***
Джекэйгон Валреос, «Джейс» для своих друзей, не особенно хотел быть арбалетчиком. Однако, когда Конклав Магистров постановил, что каждый взрослый гражданин мужского пола должен научиться владеть арбалетом или копьем и проводить по крайней мере один день из семи на тренировках с ними, единственное, что оставалось сделать, это выбрать, что он предпочитает. Особенно с тех пор, как андальские рыцари, которые были назначены ответственными за программу обучения, ясно дали понять, что любой, кто уклонится от своих новых обязанностей, будет глубоко сожалеть об этом, как и любой, кто поможет им это сделать. Джейс никогда не был особенно крупным мужчиной, и годы работы клерком в судоходном деле его двоюродного дедушки никак не повлияли на его телосложение. Поэтому он решил стать арбалетчиком, новые арбалеты с кривошипным приводом почти не требовали грубой силы, необходимой копейщику, и, если повезет, враг будет далеко, когда Джейс убьет его. Он не был трусом, просто действовал разумно. Наверное, любому человеку, который в ближнем бою был лучше него, будет обидно быть им застреленным. Пусть андальские безумцы развлекаются, вырезая друг другу кишки, раз Джейсу придётся рисковать своей драгоценной шкурой на поле боя, то он будет держаться подальше от любого ближнего боя и убьет врага с достаточно большого расстояния, чтобы его не смогли убить в ответ. По крайней мере, так думал Джейс. Когда он явился на тренировку, никто не сказал ему, что арбалетчики будут первыми, кого пошлют против врага. Когда поступил приказ арбалетчикам наступать, первым побуждением Джейса было сказать сержанту отвалить, все боги свидетели, что у Джекэйгона Валреоса не было ни малейшего желания идти навстречу кучке разъяренных иностранцев, которые не задумываясь убьют его изобретательно болезненными способами. Однако несколько вещей остановили его. Во-первых, сержант, бывший наемник с множеством шрамов, которые были столь же впечатляющими, сколь и тревожными, был в два раза крупнее его, и у него не возникло бы никаких проблем подавить неподчинение приказам голыми руками, если бы Джейс устроил какие-либо проблемы. Во-вторых, все вокруг него начали маршировать вперед, что одновременно увлекло Джейса и сделало бы любую попытку симулировать мгновенно заметной. В-третьих, в то время как иностранцы могут убить его, андалы его убьют точно, как говорил им Аллисер Торн, своим надтреснутым голосом, зачитывая Устав Войны, то им следовал убить того, кто проявит «трусость перед лицом врага». В-четвертых, врагами были не просто какие-то иностранцы. Это было Воинство Заката, иностранцы, которые помогли проклятым браавосцам (он автоматически произнес это резким голосом своего двоюродного дедушки, который после этих слов харкаш слюной, вспоминая различные оскорбления и унижения) завоевать Пентос и свергнуть рабство. Ветвь семьи Валреос, принадлежащая Джейсу, не была достаточно богатой, чтобы владеть большим количеством рабов, ничего похожего на орды, которые некоторые магистры нанимали в мастерских квартала ремесленников или на полях своих загородных поместий, но у них были повар и экономка, а также горничная его матери и медсестра, которая заботилась о Джейсе и его младших сестрах. Джейс слышал рассказы о рабах, с которыми плохо обращались их хозяева, и это правда, что, когда экономка попыталась сбежать, его отец приказал констеблям поставить ей на лицо клеймо с буквой «Р», но в целом, он не видел ничего плохого в рабстве. Он действительно верил, что хозяин, который поддерживал порядок с помощью цепей и плети, был плохим хозяином, но в целом он верил, что рабство — это то, каким должен быть мир, и что от этого выигрывают и хозяин, и раб. Хозяин получал услуги раба, а взамен раб был накормлен, одет и обеспечен жильем, а также мог быть вознагражден за примерную службу. Но андалы по какой-то безумной причине в догматах своей веры утверждали, что рабство — это не просто зло, а мерзость, и что те, кто владеет рабами, являются врагами, которых следует убивать на месте. Джейс от природы не был человеком крови, и он разделял легкое презрение к таким людям, распространенное среди мещан и аристократов Вольных городов, но он, безусловно, будет сражаться до смерти, чтобы защитить свой дом, своих родителей и своих сестер. Поэтому он пошел вперед с шестью тысячами других молодых мирийцев в неглубокую долину, которая отделяла армию Мира от Воинства Заката. Арбалет в его руках с железным краном был тяжелым и неуклюжим, колчан с шестьюдесятью болтами раздражающе подпрыгивал на бедре, короткий фальшион на другом бедре угрожал запутать ноги и споткнуться, а в подбитом жилете и круглом полушлемке, которые были его единственной броней, было жарко, но он и другие арбалетчики все еще бежали вниз по склону в хорошем настроении, некоторые даже шутили об этом, как о прогулке. Джейс просто сосредоточился на том, чтобы идти вперед и игнорировать нервозность, которая нарастала в его кишках из-за того, что он шел навстречу большой группе вооруженных и опасных незнакомцев, но он признал, что шутки помогали успокоить желудок. — Спокойствие, — ободряюще крикнул сержант. — Не забегайте вперед, держитесь в строю. Просто держитесь сейчас вместе. Арбалетчики продолжали наступать, неуклонно удаляясь от своей собственной армии. Они всё ещё были почти в сотне ярдов за пределами досягаемости врага, когда на дальнем гребне возникла рябь движения. — Спокойствие, — крикнул сержант, теперь в его голосе звучало напряжение. — Стойте спокойно, это всего лишь их лучники, не о чем беспокоиться, — Джейс мог бы не согласиться, но знал, что лучше не пытаться противоречить сержанту. На дальнем гребне появилась еще одна рябь движения. — Спокойно, спокойно, — крикнул сержант, а затем раздался звук, похожий на ужасно расстроенную струну арфы, которую очень плохо дернули, так что нота была плоской и размытой, и с дальнего хребта поднялась полоса тьмы. У Джейса непроизвольно отвисла челюсть. Враг уже стрелял в них?! Но они все еще были в десятках ярдов за пределами досягаемости! Это было нечестно! Джейс внезапно с ужасом осознал, что смятение в его животе усилилось. Он сжал челюсти, чтобы удержаться от рвоты. — Спокойно! — крикнул сержант, когда раздался еще один неудачный перебор неправильно настроенной струны арфы, и еще одна линия тьмы поднялась с гребня. Джейс дрогнул, даже когда ноги понесли его вперед, почти против его воли. Вражеские лучники снова стреляли? Но их первый залп все еще был в воздухе! И, ускоряясь, он понял это с внезапной ужасающей ясностью, прямо к некоему Джекейгону Валреосу, единственному сыну Галаэмона и Джанеры Валреос. Смятение в его кишках достигло новых высот при мысли о том, что на его личную, драгоценную и незаменимую голову посыплются деревянные стрелы с железными наконечниками, и всего несколько сантиметров железа удержат наконечники стрел от попадания в череп. Джейсу вдруг захотелось, действительно очень сильно, вернуться домой, желательно в «Танцующую лань» с бокалом хорошего вина и лучшей девушкой в доме на всю ночь. Хотя он согласился бы на то, чтобы его поставили подсчитывать запасы на самом большом складе его двоюродного дедушки в полном одиночестве. Все, что угодно, лишь бы убраться подальше от железного дождя, который с шипением падал на него. — Примите это как мужчины! — взревел сержант, и стрелы попали в цель. В тот день на поле Тары под знаменем Воинства Заката стояло в общей сложности две тысячи восемьсот семь лучников. Каждый из них натянул длинный лук из тиса, ясеня или вяза, самый легкий из которых весил девяносто пять фунтов и мог превосходить мирийские арбалеты примерно на сто ярдов. Эти люди были в своем роде такими же высококвалифицированными специалистами, как и рыцари воинства, как говорится, «Чтобы стать хорошим лучником, начни с дедушки». Однако истинное преимущество, полученное в результате этой тренировки, заключалось не только в силе или дальности стрельбы из луков. Все дело было в их скорострельности. Было общепринято, что для того, чтобы быть полезным на поле боя, лучник должен был уметь выпускать десять стрел за одну минуту, что почти в три раза превышало скорость стрельбы, которую можно было ожидать от арбалета, используемого армией Мира. Две тысячи восемьсот семь лучников, выпускавших по десять стрел в минуту, вызвали ураган стрел, насчитывающий двадцать восемь тысяч семьдесят стрел в минуту, или четыреста шестьдесят восемь стрел каждую секунду. В первую минуту битвы при Таре лучники Воинства Заката выпустили почти в пять раз больше стрел необходимых для того, чтобы убить каждого арбалетчика в армии Мира. Конечно, не все эти стрелы попали в цель. Стрельба ради эффекта жертвует точностью ради объема стрельбы, особенно на дальних дистанциях. Почти треть стрел попало только в грязь. Примерно каждая шестая стрела попала в броню или снаряжение. Остальные попали во более жизненно важные места. Крики поднялись вокруг Джейса, когда стрелы попали в цель. Человек рядом с ним, который смотрел на падающие стрелы, получил стрелу прямо в глазное яблоко и рухнул, как марионетка с перерезанными нитями. Другой получил две стрелы в свой мягкий жилет и упал на колени, чтобы задохнуться в кровавых судорогах. Другой с воем упал на землю, пытаясь выдавить боль из проколотого бедра. Еще один, раненный в пах, казалось, кричал, не останавливаясь, чтобы перевести дыхание. Джейса вырвало, и он продолжил тащиться вперед, сгорбив плечи, как человек, идущий навстречу сильному ветру, пытаясь отгородиться от всего, кроме сержанта, который теперь ревел, чтобы его услышали сквозь крики раненых. Второй залп был еще хуже Мирийские арбалетчики оказались в пределах досягаемости позиции Воинства Заката и даже нашли в себе мужество дать собственный залп, прежде чем они, наконец, сломались и побежали обратно к своим позициям. Хотя люди из Воинства Заката или те, кто оставил записи, почти повсеместно презирали эссосцев, храбрость мирийских арбалетчиков в Таре завоевала уважение даже у самых шовинистичных вестеросцев, в то время как более умеренные свидетели более открыто восхищались. Герион Ланнистер в своем дневнике закончил свой рассказ о мирийских арбалетчиках цитатой из популярной песни о завоевании Дорна, комментируя сира Утера Дейна, который был Мечом Зари во время Завоевания. — Таким вассалом он мог бы быть, если бы служил лучшему лорду. Рейгар наблюдал, как его арбалетчики устремились обратно к строю армии, и зарычал. Он должен был догадаться, что узурпатор позаботится о количестве своих лучников. Он хорошо бы заплатил, чтобы иметь у себя таких же, но в Вольных городах военных лучников было не больше, чем рыцарей. Любой человек, у которого было достаточно денег, чтобы приобрести лук, и свободное время для тренировки с ним, мог так же легко купить арбалет, особенно в Мире, где ремесленники-рабы делали их тысячами, и арбалеты было намного легче освоить. Холод предвкушения пробрал его до костей, когда он повернулся к своим Королевским гвардейцам. Сир Аллисер Торн и сир Лотор Брюн, их новые члены, едва не лопались от яростной гордости. Сир Освелл Уэнт, его обычная сардоническая усмешка исчезла, когда он вернул взгляд своему королю. И сир Эртур Дейн, его самый близкий друг во всем мире и его самый свирепый защитник, его темно-синие глаза были серьезными из-под надбровий шлема. — Господа, — сказал Рейгар, — Время пришло. Всем на свои посты. — Сир Аллисер и сир Лотор стукнули кулаками в латных перчатках о нагрудники и поскакали к своим местам во главе мирийских копейщиков. Сир Освелл и сир Эртур заняли свои позиции по обе стороны от Рейгара, Эртур справа от него, а Освелл слева. Рейгар повернулся к своему трубачу. — Объявите наступление, — скомандовал он. Трубач кивнул, поднес инструмент к губам и дунул, длинные восходящие ноты рассекли воздух. Рейгар выхватил свой меч и направил его на Отряд Заката. — Вперед! — крикнул он, стараясь, чтобы его голос звучал как можно громче. — Вперед! Пламя и Кровь! Армия Мира понеслась вниз по холму, ее строй быстро становился неровным, поскольку пехота Роты Кошки начала опережать мирийских копейщиков. Не то, чтобы марийцы намеренно отставали, позади них были лоялисты Рейгара, но Рота Кошки больше привыкла к маневрированию как единое целое, до сих пор мирийцы практиковали маневрирование только в отрядах по сто человек. Справа ехали пятьсот всадников Воронов-Буревестников во главе со своими тремя капитанами: Саллор Лысый с извилистым шрамом, искаженным задумчивым хмурым взглядом, Прендаль на Гхезн, чье широкое лицо было невозмутимым, как у короля, едущего на совет, и Даарио Нахарис, теребящий пальцами в перчатках свои выкрашенные золотом усы. На левом фланге ехали Длинные Копья, восемьсот лучших копьеносцев Эссоса, хотя они были в более легкой броне, чем андальские рыцари, во главе со своим невзрачным капитаном Гило Реганом. Позади передовой линии ехала кавалерия Роты Кошки во главе с массивной фигурой их капитана Кровавой Бороды и верноподданные Рейгара, худощавая фигура их короля в черных доспехах во главе с Королевской гвардией по бокам. Спускаясь по склону в долину, поглощая на ходу отступающих арбалетчиков, они вошли в зону, где лучники Воинства Заката расстреляли арбалетчиков. Стрелы взлеталм и снова падали, но мирийцы и наемники подняли щиты и пошли дальше, хоть мирийцы без энтузиазма относятся к смерти вдали от дома от рук разъяренных незнакомцев, но они знают, что отступить без приказа — значит умереть, и их щиты защищают их достаточно хорошо, чтобы позволить им продолжать. Что касается пехоты наемников, они и раньше проходили через поля умирающих людей и сталкивались с проливным стальным дождем, принять удар и идти дальше было их работой и их гордостью.***
Уилл Саррас, лучник из Простора, выругался, когда его пальцы не нашли ничего, кроме пустого колчана. — Я ухожу, — сказал он человеку позади себя, снимая тетиву с лука. — Ваша очередь, сир рыцарь, и удачи вам. — Сир Бэзил Грейвз, чья семья владела деревней, где Уилл жил до того, как стал наемником, хмыкнул в знак согласия и двинулся вперед, подняв секиру так, чтобы острие было выставлено вперед. Уилл протиснулся обратно сквозь строй, миновав оруженосца сира Андрея и копейщика из Горького моста и бормоча молитвы себе под нос, прежде чем добраться до тыла, где он протянул руку через левое плечо и вытащил молот из петель для переноски. Молот был довольно грубым оружием, по сути, это был стальной молот, установленный на четырехфутовой рукояти, но с огромной силой лучника, стоящего за ним, он мог разнести рыцаря в щепки. Уилл уперся плечом в спину копейщика, произнес молитву и стал ждать удара. По всей линии фронта повторилась сцена: у лучников закончились стрелы и они отступили назад, в то время как рыцари и латники продвигались вперед со своими оруженосцами, а пехота следовала за ними. Штормовики и северяне держали левый фланг, в то время как долинники и западники стояли справа. На левом фланге была кавалерия Севера, во главе которой шел Эддард Старк, направляя хищный взгляд на знамена с драконами. На правом фланге стояли рыцари и воины Западных земель, во главе с Джейме Ланнистером в первом ряду и огромной тушей Григора Клигана по левую руку от него. В тылу ждали речники и Железнорожденные, ожидая команды от Бриндена Талли, которая отправила бы их в бой. В первой шеренге стояли чемпионы Воинства Заката. Леобальд Толлхарт, Мейдж Мормонт и ее дочь Дейси, а также Большой Джон Амбер стояли во главе северян. Сир Клиффорд Сванн, мрачный сир Брюс Баклер и сир Уиллам «Серебряный топор» Фелл со своим знаменитым топором во главе штормовиков, в то время как Роберт Баратеон стоял в центре строя. В первых рядах долинников стояли сир Юстас Хантер, сир Лин Корбрей и очень элегантный сир Майкел Иген, а во главе жителей Запада стояли сир Лайл Крэйкхолл, сир Тигетт Ланнистер и сир Элис Вестерлинг с широкими усами. Эти люди были одними из самых смертоносных убийц в мире, как сами по себе, так и вмесье. Они были сбиты с толку завоеванием Пентоса, но теперь их враг был перед ними. Клятвы мести, которые они дали еще в Вестеросе, вспыхнули в их умах при виде знамен с драконами, и даже жители Запада, которых мало заботили правые и неправые в этом вопросе, заразились гневом, который распространялся по всей армии. Северяне уже скандировали — В атаку! В атаку! — и северная конница и западные рыцари рысью понеслись вперед. Роберт Баратеон почувствовал, как ярость, которая была наследием его рода, огнем разлилась по его венам. Человек, нет, паразит, который похитил, изнасиловал и убил его невесту, а её тело выбросил в море, как какой-то мусор, был перед ним. Теперь, именем богов, он отомстит. Он поднял свой огромный молот над головой. — НА НИХ! — взревел он, опуская молот, чтобы направить его на врага. — СПРАВЕДЛИВОСТЬ И МЕСТЬ! Воинство взревело, как шторм, разбивающийся о скалы Залива Разбитых Кораблей, когда они бросились вперед. Первоначальное столкновение Воинства Заката и Армии Мира было устрашающим, по общему мнению. Сир Бринден Талли, в своих мемуарах утверждал, что битва при Таре «была более ожесточенной, чем любая битва, в которой я когда-либо участвовал до этого времени, и даже при всем моем последующем опыте её так и не превзошли по жестокости». Септон Джонотор в письме своему коллеге в Королевскую гавань сказал: «Никогда я не видел, чтобы людьми овладевала такая ярость, как в Таре. Я могу только представить, что Воин, видя, что мы сражались против работорговцев, был тронут, чтобы помочь нашему оружию и одолжил нам свой гнев». Какова бы ни была причина ожесточенности боя, первоначальное столкновение сложилось в пользу Воинства Заката; , справа от них Рота Кошки была остановлена, в то время как слева от них мирийские копейщики были фактически оттеснены на короткий путь вниз по склону холма, сир Лотор Брюн из Королевской гвардии был убит во время битвы сиром Брюсом Баклером. Однако прорыв был быстро пресечен. Сир Аллисер Торн сплотил войска в битве против северян, убив Леобальда Толлхарта и оттеснив противника примерно на двадцать ярдов, согласно истории битвы мейстера Аллераса, в то время как сам Рейгар ввел своих изгнанников в бой. На другом конце битвы Кровавая Борода ввел в бой свою кавалерию и загнал правый фланг Воинства Заката в безвыходное положение. К счастью для Воинства Заката Роберту хватило ума поставить свои резервы под командование, возможно, лучшего командира на всем поле боя… Бринден Талли натянул поводья рядом с Виктарионом Грейджоем. — Твои парни готовы действовать, Грейджой? — хрипло спросил он. — Да, — ответил Виктарион, проводя большим пальцем своей латной перчатки по лезвию своего топора. — Они отчаянно нуждались в настоящем бою после Пентоса. Правильно, парни? Последнее было сказано, девятистам пустошителей позади него, которые ответили смехом и свистом, а один парень, который утверждал, что хорошая драка была не единственной вещью, в которой он отчаянно нуждался, и что в его состоянии даже мириец сделал бы это. — Мы тоже идем, — произнес гортанный голос позади Бриндена, который обернулся и увидел Акхолло, которого он смутно знал как одного из самых известных вольноотпущенников, несмотря на то, что он не присоединился к Пионерам, он был одет в плохо сидящую кольчугу, а меч висел на плече. Рядом с ним был мейстер Гордон, все еще в мантии мейстера, но с воинственным выражением лица. Бринден моргнул. — Вы не состоите в воинстве, — наконец сказал он, понимая, что аргумент звучит неубедительно. — И ваши люди недостаточно экипированы для такой битвы, — он ткнул большим пальцем в сторону битвы. — Они будут уничтожены. Акхолло шагнул вперед к Бриндену. — Мы рабы, — сказал он, его акцент усилился еще больше. — Убив наших хозяев, вы освободили нас. Теперь мы мужчины. — Акхолло потряс Бриндена, его глаза были серьезными. — Мужчины сражаются, — искренне сказал он. — Сражаются за кхала, сражаются за ненависть, сражаются за еду, сражаются за подарки. Лучше всего сражаются за свободу. Мы поклялись сражаться за свободу. — Теперь глаза Ахолло стали стальными. — Все поклялись, — сказал он, и голос его пылал. — Мы будем сражаемся и будем, либо вободны, либо мертвы и звезды тому свидетели. Гордон кивнул. — Мои пионеры тоже хотят участвовать, — сказал он твердым голосом. — Если вы не возьмёте их, они все равно пойдут. «Боги крови и смерти», — изумленно подумал Бринден, «он говорит серьезно». И, осознав, он понял, что не может отказать вольноотпущенникам в месте в боевом строю. Но мысль о вольноотпущенниках, плохо вооруженных и еще хуже бронированных, сражающихся с настоящими солдатами, заставила его засомневаться. Он повернулся к Виктариону, почти желая, чтобы тот возразил. — Что ты на меня смотришь? — Потребовал Виктарион. — Я слышал его. Они хотят заплатить железную цену за свою свободу, и я не собираюсь им в этом отказывать. — В рядах Железнорожденных раздался одобрительный ропот, и Дагмер Щербатый глубокомысленно кивнул своей седой головой. "Да простят меня боги", — подумал Бринден, снова поворачиваясь к Акхолло. — Ждите сигнала, — сказал он, — а затем следуйте за нами. Поняли? Акхолло кивнул. — Мы сражаемся, — сказал он. — Мы убиваем хозяев и освобождаем рабов, — Он ухмыльнулся, обнажив зубы. — Мы убьем всех хозяев, — свирепо сказал он, — И освободим всех рабов. Мы молимся за это. — Он отсалютовал своим мечом и побежал обратно к вольноотпущенникам, уже выкрикивая что-то похожее на приказы на каком-то низком валирийском / дотракийском / общем языке, который вольноотпущенники, похоже, приняли как язык. Гордон отнял палец от лба в символическом приветствии и сам ушел, тоже крича своим Пионерам. Бринден устало покачал головой и повернулся к Виктариону. — Ждите сигнал, — напомнил он ему и поскакал назад к своим речникам. Пока пехота сражалась в центре, на флангах происходили два отдельных кавалерийских сражения. Справа от Воинства Заката западные рыцари под командованием Джейме Ланнистера повторили свое выступление в битве при Пентосе, сломив строй Длинных Копий. На другом фланге кавалерия Севера под командованием Эддарда Старка столкнулась с Воронами-Буревестниками… Даарио Нахарис вырвался из схватки, ошеломленно ругаясь. — Чем, черти их побери, они кормят кавалеристов за Узким морем? — спросил он себя, размахивая своим аракхом над головой и призывая всех Ворон-Буревестников присоединиться к нему. Даарио был кавалеристом уже одиннадцать лет, и за все это время он участвовал только в трех крупных кавалерийских боях. Большинство кампаний проходили в форме маневров, в основном фокусируясь на набегах на территорию другой стороны, защищая свою собственную, сражения были настолько рискованными, что большинство капитанов избегали их, за исключением крайних случаев. Отряд получал столько же жалованья, независимо от того, теряли они половину своих людей или вообще никого, и наемники ценили капитана, который не тратил их кровь впустую. В конце концов, мертвецы не получают удовольствия от своей платы. Роль кавалерии в таких операциях сводилась в основном к разведке во время маневров и спаррингам на флангах армий в редких сражениях. Эти конфликты, конечно, могли стать кровавыми, и стратегия бей и беги между авангардами двух армий могла стать кровавой, особенно между теми отрядами наёмников, что ненавидели друг друга, но необходимость в большом бою возникала редко. Из трех таких битв, в которых участвовал Даарио, только одна возникла намеренно, во время особенно неприятной пограничной войны между Волантисом и Норвосом, две другие произошли случайно, когда Вороны-буревестники, маневрируя группой, наткнулись на другой отряд, и ни у кого не было времени отступить до того, как пролилась первая кровь. Однако, очевидно, никто не рассказал этим андальским всадникам о правилах. Вместо того, чтобы метаться туда-сюда и обмениваться вылазками небольших отрядов с Воронами-Буревестникамм, они все понеслись вперед сплошной массой, очевидно, намеренные столкнуться с ними на полной скорости. Слава богам, что Саллор и Прендаль поняли, что единственное, что можно было сделать, — это встретить атаку на своих условиях, Даарио не хотел думать, на что было бы похоже принять эту атаку в тупике. Ближний бой, последовавший за столкновением, был ужаснее всего, что Даарио хотел вспомнить, кричащие андалы появлялись из пыли, размахивая мечами, топорами или булавами с шипами, и им ничего не оставалось, как блокировать, отбиваться и скакать дальше, отчаянно пытаясь смотреть в десяти направлениях одновременно, в то время как крики людей и лошадей наполняли воздух. Даарио знал себя храбрым человеком, там, где другие люди трепетали от перспективы боя, он чувствовал себя в приподнятом настроении. Но мысль о том, чтобы снова нырнуть в этот бурлящий, рычащий бой, пугала его. Он безжалостно изгнал страх из своего разума. Отряд был в таком беспорядке. А первый закон наемника гласил, что ты не должен бросать свой отрял. Даарио подбадривающе крикнул горстке Воронов-Буревестников, которые сплотились на его стороне, отвел назад шпоры и нырнул в водоворот. Северная кавалерия в конце концов разбила Воронов-Буревестников, но остатки отступили в полном порядке под командованием Даарио Нахариса, который после гибели своих со-капитанов Саллора Лысого и Прендаля на Гезна был старшим выжившим офицером Воронов-Буревестников. Несмотря на свою победу, Эддард столкнулся с некоторыми трудностями в переформировании своих всадников, поскольку потери должны были быть устранены, а эскадроны переформированы. В центре сражение только усиливалось… С тех пор люди, сражавшиеся в центре в битве при Таре, всегда будут помнить его из-за шума. Грохот металла о металл, стук лошадиных копыт, крики и трубные выкрики приказов, пытающихся пробиться сквозь лязг, но больше всего было криков. Кричащие люди и ржущие лошади, их разорванная плоть и сломанные кости наполнили воздух. Не один ветеран позже утверждал, что они могли определить, как был ранен человек, по тому, как он кричал, но такие различия были потеряны в какофонии битвы. Именно в этот водоворот шума Рейгар Таргариен направил свои резервы, своих сторонников справа от него и лошадей из Роты Кошки слева от него. Эффект был сродни тому, как если бы вышибалы ввязались в драку в таверне. Медленно, мало-помалу Воинство Заката было оттеснено назад тяжестью металла и плоти, которые ввязались в сражение. Северяне, которых сплотили Мейдж Мормонт и возвышающийся Большой Джон, сомкнули ряды и отказались сдвинуться с места, а западники на другом фланге сомкнули щиты и крепко держались под предводительством Тигетта Ланнистера, но по центру долинники, штормовики и просторцы медленно сдавали позиции. Сир Клиффорд Сван погиб там, когда сир Аллисер Торн пронзил своим мечом забрало и лицо рыцаря. Рейгар Таргариен, который, несмотря на все свои недостатки, не был трусом, сразил сира Бэзила Грейвза ударом сверху вниз, от которого просторец упал на колени и попал под копыта своего боевого коня, где был затоптан до смерти. Кровавая Борода из Роты Кошки убил пятерых лучших рыцарей Долины подряд, когда он продвигался вперед, громко смеясь от радости битвы. Прорыв казался неизбежным. В этот момент труба провозгласила атаку, и в бой вступили резервы Воинства Заката. Справа двинулись Железнорожденные, распевая боевую песню на языке, который был древним еще до того, как первый андал ступил на Вестерос. Слева сир Бринден Талли повел речных жителей в спешившуюся атаку, которая увлекла северян за собой вперед и превратила мирийцев справа из относительно упорядоченного строя в сопротивляющуюся массу. А в центре с тигриным ревом... — Свобода или смерть! — вольноотпущенники ринулись в бой. Вольноотпущенники были лишь в легких доспехах, в поднятых мародёрами кольчугах и бандитских доспехах, а их оружие варьировалось от копий и щитов, снятых с убитых, до просто голых рук. Они были плохо обучены, и даже Пионеры, самые подготовленные люди среди них, не были в каком-то строю. Но у них было более десяти тысяч сдерживаемых оскорблений, унижений и обид, за которые нужно было отомстить, и первобытная ненависть раба к рабовладельцу поглотила их. Поэтому, когда вольноотпущенники ворвались в центр, они ударили с силой кавалерийской атаки и остановили продвижение армии Рейгара намертво. Сира Джайлза Росби стащил с лошади и пионер с киркой и избил его до полусмерти. Вольноотпущенник, вооружённый мечом, расправился с сиром Джареми Риккером, повалив его на землю и пронзив его живот за то время, которое потребовалось бы ему, чтобы увернуться от огромного молота Роберта Баратеона. Оставшиеся мирийские копейщики отчаянно сражались и соорудили невысокий вал из мертвых вольноотпущенников перед своей стеной щитов, но волна вольноотпущенников затопила их. Теперь всякое подобие упорядоченных линий и сомкнутых рядов было сметено, и бойцы обеих армий смешались. Сир Аллисер Торн сразил трех копейщиков речников в быстрой последовательности, а затем упал сам, когда булава Дейси Мормонта пробила заднюю часть его шлема. Филигранный нагрудник сира Гансера Санглас, украшенный Семиконечной звездой, не смог защитить его от массивного клинка Большого Джона, а благочестивый лорд Приветливой Бухты пал от двуручного меча ревущего северянина. Лин Корбрей и Кровавая Борода дважды сталкивались и разделялись под натиском борющихся людей и лошадей, прежде чем третья схватка закончилась тем, что кинжал Лина вонзился в щель забрала капитана наемников. Сир Тигетт Ланнистер погиб, стоя над телом Акхолло, оглушенного ударом древка копья по голове, когда топор воина из Роты Кошки пробил его горжет. Сир Элис Вестерлинг был сбит с ног и превращен в кровавое мясо отрядом Роты Кошки с кувалдами. Но самое важное сражение произошло, когда Роберт Баратеон, взревев в боевой ярости, встретился с Рейгаром Таргариеном в ближнем бою, в то время как его люди занялись Королевской гвардией. Певцы рассказывают, что первый удар Великого Оленя сразил лошадь Принца-Изгнанника, так что Рейгар упал на землю. Они также рассказывают, что Роберт и Рейгар стояли лицом к лицу и почти полчаса обменивались ударами, но это ложь. На самом деле легендарная дуэль длилась всего несколько ударов сердца. Рейгар сделал выпад, целясь в швы на груди Роберта, но ему помешал восходящий парирующий удар, в результате которого острие его меча задело нагрудник Роберта. Роберт, держа свой молот двумя руками, ударил рукоятью в забрало Рейгара, чтобы заставить его отступить, а затем замахнулся на голову Рейгара. Рейгар поднял свой меч и пригнулся, но недостаточно сильно и недостаточно далеко, и удар молота пришелся ему по верхушке шлема, заставив его растянуться на земле. Рейгар, несомненно, погиб бы там, потому что Роберт уже тогда поднимал свой молот, чтобы прикончить его, если бы не доблесть его Королевских гвардейцев, которые оторвались от людей Роберта. Сир Освелл Уэнт соскочил с коня и повалил Роберта на землю, в то время как сир Эртур Дейн поднял бесчувственное тело своего короля на свою лошадь. Сир Освелл умер несколько мгновений спустя, когда Роберт раздавил его шлем своим молотом, но он выиграл время, необходимое сиру Эртуру Дейну, чтобы дать сигнал к отступлению. Долгие тренировки сослужили изгнанникам хорошую службу, когда они прорубили себе путь из ближнего боя и перегруппировались вокруг Меча Зари, который начал выводить их из боя и бросать наемников и мирийцев на произвол судьбы. После того, как те сторонники Таргариенов, которые смогли выбраться из схватки, сделали это, сир Эртур Дейн немедленно приказал полностью отступать к Миру. К этому времени Эддард Старк и Джейме Ланнистер сумели перегруппировать своих всадников после того, как разбили Воронов-Буревестников и Длинных Копий, и они быстро отправились в погоню. Последовавшая за этим непрерывная битва в конечном итоге войдет в истории как Закатного Воинства, так и Принца-изгнанника… — Перестроиться! Перестроиться! — Крикнул Эддард, когда западные рыцари и северные воины окружили его. Последняя контратака, которую сир Эртур Дейн повел против них, нарушила их сплоченность, и ему и сиру Джейме пришлось потратить драгоценные минуты, чтобы собрать их ряды обратно. Рейгар убегал, да проклянут его боги! Эддард и Джейме преследовали изгнанников уже по меньшей мере четыре мили, наступая на пятки их колонне, как волки на лося, но Меч Зари был столь же опытен, сколь и отважен, и он не только удерживал колонну вместе, но и неуклонно отводил ее от преследования. Эддард зарычал, приказывая своей кавалерии привести себя в порядок. Человек, чьё безумие убило его отца, убило его сестру, искалечило его брата и изгнало его с Севера, был так близко, что Эддард почти чувствовал горло убийцы под своими пальцами, но миля за милей он выскальзывал из рук Эддарда. Наконец северные всадники перестроили свои ряды, Арнольф Карстарк размахивал своим топором во главе своего фланга, а сир Вендел Мандерли размахивал своим мечом во главе четырех оставшихся рыцарей. Изгнанники умирали, но они прокладывали свою дорогу в Седьмое пекло трупами хороших людей. Быстрый взгляд в сторону западников показал, что Джейме собрал своих рыцарей в строй и жестами показывал готовность к атаке, Эддард поднял свой меч и опустил его в сторону колонны, укрывающей человека, которого он ненавидел больше всего на свете. — Вперед! — проревел он, и рыцари Запада и всадники Севера пришпорили своих и без того покрытых пеной лошадей и перешли на неуклюжую рысь. Эддард знал, что он отправляет на смерть лошадей доброй трети их кавалерии, но нужно было приложить усилия. Еще одна, жестоко подумал он, еще одна атака, и они у нас в руках. Они не могут продолжать в том же духе вечно. Пожалуйста, боги моих предков. Когда кавалерия воинства приблизилась к изгнанникам на расстояние ста пятидесяти ярдов, трубач протрубил в свой инструмент, и редкие ряды пехоты расступились, освобождая дорогу колонне рыцарей, возглавляемой фигурой, чей белый плащ и доспехи были обильно забрызганы кровью. Губы Эддарда изогнулись, обнажая зубы за забралом. Он восхищался сиром Эртуром Дейном, какой молодой человек его возраста не восхищался? Но этот человек помог Рейгару Таргариену похитить и изнасиловать его сестру, и поэтому ему надо умереть. Более того, то, что он продолжал служить безумцу, позорило его рыцарство и бесчестило его дом, по крайней мере, Эддард слышал, как говорили несколько рыцарей-просторцев, которые присоединились к ним, и он предполагал, что они знали, о чем говорили. Для него сам факт того, что Дейн служил Таргариену, был достаточной причиной для смертельной вражды. Рыцари-изгнанники перестроились из колонны в шеренгу и рысью двинулись вперед, у них не осталось копий, но каждый из них держал в кулаке меч, топор, булаву или боевой молот, откинутый назад и прислоненный к наплечнику. Эддард зарычал про себя, привстал в стременах и поднял меч. — В АТАКУ! — проревел он, наклоняясь вперед и пришпоривая свою лошадь легким галопом. — ЗА ЛИАННУ! — ЗА ЛИАННУ! — крикнули в ответ северные всадники, пришпоривая своих лошадей и бросаясь в стремительную атаку, не обращая внимания на то, что их лошади пускали пену из легких. Рядом с ними атаковали и жители Запада, так что мир наполнился грохотом копыт, а затем два отряда кавалерии столкнулись. И пока рыцари-изгнанники и его северяне терзали друг друга, Эддард Старк лично узнал, почему сир Эртур Дейн стал легендой. Меч Зари первым ударом сотряс щит Эддарда и вогнал его обратно в плечо. Вторая атака, вытекавшая из первой, как змея, извивающаяся в траве, ударила по макушке басинета Эддарда с такой силой, что у него зазвенело в ушах. Эддарду удалось нанести удар своим мечом с широким лезвием, но меч Дейна (Рассвет, был слишком длинным и тяжелым, чтобы им можно было сражаться одной рукой и потому, был привязан к его спине) отбил его в сторону, а встречный удар, который он нанес по забралу Эддарда, прорезал мягкий железный обод щита Эддарда и вонзился в дерево под ним. С силой, которая была еще более ужасающей из-за того, что была такой небрежной, Меч Зари выдернул свой клинок и нанес удар, который расколол щит Эддарда поперек и почти сломал его руку. Эддард предпринял отчаянный выпад в лицевую щель в шлеме Дэйна, но комбинация уклонения и перекрестного парирования выбила меч Эддарда из строя, а ответный удар пробил басинет Эддарда и наполовину выбил его из седла. Вся серия ударов заняла не более сорока пяти секунд. Эддард умер бы там, если бы Дейн не был отвлечен Джейме Ланнистером, врезавшимся своей лошадью в лошадь Дейна и нанесшим удар ему в лицо. Сиру Эртуру удалось отбить выпад и вернуть контроль над своей лошадью, но Молодой Лев давил на него изо всех сил в течение долгой серии секунд, достаточных для того, чтобы Эддард пришёл в себя. К тому времени, как сиру Эртуру удалось прервать град ударов Джейме, Эддард был с другой стороны и наносил ему удары. Любой человек, кроме Эртура Дейна, погиб бы, если бы был окружен с двух сторон опытными врагами, но Эртур Дейн заслужил свой титул и белый плащ не только благодаря своему имени. Он хладнокровно парировал ураган мечей, пока не увидел брешь. Быстро, как лягушачий язык, поймавший муху, его меч высунулся и рассек шею лошади Джейме, которая рухнула и умерла. Не останавливаясь ни на мгновение, зная, что его удар попал в цель, Дейн развернулся в седле и нанес удар в забрало Эддарда, не обращая внимания на то, что боевой меч Эддарда опускался на его левое запястье. Острие оружейного меча Дейна, выкованного узким и острым, как нож, специально для этой цели, пробило одну из дыхательных щелей в нижней части забрала Эддарда и прочертило борозду на его щеке, даже когда оружейный меч Эддарда (как и большинство северных видов оружия, на пару поколений отстающее от своего южного аналога и поэтому шире в лезвии и с менее острым концом) поразило левое запястье Дейна и пробил его сквозь перчатку. В следующее мгновение, когда Эддард отшатнулся от боли и шока, а Дейн вырвал свой меч из забрала Эддарда, Джейме перепрыгнул через своего мертвого коня, размахивая клинком, и вонзил острие своего меча в юбку из листовой кольчуги, защищающую бедро Дейна. Отчаянный удар вниз и вправо оставил длинную вмятину в шлеме Ланнистера и поставил его на колени, но Дейн знал, что надо было уходить. Он сделал для своего короля все, что мог, ему оставалось только надеяться, что этого будет достаточно. — Отступаем! — хрипло крикнул он, описывая мечом круг над головой. — Отступаем! Эддард поднял забрало, разбрызгивая кровь из разорванной щеки. Увидев, как Артур Дейн повернулся спиной, Эддард пришпорил свою лошадь, но безрезультатно. С отчаянным ржанием она упала, и только рефлексы всадника помогли Эддарду выбраться из седла и спастись от перелома ноги. Когда Эддард, пошатываясь, поднялся и огляделся, то, что он увидел, заставило его проклясть богов. Западные рыцари и северная кавалерия были в немногим лучшем состоянии, чем он и Джейме, из того, что он мог видеть, едва ли две трети людей, с которыми они начали преследование, все еще были верхом и готовы к бою, и все они выглядели такими же измотанными, как и их лошади. Он наблюдал, как сир Вендел Мандерли тяжело перевалился через шею своего коня и сполз на землю, совершенно измученный. А по всему полю бежали изгнанники! Рейгар убегал! Эддард потрясал мечом и рассвирепел, но он знал, что больше ничего не может сделать. В последнем приступе ярости он воткнул свой меч в землю и, нахмурившись, объявил о прекращении преследования. Ему удалось развернуться и пройти около десяти футов, прежде чем боевой гнев покинул его, а ноги подкосились, и он упал лицом вниз на взрыхленную землю. Битва при Таре — интересный случай. Тактически это была сокрушительная победа, уничтожившая основную армию Мира и выведшая из строя ее лучшего командира на ближайшее будущее. Стратегически, однако, это была ничья. Рейгар Таргариен, возможно, и был ранен, но он все еще был жив, таким образом, после битвы победа была так же далека от Воинства Заката, как и раньше. Кроме того, они понесли значительные потери. Леобальд Толлхарт, сир Клиффорд Сванн, сир Тигетт Ланнистер, сир Элис Вестерлинг и множество других рыцарей и мелких лордов были убиты в битве, а во время преследования были потеряны Этан Гловер, сир Марк Рисвелл, сир Руперт Бракс и почти четверть западных рыцарей и северных кавалеристов. В дополнение к аристократам, было убито почти пятьсот вестеросских пехотинцев и в три раза больше вольноотпущенников. Число раненых, которые позже скончались от полученных травм, вероятно, сравнимо с теми, кто погиб в пылу боевых действий. Но если потери Закатного воинства были тяжёлыми, то потери изгнанников были катастрофическими. Освелл Уэнт, Аллисер Торн, Джареми Риккер, Лотор Брюн, Ардриан Селтигар, Гансер Санглас и Джайлз Росби были убиты в битве или во время преследования, также были убиты каждый третий рыцарь или лорд среди изгнанников и многие из их пехотинцев. Некоторые из этих людей не были убиты во время битвы, а просто отстали во время отступления. Даже если бы Воинство Заката было готово взять их в плен, то они не могли заплатить выкуп и были убиты на месте. В ходе одной кампании репутация Рейгара Таргариена в Мире была сильно подорвана, а его армия практически уничтожена, в то время как репутация Воинства Заката взлетела до новых высот. Последствия возникли вскоре после… — В погоне за драконами: Воинство Заката, пересмотренная Мейстером Хендрикусом, опубликована в 1539 году от З. Э.