораздо больше. Любовники слились воедино. В порыве страсти они едва не забыли, что нужно сдерживать стоны. Вскоре, они оба достигли оргазма и свалились на пол без сил.***
— Не думаю, что ты сегодня будешшь на этом спать, — не сдержал смешок Скруп, достав из-под себя скользкую и измятую подушку. — Ничего, переживу. Оно того стоило — сказал Эрроу, отдышавшись. Он набрался смелости и покрепче прижал к себе мантавора. Впервые, тот не отстранился. — Ну и почему ты не сопротивлялся? — Не хотел — Скруп лениво потянулся и уложил голову на грудь старпома. — Знаешшь, я уже и забыл, что могу испытывать подобные эмоции. Давно такого не было, — задумчиво произнес он. — М? А когда последний раз? — Моя последняя любовь. — Настроение мантавора снова, вдруг резко переменилось в худшую сторону, как будто он вспомнил что-то не просто неприятное, а опусташающее и неотвратимое, как сама смерть. — Может быть, я расскажу тебе, когда-нибудь. — Но ты и прошлую историю до сих пор не рассказал. Про то, как ты был капитаном. — Ага. — Скруп неохотно поднялся. — Мне нужно идти. — Почему не остаться? Ответом для Эрроу было молчание. Работы по починке основных систем корабля закончили уже на следующий день. «Непобедимый» малым ходом отправился к ближайшей базе флота чтобы там сдать пленников и встать на ремонт. Так как для дальних путешествий корабль теперь был непригоден, команду решено было распустить, выплатив полное жалование. Это означало, что всего через три дня Скруп снова становился свободным. Его тянуло к этой свободе, казалось что проклятый крагорианец опутывает его, мешает жить. Поначалу Скруп думал, что справится и не допустит развитие таких вредных и опасных чувств, но со временем ему все яснее становилось, что он проваливается и рискует больше не выкарабкаться. Вчерашний день отчетливо это показал. Слишком поздно он спохватился. В груди что-то ныло в ожидании неминуемой разлуки. Хорошо, что у мантаворов было по два сердца, ведь одно могло бы и не выдержать тоски. Пират не мог позволить себе повторения прошлого, поэтому сейчас, ждал, пока старпом освободится и найдет для него время. Когда крагорианец подошел, Скруп начал разговор: — Я… не могу полететь с тобой. — Да, я как раз хотел поговорить об этом. — О чем? — удивился мантавор. — Я решил вернуться во флот. Я нужен на передовой. Меня долго не будет, так что… — Я понял. — Скруп, — болезненно начал Эрроу — Я не могу не полететь. — Конечно. У меня тоже осталось незаконченное дело. — Скруп почувствовал облегчечие от того, что ему не пришлось объясняться. С другой стороны, боль в груди только усилилась. — Может, встретимся еще, — без особенной надежды произнес Эрроу. — Береги себя.5 лет назад
— Готов к походу? — спросила Амелия с улыбкой. — Как всегда, мэм, — вернул улыбку Эрроу. — Как твоя племянница? Успела навестить ее? — У нее все хорошо, она поступила в академию. Собирается стать капитаном. — Ты задаешь высокую планку! Мой племянник тоже собрался поступать, но ему пока рано, — сказал Эрроу не без гордости. — Ты опять летал домой? — удивилась Амелия. — А личную жизнь когда устраивать? — Не хочу, — признался старпом под ее недоуменым взглядом. — Может, отношения — это просто не для всех. — Настолько плохо? — В прошлый раз мне сказали, что я «холодный» и что со мной неудобно обниматься. Камень видите ли мешает, — неохотно выдавил Эрроу. — Хватит с меня этих безсмысленных попыток. — Сэм, ты же еще молод! Найдешь еще того, кто тебя оценит по достоинству. — Каждый раз начинается одинаково, а заканчивается, — крагорианец вздохнул, — всегда по разному. — Не унывай, я уверена, что ты встретишь свою любовь. — Мне это не нужно. Все равно я никого не смогу полюбить больше, чем тебя — Эрроу посмотрел на подругу теплым взглядом. — Платонически, конечно. — Знаешь, я рада, что мы не во вкусе друг друга. — Почему? — Иначе бы я не узнала, насколько прекрасна твоя дружба. — Это взаимно, Амелия.