fata volentum ducunt, nolentum trahunt [судьба ведёт покорного и тащит непослушного] один там античный мерзавец
— Такие вещи должны решаться на уровне диалога с комиссией Кандзё! Взгляд Сары полон холодного гнева. На столь близком расстоянии, как ни крути, она всё время будет смотреть на Хэйдзо с его росточком сверху вниз; и от этого очень неуютно. — Всецело согласен, госпожа Кудзё, — с лёгким поклоном отвечает тот. — Однако связаться с ними я не мог, в то время как решение нужно было принимать безотлагательно. Генерал надолго замолкает, в раздумьях приложив ладонь ко лбу, и Хэйдзо остаётся лишь буравить взором глазницы красной маски тэнгу — в полумраке она кажется почти зловещей. — У меня достаточно оснований не выпускать тебя отсюда, кроме как со стрелой в груди, — наконец объявляет Сара. — Тем не менее, я вижу, что ты стремился исполнить свой долг, и тебе удалось сделать это во благо Инадзумы и комиссии Тэнрё. Не зная, что сказать, он ограничивается ещё одним сдержанным поклоном. — Твоё самоуправство плохо не тем, во что оно порой выливается, а именно тем, что оно самоуправство, — далеко не впервые напоминает генерал; Сиканоин невольно вздрагивает, когда она невзначай касается его металлической пряжки с гербом: как бы ни вырядился Хэйдзо, он всегда носит её у плеча. — В нынешней ситуации у тебя были основания действовать именно так, но я требую, чтобы впредь ты подробнее отчитывался о своих намерениях. — Генерал!.. «Едва ли это возможно, — чуть не срывается с языка. — Я слишком привык действовать в одиночку…» «Ага, — тут же звучит внутренний голос. — То есть Уэсуги и Овада были плодом твоего воображения?» Генерал будто не слышит его оборванную реплику, не обращает внимания на его задумчивость. У Сары — собственный план; и меньше всего на свете у Хэйдзо сомнений, что в итоге она добьётся своего. — Если трудность состоит лишь в том, чтобы оперативно передавать необходимую информацию… пожалуй, я могу сделать исключение. — Что от меня требуется, госпожа Кудзё? — Запастись бумагой из юмэмиру и грифелем из оникабуто… Впрочем, наверняка тебе не известна эта технология, досин, — та довольно неласково берёт его за плечо, чтобы подвести к письменному столу. — Нет, не известна, — спокойно признаёт Хэйдзо. — Похоже, она составляет государственную тайну? В любом случае, её применение никогда не входило в мои задачи. — Тебе и сейчас не обязательно знать о ней в подробностях. Достаточно того, что эти материалы подходят для отправки сведений особой важности. Если потребуется что-то сообщить мне напрямую — ты напишешь донесение за подписью «Краснопёрый унаги», упакуешь в пакет и оставишь в одном из условленных мест. Что произойдёт с донесением дальше — не твоё дело. — Я счастлив, что мне оказано столь высокое доверие генералом комиссии Тэнрё, особенно после тех обвинений, которые грозили мне за самоуправство, — поразмыслив немного, произносит «Унаги». — Но… как я смогу получать от вас обратную связь, госпожа Кудзё? — Обратную связь? — щурится Сара, зловеще понизив голос. — Мне нужно не только сообщать вам информацию, но и получать что-то в ответ: ценные указания или позволение действовать — если, конечно, вы сочтёте нужным… Она мгновенно хватает Сиканоина за плечо; большой палец так сильно впивается в ямку под ключицей, что, не будь тот последователем искусства Фудо, он бы охнул, а то и осел на пол. — Сиканоин Хэйдзо. Лицо Сары настолько близко, что он замечает: её глаза очень похожи на его собственные — желтовато-карие, честные и упрямые. — Ты понимаешь, что с тобой произойдёт, если хоть одна живая душа узнает от тебя о том, как проявлять записи? — Всецело, — с готовностью отвечает он. — Отчего и дерзаю задавать такие вопросы, генерал. — Считай, что ты подписал себе смертный приговор, — спокойно отвечает она, разжимая хватку. Хэйдзо ничего не остаётся, кроме как наблюдать за генералом, в то время как она, усевшись за стол, извлекает из ящика тонкий грифель и стопку аккуратных листков — небольших, но длиннее и шире ладони Сары, от запястья до кончиков пальцев. Сиканоин с мимолётной усмешкой бросает взгляд на свои маленькие кисти… и немного смущается от таких сравнений. Грифель выводит на розоватой бумаге слабо заметные коричневые знаки — тонкие, угловатые. Едва будучи дописана, каждая строчка бледнеет и будто испаряется с листа без остатка. — Только не называйтесь в ответ «Узорный унаги»! — срывается с уст Сиканоина. — Какая очаровательная наивность… — смеётся она. — Никто бы сейчас не поверил, что перед ним стоит гениальный детектив. Один такой на всю Инадзуму, — саркастически прибавляет она и протягивает ему листок. — Если твой разум превосходит твою дерзость — возможно, ты догадаешься, как это прочесть? Здесь, в кабинете, есть вещь, который поможет тебе найти ответ. Сиканоин с разбегу ныряет в родную стихию, забыв о любых насмешках. — Нагреть на пламени светильника — это слишком просто. Пропитать каким-либо веществом — вполне вероятно, но тогда вам придётся намекнуть мне, где вы тут его прячете. «А если…» Руки уже сами тянутся к глазу бога, закреплённому на генеральском поясе, и при соприкосновении с ним мелкие аккуратные письмена лиловеют: «Слава всемогущей Наруками Огосë, да будет она править вечно!» Вряд ли генерал Кудзë могла написать что-то иное. Та победоносно складывает руки на груди. — Прекрасно, невзирая на всю твою наглость. Но твоя находка не отвечает на вопрос о том, как это будет делать тот, кто не владеет стихией Электро. Хэйдзо с трудом удерживается от торжествующего смешка. — Если помните, генерал, то на допросе я упоминал о металлическом контейнере. В нём мне удалось сохранить тлеющую жемчужину, которая обладает огромной элементальной силой. Контейнер всё ещё у меня, и поместить в него кусок природного электрического кристалла не составит труда. — Даже так… Сара долго молчит; и для Сиканоина эта тяжёлая пауза становится самым суровым испытанием за последние дни. В тишине потрескивают светильники, маска тэнгу отбрасывает на стены зловещие тени… а сама тэнгу ждёт. Ждёт… но чего? Неужели это последнее испытание?.. Если так — в каком смысле последнее? — Генерал, — интуиция дарит ответ, и Хэйдзо сдаёт последние карты. — Если вы думаете, что я способен предпочесть вам какую-то снулую рыбину… В смысле, хм, государственные интересы… — Отставить! — гремит Кудзë и встаёт в полный рост, хлопнув ладонью по крышке стола. — А теперь скажи мне: кому ты служишь, Сиканоин Хэйдзо? Он с готовностью преклоняет колено. — Её превосходительству Наруками Огосё; вам, генерал Кудзё Сара, — тут Хэйдзо дерзает поднять голову, — и всей Инадзуме. Это единственный ответ, который я могу дать. — Моя задача — отмечать заслуги тех, кто верен всемогущему сёгуну, и карать изменников, — напоминает Сара, жестом приказывая ему подняться на ноги, — но, при всех твоих добродетелях, с тобой вечно надо возиться. Поэтому… Она ловко обхватывает его шею узкой полоской чёрной кожи — настолько быстро, что вряд ли ему удалось бы увернуться. Даже если бы он собирался. — Гудзи Яэ однажды сказала: есть игры, в которые можно играть вдвоём. Как видишь, я тоже могу ставить особые условия. — Генерал… — на мгновение у него темнеет в глазах, но почти сразу он замечает, что ремешок уже затянут, пряжка застёгнута на самом видном месте, а золотисто-карие глаза глядят на непокорного досина с неподдельным интересом. Хэйдзо неловко поводит плечами, прислушиваясь к себе. Дышать он может вполне без усилий; но вот то незнакомое чувство, что пронеслось мелкой дрожью по всему телу… — Госпожа Кудзё, вы… Он замирает, не задав вопроса, будто захваченный вихрем… и в эту истому, это странное изумление так жестоко врывается повелительный голос: — Свободен!◘◘◘
Они не говорят больше ни слова. Сара отстраняется от него и выходит из секретного кабинета, глядя прямо перед собой. Хэйдзо едва успевает проскользнуть в открытую дверь, прежде чем генерал небрежным движением запирает ту на элементальный замок. Молчат они и после, продвигаясь потайными коридорами к другому кабинету — тому, где пол давно истёрт ногами бессчётного числа посетителей. Шаги Сары даже для неё необычайно быстры, и Сиканоину трудно понять, что же её так волнует. Быть может, она успела пожалеть о том, что приказала ему заняться тайными посланиями? Но разве она не может отменить своё решение прямо сейчас, взяв с подчинённого подписку о неразглашении?.. Отменить. Едва ли это возможно после того, как генерал Кудзё сделала внезапный ход в загадочной и столь нелогичной игре. Да и первый шаг всё-таки был за ним. За Хэйдзо. «Похоже, — догадывается он, — мосты к отступлению сожжены». Для них обоих. При мысли об этом его горло сжимается, заставляя чёрный ремешок слегка скользнуть вниз.◘◘◘
Лишь когда они покидают комиссию, генерал удостаивает Хэйдзо быстрого взгляда. — Ты свободен, досин, — повторяет она. — Полагаю, ты хорошо запомнил всё, что мы обсудили. — До единого слова, госпожа Кудзё, — без тени улыбки отвечает он; и пальцы незаметно касаются странной штуки на горле.