***
Талейрон Арреос, этот молодой человек был достойным представителем мирийцев из высшего класса. Он был хорошо обучен навыкам, которые подобали молодому аристократу из его народа, хорошо говорил, пользовался достаточной популярностью среди своих сверстников и был готов стать достойным наследником торгового концерна своего отца. Он выделялся из массы своих сверстников в двух вещах. Во-первых, у него была репутация человека, способного сохранять самообладание даже в критических ситуациях, этот навык он развил, чтобы обыгрывать своих сверстников в карты. Во-вторых, он говорил на общем языке андалов более свободно, чем кто-либо из его сверстников. Общий язык был широко известен среди мирийской аристократии для торговли, но Талейрон был почти уникален тем, что знал его достаточно хорошо, чтобы не только зачитывать, но и свободно говорить. Именно эти два навыка привели к тому, что его выбрали послом Конклава. Его отец даже не смог возразить, как бы ему этого ни хотелось. Клан Арреос занимал относительно низкое положение среди магистров Мира, что делало выбор Талейрона в качестве посла еще большей честью. Конечно, в данном конкретном случае честь была явно неоднозначной, учитывая, что его судьба отдавалась во власть Воинства Заката и их вооруженных рабов, но расследование показало, что, какими бы варварскими ни были андалы, они, по крайней мере, понимали, что личность посла неприкосновенна. И если Талейрону удастся добиться гостеприимства, то даже самый нецивилизованный андал или самый бешеный раб дважды подумает, прежде чем причинить ему вред. Очевидно, среди андалов, человек, нарушивший закон гостеприимства, как они это называли, будет иметь дело с серьезными последствиями. Поэтому, когда Талейрона впустили в палатку лорда Роберта Баратеона, капитан-генерала Воинства Заката, он с облегчением увидел хлеб, соль и вино на столе в стороне и встревожился, увидев, что двое мужчин по обе стороны от кресла Лорда, один золотоволосый и в своих позолоченных доспехах, контрастирующих с черным плащом, а другой темноволосый и хмурый в простой необожженной стали, держали обнаженные длинные мечи перед собой остриями между ног. Если он правильно помнил свои уроки, это означало, что гостеприимство не было предоставлено, но и не отвергнуто, и Баратеон был готов так или иначе доказать это. Он проглотил свою нервозность, отбросил в сторону то, что его посольский наряд был скроен слишком туго для удобства, щелкнул каблуками и коротко поклонился. — Милорд Баратеон, я полагаю? — спросил он нейтрально-вежливым тоном, которым обычно разговаривали и торговцы, и дипломаты. Человек, сидевший в кресле Лорда, медленно кивнул. Талейрон, конечно, слышал слухи, но в данном случае слухи были лишь частично связаны с реальностью. Андал, конечно, даже сидя, был крупным мужчиной, но не великаном-людоедом, каким его рисовали слухи. Его голова была вполне нормальной, пропорциональной его размеру и с тяжелыми, струящимися черными волосами. Талейрон предположил, что шлем с оленьими рогами, лежащий сбоку на верхней части стойки для доспехов, дал повод утверждать, что у него голова оленя. Ярко-голубые глаза были умными и проницательными, в них едва ли горела жажда крови или плотских удовольствий. Его брюки, рубашка и камзол были простыми, но чистыми, хорошо сшитыми и вполне респектабельными — вещи, которые, носил любой аристократ, тут не было пропитанных кровью мехов, о которых ходили слухи. В целом, подумал Талейрон про себя, в конце концов, мужчина, и вряд ли монстр из слухов. — Это я, — сказал андал глубоким голосом, который, вероятно, мог бы при необходимости перейти в оглушительный рев. — Ты пришел от Конклава? — Я посол Конклава, милорд, — ответил Талейрон. — В доказательство этого я предъявляю свои верительные грамоты. — Он передал свиток из тонкой бумаги, запечатанный официальной печатью Конклава и украшенный печатями всех пятнадцати членов Конклава, что подтверждало его статус. Баратеон принял его, сломал печать щелчком большого пальца и просмотрел его содержимое. Минуту спустя он свернул свиток и передал его прыщавому молодому человеку, стоявшему за его стулом. — Ваши верительные грамоты приняты, — сказал он. — Чего хочет Конклав? Талейрон поклонился. — Конклав, милорд, желает спросить, какие условия вы примете, чтобы положить конец этой войне, — ответил он. — Конклав также желает сообщить вам, что Рейгар Таргариен и его приспешники покинули город и отбыли в неизвестном направлении. — Насильник все еще жив? — резко спросил темноволосый лорд, стоящий по правую руку от Баратеона. Талейрон развел руками. — Я не знаю, что сказать, милорд, — ответил он. — Таргариена не видели в городе после битвы, его отнесли на корабли в закрытых носилках. Ходили слухи, что он был тяжело ранен при Таре, но умер ли он или еще жив, мне неизвестно. Баратеон махнул рукой. — Тогда эта рептилия может подождать своей очереди, — пренебрежительно сказал он. — Какие условия предлагает Конклав? Талейрон поклонился. — Как будет угодно милорду. Мне не сказали, какие условия предлагает или принимает Конклав, — осторожно сказал он. Это была самая серьезная часть. — Мне было приказано только услышать, какие условия вы примете как достаточные, чтобы закончить эту войну и передать их Конклаву. Баратеон откинулся на спинку стула. — Единственные условия, которые мы примем, это безоговорочная капитуляция, — решительно заявил он. — Любой, кто желает покинуть город, может сделать это после сдачи всего имущества, которое у них есть, включая рабов. Взамен я не отдам город солдатам на разграбление, и ни один человек не будет приговорен к смертной казни за любые преступления, которые они, возможно, совершили против своих рабов. Талейрону потребовалось все самообладание, чтобы не разинуть рот. — Милорд, — сказал он, когда, наконец, обрел достаточную уверенность, чтобы говорить без заикания, — эти условия невозможны. Я не посвящен в обсуждения Конклава, но я точно знаю, что они никогда не примут такие условия, как эти! — Они могут принять наши условия, — сказал Баратеон, сердито глядя, — или могут рискнуть оказаться в мешке для трупов. У меня здесь достаточно сил, чтобы взять город штурмом, одних только вольноотпущенников в два раза больше, чем всех ваших солдат за стенами. Ваши солдаты, слишком заняты борьбой с мятежными рабами, чтобы прийти вам на помощь, и даже если бы они это сделали, мы бы порубили их на куски. У вас за стенами более двухсот тысяч рабов, ты действительно думаешь, что вы сможете удержать стены и их одновременно? — Массивно сложенный андал указал огромным пальцем размером на Талейрона. — Единственные два варианта, что есть у Конклава, — сказал он абсолютно уверенным тоном, — Это сдаться и остаться в живых, или сражаться и умереть. Ты видел мою армию, мальчишка. Ты уверен, что ваш город сможет отбиться от нас? Талейрон невольно вздрогнул. Эскорт рыцарей, который встретил его на полпути к линии осады, был устрашающим, как и множество безликих металлических монстров с мечами и копьями, но больше всего его напугал бывший раб, со шрамом на шее, который мог быть только от ошейника, смотрящий на него с раскаленной ненавистью в глазах и точивший в это время меч. Море палаток, раскинувшихся вокруг стен Мира, вмещало тысячи таких людей, каждый из которых жаждал кровавой мести. У Талейрона были сестра и две племянницы, и он слышал рассказы о походе Воинства Заката на Мир. «Я сын Мира», сурово напомнил он себе. «Страх ниже моего достоинства» — Я передам ваши условия Конклаву, милорд, — официально сказал он. — Но я должен предупредить вас, что они не найдут особого одобрения. — Меня не волнует, понравятся ли им наши условия, если они сдадутся, — ответил Баратеон. — У них есть остаток этой недели, чтобы все обдумать. Конклав ответил на требование безоговорочной капитуляции предложением предоставить офицерам Воинства Заката дворянские титулы и земли в северной части внутренних мирийских земель, наряду со значительными пожертвованиями каждому офицеру, а также армии в целом. Роберт ответил на их предложение, приказав Корпусу пионеров, которые во время переговоров построили три мангонеля, начать бомбардировку города. По законам военного времени, действовавшим в тот период, это означало окончание переговоров. Осада Мира началась и могла закончиться только победой одной стороны и поражением другой.— Погоня за Драконами: Воинство Заката, пересмотренная Мейстером Хендрикусом, опубликована в 1539 году.