Cover to Cover

День рождения Адама подкрался к Гермионе незаметно, отвлекая ее от множества других дел. К счастью, это не было чем-то особенным - 27. И когда девушка поинтересовалась, хочет ли он как-то отпраздновать, юноша предложил просто поужинать, на что Грейнджер охотно согласилась. Она выбрала место, которое было немного шикарнее, чем те, в которых они обычно проводили свидания, но не слишком дорогое, из соображения экономии. Работа сегодня шла быстро, постоянный поток покупателей заставлял шатенку постоянно двигаться. Единственный перерыв, который ей удалось сделать, - это выйти и взять сэндвич для себя и очень благодарной Полы, после чего они по очереди съели свой обед на кухне, скрываясь от посетителей магазина. В середине дня Гермиона почувствовала знакомое жжение ключа и, прежде чем убежать из магазина, успела опустошить отделение кассы. Ей доставляло удовольствие знать, что, как бы она ни волновалась по поводу вечера, у нее есть письмо, которое будет ее с нетерпением ждать по возращении домой. Столик был заказан на 20.30, довольно поздно для ужина, но Гермиона предусмотрела, что ей придется выделить время, для того чтобы добраться с работы домой - запаниковать - найти, что надеть - запаниковать еще больше - переодеться - добраться до Адама, а затем отвезти их обоих в Il Rustica. Гермиона – 18.56 Джинни, что бы ты надела на свидание в день рождения своего парня? К этому моменту Грейнджер разложила около половины своего гардероба на кровати, не в силах решить, что из этого подходит. Девушка не могла поверить, что именно такой стала ее жизнь. Когда я перестала беспокоиться о таких важных вещах, как смерть, и начала беспокоиться о том, что на мне надето? Это безумие. Джинни – 18.59 Ничего. Гермиона – 19.00 Не подходит! Это свидание, ужин в ресторане, для которого требуется одежда. Джинни – 19.00 Отлично. Утебяестьвеликолепноеплатье-рубашкаглубокогокрасногоцвета. Наденьего, нооставьнаоднупуговицубольше, чемобычно. Ну, я этого делать не буду! Джинни – 19.01 Поверьмне, утебяхорошиесиськи, миссГрейнджер, итынебудешьихвыставлятьнапоказ, толькодразнить. Гермиона надела платье, о котором шла речь, застегнула все пуговицы, как обычно, и посмотрела на себя в зеркало. Подумав немного, девушка все-таки расстегнула верхнюю пуговицу. Черт возьми, Джинни права. Шатенка ненадолго задумалась о том, чтобы использовать согревающие чары, позволяющие отказаться от колготок и надеть более легкое и, соответственно, более облегающее пальто, но, учитывая свои нервы, решила, что магия, пожалуй, не самая лучшая идея. Тем более магия, направленная на живое существо, в данном случае на нее саму. В конце концов, подпаленное платье будет выглядеть не так хорошо. Надев ботильоны, а также свое верное серое шерстяное пальто, слегка расклешенное на талии, и черный шарф, девушка вышла на мороз. Через 20 минут Гермиона подошла к входной двери в дом Адама и уже собиралась написать ему сообщение о том, что она внизу, когда Альфред заметил ее и пригласил войти, отпустив при этом дверной механизм. - Мисс Грейнджер, - весело приветствовал ее мужчина, - Пришли повидаться с мистером Мэтьюзом? - Да, спасибо, Альфред, на улице холодно, и я не уверена, что мои руки смогут работать с телефоном. - Нет проблем, я позвоню ему от вашего имени. Если только вы не хотите подняться? - Если бы вы могли позвонить ему, это было бы очень кстати, спасибо, - Гермиона подошла ближе к пожилому мужчине, освобождаясь от шарфа. Пока Альфред набирал номер, девушка проверила свои оповещения. Джинни – 19.37 Держупари, тынаделатоплатеирасстегнулаверхнююпуговицу. ЕслиАдампрокомментируетэто, скажиему, чтоондолженблагодаритьменя;) Гермиона закатила глаза, девушка не собиралась отвечать на это, Джинни знала, что она права. Грейнджер облокотилась на стол и заметила на нем треугольную подставку, на которой было четко написано имя "Боб". Она подождала, пока Альфред положит трубку, - Он сказал, что спустится через минуту. - Альфред - это ваше настоящее имя? - Нет, мое имя при рождении - Роберт Лайтингер, я полагаю, что это отсылка к Бэтмену, мадам. Мистер Мэтьюс начал называть меня Альфредом вскоре после того, как произошла неприятность с его сестрой и юным Мэтьюсом, и сказал, что это способ отдать мне честь за то, как я помогал и защищал его семью, и это прижилось. Это прозвище я ношу с гордостью, - консьерж широко улыбнулся и подсознательно выпрямил спину. - Я могу поверить во все это, Альфред. Я могу даже предположить, что у вас с Адамом есть пещера летучих мышей и они сражаются с силами зла во тьме. - По моему опыту, мисс Грейнджер, истинное зло часто совершается людьми, которые не являются ни хорошими, ни плохими, люди просто пытаются делать то, что они считают правильным, но это не делает их злыми, не так ли? Почему я думаю о Беллатрикс Лестрен...Блэк, да ладно, о ней?! - Нет, но из-за этого может быть трудно понять и простить. - Ах, прощение - один из самых трудных подарков, но это также делает его одним из самых особенных, - улыбнулся Гермионе мужчина. Совершенно верно. - Я прекрасно понимаю, почему Адам называет тебя Альфредом, он всегда мог дать Брюсу Уэйну дельный совет, когда это было необходимо. Двери лифта открылись, и появился Адам, одетый немного более дерзко, чем привыкла Гермиона, но все так же стильно. Темные джинсы, белая рубашка с тисненым принтом в виде пейсли, расстегнутый воротник, темно-серый жилет и черное пальто, перекинутое через руку, - Гермиона, пойдем? - пожал плечами юноша и жестом указал на улицу, - Спасибо, Альфред. - Без проблем, развлекайтесь, - сказал консьерж, когда Гермиона и Адам посильнее укутались в одежду, готовясь к холоду. Адам, похоже, был доволен выбором ресторана, утверждая, что это место ему рекомендовали многие коллеги, но он так и не смог его посетить. Это заведение выглядело очень по-итальянски, каким могут быть только семейные итальянские рестораны: много обслуживающего персонала, одетого в черное и белое, но всегда занятого и готового к дружескому подшучиванию, широким улыбкам и добродушным смешкам. Это был настоящий улей активности, шумный настолько, что создавал возбуждающий фон, но при этом позволял разговаривать. Веселая атмосфера была заразительной, а в сочетании с приличным красным вином и хорошей едой Гермиона пришла в хорошее расположение духа. Адам был в отличной форме, разговор шел легко, и он свободно шутил с ней в манере, граничащей с флиртом. Джинни оказалась права, посоветовав ей одежду, и юноша явно оценил это, хотя, по правде говоря, не был развратен. Впервые за время их знакомства Гермиона почувствовала себя равной ему. Как обычно, взгляды других посетителей часто устремлялись в сторону Адама, но сегодня девушка не чувствовала на себе осуждающих взглядов, и ее присутствие не было откровенно игнорировано. Благодаря разговорчивости персонала, когда Гермиона заказывала столик, она упомянула, что это день рождения ее парня. Как только основные блюда из телятины по-милански и пасты с морепродуктами были убраны, на стол подали блюдо с десертами, которые даже не были заказаны. На большом куске сланца лежали шесть мини-сладостей со сливками, украшенные красными ягодами, и искусно написанная кулисным почерком надпись "С днем рождения". Шатенка немного забеспокоилась, как это отразится на счете, но по тому, как засветилось лицо Адама, решила, что оно того стоит. - Ты попросила их об этом? - спросил восторженный юноша. - Не совсем, но я упомянула о твоем дне рождения, когда заказывала столик, - ответила Гермиона, мило улыбаясь. Брюнет потянулся и положил свою руку поверх ее. Гермиона смотрела на это так, как будто это был посторонний предмет, ее рука полностью исчезла под его огромной перчаткой, она знала, что женщинам нередко нравятся большие руки, но она никогда не понимала этого очарования, - Спасибо, - его голос был полон эмоций, этот звук согревал Гермиону, что контрастировало с дискомфортом, который она испытывала, вложив свою руку в его. - За что? - спросила Грейнджер. - За то, что сделала что-то только для меня, - ответил парень, в его голосе звучали все те же эмоции. Гермиона не ожидала такого уровня уязвимости. Конечно, большая часть его жизни была направлена на удовлетворение потребностей сестры и Джо...но это было для него. - Нет проблем, я уверена, что есть и другие вещи, которые я могу сделать специально для тебя, - сказала Гермиона, не понимая, что это может иметь двойной смысл. - О, правда? - Адам нежно сжал ее руку. Черт, я не это имела в виду! Волшебница лишь улыбнулась ему в ответ, убрала руку из-под его ладони и взяла две чайные ложки с длинными ручками, принесенные вместе с блюдом, - С чего бы ты хотел начать? - спросила кареглазая, протягивая ему ложку. - Мы говорим о десерте...или о чем-то другом? - спросил Адам. Гермиона не могла отделаться от мысли, что с кем-то другим это прозвучало бы спокойно, но с Адамом это заставило ее сердце биться в панике, а не в возбуждении. - Десерте, - сказала Грейнджер, склонив голову, как она надеялась, в игривой манере, - Тебе лучше вести себя прилично. - Крем-брюле, - уверенно заявил юноша, - Мне нравится, как хрустит верхушка. - Ну что ж, тогда ломай, - Адам рассмеялся над довольно неудачным каламбуром девушки и радостно постучал пальцем по верхушке десерта. Гермиона набросилась на шоколадный мусс, который был ближе всего к ней, десерт был мягким, сочным и таял на языке, тихий стон вырвался, прежде, чем шатенка смогла его остановить. Она подняла глаза и увидела, что Адам смотрит на нее с напряжением, которого Грейнджер никогда раньше не видела на его лице. По лицу и шее волшебницы разлился жар, она поняла, что неистово краснеет, и отвела взгляд, не желая вступать с ним в борьбу, - Это действительно вкусно, - сказала Гермиона, оправдываясь за свой промах. - Очень-очень хорошо, - сказал Адам, его голос был глубоким и низким. Почему это звучит так неправильно...и в то же время правильно?! Это не должно звучать неправильно. Он великолепен, большинство женщин в этой комнате, наверное, с удовольствием поменялись бы со мной прямо сейчас местами. Гермиона не ответила и просто продолжила постепенно поглощать другие десерты на тарелке вместе с Адамом. Как только они закончили, девушка попросила счет. Заметив, что десертная тарелка не была указана в счете, она поинтересовалась у официанта, который, подмигнув ей, вышел из-за стола, чтобы достать автомат с карточками. В качестве компенсации волшебница оставила внушительные чаевые, и они с Адамом горячо благодарили персонал, когда уходили. Когда они вышли из теплого ресторана, Адам, естественно, направился в сторону квартиры Гермионы, тихо шагая рядом с ней. Было уже поздно, и шатенка понимала, что он, несомненно, будет беспокоиться о ее безопасности при возвращении домой, но тут ей пришла в голову другая мысль. Ожидает ли он, что я его приглашу? Прошло всего пару месяцев...с другой стороны, это были насыщенные месяцы, я познакомилась с его семьей, он познакомился с моими друзьями, у нас было несколько свиданий...но мы так и не поцеловались...но то, что я сказала за ужином...о боже, что я сказала за ужином! Гермиона пыталась придумать, как затронуть эту тему: как сказать Адаму, что она не хочет заходить с ним так далеко. Она даже не собиралась показывать ему гостиную, не говоря уже о спальне. И все же я пока не хочу, чтобы он их видел, однажды я буду готова. Они продолжили путь в тишине, Адам шел рядом с ней. Каждый раз, когда девушка смотрела на него, он просто почти глупо улыбался в ответ, и ей не хотелось ломать его счастливый пузырь, если в этом не было крайней необходимости. Грейнджер замедлила шаг у входа в свою квартиру, пытаясь придумать, как попрощаться. Решение было отнято, когда Адам наклонился к ней, но вместо того, чтобы нежно поцеловать в щеку, как обычно, он обнял ее за талию и пристально посмотрел в глаза. Брюнет медленно приблизился, и их губы едва соприкоснулись. Гермиона положила руки ему на лицо, не зная, что еще с ними делать, и заметила, какой грубой казалась щетина на ее ладонях, несмотря на мягкость поцелуя. Адам положил руки по бокам талии девушки, нежно прижимая ее к себе. Это слишком...слишком. Гермиона замерла, рука, находящаяся и удерживая девушку на месте, пока они целовались, казалась такой большой и твердой. Его крупная фигура ощущалась непомерно большой, она чувствовала себя запуганной, даже испытывала клаустрофобию. Пожалуйста, хватит. Она отстранилась и посмотрела вниз, между ними. Руки Гермионы упали на грудь юноши, кончики пальцев покоились на его ключицах, которые были едва видны сквозь расстегнутый ворот рубашки. Она посмотрела на них: грудь Адама была твердой под ее руками. Его распахнутое пальто окутывало кареглазую. Он крепко прижимал ее к себе, но не собственнически, а скорее вопросительно. Почему это кажется неправильным? Что со мной не так?! - Спокойной ночи, Гермиона, - прошептал Адам, его лицо всё ещё было так близко к её лицу, что их носы находились в миллиметрах друг от друга, - Спасибо тебе за этот вечер, у меня был прекрасный день рождения, - он отступил от неё на шаг и стал ждать, пока девушка откроет дверь в свой дом. Она улыбнулась, он улыбнулся в ответ, выглядя таким искренне счастливым, что Гермионе стало больно, а потом он просто ушёл. Шатенка закрыла за собой дверь и прислонилась к ней, прижавшись спиной к дереву. Сделав несколько глубоких вдохов, она успокоилась: удивительно, как быстро чувство дискомфорта от поцелуя рассеялось, когда Адама больше не было рядом. К тому времени, как она оторвалась от двери и поднялась по лестнице, она убедила себя, что вечер удался. Адам явно получил удовольствие, юноша вел себя как обычно по-джентльменски. Он флиртовал, но без излишеств, а когда вовлек ее в поцелуй, то сделал это медленно, оставляя Гермионе достаточно времени, чтобы оттолкнуть, чего она не сделала. Он был нежен и не навязчив, не было нежелательного языка. Он не давил, не предлагал большего. Простой нежный поцелуй между парой на пороге дома, как в финале какого-нибудь фильма...по крайней мере, с точки зрения стороннего наблюдателя. Сняв верхнюю одежду и заварив мятный чай, Грейнджер устроилась в кресле за рабочим столом. Кареглазая достала конверт из своей рабочей сумки, которая стояла рядом со столом. Она знала, что уже поздно, но, учитывая, что завтра ей предстояло встретиться с Невиллом и его родителями, отвлечься было необходимо. “3-го декабря 1998 Дорогой читатель, Я ценю Ваш отзывы, они, как всегда, попали в точку. Начну со стихотворения, из всех предложенных Вами названий, я предпочла - “Одинокая птица”. На мой взгляд, оно подходит ему лучшего всего. Ура, она опять приняла мои предложения, я не ожидала, что буду принимать такое участие. Что касается прозаического произведения, то я "усилю" мрачность и отправлю его Вам, если Вы не против перечитать его с небольшими изменениями? Мне хотелось бы добиться баланса и сохранить его в остальных сценах романа. Я долго думала о названии "Что лежит внутри" и о том, как связать обложку с остальными книгами серии. Мне пришла в голову идея изобразить стопку кремовых конвертов, испачканных коричневыми и красными пятнами, на черном фоне, в том же стиле, что и остальные. Тогда можно представить, что лимерики были оставлены на телах в кремовых конвертах, что отражало бы образность обложки. Что Вы думаете? Да, это подходит. Мрачновато, но это, по крайней мере, будет соответствовать и сюжету, и обложке. Кстати, я уже почти дочитала "Девушку с татуировкой дракона" и вполне понимаю, почему Вы предложили именно эту книгу. Если честно, я признаюсь, что очень польщена сравнением и не сомневаюсь, что прочту остальные части серии. Она действительно читала ее? Поскольку Вы были так заинтригованы личной жизнью Эбони или, скорее, ее отсутствием, черновик, который я отправила на этот раз, даст Вам представление об одном из направлений, в котором я могла бы пойти. Он не явный, но подразумевает определенные действия, посмотрим, как Вы это воспримете. Надеюсь, это утолит Ваш аппетит. Я не могу ждать завтрашнего дня, я читаю это сейчас, и мне не важно, что сейчас глубокая ночь. Автор ” Гермиона взволнованно развернула черновик и начала читать. " - огрызнулась Эбони. Она понимала, что поступает неразумно, но не могла отрицать, что хочет эту женщину снова. Однако она никогда не имела отношений с человеком более одного раза, несоблюдение этого правила вело к обязательствам, а она была слишком напугана, чтобы даже думать о том, что это означает. Ее жизнь была слишком суматошной и опасной, втягивать в нее другого было бы безрассудством, а потерять кого-то, кто был ей дорог, было слишком невыносимо. Однажды это уже чуть не уничтожило ее, и она гарантированно доведет дело до конца, если позволит этому случиться снова. Мне не нравится, к чему все идет...Не делай глупостей, Эбони, все заслуживают счастья. Она склонилась над стройной фигурой женщины, которая всего месяц назад извивалась на ее кровати, положив одну руку на спинку кресла, а другую - на стол, поддерживая свой вес, при этом ее рот находился всего в миллиметрах от уха девушки. Эта поза была интимной для рабочего места, но со стороны могло показаться, что Эбони просто внимательно рассматривает что-то на экране компьютера, - Я думала, мы договорились, что это разовая акция и больше не повторится..." Насколько это горячо? Женщина не поворачивала головы, не смотрела на Эбони, сохраняя видимость и не желая привлекать внимание коллег, - Да, это так, но я...я хочу большего, и то, как мы... сошлись, я подумала, что, возможно, и ты тоже. Ты была так внимательна и осторожна ко мне, и в то же время очень властна и жестока. Ты заботилась обо мне, и я...я подумала, что, возможно, я тебе небезразлична больше, чем ты, возможно, хотела бы показать”. Скажи, что тебе не все равно Эбони, пожалуйста. “Значит, ты решила, что раз я не просто ударила тебя несколько раз, трахнула и оставила синяки, как обычный бандит, значит, у меня есть к тебе чувства? - прошептала Эбони ей на ухо, - Нет, это просто действия того, кто отличает власть от насилия. Ты ищешь чувства не в тех местах. Человек, который не сталкивался с таким опытом, может впутаться в опасную ситуацию, если будет неосторожен. - Ну вот, опять ты за свое, твоя маска меня не обманет, - слегка улыбнулась женщина. - Что ты имеешь в виду? - жестко спросила Эбони. - Предупреждаешь меня. Хоть ты не совсем сказала мне быть осторожной, но с тем же успехом сделала, намекнув, что беспокоишься о моем благополучии. - Забота о твоем благополучии не делает меня твоим любовником, это даже не делает меня твоим другом. Это просто означает, что я не совсем отвратительный человек, во что ты, возможно, не поверишь через несколько минут, - Эбони произнесла эти слова четко, стараясь, чтобы предупреждение в ее словах было услышано, - Я рада, что тебе понравился вечер со мной, это и было моим намерением, но больше такого не повторится. Не надо... - Эбони, пожалуйста, дело не в том, как ты овладела мной, не то чтобы я жаловалась, потому что, - она сделала небольшую паузу, и Эбони заметила, как покраснела ее шея, - черт возьми, ты хороша, прямо сейчас я мокрая только от одного твоего дыхания у меня над ухом. Дело в том, как ты позаботилась о том, чтобы я точно знала, во что ввязываюсь, как ты дала мне право выбора, как обнимала меня после, как нежно искупала, как я проснулась в твоих объятиях, и ты не отстранилась, как позаботилась о том, чтобы я позавтракала перед тем, как уехать утром. Почему бы нам просто не поужинать и посмотреть, что такое вечер вдвоем без секса? Я обещаю, что постараюсь вести себя хорошо, - Эбони не могла больше слушать, она знала, знала все, что говорила эта женщина, и упорно пыталась игнорировать это и сопутствующие чувства. Как это может быть одновременно сексуально и душераздирающе?! - Твоя настойчивость создает мне проблему, и обычно я не была бы так откровенна, но не могу придумать, как еще достучаться до тебя. Что заставляет тебя думать, что я захочу тебя снова? Ты израсходована и больше не интересна, поэтому тебе нечего мне предложить, - солгала Эбони сквозь зубы, она почувствовала кислоту во рту, как будто слова обжигали ее язык. Причинение женщине боли гарантировало, что она не будет продолжать настаивать на том, чего Эбони не могла ей дать. Это было к лучшему, сказала она себе и продолжила свою язвительность, - Итак, чтобы внести ясность, это не игра за власть, я тебя не завожу, это отказ. Я отвергаю тебя, - Эбони произнесла последние три слова медленно, подчеркивая каждое, как будто говорила недоброжелательно с человеком, у которого не работает мозг, - Я ясно выражаюсь? - Эбони почувствовала, как слеза женщины капнула на обнаженное предплечье, и постаралась не позволить воспоминаниям о том, как она в последний раз плакала в ее объятиях, повлиять на суждения. Вместо этого она поднялась из-за стола и пошла прочь от женщины, предложившей ей будущее, которого она так жаждала, но не могла себе позволить." Это было жестоко, бедная женщина…бедная Эбони. Почему тебе пришлось уйти от того, что могло принести тебе столько счастья? Открыто рыдая, Гермиона потянулась за салфетками, стоявшими на книжной полке рядом с ней, не желая вытирать слезы рукавами платья.