Столько возможностей выразить свою ненависть,
просто глаза разбегаются.
Иркутск же шёл рядом с молчаливым Красноярском, который дымил сигаретой и молчал. Молчал так громко, что, кажется, Дугар услышал все известные миру бранные слова. — Всё не так плохо же, Крас, — Ангарский мазнул пальцем по виску, изображая умственную деятельность, — по крайней мере, ничего пиздец страшного я не вижу. Они даже останавливаются — посреди дороги, пока Енисейский медленно не переводит свой дёргающийся глаз на лучшего друга. — Ты серьёзно сейчас? — Вполне, — Дугар немного ежится, понимая, что до квартиры топать минут двадцать пешком, а там и вещи собирать в аэропорт — и по городам. — мне память пока не изменяет, тебе не впервой с Новосибирском возиться. — Не еби мне мозг, — Руслан шипит, бросая бычок в снег и давя его ботинком оземь. — я вроде не детский психолог, так с хуя ли мне постоянно отдают всяких фриковатых детишек? И да — Дугар заржал, хватаясь за живот. — Коля — фрик? — саркастично поинтересовался Иркустк, философично играя бровями, — ну, только если говорить о том, как он к тебе относится. — Заткнись, идиот, — устало выдыхает Енисейский, тупя взгляд в снег, — даже думать не хочу о предстоящем. Иркутск мажет плечами по воздуху, соглашаясь на тихий путь до квартиры с вещами, пока Красноярск копается то ли в себе, то ли во вселенском дерьме. И нет — Руслан понимал, что, несмотря на все перемены, что-то из года в год оставалось неизменным — Коля по-прежнему вызывал это ноющее чувство в желудке. От которого то ли хотелось сунуть два пальца в рот, то ли помереть, чтобы не видеть, как эту искренность в свою сторону. Сибиряков часто тёр шею, когда не знал, что сказать. Красноярск против воли повторил этот жест, уставившись на свой профиль, а через секунду уже шагал по комнате в квартире, иногда придерживаясь за стенки и хватаясь за ручки дверей. Раздражение. Каждая встреча с Новосибирском вызывала раздражение. Раздражали эти попытки найти общий язык с ним, иррациональное желание Сибирякова получить его одобрение. Наличие этого чувства внутри пробуждало желание крепко надраться. И ведь ничего такого не делал — Новосибирск просто…тянулся к нему? О, но это раздражало неимоверно. Енисейскому казалось, что он на отлично выполнил свою работу, чтобы и у столицы Сибири, и у всех вокруг навсегда отпало желание тянуться к Красноярску. У всех кроме Новосибирска. Вдох-выдох. Ничего нового. Ни-че-го. Новосибирск — просто олицетворение дерьма в его жизни, которое ему подкладывают второй раз за два века. Это начинало напрягать, так же как и пульсирующее раздражение. Руслан сжимал руки в кулаки, перебарывая желание крепко обхватить себя за плечи и хорошенько пожалеть. Или закричать. Да, определённо, он бы сейчас проматерился так, что весь город услышал бы каждое слово по слогам. Форум, на котором поднимаются важные проблемы его края. Московский, наконец, профинансировал почти экологическую катастрофу. Черт, он думал, что от смога задохнётся прежде, чем у Первопрестольной за ухом зачешется и совесть шевельнётся. А теперь… Теперь Руслан снова в старой роли — надсмотрщик за зелёной столицей. И ведь, сука, все уже понимали, что Новосибирск не зеленый и сам справился бы, так нет! Надо, чтобы Руслан, мать его, Андреевич тоже принял активное участие в организации экономической сходки. Нужно было составить план. Или хотя бы продумать линию собственного поведения. Он сохранит трезвость. Чего бы это ни стоило. Хотя кто-то внутри него безостановочно, громко орал благим матом уже около трёх часов — и замолкать явно не собирался. Ещё едко комментировал, что надо бы «сохранить трезвость», а то как в прошлом будет трястись над полу-утонувшим телом, ни черта не понимая, отчего руки дрожат и голос ослаб. Создавалось ощущение, будто Енисейский участвует в каком-то эксперименте, который непременно закончится хуево. Он смотрел в зеркало, поправляя волосы, которые отливали кроваво-красным. Всё было привычно. В какой-то степени было даже приятно осознавать, что его Московский поминал второй столицей. И — нет. Радости в том, что Московский не забывал его, не было. Скорее положительным фактором выступало финансирование края и открывающиеся возможности решить проблему с экологией в регионе. Но то, что теперь 90 дней по правую руку от него будет снова маячить заумная бошка, было неправильно. Впервые на памяти Енисейского с прошлого века ему придётся провести так много времени с Новосибирском. И, уж теперь, придётся заткнуть кладезь желчи и злости на столицу и работать вместе. Вообще не говоря ни слова. Руслан был уверен, прямо в эту секунду, что эта идея Московского им аукнется, ахуеть как. По крайней мере, в своей голове он уже несколько раз продумал, какие взгляды будет кидать на ученого, попробуй он снова начать играться в «хорошего мозгоправа». Енисейский отвёл взгляд от зеркала. Он отвел глаза. Хер с ним. Просто. Хер. С ним. Несмотря на то, что Первопрестольная решил проявить своё маразматичное чувство юмора… это ничего не значило. Они с Новосибирском не обязаны общаться между собой, будь они хоть хер знает кем. Вот с вечно-улыбающимся Томском они бы точно спелись. Дотошный учёный и…дотошный учёный. Золотая пара задротов Сибири. По будням они бы наперегонки изучали ДНК и вежливо поправляли друг друга, найди они ошибки в формулах, а по выходным? Красноярск был уверен, что по выходным Новосибирск маниакально скрещивает горох, что звезды в глазах блестят. Да, с Матвеем Сибирякову было бы проще договориться. Но не с Енисейским. Они бы никогда… они никогда не смогут нормально общаться. Это просто смешно! Ему даже показалось, что кто-то в груди гомерически захохотал. Его черти хрустели шеей, вылезая на свет. Руслан уверен, что у Кости Уралова черти давно не в голове, вон — Юрка Татищев тот ещё чертила. Нет, рациональная часть мозга твёрдо уверяла его, что пиздец в жизни начался в том 96-м, когда его нянькой сделали и сопли заставили подтирать. А тут его части тела по разному отсчитывали время относительно хорошие и те, которые цензурно называть язык не поворачивался. К первым относились вечера в тайге с Дугаром и его буйной птицей — Байкалом. А вот ко вторым временам можно было смело отнести Колю и его «люблю». Это время выжрало из Руслана все силы и, казалось, соизволило закончиться. Да вот — только казалось. Как можно спокойно работать гребанные три месяца бок о бок с этим малышом? Да они из разных, блять, реальностей. Руслан, часто вусмерть напивающийся, едко-колючий с холодными руками в карманах и вселенским скептицизмом к любому проявлению искренности в свою сторону. Коля, собранный, всегда отзывчивый, улыбающийся и машущий своими теплыми руками, рассказывая о скрещивании гороха. Да Красноярск всё никак не мог понять Томск и его предложение 20-го века — поучить столицу Сибири. С черта ли вообще? Чему может научить такой как…как Руслан? Разве что нравственному падению и токсичному скептицизму. Порой казалось, что так и было. Руслан не помнил — что хорошего он делал для Новосибирска. Собственно, он и не собирался. Лишь отрывался на Сибирякове оттачивая своё мастерство едко колоть словами и манипулировать собеседника. И да — ещё доводить до слёз. Но, в какой момент, этот Эйнштейн нашёл в нём кумира и объект нежных чувств Енисейский, убейте, не понимал. Всё давно шло через задницу. Но разве в его, Красноярска, силах было что-то изменить? Серьёзно, он бы отказался от экономического форума? Зная то, как проблемам Края необходима огласка? Отказавшись, Ярск бы упал ниже собственных стандартов, заведомо проебал такой шанс. Ещё одного проигрыша он просто… не может себе позволить. — Ты собрал вещи, а? — на всю квартиру кричит Руслан, с тихим матом бросая на диван мобильник, который отскакивает от поверхности и с грохотом падает на пол. — И хуй с тобой. — Да, не ори так, — Дугар появляется в проёме, перетягивая через плечо спортивную сумку со своими вещами, и толкает Енисейскому его сумку, собственно, он её даже не открывал, так что и собираться было нет нужды. — Прекращай драматизировать, самолёт через пару часов. Красноярск шипит, поднимая телефон с пола, который коротко вибрирует в руках, высвечивая смс-сообщение от контакта «Новосибирск». «Привет, Руслан. Заранее информирую тебя, что тебе лучше отвечать на мои смс-сообщения и звонки, пока мы работаем над организацией. И, будь добр, предоставь мне до завтра отчетность по демонтированным 8 котельным в Красноярске, надо уточнить кое-какие погрешности. Береги себя.» Кажется, гипотеза Руслана, что Сибиряков будет играть в «хорошего психолога-мозгоправа» была пророческой.