Они сошлись. Волна и камень,
Стихи и проза, лёд и пламень.
В стенах университета этим утром было особенно душно. Тени людей проносились из стороны в сторону. Их силуэты вытягивались в смутные пятна. От их количества рябило в глазах, как очередной кошмар. До ужаса нереалистично. Густав поправлял галстук, параллельно оглядываясь на своё болезненное отражение через витрины магазинов. Года три назад оттуда на него смотрела пара хоть и строгих, но всё-таки здоровых глаз. Волосы не ломались, не докучали так навязчиво, синяки под глазами компенсировались здоровым цветом розовых губ. Густав нахмурился, подавляя ненависть к бледному лицу, которое носил на себе, словно клеймо. Он не особо помнил, как дошёл до нужного кабинета, как отсчитал нужную дверь, как разглядел расплывающийся номер. Все мысли были заняты мечтами о тёплой кровати или нормальной еде. Погода была такой душной. Перед преподавателем и его испепеляющим взглядом Густав чувствовал себя хуже, чем если бы был на расстреле. Ему задали вопрос. Какой-то простой и элементарный. Цифры, слова, прочитанные от корки до корки конспекты витали в сплошном урагане, но никак не помогали. — Ну? Резкое осознание своего положения обрушилось на Густава грудой камней. Он широко раскрыл глаза, посмотрел на безоблачное небо через окно, на чистый стол, на котором не было ничего, за исключением студенческого удостоверения и билета. Зачёт. А он готовился? Прошлой ночью Густав перерывал библиотеку, чтобы найти что-то для повышения навыка строительства и картографии. А вот про учёбу он совсем забыл. Пока Густав думал об этом, пропустил мимо ушей ещё вопрос или два. — Вы не ответили ни на один вопрос, молодой человек. Вы пришли сюда молчать? — раздражение впервые адресовали именно к Густаву, а не к кому-то другому. Усталая пара глаз непреклонного преподавателя никогда прежде не выражала столько негодования. Один из лучших студентов курса с треском провалился, не дав внятного ответа на самые банальные задания. Вопросы были настолько простыми, что должны отлетать от зубов даже у зелёных первокурсников. А Густав в этот момент пытался собрать себя по кусочкам. Не до учебы как-то. — Прошу прощения... — только и смог выдавить опустившимся голосом Густав. Ему хотелось подняться и быстро уйти отсюда, чтобы не продолжать этот позор. Но он знал, что если встанет, то непременно упадёт на пол. — На пересдачу. Пятое июля в восемь утра. Не опаздывать. Через две с половиной недели. Густав не смог поспорить. Потерянно опуская глаза, он сжал кулаки. Зубы почти сразу заскрипели. Пришлось приложить много сил, чтобы не воткнуть себе в глотку канцелярский нож. Всё-таки Густав поднялся, сделал движение к двери. И упал, теряясь в наступившей темноте. — Боже! Густав! — дрожащая рука преподавателя не без труда удержала студента в считанных сантиметрах от пола. — Тебе плохо? Зачем ты пришёл на экзамен? — Мне не плохо... — Густав замолчал, потому что не смог сделать глотка воздуха. Взявшись за грудь, он наклонился, борясь с кашлем. Но очень скоро даже кашлять не получалось. Густав почти бесшумно задыхался, не обращая внимания на прохладный ветер, который с какой-то из сторон обдул его лицо. Сквозь слипшиеся ресницы Густав разглядел силуэт в белом халате, признав в нём медсестру. Рассеянно оглянувшись, до него запоздало дошло, что него окружает медпункт. Наверное, преподаватель как-то привёл его сюда. Густаву казалось, что прошла всего минута, но на деле за спиной остались добрые полчаса после начала экзамена. — У тебя жар, — констатировала медсестра, прикладывая ладонь ко лбу студента. Тот отмахнулся от неё, раздражённый нежелательной тактильностью. — Ничего страшного. Можно я попробую сдать снова? Преподаватель отрицательно мотнул головой, а на возмущённый возглас Густава вышел из кабинета, словно слушать чьи-то просьбы было ему мукой. Дверь хлопнула. Прохладный поток воздуха снова подул на Густава. На мгновение духота ушла. Стало немного лучше, но через миг пресс снова надавил где-то под рёбрами. Перед глазами появились разноцветные пятна. Медсестра хотела измерить Густаву температуру, но он молча встал и по памяти вышел на улицу, сталкивая по пути одного или двух людей. Он пытался извиниться, но язык заплетался, совершенно не подчиняясь. На свежем воздухе духоту унесло ветром. Под ноги падала тень от густой листвы. Всеобщее умиротворение в гармонии с чириканьем птиц и шелестом травы позитивно влияло на самоощущение. Блок физической боли уступил моральной. Густав не сдал экзамен. Эта простая мысль почти уничтожила его, несмотря на возможность пересдать. Впервые Густава отправляют на пересдачу. Какой позор! Ему нужно было срочно начать готовиться, но в ответ на эту идею ноги подкосились. Густав сел на ступеньки, надеясь, что с минуты на минуты боль уйдёт и придёт какое-то решение. Но решение не приходило ни в этот день, ни на следующий.***
Приглушённые голоса звучали с конца зала, но почти не сбивали мучительный поток мыслей. Взгляд метался от человека к человеку с раздражением. Густав сидел совсем один в углу, где даже не было видно окна с тонированными стёклами. Здешние сотрудники ведут себя отстранённо и уважительно. Суровые мужчины уступали дорогу, покрытые шрамами женщины не подвергались косым взглядам. Здесь могло бы быть комфортно любому человеку. Вот только было одно «но». Густав присмотрелся к блоку «Б», малый состав которого с подносами шагал вдоль столов. Все они сели неподалёку от Густава, но не обратили на него никакого внимания. Нервные. Они почти ссорились, указывая друг другу на какой-то свёрток бумаги. Отсюда Густав не слышал, о чём шла речь, но он хорошо видел, как теряет терпение Мин Джун, как он встаёт и, закатывая глаза, берёт свой поднос. Заметив Густава, он неуверенно улыбнулся. Ответной улыбки не получил. Густав ограничился кивком, как бы позволяя Мин Джуну присесть рядом. Остальные сотрудники блока проследили за ним недолгими взглядами, а потом переговоры возобновились. — В чём дело? Ответа пока не было. Густав смотрел на коллегу исподлобья, пока тот медленными глотками пил чай, как бы обдумывая ответ. — Есть некоторые проблемы в фирме, которые теперь ставят под вопрос моё нахождение в ней. — Это ещё какие? — Нам нельзя распространять такие вещи по другим блокам, — натянуто отозвался Мин Джун, а потом аккуратно оглянулся, делая вид, что сосредоточен на своём пиджаке, который снял с плеч и повесил на спинку стула. — Ладно. Думаю, у тебя хватит мозгов никому об этом не говорить. Наша фирма должна очень срочно переехать в другое место. А я просрочил список фирм, к которым мы могли бы обратиться. Я не успеваю из-за учёбы. Теперь ещё и отчислять хотят из-за пропусков. Густав понимающе кивнул, а потом вдруг сказал: — С чем тебе нужна помощь? — Ты готов помочь? — с детской надеждой спросил Мин Джун. Густав не изменился в лице, отстранённо кивая. — Прекрасно! Я не в том положении, чтобы отказываться. Мне нужно, чтобы кто-нибудь поехал со мной. Я должен вести переговоры, а ты заниматься документами в это время. — Хорошо. — Я расскажу подробней в машине. Не волнуйся, это плёвое дело, просто мне не хватает рук, чтобы делать сразу два действия в одном месте одновременно. К тому же любые поездки должны происходить как минимум в паре с кем-то. — Это очевидно. Когда ты один, тобой легко воспользоваться. Бдительности не хватает. Мин Джун улыбнулся чуть более искренне. У Густава сложилось впечатление, что его опасаются. Атмосфера была тяжёлой, но ответная полуулыбка её слегка разрядила. Густав хорошо понимал, что у Мин Джуна много причин остерегаться. Может, их куда больше, чем может показаться. — Когда выдвигаемся? — Можем завтра, а можем сразу после еды. В кафетерий зашёл Бенджамин. Рядом шагал мужчина с нависшими веками и нахмуренными бровями. От его вида Мин Джун поджал губы и опустил взгляд, визуально уменьшаясь в размерах. — Нет, давай после еды. — Почему решил так срочно? На это как-то повлиял Форт или тот, кто с ним пришёл? — Это Том, главный по блоку. Не хочу, чтобы он решил, что я отлыниваю от работы. Это не самый приветливый человек, особенно когда отчитывает, — Мин Джун не смотрел в глаза Густава, как будто думал, что увидит там осуждение. Но когда всё-таки встретился с ним взглядом, то увидел в бледных голубых глазах только понимание. — Ладно, пошли. Густав надел на себя плащ и наблюдал за засуетившимся Мин Джуном, пока тот запихивал себе в сумку ручку, карандаш и блокнот. Правда, Густаву всё-таки пришлось забрать ещё и забытый ластик. Коллега так торопился, что оставил его на столе. Зато был до ужаса рад, что идёт всё-таки не один.***
Свинцовое утро было прервано угрожающе нависшими над головами тучами. Густав с любованием смотрел на поглощающееся чернотой небо. А потом на лобовое стекло начали падать первые капли будущего ливня. Густав ожидал каких-то инструкций, глядя на мычащего в такт какой-то песне водителя. — Может, тебе даже делать ничего не придётся. Просто если наши потенциальные коллеги сегодня выдадут документы с требованием, пробегись по ним глазами, — Мин Джун плавно вывернул руль. Машина аккуратно вписалась в поворот. — И даже то, что написано мелким шрифтом. — И всё? — И всё. Тогда Густав перестал ждать чего-то ещё. Прислушиваясь к стуку капель снаружи, он не заметил, как голова упёрлась в стекло. Воображение рисовало мрачные картины когтистых деревьев, которые норовили схватить прохожих за горло или рубаху. Одним из пленных оказалась Долорес. Густав не знал, что сподвигло его сделать два больших шага вперёд, что уже в следующий миг переросли в бег. Стараясь схватить сестру за руку, Густав побледнел, обнаружив, что его тянет к земле. Долорес растворилась в гневе рассерженного леса. А потом куда-то начали пропадать деревья... — Густав! Глаза раскрылись незамедлительно. Густав выпрямился. Машина уже стояла в незнакомой местности. С двух сторон лес, вдали — горы. Густав вышел, прогоняя сонливость. А потом откуда-то над ним нависла огромная тень. Мин Джун, стоявший за спиной, вежливо прокашлялся и протянул громиле руку. — Мин Джун. А это мой помощник Густав. Мы пришли к вам на переговоры. Проведите нас к начальству, будьте так любезны. Года мужчины, который в рукопожатии стиснул руку Мин Джуна, явно превышали сорок лет. Всё лицо было покрыто различными дефектами, словно его окунали в кислоту по меньшей мере пять раз. — Мы идём или продолжим стоять без дела? — Густав заполнил паузу холодным голосом, заставляя мужчину неодобрительно сморщиться. Не говоря ни слова, он развернулся и пошёл по плохо протоптанной тропе, оставляя на влажной земле отпечатки массивных ботинок. Мин Джун пошёл следом, а Густав настороженно огляделся, с досадой подмечая, что кроме леса и дороги здесь нет ровным счетом ничего. Справа, в километре или двух, должно шуметь длинное поле, а ещё дальше находилась ферма семьи Йоко. Не дожидаясь первого замечания, Густав зашагал мимо почерневших деревьев. Рука то и дело тянулась к рукояти запрятанного пистолета. — Нервничаешь? — с лёгкой улыбкой спросил Мин Джун. Он шёл прямо, будто струна. Его волнение выдал только бегающий взгляд. От высоких деревьев, до проявляющихся в темноте леса кирпичных стен. — Нервничаю? Мне давно не восемнадцать лет, чтобы переживать, как подросток. — По-твоему, переживать могут только подростки? Густав аккуратно улыбнулся. — Нет. Ты тоже. — Придурок! — последовал лёгкий толчок локтем под рёбра. Густав не стал медлить с ответом и пихнул Мин Джуна по плечу. — Мы пришли, — наконец-то обратился голос спереди. Секундное веселье тут же развеялось. Мужчина привёл работников фирмы к зданию какого-то завода, который среди людей имел позитивную репутацию. Ходили разговоры, что именно это предприятие заботилось об экологии, берегло природу и прочие бредни, с которых Густав тайно посмеивался. Отец уже очень давно дал понять ему, что в Кларк-Гост все давно плевать на экологию хотели. Город загнивал, постепенно превращаясь в кладбище жжёных лесов. Дверь со скрипом открылась. Густав устремил взгляд ещё на двух охранников, за которыми последовал в полупустое здание, лишённое яркого света. Желтоватое свечение падало под ноги и почти не прятало трещин, за которые носки обуви легко могли бы зацепиться. Мин Джун первый зашёл в тёплый кабинет, где около стены стоял красный диван, над ним — картины, а сбоку уже был стол. Владелец фирмы оказался моложе здешних сотрудников. Что-то в его взгляде Густаву не понравилось. Он бесстыдно уставился на мужчину с чёрными волосами и колючим взглядом. Мин Джун начал вежливую, даже формальную беседу, чтобы хоть как-то разговорить непреклонного собеседника. Тот, кажется, не особо воспринимал красочные речи молодого дипломата. Улыбка Мин Джуна была такой подкупающей со стороны. За невинными глазами оленёнка прятался разговорчивый манипулятор, в речах которого можно потеряться. К удивлению Густава, уже через десять минут каменная статуя владельца смягчилась. Контакт наладился в тот момент, когда удалось получить на руки толстую папку с условиями, договорами и другими важными бумажками. Тогда Густав начал неторопливо перелистывать страницы, изредка поглядывая на часы. Переговоры больше напоминали приятную встречу. Мин Джун договорился о последующих совещаниях уже в присутствии комиссии и Бенджамина. Густав не переставал оглядываться, остерегаясь каждого взгляда в свою сторону. В какой-то момент мысли подбросили эпизод с найденным люком, который тоже был в лесу этой окрестности. Мелькнула идея вернуться туда, а заодно прихватить несколько инструментов для взлома замка. Мин Джуна и Густава отпустили довольно быстро. Они вышли на улицу и под мелкими каплями дождя направлялись к машине. — Мин Джун, мне нужно будет быть в другом месте, — резко прервал молчание Густав. Настолько резко, что выглядело даже подозрительно. — Можешь высадить меня на обочине? Мин Джун сел за руль и непонимающе нахмурился. — Что за срочность? — Дела. Так высадишь или нет? Последовал неловкий кивок. Мин Джун почему-то медлил, заводя машину. — Идёшь один? — Один. Почему ты спрашиваешь? Судя по вопросительному взгляду, Мин Джун явно хотел напроситься с Густавом. Тот не особо понимал этой мании избегать одиночества. Коллега напомнил Густава Эмили, когда та была ещё меньше. Она постоянно ходила за старшими детьми и просила их взять её с собой, куда бы те ни шли. — А могу я пойти с тобой? Я пойму, если это что-то секретное, но тогда мы будем квитами, да? — он затараторил, теряясь в словах. Вид слегка растрепавшегося Мин Джуна почти разжалобил Густава. Уж очень тот выглядел наивным и безобидным. Густав несколько секунд в раздумьях смотрел в никуда, взвешивая все риски. — Надеюсь, я не пожалею о том, что взял тебя. Не знаю, что делать со своей находкой, — вещал Густав сквозь зубы. Ему не верилось, что язык так быстро развязался. Наверное, он просто здраво понимал, что самостоятельно не придумает, что делать с люком: рассказать Бенджамину во благо его доверия или использовать эту информацию по-своему? Оба варианта имели много побочных эффектов и неизвестных формул действия. — Ну, тогда мы вместе решим, что с этим делать. Да ладно, давай! Одному ведь намного страшнее. Разве я не прав? — Хорошо, — согласился Густав, пытаясь подавить корень сомнения. Недоверие сменилось сильной интуицией. Такому сильному опасению Густав решил не противиться, а пойти у него на поводу. Поэтому уже спустя полтора часа две пары ног обходили небольшие ямки, пока дорожка не растворилась среди листвы. Густав ногой расчистил люк и показал Мин Джуну, внимательно наблюдая за тем, как он бледнеет и на секунду теряется. — Что они делают на нашей территории..? — он пристально уставился на «СХ», расчищая пальцами грязь с границ люка. — Я тоже задаюсь этим вопросом. — Знаешь, Густав, я бы на твоём месте сильно голову не забивал. Истину наших конкурентов не знает никто. Есть догадки, а их мало, что делает их бесполезной тратой времени. Одни говорят, что корень — личные взаимоотношения Форта с кем-то из «СХ», а другие твердят, что дело в бизнесе и никаких возражений быть не может, — с невозмутимым видом Мин Джун начал копаться в своей сумке, пока не нашёл какой-то набор из незамысловатых крючков и каких-то пилок. Всего миг — и вот Густав наблюдал, с какой лёгкостью Мин Джун взламывал замок на люке. — В таких местах не предусматривается нормальная защита для чего-то ценного. Принято считать, что раз убежище спрятано в лесу, ещё и с камуфляжной подкладкой, тратиться на внутреннюю защиту не имеет смысла. Так то оно и так, вот только камуфляж безобразный. Что-то с глухим щелчком одобрительно треснуло. Мин Джун победно улыбнулся и слегка приоткрыл люк. Оттуда потянуло сыростью. Где-то зашуршали мыши. Густав стоял с открытым ртом, поражённый и слегка восхищённый. Интуиция не подвела. Взять с собой этого мелкого прохвоста было верной затеей. Теперь во всей этой истории хотелось разобраться до конца. Густав почувствовал азарт. Вроде того, который подтолкнул его к мести. — Может, не стоит туда залезать? — Не стоит. Я же вижу, что там пусто. Значит, ещё не успели заполнить. — И сделать нормальный камуфляж, — Мин Джун с раздражением рассматривал позорную защиту, которой пытались спрятать столь важный объект. — Да. Густав сумел выхватить взглядом нечто, что всё-таки было внутри люка. Где-то два метра в глубину. Не особо задумавшись, он наклонился, разглядывая, кажется, бумажки. Мин Джун тоже их заметил. Теперь они оба с озадаченным видом глядели на то, что нужно было как минимум рассмотреть. Густав выдал короткий вердикт: — Залезать придётся. — Определённо. Мин Джун с Густавом переглянулись, как пара мучеников. Залезать по деревянной лестнице вниз за неизвестным предметом — странная идея, но отступать было бы уже глупо, учитывая остальные бессмысленные действия, которые уже были совершены. Густав снял пальто, пиджак и аккуратно нажал ногой на первую перекладину. К его радости, та не скрипнула, как и перекладины после. Спуск обошёлся без приключений. Густав встал ногами на пол и огляделся. Из-за отсутствия света всё пространство было похоже на чёрную дыру с бесконечным коридором. Фонарика рядом не оказалось, а тусклый луч света освещал только жалкую лестницу. — Ну что? Ты что-нибудь видишь? Густав поднял с пола пыльные бумажки. Судя по дыркам по углам, это должно было висеть на стене, но по неведомым причинам сорвалось. Рядом стоял ящик, но все отделения были надёжно заперты на тяжёлые замки. То же самое было с сундуком, об который Густав споткнулся в темноте. Подставляя один из листов на свет, Густав узнал окрестности города и леса, в котором был люк. Отметин в виде точек и других символов было много до такой степени, что разбегались глаза. Некоторые из них совпадали с тем, что Густав уже видел в кабинете Мин Джуна. Внимание направилось на вполне конкретную точку совсем рядом от исходного положения. — Карта. Здесь какой-то крест. Возьми, — Густав вытянул руку и Мин Джун сумел дотянуться до карты. Как позже они оба выяснили, отмеченное место было совсем рядом. Конечно, забирать карту было нельзя, чтобы не создавать подозрений. Мин Джун изучал её несколько минут, перед тем как отдать обратно Густаву. — Есть смысл ехать? Крышка этого сомнительного убежища закрылась также легко, как и открылась. Густав оставил всё на своих местах, только примерно запомнил, как выглядит карта и где стоит метка. Напрягая мозг, он вспомнил, что дорога, которая ведёт к этому месту, перекрыта. Туда уже несколько дней не пускали машины и людей, хотя строительных работ не было видно. Пока Густав размышлял, Мин Джун вернул хлипкий замок в прежнее положение. — Есть смысл только побывать в той местности, чтобы в будущем привести туда Бенджамина или кого-то, кому можно доверять больше. На этот выкид Мин Джун выдавил слабое удивление. — Ты тоже не особо ему доверяешь? — Как и он мне. Это странно, по-твоему? На этот раз выйти из леса удалось без приключений. Устроившись в машине, Густав достал блокнот и сразу же нарисовал то, что запомнил из всех деталей на той карте. Картинка получилась полупустой, зато место с крестом осталось чётким. — Нет, не странно. В этой фирме никто друг другу не доверяет. Одному только Бенджамину все и верят. — Я слышу в твоём голосе иронию. Пояснишь? — вопрос прозвучал чуть дружелюбней, чем все прошлые разы. Мин Джун завёл машину. Его прищуренные глаза сначала выражали явный отказ. Густав пытался прочитать в них хоть какую-то конкретику. — Как можно в принципе верить человеку, который буквально возглавил целую пачку преступников? У него безграничная власть над нами. Я не могу избавиться от мысли, что если ему будет грозить малейшая угроза, он и глазом не моргнёт, чтобы заложить кого-то из нас. Это неудобная истина мира, в котором мы все живём. И продолжим жить в тюрьме. — Не все попадут в тюрьму. Машина начала двигаться к перекрытой дороге, но вот грузовик туда пропустили. Рабочие развернули машину Мин Джуна, но он свернул не совсем так, как следовало. Была дорога в лесу, по которой могла проехать машина и оказаться на нужной территории. С каждым преодолённым километром Густав всё больше не понимал, с какой стати водителям не дают проехать. — Действительно не все. А как насчёт чувства вины? Я бы не смог жить спокойно с мыслью, что убил кого-то, например. В тюрьме я хотя бы буду получать наказание, а на свободе моя совесть накажет меня ещё больше. У Густава почти отвисла челюсть. Он был уверен ранее, что в людях этой фирмы нет ничего святого или светлого. Его опасения насчет Мин Джуна медленно развеивались по мере его монолога. И всё-таки Густав решился возразить: — Знаешь, Мин Джун, иногда убийство необходимо, раз уж ты о нём заговорил. Мимо проехало ещё два грузовика, что мелькнули за деревьями. — Считаешь, что существуют те, кому можно убивать, а кому нельзя? — Что-то вроде теории Раскольникова, да. Если более важная цель требует чей-то жизни, её необходимо положить. Мин Джун молчал минуту. Он буравил взглядом лесную дорогу, на которой нужно было быть вдвое бдительнее. Густав не торопил его мысли. Эта беседа стала для него чертовски притягательной и интересной. — Какие цели, например? — Месть, — незамедлительно ответил Густав и замолчал, до боли прикусив язык. Мин Джун слишком разговорил его. — Месть всегда была пустой тратой времени. — Не согласен. Иногда люди должны получать по заслугам. Машина выехала на трассу снова. Лесная дорога постепенно обрывалась. Проезжать там было теперь невозможно. Впереди стояло две машины и несколько людей. Было похоже на аварию. — Кто же ты такой, чтобы вершить их жизнь? Оба внезапно умолкли. Мин Джун вдавил педаль тормоза. Казалось, что даже небо предупреждающе засверкало. Кажется, они не заметили, как доехали к месту назначения. Вот только не совсем так, как рассчитывали. Прямо перед машиной Мин Джуна остановился грузовик. Густав распахнул глаза по пять центов, когда увидел, как его двери открываются и из него тушкой вываливается тело. Крупного телосложения мужчина подобно кукле свалился на асфальт. Будто это был не человек, а мешок. Чёрная кровь пропитала одежду в районе живота. Под шины грузовика начала протягиваться влажная дорожка, что питала траву и рыхлую землю. Избитое тело извивалось и кашляло ещё несколько мгновений, пока его страдания не прекратились тяжёлым ударом длинной тростью. Острое окончание вошло в затылок с глухим хрустом. Мужчина перестал дрожать. — Вот блять... — Мин Джун вжался в сиденье, когда взгляд убийцы посмотрел на него из-под линз красных очков. Хищная улыбка мужчины обнажила едва видные клыки, когда он махнул своим охранникам рукой. Двое раскрыли двери машины, чтобы вытолкнуть оттуда Густава и Мин Джуна. Оба юноши почти кубарем вывалились на землю. Густав ударился локтями и подорвался, но не смог сделать шага в сторону. Огромный мужчина перекрыл ему путь. У каждого из стоящих здесь в руке был нож или пистолет. — Какая приятная встреча. Что же вы двое делаете на закрытой территории? — нога Хантера была перебинтована. Только трость помогала ему ходить. — Дорога перекрыта. Боюсь, вам здесь не рады. Разве вы не знаете, что мы делаем с теми, кто мешает нашим планам? Да, вы стали случайными свидетелями небесной кары. Своей тростью он с силой ударил по лицу мертвого мужчины, проткнув ему глаз с мерзким хлюпающим звуком. Мин Джун вздрогнул. Кажется, его начало тошнить. Густав не шарахнулся. Его взгляд не изменился. Со стороны водительской зоны выскользнула чёрная кошка. Глаза животного исказились в злобе от взгляда на Густава. Раздалось шипение, а шерсть встала дыбом. — Кажется, она тебя узнала, — скорее со сладкой угрозой, чем с удивлением констатировал Хантера. Совершенно расслабленно он приблизился к Густаву и оценивающе посмотрел на него, будто перед ним был редчайший экспонат. Хантер прихрамывал, но слабее от того не был. Бездонные глаза смотрели перед собой с триумфом. — Приятная встреча, Густав. Кто-то скрутил ему руки за спиной. Кто-то, на чьём запястье Густав ощутил гипс, но решил не выдавать себя раньше времени. — Взаимно, Хантер. Мин Джун озадаченно уставился на своего коллегу. Он непонимающе поднял голову, будто искал спасение от Господа. — Я собирался искать тебя сам. Но ты упростил мне задачу! Ну что за прекрасный день? Так и что вы тут делаете? — Эта территория не закрыта. С каких пор она твоя? — Густав хорошо чувствовал, как у охранника, что держал его, время от времени подрагивают руки. — Внегласно она моя. Здесь почти нет случайных людей. А те, что есть... ну ты и сам увидел, что мы с ними делаем, — Хантер с притворной лаской улыбнулся. На его лице нависла тень, когда он принялся наблюдать, как чёрная кошка приближается к Густаву, придирчиво глядя на него хитрыми глазками. — Но ведь мы здесь случайно, — возразил Мин Джун, делая попытку вырваться. Удар по лопаткам заставил его оставить надежду на освобождение. Густав помрачнел, с холодной яростью смотря прямо в чёрные глаза Хантера. — Знаешь, Густав, ты слишком смышлёный для моего врага. Мы могли бы стать союзниками. Мне нужны разумные подчиненные. Или хотя бы те, чьи мозги немного функциональнее среднестатистической псины. — А с ним что делать будете? — Густав с ухмылкой указал подбородком на Мин Джуна. Хантер молча направил на него дуло пистолета. — Стой! — Почему? Неужели ты решил раскрыть мне правду? О том, что произошло в прошлую нашу встречу, как вы нашли эту территорию, куда дел сумку. Знаешь, есть всего одно место, через которое можно было добраться сюда, — Хантер перестал улыбаться. Он встал в неподвижную позу, глядя куда-то перед собой. Все окружающие его охранники напряглись, будто были готовы бежать. А Густав тем временем вспоминал всевозможные приемы, которые помнил со времен войны. Когда-то в плен его взяли примерно так же. С тех времен он хорошо запомнил, как действовать, если враг был за спиной. Ещё и не очень сильный враг. Густав сильно ударил охранника локтем, освободив правую руку. Просто достать пистолет было бы мало. Разозлённый взгляд упал на кошку, которая, к своей неудаче, не успела удрать. Густав придавил её хвост ногой, игнорируя душераздирающее мяуканье. Все охранники вместе с Хантером застыли, когда на пушистую леди направили пистолет. А потом они начали отступать, поднимая руки перед собой. Похоже, кошка была чем-то настолько важным, что ради неё эти люди не рискнули открыть огонь, чтобы не подвергнуть опасности жизнь пушистой. — Отпусти её! — с неподдельным страхом выпалил Хантер, не спуская перепуганных глаз с жалобно сжавшейся кошки. — Дай нам уйти. Холод стал ощущаться в жилах. Густав многозначительно показал на Мин Джуна. Повелительного взгляда хватило, чтобы того перестали держать. — Даже если я тебя отпущу, всё так просто не закончится, — холодная харизма Хантера исчезла, сменившись горечью замешательства. Густав мстительно улыбнулся, позволив себе насладиться чувством превосходством. Он надавил на хвост кошки сильнее. Хантер отступил. — Хорошо. Прекрати! Остановись! Опустите оружие. Все! — его голос надорвался. Подчинённые уже хотели послушаться, но вдруг вздрогнули от резкого тона Густава. — Нет, этого мало. Уберите оружие подальше. Я похож на идиота? Как будто вы не схватите его снова, стоит мне сделать шаг от этой мохнатой твари. Ко всеобщему удивлению, Хантер первый оттолкнул свой пистолет в гору листьев. Густав следил за ним особенно внимательно. Между двумя взглядами сверкали раскаты грома. Когда огнестрельное оружие было достаточно далеко, Мин Джун спохватился первый, быстро заводя машину. А потом Густав поднял ногу, позволяя кошке рвануть прочь, угодив в руки обеспокоенного хозяина. Пока Хантер в ослепляющей ярости добежал до пистолета и прицелился, машина скрылась за густыми кронами деревьев. Пуля угодила в заднее стекло машины. Руки Мин Джуна дрогнули. Автомобиль качнуло в сторону, но всё-таки столкновения избежать удалось. — Как думаешь, безопасно ли сейчас возвращаться? — казалось, что голос Густава дрожал от того, что он бежал до машины. Но на самом деле его сердце колотилось слишком быстро. С каждым новым ударом на грудную клетку наваливалось всё больше груды камней. — Нет. За нами хвост. Мы узнали много лишнего. Выдры такого не прощают. Дождь заканчивался. Тучи расступались перед солнцем, которое освещало автомобилю дорогу. Густав смотрел наверх, размышляя, за что же ему такое небесное проклятье. Как будто все семь смертных грехов снизошли на землю, чтобы его покарать. Он сказал: — Из-за меня у нас проблемы. Повисло молчание. Мин Джун выехал на оживлённую часть города и теперь гнал по заполненным дорогам, держа путь по неизвестному Густаву маршруту. Вопросы застряли в глотке и никак не могли выскользнуть на язык. Осознание хрупкости своего положения только забивало голову ненужным мусором. Густав пытался представить, что будет дальше. — Куда мы едем? — Густав снова понадеялся поговорить. Ему было так не по себе, что даже самая пустая болтовня была способна его увлечь. — В нашу закрытую библиотеку. Там сейчас Мелоди. И даже не думай возмущаться по этому поводу! Там мы в безопасности. Я хочу расслабиться и решить, что делать дальше. — Как можно расслабиться, когда рядом другие люди? Меня это наоборот бесит! — Густав не успел договорить. Мин Джун уже остановил машину среди каких-то развалин, явно пряча её от посторонних глаз. После этого он, держа за локоть Густава, вытащил с пассажирского сидения и его. Для невысокого и худощавого паренька он оказался весьма сильным. Густаву пришлось тащиться с ним через дорогу непонятно куда. Прохожие иногда непонимающе оглядывались на них, но быстро теряли интерес. Оживлённая улица смывала голоса в единый гул. — Мин Джун! — Просто идём! Ты разве не знаешь, что в стрессовых ситуациях нельзя оставаться в одиночестве?! Рядом с кем-то всегда проще. — Явно не с той, кого я не переношу. — Ты невыносим, — Мин Джун толкнул дверь неприметного здания и завернул в сторону лестницы. Снаружи было похоже на обычный жилой дом в два яруса с комплексом квартир, но внутри это оказалось полуразваленным пространством с коробками и отслаивающимся обоями. А вот второй этаж уже был поприличней, хотя бы благодаря мягкому освещению от окна и наличием книжных полок. Некоторые из них трещали от изобилия пыли. От толстых сборников отходили корешки. Вдоль стен было много коробок с другими книгами. Библиотека ещё не была уютной и находилась на стадии ремонта. Здесь явно не хватало стола. В углу комнаты заканчивала проигрываться пластинка с едва слышным джазом. Густаву стоило признать, что здесь ему стало немного спокойнее. Даже появление Мелоди его не взбесило, но только первую минуту. — Вы чего такие растрёпанные? — она демонстративно отвернулась от Густава, когда тот обратил на неё взгляд. — Мелоди, Том же заходил к Форту? Они говорили что-нибудь новенькое про «СХ»? — Мин Джун прошёл мимо неё и начал смотреть на книжные полки, словно те могли дать ответ. Мелоди сначала озадаченно наклонила голову, оглянувшись на Густава. Теперь отвернулся он. — Да мало чего. Я не могла долго слушать их, — размыто поведала Мелоди. Такое вмешательство застало её врасплох: растрёпанные волосы и слегка мятая одежда были не очень презентабельными. — Любая информация будет полезной. Густав закатил глаза. Он решил воспользоваться моментом, когда на него не обращают внимание и сел на диванчик. Его взгляд впился в чашку, откуда исходил пар. Хотелось выпить чаю. Или чего-то покрепче. — На нас зуб точат. Скорее всего, в этом сильно виноваты мы с Густавом, — её взгляд пересёкся с напарником. В этот раз не отвернулся никто. Быстро, но этого хватило, чтобы обменяться смирением со всей ситуацией. — Вроде они работают на два фронта. Речь шла про Апеннинский полуостров, Парадайз Арк и перевозку. Ничего конкретного, нихрена понятного. — Там-то они что забыли?.. — вздохнул Мин Джун и махнул рукой. — Ладно, не суть. А Парадайз Арк причём? — Да при том, — вклинился Густав. — Парадайз Арк — самое грязное место, которое вы можете представить. — Не понимаю, о чём ты. Там ведь экология на высшем уровне... — Нахмурился Мин Джун. Мелоди громко вздохнула, садясь на подоконник позади Густава, приговаривая: — Он имеет ввиду наркоторговлю. «СХ» ведь не только оружием торгует. Я бы сказала, это меньшая их сфера. Парадайз Арк отправная точка для многих барыг штата. Кажется, что неплохое место с цветущей фауной, но помимо цветочков там дохрена травки. На это возразить было нечем. — А теперь расскажите, что случилось. Воцарилось пятисекундное восстановление дыхания. Мин Джун устроился рядом с Густавом, скрестил ноги и в красках рассказал о пережитом. С каждым новым словом лицо Мелоди искажалось всё больше. Она выглядела болезненной и уставшей. У Густава сложилось мнение, что было лишним посвящать её в эту историю. Вмешательство во весь этот цирк женщины казалось абсурдом и шансом сделать всё ещё хуже. — Боюсь, Мелоди, это не твоё дело, — после окончания рассказа всё же заключил Густав. Напарница почти не отреагировала, со стуком отставляя чашку, которую держала, в сторону от себя. — С недавних пор моё. И твоё тоже. Мы подставляем фирму. После нашего дела всё пошло по наклонной. Мы оба рискуем быть не только уволенными, но и арестованными. Представляешь, что случится, если полиция откроет расследование? Раз мы уже связались с Хантером, он не отпустит нас так просто. Отступать нет никакого смысла. А вот если мы начнем копать, может быть, даже никто не сдохнет. Дальнейших возражений не последовало. Густав был выжат как лимон. Его единственным утешением была только возможность купить себе кофе, но просто так уйти он не мог. Не хотел пропустить что-то интересное. — И теперь я тоже в это влез, — голова Мин Джуна упала на его ладони. — Зря я взял тебя с собой, — тихо сказал Густав. В воздухе застыло «извини», но оно так и осталось витать в пространстве. — Это моя зона ответственности. Не надо чувствовать вину из-за чужой глупости, — Мин Джун выдавил улыбку и посмотрел на Мелоди. — Мистер Форт дал распоряжение ознакомить вас с материалом, из которого вы должны будете составить маршрут между фирмами, которые могут или уже с нами работают. Поэтому давайте посидим ещё немного и вернёмся в фирму.***
Ужина Густав не застал. Было слишком тошно от еды. Воротило от одного лишь запаха. А ещё Густаву не хотелось проводить мучительные двадцать минут за пустым столом, слушая, как за окном хрустят ветки. Вариант поужинать дома тоже не был использован. Даже светлая возможность перекинуться парой фраз с матерью или сёстрами не утешала Густава. И вот он уже час обходил район, внутренне сотрясаясь от каждой тени. Приближаясь к особняку, Густав медленно строил догадки, кто и в какой момент залез в его собственный дом. Теперь стало почти очевидно, что за этим стоят люди «СХ», вот только от этой информации легче не становилось. Вопросы сыпались один за другим. Ведь не могли неизвестные люди найти адрес Густава от одного лишь желания. Но имя им это найти не помешало. Либо связи Хантера настолько велики, что он смог найти человека, имея при этом лишь внешние данные, либо помимо него на Густава есть виды у кого-то ещё. — Почему так поздно? — голос, раздавшийся от особняка, тут же завёлся смехом от напуганного взгляда Густава. Эмили проказливо хихикнула, высовываясь из окна. — Ты сейчас упадёшь, — со строгостью буркнул Густав. Он вытянул руку и поправил мятый воротник Эмили. Она улыбнулась чуть шире, игнорируя напыщенное раздражение брата. — И что ты забыла на первом этаже? Тебе нельзя сидеть на подоконнике... — ...потому что может продуть. Я знаю, но отсюда красивый вид на нашу улицу и видно пробегающих мимо кошек. Зайдёшь в дом? Улицы, вообще-то, не отличались красивыми видами. Соседние дома тушили свет и только вдалеке под самым склоном можно было полюбоваться на мигающие фонари и вывески. Что-то в поведении Эмили совсем не понравилось Густаву. Он подошёл к крыльцу и открыл дверь своими ключами. С порога его встретили звуки ругани. Отец что-то говорил либо жене, либо старшей дочери. Густав пока решил не вникать в конфликт. Его и так ждал тяжёлый разговор по поводу проваленного экзамена и прочих новостей. Эмили ждала в гостиной. В её руках было самодельное украшение из белых бусин, которое она с очаровательным трепетом собирала. Бледные голубые глазки выражали столько сосредоточения, что ни один человек не смог бы воздержаться от нежной улыбки. Густав залез на подоконник и осторожно взял наполовину готовые бусы и слегка улыбнулся. Эмили подняла голову и ждала реакции брата. Она не требовала мгновенного ответа, не кричала, не говорила без умолку. Это чем-то казалось Густаву неправильным. За последний год сестра напоминала ему скорее увядший цветок, чем говорливую птичку, какой та была раньше. Сердце от того обливалось кровью. — Это очень красиво. Хочешь, я помогу тебе? От этих слов улыбка сестры взмыла до небес. Она быстро кивнула и протянула Густаву ниточку. Даже крики за дверью стали приглушёнными. Было легко представить, что семейные разборки происходили в каком-то другом измерении, но точно не здесь. — Как прошёл день, Эмили? Ты сегодня с классом ходила на слушанье. Как прошло? — Густав знал, что рассказ сестры будет очень долгим. Как правило, она почти не упоминала, какими конкретно были результаты слушаний или концертов. Ей было важно донести, кто с кем ругался, какие ребята вели себя хорошо, а какие наоборот. Эмили уже несколько раз упоминала, что какие-то одноклассники относятся к ней недобросовестно, позволяя себе грубости или пакости. У Густава всегда на таких моментах кровь стыла в жилах. Родители бездействовали, а Эмили была брошена в такой, казалось бы, по-детски глупой ситуации. Густав не по наслышке знал, как зарождается школьная травля и как потом больно залечивать синяки после очередной взбучки. Давать сдачи в возрасте сестёр он не умел. За Густава всегда заступался Итан. Одна бусина упала на пол и укатилась в тень, прячась от заката. Крики из гостиной снова ударили по мозгам. То ли раздражение, то ли досада заменила Густаву страх. Ведь если однажды одно из дел закончится для него крестом на могильной плите, девочки останутся наедине со своими бедами. И родителями, которые ничего с этим не сделают. — Эмили, я думаю, что схожу в твою школу и поговорю с учителем. Мне кажется несправедливым, что он закрывает на действия своих учеников глаза. — Ты правда сделаешь это? Отец будет зол, — Эмили отложила готовые бусы и уставилась на брата с мольбой. — Я уже взрослый и не боюсь его. Смехотворная ложь. В столовой со звоном разбилась тарелка. Густав подорвался с места и быстро вышел из гостиной. Равнодушное сердце пропустило удар, когда глазам предстала стойко стоящая Долорес. Осанка прямая, взгляд — глыба льда. Но за львиным мужеством прятался испуганный кролик. Напротив надрывался Чарльз. Густав даже не сразу понял, в чём суть конфликта, настолько речь отца показалась ему сбивчивой и разъярённой. Он несколько раз ударял кулаком по столу с такой силой, что сотрясалась ваза с одиноким цветком. — Ты должна думать только об учёбе, а не о тех, кто ниже тебя! Тем более в таком плане! Кто он?! Кем бы он ни был, он тебе не пара. — Отец, у меня никого нет... — ровным голосом ответила Долорес. Отец злился больше. — Что она сделала? — повышенным голосом спросил Густав. На него резко повернулся Чарльз с видом человека, который готов вот-вот кого-нибудь убить. — Не твоё дело. С тобой будет отдельный разговор. Убирайся! — на озлобленный крик Густав почти не отреагировал, но не отшатнуться ему не удалось. Долорес незаметно пожала плечами. Быстро же она смирилась с положением, которое на неё обрушилось. Густав почти сразу понял, что его хладнокровная сестрёнка влюбилась. Сияющие глаза не теряли отголоска нежности к чьему-то образу даже среди пекла адского костра особняка. — Отвечай! — отец поднял руку и демонстративно показал на милый браслет, который тихо звякнул на руке Долорес. Серебряный, с лепестком и половинкой сердечка. Эта милая деталь подчеркивала утончённость Долорес как нельзя лучше. — Это подарок моей... одноклассницы, — впервые Долорес запнулась. Её взгляд упал в пол. — Ложь! — Отец! — от резкого крика Густава в зале воцарилась гробовая тишина, будто время остановилось. — Ты переходишь все границы. — О каких границах ты говоришь? — прошипел Чарльз. Руку Долорес он отбросил. — Она думает о каком-то мальчишке. Её успеваемость упала! — И ты думаешь, дело в мальчишке? Это такой возраст. Ты создаёшь проблему там, где её нет. Гневная ухмылка прогнала по телу Густава беглую дрожь. — Когда ты научился мне хамить? Нет ответа. Долорес молчала, пока её брат собирал в себе остатки сил, чтобы придумать удовлетворительный ответ. Её бдительность в этот момент ослабла. — Как его зовут, Долорес?! Говори сейчас же, иначе я выясню это сам! — рявкнул он на дочь. Долорес закрыла глаза и всхлипнула, мотнув головой. Не скажет, хоть тресни. Густав считывал действия отца лучше, чем свои собственные. Очевидно, что тот собирался замахнуться. — Отец, — с фальшивой, «примирительной» интонацией пресёк действия отца Густав. Он дождался, пока всё внимание не переключится на него. — Я не сдал экзамен. Кажется, что прошлая тишина была напряжённой. Но она была ничем по сравнение с тем, что происходило сейчас. Подобно ранним утром перед обстрелом, когда в окопах остаётся проводить последние часы. Здесь ещё живые солдаты, улыбаются, смеются. Делают всё, чтобы не думать о нависшем над ними облаком смерти. Густав часто наблюдал в то гнилое время, как некоторые пишут на всякий случай прощальные письма и отдают тому солдату, который отважится пройти по минному полю, чтобы доставить их от тех, кто всё-таки не переживет бой. Когда-то Густав писал такое письмо. К счастью или сожалению, его никто так и не получил. — Долорес, забирай Эмили и идите в свою комнату, — без криков и истерик приказал Чарльз. Уже через секунду первый этаж опустел от слуг и домочадцев, оставляя один на один отца и его отбившегося от рук сына. Густав очень долго выслушивал в свой адрес оскорбления и обвинения. Каждое новое слово было хуже предыдущего. Но ничто из услышанного не вызвало ни отклика, ни обиды у Густава. Он не ответил даже когда отец швырнул в его сторону стеклянный бокал. Всё это было неважным, когда угрозы преследовали одна за другой. Время летело медленно. Сутки поглотила ночная тоска. Покинул столовую Густав с разбитым носом и почти сразу ушёл из дома, встречаясь с потоком приятного ветра. Жаль только, он не мог подсказать, куда теперь идти.***
Тихая мелодия колыбели баюкала не только мирно сопящего младенца, но и внимательно наблюдающих за ним детей. Три пары глаз неотрывно смотрели на покачивающуюся люльку, откуда буквально пять минут назад исходил вопль. — Красиво, — Итан толкнул локтем Густава, указывая на кружащиеся над малышкой звезды. Посередине была луна. Эмили тянулась ручками за этими фигурками и улыбалась, следя за их однотипным перемещением. Блестящие фигурки отражали приглушённый свет детской. Здесь были милые обои с цветами, подоконник украшали в ряд стоящие вазы с цветами. Где-то на полу лежали игрушки, которые Густав принялся убирать. До того, как уложить сестру спать, он пытался увлечь её игрой, но девочка была привередлива. Долорес посмотрела на мигающую лампу. Ей не нравились частые мигания. Поднявшись, она аккуратно прокрутила лампочку в светильнике. Братья смотрели на неё, но не мешали. Долорес всегда лезла, куда не надо, если ей было это интересно. Лампа перестала мигать. — Молодец, — Итан улыбнулся, а потом слегка вздрогнул. Эмили снова начала плакать из своей люльки. — Ну вот... — вздохнул Густав. — Опять. Долорес сделала непонятное выражение лица. Чужие эмоции ей были непонятны, как какой-то сложный предмет в школе. — Она хочет есть? Но мы её кормили, — в доказательство Густав показал на пустую бутылочку. Они с Долорес уставились на Итана, как на самого старшего. Ему было уже семнадцать. Несмотря на довольно осознанный возраст, поведение Итана не отличалось зрелостью, которую от него требовали. — Музыка закончилась! — дошло до него. Оказывается, проигрыватель был неисправен. Итан озадаченно покачал головой. — Сломался... Крик Эмили стал громче. Густав с Долорес зажмурились и встали ближе друг к другу. — Так, без паники. Я что-нибудь придумаю, — Итан засиял, выбегая из комнаты. Вернулся он с футляром. Густав помог ему достать скрипку и смычок. — Если колыбельная не хочет играть, мы сыграем её сами. Смычок плавно скользнул по струнам. Итан прикрыл глаза, растворяясь в единстве с музыкой. Плач почти моментально затих. Эмили из своей люльки смотрела на брата, которого теперь, кажется, обожает больше своей короткой жизни. Долорес с восторгом распахнула глаза. Густав улыбнулся, в очередной раз поражаясь находчивости Итана. Чтобы не стоять над душой, он устроился на диванчике около стены. Сестра последовала его примеру, плюхаясь рядышком. Нежные ноты успокаивали и дарили долгожданное спокойствие. Первой сдалась Долорес, роняя голову на колени Густава. Итан улыбнулся этой сцене, ловя расслабленный взгляд брата. Наверное, хватило десяти минут, чтобы усталость после уроков и дополнительных занятий взяли верх. Густав осторожно устроил Долорес на диване и лёг рядом, вскоре теряясь в лабиринте снов. Золотистые завитки раскинулись по подушке, завязываясь в раздражающие узелки.